Непосвященная

Глава 15. Поход. День пятый.

За завтраком была гнетущая тишина. Каждый из нас думал о своем, но все понимали – мы подобрались к границе Ночного Двора, и теперь за каждым деревом, в каждой тени могли скрываться воины Зораха. Я ловила себя на том, что вглядываюсь в узор папоротников, ожидая увидеть в нем серую кожу и холодные глаза.

Дорок медленно обвел нас взглядом, словно проверяя перед боем, всё ли в порядке. Его взгляд задержался на мне на секунду дольше, и я непроизвольно выпрямила спину, не желая показывать свою усталость. Он глубоко вздохнул, и этот звук был похож на отдаленный раскат грома.

– Ну что, мы подошли к границе. Теперь нужно идти тихо. На обед останавливаться не будем, идем до самой ночи, чтобы дойти до пещеры. Посмотрим, успеем ли, может, не придется ночевать под открытым небом.

Терас нахмурился, его вечно беззаботное лицо стало серьезным.

– Дорок, мы не можем не останавливаться. Одно дело мы, другое – ведьмочка и Леама. За эти дни они и так вымотались.

Дорок нахмурился еще сильнее, его брови сомкнулись в сплошную черту. Прежде чем он успел что-то сказать, я вышла вперед и повернулась к Леаме.

– Ты как?

Леама улыбнулась, но в ее глазах читалось напряжение.

– Всё хорошо, я не устать.

Я кивнула и, стараясь, чтобы голос не дрогнул, сказала:

– Я тоже не устала. Не переживай, Терас, мы дойдем.

Терас недоверчиво посмотрел на меня, его взгляд скользнул по моим зажатым плечам, но спорить не стал. Мы двинулись вперед.

А я думала о том, что не сказала им даже половину правды . Усталость была всепоглощающей. Ноги гудели и ныли, каждая мышца в пояснице кричала от напряжения. Я не знала, как далеко ходила Моргат на своих двоих, но это тело явно не было тренированным для многодневных прогулок по дикому лесу. Мышцы уже сводило даже при медленной ходьбе. Как же хотелось сейчас свалиться в мягкую кровать и проспать несколько дней, не думая ни о каких Дворах, духах и Книгах Вечности.

Я украдкой посмотрела на Леаму. Она шла бодро, ее маленькие ножки легко переступали через корни. Возможно, ненки действительно не чувствовали усталости так, как люди или эльфы. Или она просто лучше скрывала.

Мысли снова поползли по накатанной колее. Слова Дорока о том, что мне нет смысла учиться защищаться, отдавались эхом. «Может, он прав? – шептал внутренний голос. – Я действительно ни на что не способна. Это даже не мое тело. Я просто случайный гость в чужой шкуре».

Но потом я вспомнила красные глаза во тьме. Темный дух приходил ко мне уже дважды и не нападал. Почему? Может чувствовал что-то внутри меня? Какую-то искру, которую не видели остальные? Может, я все-таки чего-то стою?

Я настолько ушла в себя, в этот водоворот самоуничижения и робкой надежды, что совершенно отключилась от реальности. Не заметила, как наша колонна резко остановилась. Не успела среагировать – и с размаху врезалась лбом в спину Кариона.

Он был твердый, как камень. Я уже собралась извиниться, как вдруг что-то просвистело в сантиметрах от его виска – резкий, короткий, смертоносный звук. И тут же, словно эхо, прозвучал рык Дорока:

– Лечь! Всем!

Мозг отказался понимать. Тело застыло. Но инстинкты Кариона сработали быстрее. Он резко развернулся, его руки схватили меня за плечи, и с нечеловеческой силой он повалил меня на землю. Я успела сделать лишь короткий вдох, как от жестокого удара о влажную подстилку весь воздух с силой вырвался из легких. В глазах потемнело.

Надо мной, пригнувшись, уже стоял Дорок, меч в его руке казался продолжением тела. Его голос был низким и звериным:

– Карион, защищай их! Мы с Терасом разберемся!

– Что случилось? – прошептала я, с трудом откашливаясь. Сердце колотилось где-то в горле, бешено и хаотично. – Что происходит?

Я оглянулась и увидела рядом Леаму. Она прижималась к земле, ее большие глаза были полны чистого, животного ужаса.

Карион не отвечал. Его взгляд метнулся по сторонам, анализируя угрозу.

– Быстро! – скомандовал он отрывисто. – Ползем в ту сторону!

Он показал рукой в направлении огромного кедра, чьи мощные корни могли послужить укрытием.

