Абсурд – дело тонкое

Щёлк!

В психиатрической клинике меня встретили как-то странно.

– Ну наконец-то! – выбежал мне навстречу молодой интеллигентный человек в белом халате. – Как бога вас ждём!

– Зачем вызывали? – прямо спросил я.

Он отобрал у меня чемоданчик и распахнул дверь.

– Я вообще противник подобных методов лечения, – возбуждённо говорил он. – Но разве нашему главврачу что-нибудь докажешь! Пошёл на принцип… И вот вам результат: третьи сутки без света.

Из его слов я не понял ничего.

– Что у вас своего электрика нет? – спросил я. – Зачем аварийку-то вызывать?

– Электрик со вчерашнего дня на больничном, – объяснил доктор, отворяя передо мной очередную дверь. – А вообще он подал заявление по собственному желанию…

Та-ак… В моем воображении возникла сизая похмельная физиономия.

– Запойный, что ли?

– Кто?

– Электрик.

– Что вы!..

Из глубины коридора на нас стремительно надвигалась группа людей в белых халатах. Впереди шёл главврач. Гипнотизёр, наверное. Глаза выпуклые, пронизывающие. Скажет тебе такой: «Спать!» – и заснёшь ведь, никуда не денешься.

– Здравствуйте, здравствуйте, – зарокотал он ещё издали, приветственно протягивая руки, – последняя надежда вы наша…

Его сопровождали два огромных медбрата и женщина с ласковым лицом.

– Что у вас случилось?

– Невозможно, голубчик, работать, – развёл руками главврач. – Света нет.

– По всему зданию?

– Да-да, по всему зданию.

– Понятно, – сказал я. – Где у вас тут распределительный щит?

При этих моих словах люди в белых халатах как-то разочарованно переглянулись. Словно упал я сразу в их глазах. (Потом уже мне рассказали, что местный электрик тоже первым делом бросился к распределительному щиту.)

– Святослав Игоревич, – робко начал встретивший меня доктор. – А может быть, всё-таки…

– Нет, только не это! – оборвал главврач. – Молодой человек – специалист. Он разберётся.

В этот миг стоящий у стены холодильник замурлыкал и затрясся. Удивившись, я подошёл к нему и открыл дверцу. В морозильной камере вспыхнула белая лампочка.

– В чём дело? – спросил я. – Работает же.

– А вы свет включите, – посоветовали мне.

Я захлопнул дверцу и щёлкнул выключателем. Никакого эффекта. Тогда я достал из чемоданчика отвёртку, влез на стул и, свинтив плафон, заменил перегоревшую лампу.

– Всего-то делов, – сказал я. – Ну-ка включите.

К моему удивлению, лампа не зажглась.

В коридор тем временем осторожно стали проникать тихие люди в пижамах.

– Святослав Игоревич, – печально спросил один из них, – а сегодня опять света не будет, да?

– Будет, будет, – нервно сказал главврач. – Вот специалист уже занимается.

Я разобрал выключатель и убедился, что он исправен. Это уже становилось интересным.

Справа бесшумно подобрался человек в пижаме и, склонив голову набок, стал внимательно смотреть, что я делаю.

– Всё равно у вас ничего не получится, – грустно заметил он.

– Это почему же?

Он опасливо покосился на белые халаты и, подсунувшись поближе, прошептал:

– А у нас главврач со Снуровым поссорился…

– Михаил Юрьевич, – сказала ему ласковая врачиха, – не мешали бы вы, а? Видите, человек делом занят. Шли бы лучше поэму обдумывали…

И вдруг я понял, почему они вызвали аварийную и почему увольняется электрик. Главврач ведь ясно сказал, что света нет во всём здании. Ни слова не говоря, я направился к следующему выключателю.

Я обошёл весь этаж, и везде меня ждала одна и та же картина: проводка – исправна, лампочки – исправны, выключатели – исправны, напряжение – есть, света – нет.

Вид у меня, наверное, был тот ещё, потому что ко мне побежали со стаканом и с какими-то пилюлями. Машинально отпихивая стакан, я подумал, что всё в общем-то логично. Раз это сумасшедший дом, то и авария должна быть сумасшедшей. «А коли так, – сама собой продолжилась мысль, – то тут нужен сумасшедший электрик. И он сейчас, кажется, будет. В моем лице».

– Святослав Игоревич! – взмолилась ласковая врачиха. – Да разрешите вы ему! Скоро темнеть начнёт…

Главврач выкатил на неё и без того выпуклые глаза.

