- -
- 100%
- +
© Дмитрий Семишев, 2020
ISBN 978-5-4498-4616-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1
Так уж вышло, что с женой Антон Сушков разошелся. Как и почему? Да кто ж его знает! В таких случаях принято говорить – не сошлись характерами. Наверное, так оно и есть. Оставил ей двухкомнатную квартиру, всю мебель и прочее имущество. Сложил в «дипломат» тетрадки со своими стихами, пару нижнего белья да носки. И ушел. На счастье, именно в то время его маленький бизнес был на подъеме, и, выкружив пару-тройку удачных заказов, он смог прикупить себе однокомнатную квартиру на девятом этаже панельного дома. Дом стоял на окраине Екатеринбурга, и с верхних этажей открывался великолепный вид на убегающий вдаль дублер Сибирского тракта, по которому он столько раз ездил раньше, когда еще жил в городе энергетиков.
По роду своей деятельности Антону часто приходилось бывать в различных фирмах, проектных институтах и в крупных строительных организациях, общаться с очень грамотными, а порой и просто незаурядными людьми. И это приносило ему, кроме заработка, огромное удовольствие. Для середины девяностых это была большая удача, ибо большинство толковых специалистов из профессии ушли в бизнес, в свободное плавание. А среди оставшихся найти близких по духу людей было непросто. Но Антону как-то всегда везло на встречи с неординарными личностями. Был, правда, один минус. Организм тридцатилетнего, вполне здорового мужчины, требовал выхода своей энергии. А вот с этим были как раз проблемы. Дело в том, что работа отнимала практически все время Антона, и на личную жизнь почти ничего не оставалось. Кроме того, он решительно не представлял, где и как можно познакомиться с какой-нибудь приличной девушкой. Все его знакомые представительницы прекрасного пола, – в основном по работе, естественно, – давно были замужем и вполне себе счастливы в браке. Либо уж совсем не в его, Антона, вкусе. Словом, личная жизнь отсутствовала как таковая.
Однажды, когда Сушков уже собирался уходить из своего маленького, но очень функционального и уютного офиса, раздался телефонный звонок. «Это кто так уработался, – подумал Антон, поднимая трубку, – времени восьмой час вечера».
– Ой, братишка, привет, привет, – защебетал в трубке голос его младшей сестры Татьяны, – ты что, все еще на работе?
– Да как раз собирался уезжать. А ты специально звонишь так поздно, надеялась, что не застанешь? – огрызнулся Антон.
– Нет, миленький, нет, любименький, просто знаю, что ты допоздна задерживаешься, – все эти эпитеты «миленький», да «любименький» начали настораживать. «Опять просить чего-то будет», – решил Антон и не ошибся.
– Выручи, родненький, – продолжала напевать Танька, – мы с Саней в отпуск улетаем, а Мотю оставить не на кого. Ты же знаешь, мы обычно на соседку нашу, Светку, всегда рассчитывали, а тут она в больницу попала с аппендицитом. Ну, просто тупиковая какая-то ситуация. А у нас уже и билеты, и путевки. Возьми к себе Мотю недельки на три, а?
– Тань, ты пойми, мне собака в доме не нужна. Тем более такая, как ваша. Давай поступим по-другому. Ты мне ключи оставь, я каждый день буду заезжать к вам, Мотю кормить и выгуливать. Все одно мне по вечерам делать нечего, – предложил Антон.
– Ой, выручил, ой спасибо тебе. Только ты ключи сегодня забери, мы завтра уже улетаем.
