Глава 1
Не знаю, сколько я пролежал без сознания после ранения, но когда очнулся, бой совсем стих. Больше не было слышно ни свиста артиллерийских залпов, ни ржания лошадей, ни даже шелеста ветерка. Вообще ничего не слышно. Звенящая тишина. Я разлепил глаза и с трудом поднял голову, чтобы осмотреться, но не увидел ничего, кроме густого белого тумана, заполонившего всё вокруг.
В туман опасно выходить на улицу, тем более ночью – либо собьёшься с пути, либо вовсе домой не вернёшься. В туман на охоту выходит Мара и её приспешники – неупокоенные души, чтобы вдоволь поживиться нашими страхами и горестями. Они путают запоздалых путников, водят вокруг них свои безумные хороводы; заглядывают в приоткрытые окна и воют полуволчьим, получеловечьим лаем, чтобы запугать таких трусишек как вы. Всякая живность знает об их проделках, поэтому туманной ночью не стрекочут кузнечики, не лают собаки и даже калитки не скрипят, – все сидят в своих домах, домиках и норах, потому что никто не хочет сать жертвой Мары. И люди тоже будто что-то чувствуют – хоть нынче не особо верят в потусторонние силы, но плотно закрывают окна, ставни и двери на ночь, и с головой ныряют под одеяло. И вы тоже спите! Нече на туман смотреть. Завтра утром никакого тумана не будет, и вы вдоволь наиграетесь во дворе! – такими словами усыпляла нас бабушка глубокими туманными ночами.
Сейчас я бы с радостью оказался сейчас дома: повечерял бы в кругу семьи, повидался бы с детьми (у Ваньки, наверное, уже зубы вылезли) и уснул крепким сном с женой в обнимку. Но я в самой гуще ночного тумана, в звенящей безлюдной тишине. Хорошо бы окликнуть товарищей, но нельзя – вдруг после ранения я оказался в тылу врага? Лучше умереть от потери крови в бою, чем сдаться этим нелюдям в плен.
Сколько я уже иду – не знаю. Но полю не видно конца. Вокруг по-прежнему ни души – ни своих, ни чужих. Даже трупов нигде не видно. И река почему-то не показывается. И темнота стремительно наступает. И туман теперь заполоняет собой всё пространство вокруг, крадётся навстречу мне. В такие ночи не лают собаки, не стрекочут кузнечики, не скрипит калитка. Я бы тоже оказался сейчас дома, в кругу семьи, поспал бы крепким сном с женой в обнимку. Но не время думать о страхе, жене и доме – мне надо найти своих. Поэтому я иду, ускоряя шаг, прямо в туман. Если заблужусь, то точно к своим не попаду. Или упаду прямо в реку.
Наконец туман немного рассеялся, и впереди показались деревенские дома. Тропа привела меня к какому-то селению. Правда и здесь вокруг не было ни души. Не слышно лая собак, ни малейшего дуновения ветра. И в окнах ни огонька. Наверное, все спят или уже эвакуировались. Я постучался в первый попавшийся дом, но никто не отозвался. Легонько подтолкнул дверь плечом, и та поддалась. Я вошёл в дом. Тоже абсолютная тишина, и ни души. "Уехали в эвакуацию". За окном уже наступила глубокая тёмная ночь, и я решил заночевать в доме. Проснулся от того, что услышал шорох за окном. Поднялся с импровизированной лежанки и всмотрелся в темноту за окном. Там кто-то ходил. "Возьмём его, он здесь. Честный коммунист, хы! Атеист, хы! Прямо в наши руки сам пришёл! Мы хорошенько полакомимся – сказал первый и потёр руки Да, даже как-то скучно" – зевнул второй "Да тебе постоянно скучно: сопротивляются – скучно, не сопротивляются, тоже скучно. Работы дохрена, а ты всё скучаешь!" – выступил из тени третий "Ну так скука моё кредо, , вот я и скучаю, даже когда скучать некогда!";