Новый Патерик, или О жизни, учениях и изречениях блаженных отцов

Авва Стефан сказал: каждому из нас дана лишь одна жизнь, дабы успеть осознать величие мироздания; посему будем смотреть на звезды небесные, а не себе под ноги; потщимся уразуметь всё, что видим окрест себя и в себе, и постичь, по какой причине устроена Вселенная так, как она устроена, каково ее происхождение и ради чего приведены мы в мир сей.

Авву Филарета спросили: что нужно делать, чтобы спастись? Старец ответил: не жалей о том, что прошло, не блуждай мыслями в том, что еще не настало, но радуйся тому, что есть сейчас, люби мироздание Божие и старайся жить в мире со всеми.

Некто спросил авву Экхартия: что мне нужно соблюдать, чтобы угодить Богу? Старец сказал в ответ: куда бы ты ни ходил, всегда осознавай присутствие Божие; что бы ты ни делал, хорошо разумей цель твоего делания; и в каком бы месте ни находился, помни, что как ты смотришь на него, таким оно и явится тебе, посему будь свободен от предубеждений, и спасешься.

Однажды братия в скиту беседовали о том, кто таков есть христианин. Авва Григорий сказал: божественный Дионисий учит, что «спасение есть не что иное как обожение спасаемых»; стало быть, христианин есть тот, кто жизнь свою посвящает тому, чтобы, по слову священного Богослова, стать богом настолько же совершенно, насколько Бог ради нас стал человеком. И старцы с братиями много рассуждали об этом. Авва же Аркадий слушал молча. Когда же спросили и его мнения, он ответил: мнится мне, что в наше время христианин есть тот, кто богом еще не стал, а человеком быть уже перестал. И братия в сокрушении разошлись по келлиям своим.

Авва Агностий говорил, что от всякого человека Бог потребует отчета о том, на что он использовал данный ему разум, не зарыл ли в землю свои таланты и способности и не презирал ли дарованное нам Творцом мироздание ради суетных и тщеславных мечтаний о том, чего никто не видел.

На вопрос братий, как им преуспеть, авва Аристотель ответил: догонять тех, кто впереди, и не ждать тех, кто позади.

Авву Веселеила спросили: должны ли мы враждовать с телом? Авва сказал в ответ: тело дано нам Богом, и кто считает его врагом, тот хулит творение Божие. Если ты не умеешь пользоваться телом земным, данным тебе Творцом в этой жизни, и не любишь его, то как надеешься получить от Бога тело духовное и небесное в жизни будущего века?

Авва Иоанн сказал: если говорит Писание: «законы Мои напишу в сердцах их, и никто не будет говорить другому: познай Господа, но все будут знать Меня, от мала даже до велика», то напрасно мнят себя знающими те, кто свои представления о Боге черпает из книг.

Пришли братия к авве Иоасафу и сказали: ходили мы к авве Иоанну поучаться в благочестивом жительстве, и он сказал нам много благих слов о том, каким должен быть человек, чтобы угодить Богу. Однако не сказал он нам, как можно стать таким человеком. Если гневаешься на бесчестие, как остаться миролюбивым? Если голод не дает молиться и заниматься рукоделием, как соблюсти пост? Если беспокоят помыслы, как соблюсти чистоту души? Когда же спросили мы о том авву Иоанна, он ответил: закрой гроб твой, как бы ты уже умер, и каждый час имей смерть перед глазами своими. Авва Иоасаф сказал: если постоянно помышлять о смерти, не будет времени думать о плохом, а страх перед судом Божиим не даст гневаться и впадать в страсти. Братия сказали: так, авва! Старец же продолжал: но если постоянно помышлять о смерти, не останется времени думать и о хорошем, а страх перед кончиной не даст места для чистого радования о Боге. И разве страх – не такое же страстное чувство души, как гнев или печаль? Ведь мы испытываем всё это одинаково при бедствиях и неприятностях или при угрозе оных. Если же одной страстью мы изгоняем другую, то лишь меняем их местами, ничего не приобретая. Братия пришли в недоумение и спросили: как же быть, авва? Авва Иоасаф ответил: кто постоянно думает о смерти, тот верит в смерть, а не в Бога. И кто каждый час боится смерти, тот хулит Христа Бога, победившего смерть. Посему старайтесь постоянно иметь в себе сознание присутствия Божия, и оно не даст вам вести себя дурно. Ибо всякий, совершивший дурной поступок или помысливший о дурном, прежде потерял сознание присутствия Божия.

Авва Крискентий говорил: труд без роздыха, бедность, неустроенная жизнь, неисходное пребывание на одном месте и молчание порождают тупость ума, узость кругозора, овечью покорность перед любым, кто захочет повелевать, и иллюзию, будто отрекся от мира и поспешаешь к спасению. Но не обманывайтесь, братия, ибо Бог не живет в отупевших умах и в сердцах, которые презрели сию вселенную – Его прекрасное творение. Ибо кто не любит творение Божие, которое видит, как возлюбит Творца, которого не видел?

Авва Марк говорил: создай себе досуг, чтобы научиться чему-то благому и не блуждать по жизни без цели. Ибо заработок ради пропитания, равно как и пустые развлечения не могут быть целью жизни. Берегись и пустого многоделания: ведь безумны люди, которую всю жизнь выбиваются из сил от множества дел, но не имеют цели, чтобы сообразовывать с ней свои стремления.