Был конец марта. После отчаянных весенних снегопадов, наконец-то выглянуло солнце, становилось по-настоящему тепло. Возле офиса Антона, расположенного на первом этаже жилой пятиэтажной «хрущевки», в густом кустарнике заливалась синица, радуясь первому весеннему теплу. Сушков подошел к машине, остановился, послушал веселый свист птахи, посмотрел, прищурившись на вечернее солнце, на абсолютно безоблачное небо и поехал к сестре. Та встретила его необычайно радушно:
– Садись, миленький, поешь. С работы, как-никак, а дома-то, поди, шаром покати. Готовить-то ленишься, наверное? Поешь, давай, а я тебе пока покажу все: вот корм для Моти, варить ничего не надо, вот лоточек у нее. Она же маленькая у нас, если даже и задержишься, она в лоток сходит, подстилку только поменяешь потом, и все, чтоб не воняло на всю квартиру. Давай, родненький, выручай.
Мотя, – маленький мохнатый комочек породы «померанский шпиц» с черными пронзительными глазками, – сидела тут же, посреди кухни, и внимательно слушала наставления хозяйки, настороженно поглядывая то на нее, то на гостя.
– Ну, что, Мотя? Остаемся мы с тобой на хозяйстве, – обратился Антон к собаке. Мотя гавкнула коротко и, понурив голову, ушла в свой домик, стоявший в прихожей. Обиделась, что ее с собой не берут, да еще и оставляют на попечение этого противного дядьки, который вечно не дает ей лишний раз побаловаться, а главное, никогда не разрешает грызть его ботинки.
На другой день Антон закончил работу пораньше. Надо было заехать на квартиру сестры, разобраться там, что к чему. К удивлению Антона, входная дверь оказалась запертой лишь на один замок из двух, причем, на самый слабенький, с защелкой. Основной же, ригельный замок, оказался отомкнут. «Вот раззявы, – подумал Антон, – видимо, так спешили, что и квартиру толком не закрыли. Такая халатность может однажды и боком выйти». Мотя выбежала в прихожую, завиляла хвостом и для порядка пару раз тявкнула. Антон прошел на кухню, достал собачий корм, развел водой, как указано было на упаковке.
– Ну, что, Мотя, пойдем пока гулять? – Антон вернулся в прихожую.
– Вот, дьявол! А где же твой поводок? Еще удерешь от меня, Танюха же меня потом с потрохами съест и не подавится. Мотя, где поводок?
Мотя засеменила своими коротенькими лапками мимо Антона в приоткрытую дверь спальной. «Туда утащила, что ли?» – Антон пошел за собакой. Войдя в спальную, Сушков, мягко говоря, несколько опешил: на заправленной покрывалом хозяйской кровати лежала прямо в одежде, лицом вниз какая-то дамочка.
– Алле, гараж, – Антон потрепал девушку по плечу, – хорош спать, вставай пришел.
Та не шевельнулась. Антон еще раз, но уже чуть сильнее потряс плечо девушки. Никакой реакции. Тогда он аккуратно перевернул девушку на спину. Глаза ее были закрыты, лицо мертвенно бледное, дыхания не ощущалось.
– Да что за черт! – выругался Сушков, наклонился, прислушался – дышит ли?
Дыхание, хотя и очень слабое, но было. Антон взял руку спящей, попытался нащупать пульс. Сделать это оказалось крайне сложно – пульс еле прощупывался. Только тут Сушков обратил внимание на валяющиеся подле кровати упаковки от каких-то таблеток.
– Едрить твою через кочерыжку! Траванулась, кажется. Как раз этого нам еще и не хватало! – вслух произнес Антон, – и что теперь делать?
Первой мыслью было – вызвать скорую помощь. Но пока добежишь до телефона-автомата, пока дозвонишься, пока приедут… Эта дамочка тем временем «двинет кони», а отвечать кто будет? Устанешь объясняться потом с нашими доблестными правоохранителями. Антон потряс девушку за плечи, дал несколько легких пощечин, снова потряс. Девушка медленно открыла глаза. Взгляд ее был, хотя и мутным, но заметно удивленным и даже немного ошарашенным.
