Непрерывное восхождение. Том 2, часть 1. Сборник, посвященный 90-летию со дня рождения П. Ф. Беликова. Письма Г. В. Маховой (1934-1936). Письма (1938-1975)

К 90-летию со дня рождения

Павла Федоровича Беликова

(1911–982)

«Когда мне было лет тридцать, я думал, что я могу много сказать о Рерихе, и стремился я могу много сказать о Рерихе, и стремился к этому. Жизнь сложилась так, что вышел я к этому. Жизнь сложилась так, что вышел я на профессиональную арену с чувством, что теперь-то я могу сказать о Рерихе так как надо, когда был на исходе пятый десяток лет. А теперь, на исходе пятый десяток лет. А теперь, когда мне на исходе шестой десяток, когда мне на исходе шестой десяток, я гадаю – сумею ли я до конца жизни вообще сказать о Рерихе то, что нужно, и так, как нужно». и так, как нужно».

Катунский хребет. Пик Беликова (справа)

(фото из архива Е. П. Маточкина)

© Международный Центр Рерихов, 2003

© К. П. Беликов, материалы из архива П. Ф. Беликова, 2003

© К. П. Беликов, Т. О. Книжник, И. В. Сяэск, составление, 2003

От редакции

Его труд «Рерих», изданный в 1972 г. в серии «Жизнь замечательных людей», и по сей день является первым наиболее полным исследованием жизни и творчества великого русского художника, ученого и философа. Его архив, крупнейший в Союзе по рериховской тематике и насчитывающий более 4000 единиц хранения, долгие годы был источником знаний для искусствоведов, писателей и ученых. В нелегкое время торжества материалистической идеологии и преследования инакомыслия он сумел сохранить для нас Имя и Наследие наших выдающихся соотечественников, помогая осуществить их завет: «Для народа русского мы трудились, ему несем знания и достижения». Именно он был одним из главных организаторов мероприятий, посвященных юбилейным датам – 90-летию и 100-летию со дня рождения Н. К. Рериха, активным участником Рериховских чтений. Его ответственности и огромного объема работы вполне хватило бы на целый коллектив, но судьба распорядилась так, что на этом посту он был один…

Павел Федорович Беликов… Этот человек, стоявший у истоков изучения жизни и творчества семьи Рерихов, не был дипломированным философом или искусствоведом. Экономист по роду деятельности, он был рериховедом по призванию, уделяя своей творческой работе вечерние часы после службы. Однако его труды ни в чем не уступали трудам остепененных ученых. Их печатали в серьезных научных изданиях, литературно-философских журналах, к ним обращаются и будут обращаться те, кто занимается исследованием рериховского наследия сегодня. Его перу принадлежит первая библиография литературных произведений Н. К. Рериха, созданная при участии самого Николая Константиновича и его сыновей, а также замечательная исследовательская работа, рассказывающая о внутренней, сокровенной стороне жизни великого художника, – «Рерих. Опыт духовной биографии».

Во втором томе сборника «Непрерывное Восхождение», состоящего из двух книг, читатель впервые познакомится с обширным эпистолярным наследием Павла Федоровича Беликова. Объем его переписки иногда доходил до сорока писем в месяц и не только по рериховской тематике. Эти письма, написанные в 1934–1981 гг., отражают разносторонность интересов П. Ф. Беликова, широту его взглядов, глубокие познания в различных областях философии, литературы, искусства и, безусловно, являются ценнейшим историческим документом, отражающим историю рериховского движения в России в 1960–1970-е гг.

В первом разделе первой книги представлены письма молодого Павла Беликова своей будущей жене Галине Маховой. Перед читателем откроется облик молодого философа, серьезно работающего над самим собой и расширением своего кругозора. Его пытливый, не знающий покоя ум пытается постигнуть закономерности жизни, природы и космических законов, а искреннее устремление к знаниям и самосовершенствованию способно увлечь за собой другие сердца.

Павел Федорович состоял в переписке с сыновьями Н. К. Рериха – Юрием Николаевичем и Святославом Николаевичем, с последним у него установились прочные дружеские отношения. Обычно скупой на письма, Святослав Николаевич неизменно держал Беликова в курсе всех дел и извещал его о каждом своем приезде в Советский Союз.