Мы поползли, вжимаясь в землю, пахнущую грибами и чем-то сладковато-приторным. И вот тогда я увидела. В стволе дерева, точно там, где секунду назад была голова Кариона, торчала стрела. Длинная, темная, с оперением из чего-то, похожего на красные лоскуты. Значит, на нас напали.

Страх, холодный и липкий, сковал меня. Это была уже не абстрактная опасность, не рассказы у костра. Это было здесь и сейчас. Кто-то хотел нас убить. Кто-то, кого мы не видели, целился в Кариона. В спину проступил ледяной пот. От осознания, что мы встретились с враждебно настроенными эльфами, которые с легкостью могли пустить нам стрелу в горло, мир сузился до размера вот этого клочка земли и нашего прерывистого дыхания.

Время словно застыло. Мы с Леамой прижались к холодным, замшелым корням кедра, а Карион стоял над нами, застывший, как изваяние. Его острый слух ловил каждый шорох, каждый хруст ветки. В лесу стояла звенящая тишина, давящая и неестественная, будто сама природа затаила дыхание в ожидании крови.

И вдруг эта тишина была разорвана.

Откуда-то издалека, справа, донесся сдавленный крик – искаженный болью или яростью.

В меня будто молнией ударило. Все мысли, весь страх вылетели из головы, остался только этот крик.

– Им нужна помощь! – вырвалось у меня, и я, не помня себя, рванулась с места.

Я не успела сделать и двух шагов, как железная хватка снова впилась в мое плечо.

– Куда?! – прошипел Карион, резко притягивая меня обратно к дереву. Его глаза горели холодным огнем. – Сиди тихо!

– Но они…

Я не договорила. Карион вдруг резко повернул голову, его взгляд сфокусировался на чем-то позади меня. В его глазах мелькнуло понимание и мгновенная опасность. Время замедлилось.

– Черт! – выдохнул он.

Вместо того чтобы уложить меня на землю, он с силой толкнул меня от себя. Я отлетела назад и грузно шлепнулась на мягкий мох. И в тот же миг раздался короткий, влажный звук .

Я подняла глаза. Из плеча Кариона, чуть ниже ключицы, торчала темная стрела. Такая же, как та, что вонзилась в дерево.

– Карион! – закричала я, и мой собственный голос прозвучал для меня чужим, полным чистого ужаса.

Но он даже не пошатнулся. Лицо его исказила не боль, а яростная, хищная усмешка. Он схватился за древко стрелы и рывком, с хрустом вырвал ее из раны, швырнув окровавленный обломок в сторону. Его пальцы сжались, и с тихим, зловещим щелчком из них выросли длинные, стальные когти.

Темный эльф, серый, как пепел, уже заряжал вторую стрелу. Он не успел даже поднять лук. Карион исчез с места и в один прыжок, плавный и невероятно быстрый, достиг своего обидчика. Его рука со всей силой взметнулась вверх, и острые когти с легкостью вспороли кожу, мышцы и кости. Кровь, темная и почти бордовая, хлынула на мох, на ствол дерева, на самого Кариона. Эльф с кожей серого цвета беззвучно рухнул навзничь, его глаза остекленели.

Я вскочила на ноги и бросилась к Кариону.

– Ты ранен!

Он развернулся ко мне. Его грудь вздымалась, на лице застыла маска первобытной ярости, губы были растянуты в оскале. Он тяжело дышал, и его дикий взгляд на секунду упал на меня, невидящий. Потом он посмотрел на свое плечо. Из раны сочилась густая, черная кровь.

– Яд… – хрипло выдохнул он.

Сделав один шаг в мою сторону, потом другой, он вдруг пошатнулся. Его ноги подкосились, и он тяжело рухнул на колени. Его пальцы, уже без когтей, судорожно запустились в карман на поясе. Он что-то нащупал, его взгляд, уже теряющий фокус, встретился с моим.

– Держи… – он прохрипел.

И упал лицом вниз. Из его разжатой ладони выкатилась маленькая стеклянная склянка.

– Нет!

Я бросилась к нему, перевернула на спину. Его лицо было бледным, веки сомкнуты. Я схватила склянку. Мои руки тряслись так, что я едва не выронила ее. С трудом выдернув пробку, я разжала его стиснутые зубы и влила содержимое ему в рот. Горьковатый, травяной запах ударил в нос.

В этот момент к нам подбежала дрожащая Леама. Она испуганно посмотрела на черную рану.

– Яд, хозяйка… Черная Смерть. Стрелу отравить.