– Как вы не понимаете! Это же будет не уступка, а самая настоящая капитуляция! Если мы поддадимся сегодня, то завтра Снурову уже ничего не поможет…

– Посмотрите на молодого человека! – потребовал вдруг интеллигентный доктор. – Посмотрите на него, Святослав Игоревич!

Главврач посмотрел на меня и, по-моему, испугался.

– Так вы предлагаете…

– Позвать Снурова, – решительно сказал интеллигентный доктор. – Другого выхода я не вижу.

Тягостное молчание длилось минуты две.

– Боюсь, что вы правы, – сокрушённо проговорил главврач. Лицо его было очень усталым, и он совсем не походил на гипнотизера. – Елизавета Петровна, голубушка, пригласите сюда Снурова.

Ласковая врачиха скоро вернулась с маленьким человеком в пижаме. Он вежливо поздоровался с персоналом и направился ко мне. Я слабо пожал протянутую руку.

– Петров, – сказал я. – Электрик.

– Снуров, – сказал он. – Выключатель.

Несомненно, передо мной стоял виновник аварии.

– Ты что сделал с проводкой, выключатель?! – Меня трясло.

Снуров хотел ответить, но им уже завладел Святослав Игоревич.

– Ну вот что, голубчик, – мирно зарокотал он, поправляя пациенту пижамные лацканы. – В чём-то мы были не правы. Вы можете снова включать и выключать свет…

– Не по инструкции? – изумился Снуров.

– Как вам удобнее, так и включайте, – суховато ответил главврач и, массируя виски, удалился по коридору.

– Он на меня не обиделся? – забеспокоился Снуров.

– Что вы! – успокоили его. – Он вас любит.

– Так, значит, можно?

– Ну конечно!..

Я глядел на него во все глаза. Снуров одёрнул пижаму, посмущался немного, потом старательно установил ступни в положение «пятки – вместе, носки – врозь» и, держа руки по швам, запрокинул голову. Плафон находился как раз над ним.

Лицо Снурова стало вдохновенным, и он отчётливо, с чувством сказал:

– Щёлк!

Плафон вспыхнул. Человек в пижаме счастливо улыбнулся и неспешно направился к следующему светильнику.

1982

Этюд в розовых тонах

Это розовое растение теперь везде. У выхода из подъезда, на дорогах и тротуарах, в магазинах и на площадях. Когда я проснулся, оно уже росло. Я даже цветочки видел. И листочки. И себя в отражении. Это я в витрину нашего магазинчика с гордым именем «Продукты» пялюсь. Стекло тоже розовое, из-за отражения всего этого растущего безобразия. Ну и рожа! А чего скрывать? Ну… Было вчера… Мы с Серёгой всегда по пятницам в состоянии, чтобы с утра в субботу со страданием в голосе промычать «ну… было вчера». Хотя, кому я вру? Утро субботы у меня бывает в воскресенье. Частенько. Суббота – не для нас с Серёгой, в принципе. Нет этого дня недели, хоть из календаря убирай. Серёга так обычно по воскресеньям и предлагает. Пятничный вечер отменяет следующий день. Как вам? Потом мы смеёмся, потом… Точно! Надо ему позвонить. А вдруг у меня горячка цвета простыней в гостинице с пятью звёздами. Отдыхал я как-то в такой. Без Серёги. Поэтому почти всё помню.

– Серёга, ты это розовое видишь? – я обычно с ним не здороваюсь, когда звоню.

– А то! Нравится?

– Не, не думаю.

Я действительно так не думал. Первое, что пришло в голову, как я сказал – всё, допились мы с другом. Страшная мысль. До мурашек. Посмотрел на руки – не дрожат. Значит – не всё потеряно. К слову, алкоголиком я себя не считаю. К тому же, сразу брошу, как только женюсь. Или, во всяком случае, кардинально сокращу количество. Буду так, «для дома, для семьи», пятьдесят граммов коньяку по праздникам. Просто пока не имею подходящей дамы сердца. Барышни у меня дома бывают периодически, как бы. Но не вести же их всех под венец?!

Я хотел ещё что-то сказать, но услышал гудки. Этот гад бросил трубку. А поговорить?