Давняя дружба связывала Павла Федоровича с деятелями Латвийского общества Рериха – Р. Я. Рудзитисом и его дочерьми Г. Р. и И. Р. Рудзите, врачом Г. Ф. Лукиным. В числе его корреспондентов – известный писатель И. А. Ефремов, ученые Б. Л. Смирнов и Л. В. Шапошникова, художники Б. А. Смирнов-Русецкий и Л. Р. Цесюлевич, кинорежиссер Р. А. Григорьева.

Значительная часть писем посвящена работе над книгой «Рерих» (серия ЖЗЛ), созданной в соавторстве с ленинградским искусствоведом В. П. Князевой; подготовке празднования 100-летия со дня рождения Н. К. Рериха и публикаций о жизни и творчестве художника, приуроченных к этой дате; организации Рериховских чтений в Новосибирске в 1976 и 1979 гг.

Адресованные разным людям – журналистам и писателям, искусствоведам и ученым, и просто ищущим свое место в жизни – эти письма объединяет одно: широта взглядов, неизменная доброжелательность и непредубежденное отношение к человеку, с которым свела судьба. Канон «Господом твоим»[1] никогда не был для Беликова чем-то отвлеченным – он искренне старался понять, что движет его собеседником, и всегда апеллировал к его лучшим сторонам. Павел Федорович обладал редкой душевной щедростью, никогда не отказывал обращавшимся к нему в поддержке и совете и искренне радовался их успехам. В нем не было ни малейшего намека на чувство превосходства или желания поучать других, хотя он переписывался с самим Николаем Константиновичем, лично знал его сыновей, а глубине его познаний мог позавидовать каждый.

«Да не оскудеет рука дающего» – таким принципом руководствовался он в своих отношениях с другими людьми. Павел Федорович всегда бескорыстно делился материалами своего архива, пользуясь любой возможностью их обнародовать, порой отдавая другим уже готовые свои наработки, при этом скромно оставаясь в тени. Это редчайшее качество подмечено всеми, без исключения, авторами воспоминаний, представленных в первом томе настоящего сборника.

Он рецензировал, редактировал и дорабатывал научные статьи, рукописи книг, диссертации, консультировал создателей фильмов. «…Дело Н. К. – это большое всенародное, даже общечеловеческое Дело, – объяснял он свою позицию. – Оно будет разрастаться. К нему примкнут многие ученые и научные институты. Нас не будет, а Истины, провозглашенные Н. К., победно будут завоевывать всеобщее признание. Наша посильная помощь заключается не в претензиях на монополию, а в пробуждении инициативы и широкой помощи везде, где в ней имеется нужда» (из письма П. Ф. Беликова И. М. Богдановой от 21 апреля 1973 г.).

Простота изложения, глубокое проникновение в сущность вопроса, тщательно выверенные факты и неизменно бережное отношение к теме – таков был стиль работы П. Ф. Беликова. Этот человек явил всем нам достойный пример того, как надо работать с Наследием. «…Когда мне было лет тридцать, – писал он одному из своих корреспондентов, – я думал, что я могу много сказать о Рерихе, и стремился к этому. Жизнь сложилась так, что вышел я на профессиональную арену с чувством, что теперь-то я могу сказать о Рерихе так, как надо, когда был на исходе пятый десяток лет. А теперь, когда мне на исходе шестой десяток, я гадаю – сумею ли я до конца жизни вообще сказать о Рерихе то, что нужно, и так, как нужно…» (из письма А. Н. Анненко от 22 декабря 1978 г.). Замечательное высказывание! Невежество, погоня за сенсацией и дилетантство были органично чужды его стилю и методам работы. Сам он всегда настаивал на необходимости строго научного подхода к фактам биографии Н. К. Рериха, особенно когда это касается малоизученных эпизодов из жизни Семьи.