– А ты… а вы кто? Как вы здесь оказались? Что вам от меня надо?! – с заметным переходом от удивления к испугу забормотала дамочка. Антон максимально спокойным голосом и очень членораздельно произнес:
– Я Танин брат. Старший. У меня есть ключи от квартиры. Я пришел покормить собаку. А вот вы кто такая и что вы здесь делаете?
Слабым голосом, часто останавливаясь, чтоб перехватить воздуха, девушка произнесла:
– А я Танина подруга. Приехала к ним в гости, а Таня с Сашей уже как раз-таки в дверях с чемоданами стоят. Они на юг улетели.
– Да что вы говорите? Улетели? Вот так новость! Вопрос в другом: если они улетели, вы-то почему остались?
– А мне некуда больше пойти. И я попросилась у Тани здесь пока побыть.
– Час от часу не легче! Решили погостить без хозяев, а заодно таблеточками побаловаться?
– Нет, вы не поняли. Я хотела… Мне надо было… Ох! Мне надо… Мне плохо! Я, пожалуй… Можно, я в туалет пойду? – девушка попыталась встать, но тут же потеряла равновесие, и Антон едва успел ее поймать и усадить обратно на кровать.
– Ладно, потом поговорим. А сейчас займемся вашим здоровьем, – с этими словами Сушков принес из ванной ведро для мытья пола, потом с кухни трехлитровую банку чистой воды.
– Пейте. И как можно больше. Будет тошнить – вот ведро. Никуда не ходите. А я пойду, позвоню, вызову скорую.
– Ради Бога, ради Бога, не надо скорую, я вас умоляю! – вдруг горячо заговорила девушка, – я прошу вас, не надо никуда звонить. Сейчас все пройдет…
– Но почему? Вам же плохо. Отравление, я полагаю?
– Да, я пыталась как раз-таки отравиться. Но умоляю, не звоните в скорую, иначе у моего мужа могут быть серьезные неприятности!
– Неприятности, по-моему, пока только у нас с вами. Надеюсь, муж ваш не отравился вместе с вами?
– Нет. Дело не в этом. Вы не понимаете…
– Да что вы заладили: «не понимаете» да «не понимаете»! Давайте, пейте воду, потом поговорим. Я сейчас.
Антон вышел на кухню. Начинало смеркаться, и он включил свет. Достал из настенного шкафчика Танькину аптечку, открыл, порылся в содержимом.
– Вот, леший бы их побрал, этих медиков! Ни черта у них дома лекарств нет! Сапожник вечно без сапог! – бормотал он себе под нос, – а, нет, кое-что да есть, слава Богу.
С этими словами Антон отложил в сторону упаковку активированного угля и таблетку димедрола. Набрав в стакан воды и, захватив таблетки, вернулся в спальную:
– Выпейте лучше вот эти таблетки. Они явно полезнее, чем те, с которых вы начали сегодняшний вечер.
Девушка послушно взяла несколько таблеток угля и одну димедрола. Посмотрела на стакан:
– А это зачем?
– Запивать. Ах, да! – Антон покосился на трехлитровку, – что-то я переборщил с водицей. Ничего, пейте и эту, хуже уже все равно не будет.
– Так мне воду пить или таблетки?
– Сначала воду. Потом ее в ведро. Потом таблетки. Вас как зовут, кстати?
– Оля.
– Вот что, Оля. Делайте все по порядку, как я сказал, а я быстренько погуляю с Мотей, а то у нее уже тоже отравление начинается. От переизбытка чувств и мочевины в организме.