Так…

Похоже, у меня таки реально не делириум тременс. Или он у нас с Серёгой коллективный. Пойду-ка я, вернусь в свою палату… Ой, в квартиру. Ещё часиков десять посплю. Откуда вернусь? С улицы, конечно. Выбегал, понимаете ли, когда увидел розовые перемены. Зачем, спрашивается? Инстинкт, наверное. Неправильный, конечно. Как в голливудском кино, когда герои от опасности не убегают, а идут посмотреть, что же это там такое зловеще щёлкает зубами и кричит, мол, – «сейчас всех съем». А вдруг и эта розовая флора опасная и всех ест? Хотя, нет. Люди ходят, машины ездят. Это я ещё из окна видел.

Дома я достал из холодильника пиво и сделал большой глоток. Это обычно помогает. Мне. Серёга, например, от головной боли ситро «Буратино» употребляет, за пиво не берётся. Я даже завидую.

Обычно, я сказал, мне помогает, но не сегодня. Всю набранную в рот жидкость я, сделав громкое «фру-у-у», выплюнул в раковину. Читаю на бутылке – «Жигулёвское», а на вкус, – как «Буратино». Кто подменил? Не сам же я себе такую подлянку устроил?

Серёга, конечно. Кто же ещё? Шутник хренов. Как он вообще эту гадость пьёт? Не бережёт себя.

Но в магазинчик я не побежал. Лень. Да и больше в это розовое не хочу. Посплю, само всё пройдёт. И то, что после вчерашнего, и остальное, что на улице. Я надеюсь. Но только лёг – звонок в дверь.

– Ждал? – в прихожую ввалился Серёга. В чёрном полиэтиленовом пакете с вызывающей надписью «BMW» что-то призывно звякнуло. Ласково так, аж ушам приятно. Не «брямц-брямц» и даже не «дзынь-дзынь», а «треньк-треньк». Как этот музыкальный инструмент называется, что в форме металлического треугольника? Не помню, но на таком и я бы смог сыграть. В оркестр что ли устроиться? В симфонический.

– Ты понял? – Серёга поставил пакет на пол, будто содержимое стоит не меньше миллиона.

– Понял…

– Ничего ты не понял! Ты не в курсе, как я погляжу. Продемонстрирую…

Серёга подбежал к окну, резко раздвинул занавески и распахнул створки.

– За ремень меня придержи. Руки не трясутся? Страхуй.

– Сам такой! – я отодвинул Серёгу. Смотрю, розовое растение снаружи, подобно плющу, взобралось по стене дома прямо до моего окна. А ведь шестнадцатый этаж, не шутка. Я ещё когда на улицу выходил, специально посмотрел. Оно по зданию уже расползлось, но находилось где-то на уровне четвёртого. Там, в квартире под номером тридцать два живёт Светка. Мутили мы с ней когда-то. Лет пять назад. Если что, я бы и сейчас не против. Но она внезапно стала недоступной во всех смыслах. Ни по номеру телефона, ни вообще. Я даже пару раз заходил, жал кнопку звонка. Но Светка не открывала. Только её младшая сестра кричала через дверь, мол, Светки нет, уходи, козёл. Это четвероклассница-то! И кто её таким словам научил? Это раз. И почему это я козёл? Это два. А там и три, и четыре, и даже восемнадцать с половиной. Ответов у меня всё равно нет.

Тем временем Серёга, всё-таки оттеснив меня от подоконника, высунулся на улицу по пояс, предварительно положив мои руки себе на ремень:

– Держи, друг!

Когда Серёга всунулся обратно, в руках держал три розовых листочка. Два отложил, один понюхал:

– Сейчас, друг мой, я явлю тебе чудо! Какой вискарик хочешь больше всего? Не отвечай, читаю мысли, – Серёга поводил руками над моей головой, как фокусник или какой гипнотизёр. И название сразу сказал. Шутник, блин. Типа, не знал, что я люблю, но пью всегда не это, а что-то другое. Что угодно, но не этот виски. Почему? Да из-за Светки же. Она его предпочитала. С колой, правда. Мы с Серёгой считаем, подобное извращением. Ибо при такой цене, а это вторая причина, почему я его не покупаю, разбавлять благородный напиток химической бурдой – кощунство, как минимум. За такое на костре жечь положено. Всех. Но не Светку. Ей можно.

А чудо таки случилось. Розовый лист исчез. На его месте в руке Серёги появилась бутылка виски. Того самого. Выходит, желания исполняются? Что за цветик-одноцветик?

– Колу заказывать будете? – Серёга ехидно взял второй листок.

– Колу – не будем. А что в пакете звенело? – я почти не удивился произошедшему сейчас прямо на моих глазах. Почему-то. Вчерашнее, видать, сказывается. Всё по барабану, как минимум. И башка трещит.