– Я дала ему противоядие, – пролепетала я, с ужасом глядя на его неподвижное лицо. – Леама, пройди немного вперед, посмотри, не идут ли Дорок с Терасом. Только будь осторожна!

Леама, собрав всю свою волю, кивнула и, прижимаясь к деревьям, скрылась в чаще.

Я осталась наедине с Карионом. Он лежал безмятежно, слишком тихо. Его грудь едва заметно поднималась. Я смотрела на его лицо, и мною овладело отчаяние. А вдруг я опоздала? Вдруг он выпил не то? Я снова принялась шарить по его карманам, надеясь найти еще что-то, что могло бы помочь. В карманах его прочных брюк лежало лишь несколько… шишек. Гребаных шишек! Я уже готова была швырнуть их в кусты с криком ярости, как вдруг услышала хриплый голос:

– Положи на место.

– Что? Ты жив? Очнулся? – обернулась я к нему, и сердце екнуло от надежды.

Он с трудом приоткрыл глаза. В них не было прежней ярости, только усталость и боль.

– Жив. Сейчас приду в себя. Эти черти добавили много яда. Жду, как перестанет жечь рану.

Я тут же посмотрела на его плечо. Кровь почти перестала сочиться, а черный, зловещий оттенок вокруг раны сменился на обычный, кроваво-красный. Выглядело это все еще ужасно, но уже не смертельно.

Я шумно выдохнула, позволив себе на секунду расслабиться.

– Ты меня напугал, – прошептала я.

– Я напугал? – он с усилием приподнялся на локте, и в его глазах снова вспыхнули знакомые искры. – Это ты почему-то решила вскочить? А если бы он попал в тебя?

Его тон взбесил меня. Да, я была виновата, но его упреки резали по живому.

– Ну, попал и попал бы! – выпалила я, сама удивляясь своей дерзости. – Вам бы легче было. Миада бы не добралась до меня, и все были бы счастливы!

Карион широко раскрыл глаза, и я уже ждала очередной порции ядовитого сарказма, но на поляну ворвался Терас, а за ним, тяжелой поступью, Дорок. Оба были забрызганы чужой кровью, их лица были напряжены, а глаза горели боевым азартом.

Терас тут же присел рядом с Карионом.

– Брат! Ты зачем на стрелу налетел?

Как только он это сказал, меня накрыла волна такого жгучего стыда, что я готова была провалиться сквозь землю. Это из-за меня. Из-за моей глупости. Дорок был прав – я ни на что не способна, только создаю проблемы.

Карион хмыкнул. Я сжалась, ожидая, что сейчас он во всех красках опишет мой идиотский поступок. Но он лишь спокойно ответил:

– Хотел проверить новое противоядие от Арона. Отлично сработало, кстати. Даже не сдох.

– Брат! – Терас широко улыбнулся, и напряжение мгновенно спало с его лица. – Ты нас так не пугай!

Карион усмехнулся и, превозмогая слабость, встал на ноги.

Дорок окинул нас оценивающим взглядом и удовлетворенно кивнул.

– Мы убили семерых. Один лучник и шестеро с мечами. Одного убил ты. Восемь воинов. Многовато , с учетом того, что мы еще не на границе.Ты можешь идти, брат, или нужен отдых?

Карион коротко кивнул, стараясь не смотреть на меня.

– Всё нормально. Действие яда почти прошло.

Но когда он сделал первый шаг, я заметила, как он на мгновение задержал взгляд на мне. В его глазах не было упрека. Было что-то другое, сложное, что я не могла расшифровать. И от этого становилось еще больнее.

Мы шли. Просто шли, и каждый шаг отдавался в моей душе тяжелым, глухим эхом. Я посмотрела на Леаму, ища в ее глазах хоть каплю поддержки, но она молча шла, уставившись себе под ноги. Ее маленькая фигурка казалась сломленной, и я понимала, что своим поступком напугала не только Кариона, но и ее.

Впереди, как неприступная скала, высился Дорок. Он не просто шел – он сканировал каждую тень, каждый изгиб местности, его спина была напряжена до предела. Он был воплощением бдительности, которой мне так не хватало.

Терас на этот раз тоже молчал. Его привычное веселье испарилось без следа. Он лишь изредка, с почти незаметным беспокойством, оглядывался через плечо, бросая быстрый взгляд на Кариона, словно проверяя, на месте ли он, дышит ли. И каждый его взгляд был для меня новым уколом вины.