Все эти письма, оригиналы которых хранятся в архивах П. Ф. Беликова, Эстонского общества Рериха, Центра-Музея имени Н. К. Рериха и личных архивах – В. И. Кадомцева, Е. П. Маточкина и Л. В. Шапошниковой, публикуются впервые и сопровождаются обширным комментарием. Издание богато иллюстрировано. В книгу включены фотографии из архива МЦР, а также из личных архивов П. Ф. Беликова, Е. П. Маточкина, И. Р. Рудзите, В. И. Кадомцева, С. М. Зорина. Редакция сердечно благодарит К. П. Беликова, Е. П. Гейман, Г. К. Беликову, сотрудников Эстонского общества Рериха К. А. Молчанову, Т. С. Горенькову, И. В. Биткову, докторанта Тартуского университета И. В. Сяэск, а также сотрудников Научной библиотеки Центра-Музея имени Н. К. Рериха, чей бескорыстный труд позволил этой книге увидеть свет.

Письма Г. В. Маховой

(1934–1936)

Здравствуйте, Галя. <…> Вы пишете: быть наблюдателем – мало счастья. Спорный вопрос! Поставим его таким образом: скажите, кто счастливее, актер ли, который создает свою роль на сцене и поэтому не может охватить целиком всей пьесы, или зритель, который видит пьесу целиком, получает полное впечатление и делает те или иные выводы о сути, в пьесе заключенной? «Мы живем всего лишь один раз», – совершенно правильно, Галя, но как правильнее использовать этот «один раз»? Посвятить ли его наблюдениям, изучать ли то окружающее, в которое мы не по воле своей впихнуты, стараться ли вникнуть в смысл понятий, чувств и дел человечества, разыгрывающего грандиозную, интересную пьесу, или «радоваться дню своему и делать дело свое», дело, до которого нам после смерти не будет никакого дела и которое потомству нашему нужно будет, возможно, не больше, чем облаку штаны? Я лично отвечу на этот вопрос так: как театру, так и жизни необходимы и актеры, и зрители. Актер не будет играть при пустом зале, зритель не будет смотреть на пустую сцену. Нечего будет смотреть человеку, если все человечество превратится в наблюдателей, но, поверьте, Галя, – ни один человек узора нового не выдумает, если не найдется наблюдателей для [этого] узора и славы [для] создателя сего узора. Так устроена жизнь. Конечно, можно совместить в себе и дело, и наблюдение, но их нельзя совместить равномерно, что-нибудь одно будет больше увлекать и интересовать. Либо делом надо жертвовать для наблюдения, либо наблюдением для дела. Я жертвую делом, но высоко ценю жертвующих наблюдением. Я аплодирую хорошим актерам и, признаюсь, люблю освистывать плохих. Меня не тянет на сцену, потому что меня не волнуют ни аплодисменты, ни свистки. Рок повелел мне родиться под звездой наблюдателя и в очень малой доле снабдил меня чувством честолюбия, дабы я не удрал из-под этой нареченной мне звезды. А звезда сия оказалась довольно нелепого размера, довольно бестолково для жизни приспособленной, но она моя, я ее люблю, она делает мне интересною жизнь, мне ничего не остается делать, как быть ею довольным. Только она вряд ли довольна мною. Слишком часто я достаю ее с неба и купаю в грязных лужах земли. Но как я не ропщу на нее, так и она должна молчать. Знала ведь, на что шла, когда с человеком связывалась.

Что же интересного дала мне эта звезда за 23 года моего земного существования? Должен ее поблагодарить – кое-что дала. Она привела меня к интересному выводу, к очень редкостной в человечестве истине. Точка зрения, с которой я наблюдаю и понимаю жизнь, так редка в истории философии, что я ее никак не мог найти при довольно тщательном изучении последней и поставил ее сам. Год тому назад я написал на чистом листе бумаги: «Путь парадокса – путь истины» – и стал искать подтверждения этому исходному пункту. И подтверждения с такой силой хлынули на него, что мне осталось только поскорее зачеркнуть свое имя под этой выведенной мною истиной. Эта истина была в самые давние времена и есть сейчас, на нее только очень мало обращают внимания, в нее надо поверить, и тогда найти [ее] можно во всяком месте; если же до нее не догадаться самому, то найти довольно затруднительно, потому что, повторяю, философия умудряется эту истину обходить стороною, и человечество или не хочет, или боится ее видеть. Если хотите, Галя, я познакомлю Вас с этой точкой зрения. Не потому, конечно, чтобы убеждать Вас в ней. Нет. В нее можно так же спокойно верить, как и не верить, но думаю, что Вам будет интересно посмотреть на мир так, как, уверен, Вы никогда не смотрели, потому что это истина перевертывает мир вверх ногами до известной степени. Чисто философски объяснил эту истину эллинский философ Гераклит, живший до Р[ождества] Хр[истова]. Сейчас ею оперирует Мережковский. Много данных для доказательств я беру у того и другого, но ставлю перед собой другие цели. [В] отношении Гераклита задача сводится просто к тому, чтобы слова, произнесенные 2500 лет тому назад, звучали живыми и сегодня. С Мережковским же дело обстоит сложнее. Мне приходится брать те же данные, что взяты им, потому что только эти данные подтверждают истину, в которой я вполне с ним схожусь, но там, где он этими данными произносит обвинения, я оправдываю, где он опровергает, я подтверждаю, где он сыпет проклятиями, я разражаюсь смехом. Чтобы ознакомить Вас досконально с затронутым мною вопросом, я облеку в форму, приемлемую для чтения, мои записи и пошлю это оформление Вам на прочтение. <…>