Антон нашел поводок с ошейником и шлейкой, которые оказались в гостиной под креслом, – Мотина работа, – как смог прицепил собаку к поводку и вышел на улицу. Не столько ради Моти, сколько ради Ольги, чтоб не мешать своим присутствием промывать человеку желудок. Прицепил он не поводок к собаке, а именно собаку к поводку. С учетом размеров того и другого. Проходя мимо магазина, Антон подумал, что неплохо было бы перекусить после работы. Наверняка Татьяна никаких продуктов в доме не оставила. Да и Оле после лечения надо бы что-то поесть. Но как с собакой в магазин идти? «А ведь нет худа без добра! – пришла Антону неожиданная идея, – Мотя, конечно, не совсем собака, в полном смысле этого слова, зато с ней можно хоть куда!» С этой мыслью он подхватил Мотю на руки и зашел в магазин. Купив хлеба, курицу и еще кое-каких продуктов, Антон вернулся в квартиру сестры. Ольга сидела на кухне, ведро было чисто вымыто, банка с водой почти пуста.
– Как самочувствие? – поинтересовался Антон.
– Лучше. Голова только немного кружится.
– Слушай, Оля, а что ты там приняла? Я к тому, что, может быть, антидот какой-то надо тебе применить? Я куплю, пока аптека не закрылась.
– Нет-нет! Это как раз-таки довольно безопасные таблетки. Ничего не надо. Пройдет.
– Будем надеяться. Сейчас я приготовлю что-нибудь на скорую руку, поужинаем, и я поеду домой. Могу тебя подвезти, куда скажешь.
– А можно… мне…
– Меня Антоном зовут, – догадался Сушков о причине заминки, – и давай на «ты», так проще будет. Особенно с учетом сложившейся ситуации.
– Хорошо, Антон, давай на «ты». Я хотела бы здесь остаться. Если можно. Хотя бы до утра.
За разговором они перебрались на кухню.
– Так, бульон куриный вариться я поставил, картошка тоже закипает. Пока ужин готовится, давай, рассказывай все как есть. Иначе выгоню. На улице будешь ночевать. Если не подберет кто, – полушутя, полусерьезно сказал Антон, – что там у тебя стряслось?
– Меня муж бросил. Ушел к другой, – с места в карьер начала Оля, – я сына с мамой оставила, взяла пистолет и ушла в лес на конечной остановке автобуса. Хотела застрелиться, но не смогла, – голос у Ольги задрожал, на глазах проступили слезы, – мне хотелось именно как раз-таки из его пистолета застрелиться, чтоб он мучился потом.
– Погоди, погоди. Он у тебя что, военный?
– Нет. Он большой чиновник в правительстве области. Он как-то по работе с нашим военным округом связан и с милицией тоже, вот ему и подарили однажды на юбилей пистолет Макарова с дарственной надписью. Именной. Мы раньше с ним часто в лес ездили пострелять. По банкам, по мишеням.
– Так вот почему ты запретила скорую вызывать?
– Да, если эта история станет всем известна, его репутация сильно пострадает. А я этого как раз-таки не хочу. Я не собираюсь ему мстить. Я только хотела умереть, чтоб ему было больно, и чтоб он понял, кого он потерял.
– А от того, что он семью бросил, его репутация, значит, не пострадает?
– Ты не понимаешь. Не знаю, как объяснить. Ну, не совсем он меня бросил. То есть, брак расторгать он как раз-таки не собирается. Просто сказал, что полюбил другую, и ушел. Через неделю вернулся, и как ни в чем ни бывало. Через две недели опять ушел. Снова вернулся. Вчера сказал, что взял отпуск и поехал к своей сестре. Собрал сумку, вещи и уехал, а я, дура, взяла да и позвонила его сестрице. Нету, говорит, его, да и разговора даже такого не было. Я тогда взяла и поехала к той женщине, ну, к любовнице его. Антон, я, наверное, совсем дура, да? Я, видимо, от горя совсем голову потеряла, да? Словом, приехала я к ней, а он там. В домашнем халате, в кресле. И спокойно так говорит мне: «Ты сюда не езди, не унижайся. Я пока здесь поживу. Потом вернусь». Устала я. Нашло на меня отчаяние какое-то, вот я и решила. Когда поняла, что не смогу в себя выстрелить, поехала к Тане. Выговориться хотелось, поделиться, посоветоваться, а они уже на пороге, уезжают. Я домой пока не могу пойти. Я, дура, перед тем, как в лес поехать, Володе, мужу то есть, позвонила. Попрощаться как бы. Наверняка он как раз-таки дома сейчас. Я не могу с ним пока видеться. Можно, я здесь переночую?