А в это время меня съедала изнутри горькое, едкое разочарование. Прежде всего – в себе. После случившегося мне отчаянно хотелось подойти к Кариону и выговорить все, излить свое раскаяние. Прошептать это душераздирающее «прости». Но страх парализовал меня. Что, если Дорок и Терас узнают, что это я спровоцировала нападение на Кариона? Дорок, с его стальными принципами, окончательно убедится в моей никчемности. Он не станет кричать, нет. Он посмотрит на меня своим тяжелым, разочарованным взглядом, и этого будет достаточно, чтобы я сгорела со стыда.

Терас… Милый, добрый Терас. Вряд ли он стал бы обвинять меня вслух. Но его отношение неминуемо изменилось бы. Исчезла бы та легкость, с которой он со мной общался, его шутки стали бы осторожными, а в глазах появилась бы постоянная тень беспокойства. Мысли о том, что я могу потерять и его доверие, были невыносимы.

Я была бесконечно благодарна Леаме за ее молчание. Она, конечно же, все видела. Видела мой глупый порыв, видела, как Карион получил стрелу, спасая меня. И хотя она ничего не сказала, я ловила себя на мысли, что и она может таить обиду. Ведь из-за меня пострадал один из тех, кто вел ее к свободе.

Так и прошел весь день – в гнетущем, невыносимом молчании, растянувшемся в вечность. Деревья вокруг начали понемногу редеть, и в просветах между гигантскими стволами показалась серая, угрюмая вершина горы. Видимо, именно к ней мы и держали путь. Проход через пещеры… Мысль об этом не приносила облегчения. Я не решалась нарушить тишину, чтобы спросить, боялась привлечь к себе любое внимание, словно преступник, ждущий приговора.

И тут мой желудок громко и требовательно заурчал, нарушив звенящую тишину. Я вздрогнула, ощутив, как по щекам разливается жар. Я судорожно прижала ладонь к животу поверх рубашки, пытаясь заглушить звук, зная, что это бесполезно.

Конечно, мои тщетные попытки не остались незамеченными. Со мной тут же поровнялся Терас. Он не смотрел на меня, глядя прямо перед собой, и тихо, так, чтобы слышала только я, прошептал:

– Потерпи немного, Ведьмочка. Мы почти дошли до пещер. Там поужинаем. Я сам умираю с голоду. Как только дойдем, я лично поймаю нам на ужин пару сочных птичек.

Я попыталась улыбнуться ему в ответ, но улыбка вышла кривой и натянутой. Я кивнула, не в силах вымолвить и слова. На самом деле голод был последним, что волновало меня в эту минуту. Мою душу пожирало нечто гораздо более страшное – чувство вины, которое сидело внутри тяжелым, холодным камнем.

Солнце окончательно ушло за горизонт, и на лес опустилась густая, почти осязаемая ночь. Я шла, стиснув зубы до хруста. Каждый шаг отзывался в изможденных ногах ноющей болью, и я уже почти молилась, чтобы мы наконец остановились, хоть на пять минут, просто чтобы дать телу забыться.

Впереди, темным провалом в скале, показался вход в пещеру. Леденящий ветерок, веющий изнутри, обещал хоть какое-то укрытие.

Терас подошел к Дороку и наклонился к его уху, понизив голос до шепота:

– Брат, я если не съем что-нибудь в ближайшее время, то мой желудок будет так громко урчать, что двигаться бесшумно нам уже не получится.

Дорок молча оглянулся на Кариона. Тот шел, уставившись в одну точку перед собой, его лицо было хмурым и абсолютно пустым. Казалось, борьба с ядом вытянула из него все силы, не оставив даже энергии на обычное для него отстраненное раздражение. Он просто существовал, механически переставляя ноги.

Дорок повернулся к Терасу, его собственное усталое лицо было напряжено:

– Что ты предлагаешь?

Терас кивнул в сторону леса:

– Далеко отходить не буду. Поймаю любую дичь по пути и присоединюсь к вам в пещере. Ему нужен отдых и пища, – тихо добавил Терас, словно читая его мысли. – Иначе будет долго восстанавливаться. Идти в таком состоянии прямо во Двор Ночи – плохая идея.

Дорок нахмурился, взвешивая риски. Его взгляд снова скользнул по бледному лицу Кариона.

– Хорошо. Иди. Но тихо и быстро.—Дорок сжал челюсти, и я увидела, как в его глазах борются долг и забота о брате.

Терас кивнул и в следующее мгновение бесшумно растворился в темноте между деревьями.

Мы подошли к самому входу в пещеру. Дорок остановился, замер и шумно втянул воздух, пытаясь уловить чужие запахи. Затем он сделал решительный шаг в непроглядную темень и вытянул руку. На его ладони вспыхнул мягкий световой шар, который он медленно направил вперед, выхватывая из мрака влажные стены и уходящий вглубь тоннель.