– А пакет… – после этих слов и второй лист в руке Серёги растаял.

Появился… пакет.

– Что ты наделал? – Серёга чуть не плакал. – Всем в день всего по три листка обналичить можно. Мои три – вон они, звенели в прихожей. Слышал? Зачем заставил думать о пакете?

– Я не заставлял – это раз. Есть ещё третий лист, закуску закажи, раз такие чудеса теперь – это два. Что в пакете, второй раз спрашиваю? Не упьёмся?

– Посуда там! Я вчера, когда вчерашние три желания загадывал, был малость… Чего я рассказываю, если ты был не лучше? А то и хуже…

– Но-но! Попрошу, Сергей, не передёргивать! – я сделал серьёзное лицо, но не стал напоминать, что и вчера, и всегда, до дома сопровождаю я его, а вовсе не он, соответственно, меня.

– В общем, сосредоточиться я не мог, – Серёга сходил в прихожую, принёс пакет. Там оказалось три стакана. Точно таких, из каких мы пили в баре. Квадратные, красивые.

– Слушай, а ведь я вчера ничего не загадывал. У меня, выходит, сейчас шесть?

– Сгорают неиспользованные, – Серёга почесал затылок. – Ты выгляни, отрасли?

– Кто?

– Дед Пихто!

Но я уже понял, о чём говорит друг. Открыл окно, но листья вырасти не успели. Сколько прошло? Пара минут? Серёге пришлось бежать на улицу, срывать розовые листочки для меня.

– И это… Нам с тобой хватит, – Серёга кивнул на виски. – Пожелай мне новые кроссовки, а? Я сам себе не закажу, жаба задушит. И джинсы. И куртку.

Я посмотрел на друга. А ведь он действительно поистрепался. Без работы не просто давно, а «Давно» с большой буквы. Ищет себя. Так, вроде, принято говорить про бездельников? Нет, я друга не винил, не злился, не обижался. Всегда угощал и буду угощать. Мне зарплаты хватает, а семьи нет, я говорил.

– Какие кроссовки хочешь?

Серёга быстрым жестом вытащил из заднего кармана вчетверо сложенную страницу журнала о спорте. Сейчас, правда, рекламы в них больше, чем по теме.

– Эти!

Губочка не дурочка у дружбана моего. Я цену посмотрел и присвистнул. Но тут же вспомнил, что плачу не я, а розовый лист.

– Башмаки за две тысячи и девяносто девять долларов моему другу, пожалуйста, – я говорил с розовым листом, будто с продавцом в магазине.

Кроссовки появились, листок исчез. Отлично! Размер я мысленно сказал, конечно. Сорок второй, как у меня.

– Круто, – Серёга примерил обновку и сразу снял.

– Чего снял-то? Оставался бы уже в них.

– А штаны как надевать, голова? Мне вот такие, – из другого кармана Серёга вытащил ещё одну страницу журнала.

Стоимость меня теперь не смущала вообще от слова «совсем». Брюки на пару сотен дороже кроссовок, тоже не из дешёвых. И вот они, у меня в руках.

– Надевай, не свети труселями! – в ожидании обновки Серёга уже успел снять старые штаны.

Я подождал, пока друг оденется. Джинсы сидели, как влитые. Это я так загадал или растение расстаралось?

– Куртку какую? Доставай образец.

– Нет образца. Слушай и представляй. Чёрная. Кожаная. Косуха. Понял? Вся в заклёпках чтоб. Короче, как у твоей Светки была. Помнишь? Только мужскую.

Я действительно помню Светкину куртку. Серёга пускал по ней слюни. По куртке, не по Светлане. И уверен, выпросил бы вещь, но размер маловат. Точнее, слишком мал на моего друга. А Светке куртка шла. Хулиганистый такой вид получался. «Лук», как говорила сама Света. «Чеснок», как Серёга отвечал ей каждый раз.

Интересно, где сейчас она, Светка, не куртка, с кем?

В дверь позвонили. Открывать помчался Серёга. Наверняка, чтобы продемонстрировать новые джинсы с кроссовками общей стоимостью четыре штуки баксов, с копейками. Хотя, если тут такие чудеса, кого он сможет этим удивить?

– Это к тебе, – Серёга вернулся в комнату и многозначительно подмигнул.