– А таблетки – это вместо ПМа что ли?
– Да, после того как Таня с Сашей уехали, я у нее в аптечке хотела влерьянку взять, чтоб успокоиться, а наткнулась на фенобарбитал. Вот и решила, что так проще будет со всем этим покончить. А тут ты.
– Ладно. Бульон готов, картошка тоже. Я вот еще салат порезал. Давай перекусим, и ложись спать. Утро вечера мудренее. Завтра встанешь утром, тогда и решай. А сейчас поешь и спи.
Они поужинали. Ольга ушла и закрылась в спальной. Антон помыл посуду, покурил на балконе, постелил себе на диване в гостиной, но уснуть не получалось. Вся эта история с Ольгой и пережитый стресс прогнали сон. Вдруг он вспомнил о пистолете. «Едрить-кудрить! А если она стрельнется среди ночи? Кто ж его знает, что у нее на уме». Антон тихонечко вышел в прихожую. На вешалке висела женская куртка, причем, явно не Танькиного размера. Антон потрогал карманы снаружи. В одном из них явно было что-то тяжелое. Он сунул руку в карман – пусто. «Во внутреннем», – догадался Антон. Страшно неудобно было ему шариться в чужих карманах, но и оставлять боевой пистолет без присмотра, тоже было нельзя. Пересилив себя, Сушков залез в карман, достал пистолет из Олиной куртки. Действительно, это был самый настоящий ПМ, причем, даже не на предохранителе. Антон вынул магазин, патроны были все на месте. Вернулся в гостиную, сунул пистолет подальше под диван, снаряженный магазин – за шкаф. И только после этого уснул чутким, тревожным сном.
Проснулся посреди ночи. Вспомнил события прошедшего вечера. «Черт, вдруг ей плохо совсем? Надо бы проверить». Антон встал, тихо, на цыпочках прошел в прихожую, оттуда, приоткрыв дверь, в спальную. Подошел к кровати. Ольга не спала. В слабом свете, проникающем с улицы от дорожных фонарей, он увидел бледное ее лицо и широко открытые глаза, смотрящие на него в упор.
– Ты как? – почему-то шепотом спросил Антон.
– Присядь ко мне, – тоже шепотом ответила Ольга. Антон присел на краешек кровати. Ольга взяла его за руку, притянула к себе и поцеловала, обхватив за шею. Дважды Антону предлагать было не надо. Он откинул одеяло и лег рядом. В разгар любовных утех Антон случайно поднял голову. Прямо перед ним возле кровати стоял какой-то мужик в строгом костюме и в галстуке, держал двумя руками пистолет, направленный Антону в голову. Сушков понял сразу, что это Олин муж. «Нашел-таки, гад, ПМ свой. Плохо я его спрятал. Ха, а магазин-то с патронами за шкафом! Пистик-то у него без патронов! А если это другой пистолет? Сейчас стрельнет, – и поминай, как звали!» Мужик прицелился и нажал на курок. Раздался странный, но резкий, пугающий звук. Антон проснулся, огляделся, не совсем понимая, что происходит. Мотя ворочалась на кресле, пытаясь поудобнее устроиться. Рядом на полу валялась кружка из-под чая, которую Антон забыл унести на кухню и случайно оставил на кресле возле дивана, на котором он спал. «Надо же, какая бредятина может присниться, – подумал он, – а вот Олю проведать, действительно, не помешает». Антон посмотрел на часы. Половина седьмого утра. Он встал, оделся, прошел в спальную. Оля мирно спала. Дыхание ее было ровным и глубоким. «Аки агнец Божий! Будь-то и не было ничего. То ли психика у нее такая устойчивая, то ли таблетки все еще действуют», – подумал Антон. Хотел было разбудить, но передумал. Умылся, поставил чайник, написал Ольге записку: «Я приеду в 18—00. Дождись меня. Если будешь уходить, захлопни дверь на верхний замок». Сушков залпом выпил чай с небольшим бутербродом и умчался по своим рабочим делам.