«Люди обмануты в познании видимого подобно Гомеру, а ведь он был всех эллинов мудрее» (Гераклит). <…>

Теперь же поговорим, Галя, о видимом и невидимом. Вы писали в прошлом письме о философии религии, указывая, что отложили в сторону Толстого, так и не доставайте его больше. Толстой – великий писатель земли Русской, гениальный романист, но никуда не годный философ, и тем более в религиозном вопросе. Но я очень рад, что Вас интересует эта тема, и постараюсь сейчас ознакомить Вас с ней. Во-первых, надо ее разбить сразу на две части. Первая часть – та философия религии, где гораздо легче доказывать, что черное есть белое, а белое – черное, чем наоборот. Такими доказательствами, к сожалению, заполнена вообще вся философия на 80 % минимум. Нельзя сказать, что эти доказательства не нужны. Нет, приходится признаться, что они очень и очень даже нужны, без них невозможно сейчас человеческое общество, слишком много невежества в людях, такого невежества, что они белое за белое не считают, и обвинять их в этом нельзя, так же как нельзя обвинять глухого за то, что он пренебрежительно относится к музыке. Обман необходим, этот обман можно назвать святым обманом иногда. Нужно учиться искренне чувствовать; если легче учиться на обмане, пусть учатся на обмане. Сперва надо кончать начальную школу, потом гимназию, потом университет, если же начать сразу с университета, то получится вред, а не польза. Все религии на земном шаре в их массовом (широком) значении – начальная школа, Толстой для нас прекрасный учитель религии. Почти все богословские факультеты земных университетов – не поднялись выше уровня гимназий. Их продукт – теософия, а теософия – надгробный памятник как для религии, так и для философии, но она также необходима, она также приносит пользу, если она учит искренности, воспитывает жажду знания в человеке. И начальную школу, и гимназию философии религии я изучил более-менее подробно и сейчас изучаю, так как нельзя никогда забывать таблицы умножения, хотя ты и кончил начальное ученье. Знание не должно ничего выбрасывать, а [должно] все совмещать и всегда оперировать всеми своими накоплениями. <…>

Дело в том, что если у Вас есть желание ознакомиться с той религиозной философией, которую я Вам сейчас предложу, то я введу Вас в нее понемногу. Я сам еще маленький ученик в ней, мне бесконечно много надо учиться, так много, что я не постигну того, что мною для себя намечено, за всю свою жизнь. Но это меня нисколько не запугивает и не отталкивает. В одной из своих работ, с которой я Вас потом ознакомлю, у меня написано: «Кто знает, что лучше – обладание ли возможным или стремление к невозможному?». Для себя я выбрал последнее, если Вы сделаете такой же выбор, я помогу Вам выбраться на эту дорогу к невозможному, а невозможного не следует пугаться, рано или поздно оно станет возможным, но только по-другому, чем мы его себе представляем.