Из-за спины Сергея вышла… Света. Она выглядела виновато, но потом опомнилась:

– Ты чего не заходишь? Я жду уже почти пять лет! – Светка залепила мне пощёчину. Не больную, но неожиданную.

– Ладненько, голубки. Оставлю вас… Поворковать, – Серёга с сожалением посмотрел на виски, который, как он уже догадался, придётся оставить нам. – Давай куртку, как договаривались, и я пошёл.

Только сейчас я сообразил, что у меня в руке пусто. В том смысле, что розовый листок исчез. А что появилось?

Да ладно!

Я поцеловал Светку в щёку, усадил на диван, а сам потянул Серёгу на кухню:

– Как назад отыграть?

– Что отыграть?

– Листка нет, Светка есть. Не дошло?

– Как листка нет? А куртка?

– Светка тут, а не косуха с заклёпками. Я о ней подумал, когда лист в руках держал.

– Ах ты, шалунишка! Ну, пользуйся, раз сумел. А куртку завтра тогда. Или, я сам сумею. Может быть. Даже – скорее всего.

Серёга, ухмыляясь, пошёл в прихожую:

– Вы тут не скучайте. Я завтра загляну. Часиков… В пятнадцать. Нормально?

– Останься, я тебе говорю. Не хочу так!

– Так попробуй по-другому. Камасутру скачай, потренируйся, – Серёга заржал, как конь, а я заглянул в комнату.

Светка сидела на диване. В телевизор пялилась, щёлкала пультом. Без одежды. Совсем. Вот просто сидела, и всё, как так и надо. Оно-то надо, конечно. Но не так.

– Не уходи, я сказал! Друг ты мне или… – я зашипел, как змея, чтобы на диване не услышали.

– Друг, конечно. Но что тебя смущает? Ты же хотел?! – Серёга тоже заглянул в комнату.

– Думаю, эта Светка – не Светка. То есть, Светка, но не та. Не такая, то есть. Но она. Понял?

– Нет, но полностью с тобой согласен. «Такая» Светка не пришла бы. Но раз «не такая» тут, то почему бы и нет? Я не понимаю тебя, друг. Хоть убей.

– Посиди пока. Я быстро.

Я слышал, как Серёга ставит на плиту чайник, а сам в это время занимался Светкой. Нет, не в том смысле, не в камасутровом. Я велел ей одеваться и уходить. И она… Оделась и ушла. Я ждал истерику, если честно, но не случилось. Повезло.

Я дал себе минуты три прийти в себя. Напрягают как-то эти события. На всякий случай посмотрел в окно. Нет, розовые листья не отрасли. Глянул вниз, увидел Светку. Она уже успела спуститься и сейчас качалась на качелях, на детской площадке. Смотрела вверх, на меня. Я это понял, скорее, чем увидел. Высоковато, чтобы разглядеть. Фантазия дорисовала Светке на лице преданный собачий взгляд и слёзы. Она всего этого не заслужила.

Ничего не говоря Серёге, я побежал на улицу.

– Ты домой иди. Поспи. Суббота ведь, – я сел на вторые качели, рядом со Светкиными.

– Не хочу.

– Ну, сорви лист, загадай себе что-нибудь. Нужное и приятное. Порадуй себя. Ты же девочка!

– Я сегодня всё потратила, – Светка продолжала отрешённо раскачиваться.

– На что? Если не секрет. Что загадала?

– Пиццу, колу и чтобы соседи сверху не сверлили.

Я понял, что нормального разговора всё равно не получится и вернулся домой.

– Слыш, Серёга, – мы пили чай. Виски так и остался пока нетронутым. – Как ты узнал, что загадывать можно? Вчера ни ты, ни я об этом даже не догадывались.

– Так и растения вчера не было, вроде.

– А теперь – есть. Так как?

– Не поверишь.

– Поверю. Вещай. Можешь даже в развёрнутом виде.

– Могу и в развёрнутом, но разворачивать нечего. Пришли мы с тобой вчера к моему дому, вечером. Ты ушёл, а я остался, – Серёга начал издалека.

– Это я и без тебя помню.

– Я спать пошёл. Разделся, лёг.

– Так… Давай лучше не развёрнуто, а кратко. Что-то я погорячился с развёрнутостью. А то, смотрю, до утра затянется, а к сути не придём.

– А куда спешить? Завтра себе по миллиону долларов наколдуем, на работу в понедельник не пойдёшь, – Серёга говорил так спокойно, что складывалось впечатление, будто он живёт в этом новом для нас обоих розовом мире всю жизнь.