Перед обедом Антон заскочил в институт «Гражданпроект» к своему знакомому, Григорию Борисовичу Клетному, который трудился там главным инженером проекта, то есть ГИПом. Клетный был почти на пятнадцать лет старше Антона, но они были добрыми приятелями, что называется, «родственные души», ибо их интересы и увлечения во многом совпадали.
– О, на ловца и зверь бежит, – встретил его Григорий Борисович, поднимаясь навстречу со своего кресла, – ты-то мне как раз и нужен. Разговор есть. Кстати, ты уже обедал?
– Нет, не успел еще.
– Вот и отлично, пойдем в «Витязь», перекусим, заодно и поговорим.
Сделав заказ, Клетный обратился к Антону:
– Ты как себя чувствуешь? Вид у тебя какой-то усталый. Работы много или сна мало?
– И то, и другое. Еще сон сегодня приснился, – не приведи, Господи.
– Сон? Это любопытно. Ты же знаешь, эта тема меня очень интересует. Расскажи, если что-то помнишь.
– Да, помню. Такое не забудешь, – заметил Антон, – познакомился я вчера с одной девушкой, подругой моей сестры. При довольно-таки странных, надо сказать, обстоятельствах. Впрочем, это не суть. У девушки кое-какие неприятности в семейной жизни. Ну, познакомился и познакомился. Поболтали немного на сон грядущий. А ночью, представляешь, захожу я к ней в комнату, укладываюсь рядом, ну и… Сам понимаешь, начали мы любовью заниматься. Хотя с вечера и мысли об этом даже не было, честное слово, да и не до того вчера было. Тут откуда-то появляется ее муж, навел на меня пистолет и стрельнул. В этот самый момент я и проснулся. Звук, который я за выстрел принял, оказался звоном упавшей кружки. Собака Танькина кружку уронила, а во сне – выстрел. Откуда муть такая берется в голове – не пойму.
– Все очень просто. Впечатления вечера сидели у тебя в оперативной памяти коры головного мозга. Звук упавшей кружки взбудоражил их, активизировал. А все остальное – сложилось в определенный сюжет. Это легко объяснимо.
– Да подожди, Борисыч. Сон же очень подробный был, как наяву все. Значит, длился он довольно долго.
– Ничего это, мил человек, не значит. Сон твой возник после падения кружки и длился ровно столько, сколько прошло времени от удара предмета о пол до твоего полного пробуждения, то есть несколько мгновений. Остальное мозг уже сам дорисовал. Такая штука довольно часто встречается. А вот скажи мне теперь, каков был общий фон сна? Общее настроение, скажем так?
– Ну, не знаю. Во-первых, за Ольгу тревога. За ее самочувствие. У нее же пистолет Макарова заряженный был с собой. Это, знаешь ли, тоже фактор. Во-вторых, понравилась она мне, чего греха таить. Все было здорово во сне, пока муж ее не нарисовался.
– Хочешь, я тебе сон этот растолкую? Давно я этим занимаюсь. На любительском уровне, конечно. Но, тем не менее, кое-чему научился уже. Так вот. Все у вас с этой девушкой будет. И отношения, и любовь. Только запомни, ее супруг, какой бы он там ни был, он ее тебе не отдаст. Ты должен это иметь ввиду. Так что постарайся быть поаккуратнее со всем этим делом.
– Свежо преданье, да верится с трудом, – усомнился Антон в такой трактовке своего сна.
– Значит так. Приходи завтра, я тебе книжечку одну полезную подарю. Почитай, тебе будет небезынтересно.