Теперь же приступим к самому вопросу. Предупреждаю только – не смущайтесь некоторыми словами, которые могут вызвать недоумение или даже просто улыбку. Ведь слова есть только символы, символы же не всегда удачны, к тому же у одного понятия бывает всегда много символов; смотря по тому, с какой точки зрения на данное понятие смотреть, употребляется подобающий символ-слово. Я привык смотреть со всех точек зрения или, вернее, без всяких точек зрения и поэтому, мало придавая значения символам-словам, употребляю их, по простоте душевной, зачастую в таких комбинациях, что они кажутся чушью.

Вы, вероятно, слышали имя художника – Рерих. Это большой художник, ученый и философ; если Вы мало о нем знаете, я напишу Вам и пошлю репродукции с его картин. Так вот, Рерих сказал: «Бога надо доказать наукой, лабораторным путем».[2] И это не просто красивая фраза, а принцип той работы, которая уже ведется. В Нью-Йорке есть Музей имени Рериха, при нем имеются научные лаборатории, где ведут работу лучшие ученые мира. По всему свету разбросаны общества имени Рериха, которые поддерживают между собою тесную связь. Сам Рерих живет сейчас в Азии, в Гималаях, там находится его Институт.[3] Но наука и лаборатории, в которых хотят доказать Бога, безусловно, не та наука, которая признала за математикой, техникой, физиологией последнее слово, для этой науки Бог остается Богом, Создателем миров, субстанцией мира, и эта наука не вчера возникла, она была в древней Индии, Египте, Вавилоне, последние получили свои знания из еще более древних культур, о которых потом я Вам буду писать. Вы, наверное, слышали о погибшем острове-материке Атлантиде? Я много интересных данных приведу как-нибудь Вам об истинности его существования, данных, признанных современной геологией.

Метод же, который я применю для введения Вас в эту научно-религиозную философию, должен быть следующим: я буду давать Вам самые разнообразные факты, которые первое время будут Вас, может быть, просто сбивать, но это, Галя, необходимо, у Вас должно возникать как можно больше вопросов, так как готовой системой последовательного ознакомления, в конце концов, ничего нельзя добиться, человек должен до всего доходить сам, иначе никакого положительного результата не будет. Не пугайтесь хаоса вопросов, постепенно хаос сам организуется в порядок, и тогда можно приступить к суммированию своих знаний и делать выводы. И все придет постепенно само по себе, если есть сильное желание знать. В индийских священных книгах записано: «Если захочешь учиться, Учитель придет»! И поверьте, что это правда, я испытал ее сам на себе. Сейчас я имею возможность получать сведения почти [из] первых рук, меня знакомят с письмами самого Рериха, а он только с 2–3 лицами в Эстонии переписывается.[4] Я расскажу об одном опыте, который производится в его лабораториях, этот опыт увенчался успехом, но из него рано еще делать какие-либо выводы, и поэтому широкой огласки он не получил. Это закон физики, с которым не сталкивалась наша наука, но который знали в древности. Доказано, что человеческое тело от сильно напряженной, сконцентрированной мысли – теряет в своем весе, т. е. становится значительно легче. Было известно, что некоторые тибетские посвященные могли подниматься в воздух, объясняли это раньше силами дьявольскими, потом либо обманом зрения видевших, [либо] просто никак не объясняли.

Знаете ли Вы, откуда произошли написанные на иконах светлые сияния вокруг голов святых? Эти сияния не выдуманы фантазией художников. Если провести сухой гребенкой в волосах, то получается треск, в темноте можно заметить искры. Но то, что мы умеем делать гребенкой, можно делать без ее помощи, а исключительно силою той же мысли.

На многие загадочные явления современная наука отвечает одним словом – электричество. Но что такое есть в сущности электричество – это Вам ни один ученый не объяснит, отделается тем, что это, мол, разряд каких-то противоположных (+ и – ) сил, но какие это силы – не знает никто. Между тем как этими силами наполнены воздух и все предметы вокруг нас, и слепо ими пользуются и ученые, и оккультисты.