– А чего не по десять?

– Что десять?

– Подзатыльников! Миллионов зелёных, конечно.

– Можем и по десять. И по сто можем.

Серёга замолчал. Я проследил за его взглядом и понял, куда он смотрит.

– Нет. Виски останется закрытым, пока не расскажешь, – я хлопнул по столу открытой ладонью. Серёга аж подпрыгнул.

– Проснулся я ночью, – продолжил мой друг. – Что-то в окно стучит. А ты по столу больше не стучи. Голова, как колокол. «Буратино» бы. Открываю иллюминатор, а там розовое растение это. Только я не понял, что оно розовое, конечно. Ночь ведь.

– Снова разворачиваешь? – я поставил перед другом открытую бутылку его любимой газировки.

– Ух ты! Это я в холодильник тебе сунул. Сохранил для друга? Уважаю! – Серёга выпил содержимое одним глотком, а я не стал упрекать его подменённой наклейкой. Пусть не радуется, что шутка сработала.

– Дальше давай.

– Дальше я сделал стаканы и лёг спать. Утром проснулся – увидел всё вот это, – Серёга махнул рукой в сторону окна.

– Как догадался, что можно загадывать желания, спрашиваю. Каким образом?

– Тьфу ты, глупый. В интернет залез, – там и прочитал, – Серёга смотрел меня как на идиота. А я его ещё больше зауважал. За что? За тягу к знаниям. Невзирая на состояние, он первым делом пожелал изучить да узнать. А вот я сразу на улицу помчался. И кто из нас умнее?

Разгадка оказалась банальной до истерики. Как я сам до интернета не додумался?

– А тебя ничего не смущает? – я налил нам ещё чаю.

– Что может смущать? Жили так, теперь будем жить иначе. Делов-то. Работу искать не стану, разве что.

– Типа, раньше искал. Смотри. Если все теперь всемогущие, в пределах трёх желаний, конечно…

– И что?

– А то! Где летающие автомобили, шикарные дома? Где? Почему люди себе этого не нажелали?

– Вот тут, друг, самое интересное. Все загадывают разную чушь. На работу попасть, там вкусно пообедать, потом быстро примчаться домой. Примерно так. И всё!

– Да ладно!

– Сам почитай. Никто и не думает о джинсах и кроссовках, допустим. Они их покупают за деньги. Деньги тоже не загадывают. На работу ходят.

– Да ладно! – снова воскликнул я.

– Это общество неизлечимо больно. Точно тебе говорю. Что-то здесь не так.

Мой друг – тот ещё философ. Диоген. Только безбочковый. Само розовое растение ему «так», а остальное «не так»? Нет, всё «не так», изначально.

– Слушай, а может быть мы умерли, и это наш рай? – Серёга, не прекращая философствовать, дотянулся-таки до бутылки вискаря и теперь наливал в свои стаканы. Я не возражал. Ситуация – без допинга не разберёшься.

От созерцания льющейся жидкости меня отвлёк тихий шум за входной дверью. Я прислушался и услышал тихое подвывание. Щенок прибился, что ли? Как он попал на шестнадцатый этаж?

Нет, не щенок. Светка. Она сидела под моей дверью, скребла дверь и тихонько подвывала. Ну, как «тихонько»… На кухне в квартире слышно слабо, а так – на весь подъезд. Что люди подумают? Придётся завтра один лист тратить, чтобы не помнили никакого воя. А с другой стороны – какая разница? Пусть помнят.

– Я колу принесла, – Светка показала пластиковую ёмкость с красно-белой наклейкой. Там плескалась ещё примерно половина от изначального объёма.

– Проходи. Там Серёга на кухне, – я закрыл дверь и остановился. Нужно немного подумать. Что дальше? Светку теперь куда?

Как отменить моё случайное желание? Интернет полистать? Не найду. Если Серёга, спец в этом деле, ничего такого не видел, я тем более нужного не встречу.

Я вошёл на кухню. Светка моментально включила на мобильном медленную песню, не помню какую, и стала раздеваться.

Я застыл, не в силах произнести ни слова. На стул легла Светкина футболка, бюстгальтер, джинсы. Серёга, гад такой, и не думал останавливать девушку. Напротив, наблюдал с интересом.

Раздеться до конца я Светке не позволил. Серёга разочарованно вздохнул.

– Стой! Света, не нужно. Одевайся и садись с нами. Колу себе налей. Серёга, плесни даме вискаря. Будем думать.