– Уж не сонник ли?
– Упаси, Боже! Такую дрянь, как сонники не читай никогда. Я их в свое время перебрал кучу с грудой. Бред полный! Примитивизм! Увидел во сне мальчика – к прибавлению семейства или к добрым вестям. Увидел деньги – к потере. Увидел зубы – к болезни. Чушь! Из серии «что вижу, то пою». Уровень безграмотного чукчи. Для толкования сновидения важен даже не сюжет. Важнее всего общее настроение, подтекст, подоплека. Сюжет – это чаще всего впечатления прожитого дня. А вот подтекст! Но его еще отловить надо, понять, а потом уже только толковать. Впрочем, в той книге все это подробно расписано. Прочтешь – поймешь.
Ладно, давай к делу. Несколько моих давних приятелей и бывших коллег затеяли интереснейший проект. Я, кстати, по мере сил и возможностей тоже принимаю участие. Суть проекта в следующем. Мы пытаемся создать уникальную установку для защиты от града. Ты, вероятно, в курсе, что наша страна, несмотря на все передряги последнего десятилетия, впереди планеты всей в создании уникальных ракетных двигателей. Так вот. Мы задумали создать ракету с твердотопливным пороховым двигателем. Маленькую, восемьсот семьдесят миллиметров длиной, сто двадцать пять в диаметре. Легкую, из облегченных сплавов на основе алюминия. В топливо добавляем реагент, а двигатель рассчитан на выведение ракеты на определенную высоту, а дальше – горизонтальный полет в грозовом облаке с распылением реагента в составе уходящих газов. Плотно контактируем с оборонным заводом, который все это может делать. Другой завод будет выпускать стационарные пусковые установки. Пороха и реагенты – завод в Перми делает. Но самое уникальное – это программное обеспечение и особенной конструкции радарная установка. Радар исследует грозовое облако, следит за ним, а компьютер вычисляет вероятность образования в этом облаке града. Мощнейшая штука, доложу я тебе. Но самое интересное, что это уже все есть. Профессор один изобрел, изготовил и опробовал. Ни у кого в мире такого нет! Только вот все компоненты этой системы разбросаны по стране. Радар и программа – в Нальчике, пороха и реагенты – в Перми, пусковая и сами ракеты – у нас, в нашей области. Кто двигатели делает, пока не скажу. Очень уж они секретные, такие производства. Но контакт поддерживаем, работы опытно- исследовательские идут полным ходом. На полигоне «Старатель» пробные пуски провели. Результат – стопроцентный!
– Погоди, Борисыч, – прервал Антон жаркий монолог Клетного. Видно было по всему, что эта тема его полностью увлекает, – ужель у нас на Урале такая уж беда с этим градом? Кому нужна эта установка?
– На Урале – да. У нас градозащита не особенно актуальна, – согласился Клетный, – а вот в Испании и в ряде стран Латинской Америки до восьмидесяти процентов урожая ежегодно погибает безвозвратно именно от града.
– То-то испанцы в очередь за такой установкой выстроятся, – съязвил Антон.
– Тут все намного интересней. Мы провели переговоры с представителями сельскохозяйственного бизнеса некоторых стран, в частности, Испании. Но главное не это. Больше всего подобными системами интересуются крупные международные страховые компании. Весь урожай на Западе страхуется в обязательном порядке, поэтому основные убытки несут как раз страховщики. Вот они-то и готовы сотрудничать с нами ради сохранения хотя бы какой-то части урожая, потенциально обреченного на гибель от града. С ними мы тоже плотно общаемся.
– Классная идея, согласен. Только я-то чем могу быть полезен? – удивился Антон.
– Ты как-то заикался, что с журналистикой дело имел, верно?
– Совершенно в дырочку. Я же после стройфака УПИ еще и журфак в университете закончил. Правда, оба диплома теперь на полке пылятся, но грех такой был по молодости.