Между прочим, скажу Вам, Галя, несколько слов об оккультизме. Конечно, на 50 %, если не больше, оккультизм или спиритизм – шарлатанство. Но есть и истинный оккультизм, только он в 1000 раз хуже шарлатанства. Посредством силы, заключенной в нас, мы можем вызывать духов (если испугались этого слова, скажу другое – флюидов – это научный термин). Вот слова одного знаменитого в свое время петроградского оккультиста; когда его спросили, каких хулиганов он вызывает, что они стучат, опрокидывают стулья, бьют посуду и творят вообще всякие неподобающие вещи, то он ответил: «Сволочей я вызываю, и сволочи ко мне являются, та мразь и дрянь, которая на сажень от земли подняться не может, а вызвать истинные силы спирит не в состоянии, они слишком высоко над землей, и мы над ними власти не имеем».

Теперь поговорим немного о религии. Есть ли Бог? Есть, несомненно, но мы не знаем Его и не можем Его знать покамест. Как же человек догадался, что Бог есть? История этого не помнит. Мы можем дойти только до Атлантиды – в Атлантиде религия была, но Атлантида еще не есть начало. У меня есть сведения, но определенных данных еще нет, мне нужно их доставать, о том, что до Атлантиды был еще один материк, назывался он Лемур[ия]. То, что пишут наши истории о языческих религиях, – вздор по большей части. Были, конечно, язычники тоже, и сейчас они есть, но, насколько заглянула наша история в древние века, мы всегда находим где-нибудь культуру и религию Единого Бога. Потом я Вас познакомлю с религиями Индии, Вавилона, Египта, Крита и других древних культур. Вы знаете, что у нас, христиан, есть Троица. Но дело в том, что это не только у нас. Библейская Троица самая молодая по возрасту. Троица в Боге была всегда. Христианское ее значение неправильно. Троица есть – Отец, Мать и Сын, а не Отец, Сын и Дух. Христианское толкование Троицы произошло от следующей ошибки: на древнееврейском языке Дух называется – Rauch, и это имя женского рода, в переводе на греческий имя это получило средний род. Раньше было Rauch – Дух – Она, в христианстве же вышло – Оно. Эту ошибочную Троицу канонизировали первые Вселенские Соборы[5], так она и осталась. Это грубая ошибка, она имеет громадное значение. Как я говорил уже, слова – наши символы. Если смотреть с научной точки зрения на Троицу, то это будет то же неизвестное нам электричество, плюс и минус образуют разряд. Древний философ Гераклит учил: принцип миросоздания и жизни – молния. Гераклит был посвященным в египетские мистерии, египтяне же лучше нас знали мир.<…>

Какое значение имеют для нас священные книги? <…> Громадное, надо только уметь их читать и знать, что там осталось от древности и сколько нелепостей нагромоздило в них время. Рерих и его помощники занимаются их «чисткой». Лучше всего сохранились древние письмена в Индии в браминской религии, религия эта имеет за собой 7000 лет. Правильно поставленное изучение всех религий приводит к синтезу. Все религии, как Христианство, Буддизм, Магометанство, [учение] Конфуция и др., можно привести к одной религии, причем от этого совмещения нам ничего не надо из отдельной религии выбрасывать, все религии на земном шаре истинны. «Все дороги тебя приведут ко Мне» – записано в браминских книгах, и как-нибудь позже я ознакомлю Вас с этим синтезом религий. Бог есть, и вера в Бога нужна, она всегда была, есть и будет. К Богу надо подходить без кощунства, но и без суеверия. И суеверия не должно быть не только [в отношении] к религии, но и к нашей механической науке. Понятие Бога с понятием истинной науки – совмещаются. «Бога надо доказать научно, лабораторным путем», и это будет сделано. Это даже уже сделано, но далеко не для всех. Сотни тысяч лет, может быть, пройдет, когда это будет достоянием всех, но сейчас все не в состоянии вместить такого понятия. Наши ученые «безбожники» не должны смущать, они просто безграмотны в религии, не умеют читать, но это им не мешает быть учеными людьми. Я говорил, что Толстой был только в начальной школе религии, но между тем он велик. Ученые же, по моей классификации, дошкольники, мудрые в одном, они невежды в религии, потому что они отдали себя на служение своим узким, специальным убеждениям, а от таковых нужно отказаться, подходя к религии. На эту тему мы потом еще поговорим, я был бы рад, если бы Вы, Галя, указали бы мне на какой-нибудь чисто научный закон или явление, которые, по Вашему мнению, невозможно совместить с религией, и я Вам покажу тогда, как просто такие вопросы разрешаются.