– Зайдем внутрь. Далеко не пойдем. Ждем Тераса, – его голос прозвучал глухим эхом. Он обернулся к нам, и его лицо было серьезным. – Я не могу оставить вас с Карионом и пройти вперед, чтобы проверить пещеру .

Карион, пошатываясь, поравнялся с ним. Его голос был хриплым, но в нем пробивались знакомые нотки упрямства:

– Я в порядке. Справлюсь. Можешь идти.

– Нет, – отрезал Дорок, и в его тоне не было места для возражений. – Я решаю, кто в порядке.

Карион недовольно скривил рот, но спорить не стал. Видимо, на это у него просто не осталось сил. Он лишь тяжело прислонился к прохладной стене пещеры и закрыл глаза.

Мы прошли внутрь на несколько метров, встав в тесный полукруг в дрожащем свете магического шара. И замерли в ожидании. Тишина в пещере была иной, чем в лесу – гнетущей, давящей, наполненной лишь звуком нашего собственного прерывистого дыхания и каплями воды, падающими где-то в непроглядной черноте впереди.

Время текло мучительно медленно, каждая секунда растягивалась в минуту. Я прислушивалась к каждому шороху снаружи, сердце замирало в груди. И вот послышались легкие, почти бесшумные шаги. Я замерла, впиваясь взглядом во вход в пещеру, но тут же расслабилась, увидев широкую улыбку Тераса. Он нес в одной руке две пушистые тушки незнакомых мне птиц, а в другой – аккуратную охапку сухих веток.

– Фух, – я облегченно выдохнула. – Всё в порядке, это всего лишь Терас.

Он бросил свою ношу на каменный пол пещеры и окинул нас быстрым, оценивающим взглядом. К нему тут же подошел Дорок.

– Я схожу, проверю обстановку вглубь. Посидите тихо.

Терас лишь кивнул в ответ, а затем повернулся ко мне и Леаме. Он подмигнул и кивком указал на тушки, понизив голос до шепота:

– Скоро ужин, дамы. Не помрите с голоду пока.

Когда Дорок вернулся, кивнув, что все чисто, мы наконец двинулись дальше.

Пещера оказалась огромной. В свете магических шаров, которые Дорок оставлял на стенах, как факелы, мрачные сталактиты нависали над нами, напоминая гигантские, каменные клыки какого-то подземного чудовища. Воздух был теплым, влажным и тяжелым. По стенам медленно ползали крупные, черные слизни, оставляя за собой мерцающие серебристые следы. Надеюсь, хоть они не опасны…

Каждый наш шаг рождал странное, многоголосое эхо. Звуки отражались от стен, сливаясь в протяжный, шепчущий хор. Иногда мне чудилось, будто из непроглядной тьмы впереди доносится тихий скрежет, словно что-то огромное царапает камень когтями…

Мы устроились на привал в небольшом гроте, и на этот раз Терас сам взялся за подготовку ужина. Карион, все еще бледный, лишь помог разжечь костер коротким взмахом руки – ветки с треском вспыхнули магическим пламенем.

Пока мясо поджаривалось, распространяя умопомрачительный аромат, Терас, не в силах долго молчать, решил развлечь нас.

– Вы знаете, – он понизил голос до конспиративного шепота, – именно при Дворе Ночи высшие эльфы устраивают самые кровавые оргии… – он тут же бросил обиженный взгляд на Дорока, – на которые меня, кстати, никогда не пускают!

Терас театрально «вытер слезу», изображая глубокую скорбь. Этот жест был настолько комичным, что даже изможденный Карион не смог сдержать короткой, тихой усмешки.

– Тееерас… – голос Дорока прозвучал как низкий, предупреждающий раскат грома.

Терас тут же поджал губы, как провинившийся ребенок.

– Ладно, ладно… – пробурчал он обиженно, но в его глазах все еще плясали озорные искорки.

Я скривила лицо от отвращения.

– Зачем они пьют кровь? Это же мерзко!

Леама, неожиданно оживившись от любопытства, тут же встряла в разговор.

– Я слышать, что так они продлевать свою и без того долгую жизнь, хозяйка! Но я думать… – она многозначительно прищурилась, – им просто нравится! Их это возбуждать!

Она сделала выразительный жест рукой, будто вонзая воображаемые клыки в собственную шею.

– Они не выпивать много крови, лишь выпускать клыки и протыкать шею, посасывая… На этих оргиях часто меняться партнёрами и пировать! Мне один из гостей таверны рассказывать!