Брат спросил старца: какое бы мне избрать доброе дело, чтобы посвятить ему жизнь мою? Старец ответил: Бог знает, что добро, и каждому дает способности к тому или другому делу. Если Бог есть Благо и всякое добро восходит к Нему и в Нем имеет начало, не все ли добрые дела равны? Стало быть, какое бы дело по Богу ты ни предпринял, будет оно добрым. Итак, смотри: исследуй себя и способности, данные тебе Творцом, чего желает по Богу душа твоя, то и делай, и храни сердце твое от злых помыслов.

Авва Агностий сказал: следует опасаться людей, у которых нет чувства юмора, ибо у таковых не только пороки, но и добродетели могут обернуться злодеяниями.

Авва Феопемпт сказал: нет большего эгоиста, чем верующий, хотящий любой ценой спасти свою душу. Здесь премудрость! Ибо не без причины сказал Господь: Хотящий спасти душу погубит ее.

Спросили авву Аристиппа из обители Киренской: чем любители мудрости превосходят остальных людей? Авва Аристипп ответил: если все законы и заповеди уничтожатся, мы одни будем жить по-прежнему.

Однажды некий брат, много подвизавшийся в разных монастырях, прослышав об авве Экхартии, что к тому многие ходят за советом, тоже отправился к нему. Авва принял его с радостью, посадил с собою за трапезу и расспросил о том, откуда он и по какой нужде пришел. Брат сказал: авва, я подвизался двадцать лет, много молился и постился, неопустительно совершал божественную службу, отсекал свою волю, следил за помыслами и творил непрестанную молитву; я переходил из одного монастыря в другой, ища строгой жизни по заветам святых отцов наших; я посещал многих духовных старцев, спрашивая наставлений, как мне достичь духовного преображения; но до сих пор оно ускользает от меня, и я не знаю, как мне войти в покой Божий. Авва Экхартий ответил: пойди в город на торговую площадь, отыщи там молочную лавку и попроси у продавца наилучший кусок сыра. Брат, услышав это, ушел от аввы в великом смятении. По пути встретились ему некие монахи и спросили, отчего он так смущен и печален. Брат ответил с гневом: я предпринял долгий путь и пересек океан, чтобы встретиться с аввой Экхартием и попросить духовного совета, а он отправил меня к молочнику! Братия, узнав, что ответил ему авва, сказали: если бы человек Божий посоветовал тебе нечто трудное, разве не исполнил бы ты это? почему же не хочешь исполнить столь легкое? Брат, поразмыслив, решил пойти на торжище, как сказал авва, и посмотреть, что выйдет из этого. Найдя молочную лавку, он вошел и сказал продавцу: дай мне наилучший кусок сыра из всех, что здесь есть. Молочник же ответил: каждый кусок сыра, который здесь есть, наилучший; у меня нет ни одного куска, который не был бы наилучшим. Удивился брат и, не купив ничего, возвратился к авве Экхартию, пересказал ему слова молочника и просил: молю тебя, авва, скажи мне, что это значит? Авва Экхартий ответил: когда ты со вниманием проживаешь и принимаешь каждое мгновение своей жизни и полностью присутствуешь в нем, каждый миг жизни есть наилучший, и Бог являет Себя в нем. Это и есть преображение.

Пришли однажды братия к авве Филарету и застали его танцующим в келлии своей. И спросили они в смущении: как это ты подражаешь мирской жизни, авва? Он же ответил: кто сказал вам, что Бог наш не умеет танцевать?

Один монах, когда ему сообщили, что умер отец его, отказался отправиться на похороны, заявив: Отец мой бессмертен! Когда же рассказали о его ответе авве Филарету, тот сказал: а точно ли признáет Отец брата сего сыном Своим?

Пришли к авве Веселеилу священнослужители городские и жаловались на оскудение паствы и стеснение в средствах, порицали же нерадение верующих и алчность начальников церковных. Авва выслушал и спросил: почему же, думаете вы, не посылает Господь мира и благосостояния Церкви Своей? И ответил один из священников: последние времена, авва! разве не сказал Спаситель наш, что лишь малому стаду благоволил дать Отец Царство Свое? Тогда авва Веселеил воздел руки свои к небу и воскликнул: горе нам! возомнили мы себя малым стадом, не явив в жизни своей и малой добродетели! Ныне злобу свою оправдываем мы изречениями Господними и на каждое безобразие свое тщимся отыскать оправдание в писаниях святых отцов наших. Но говорю вам: когда бы поистине исполнили христиане заповеди Господни о любви и милосердии к ближним своим, возросли бы они в великое и дивное стадо и распространились бы даже до пределов земли.

Спросили раз авву Питтака: что лучше всего? Авва ответил: хорошо делать то, чем ты занят на данный момент.

Авва Феодор, быв спрошен о любомудрии, сказал: все любители мудрости занимаются тем, что облекают созерцаемую ими реальность в словесные выражения; однако хорошие любомудры понимают, что их выражения условны, будучи символами и мифами, подобными сказанию аввы Платона о пещере; дурные же любомудры становятся проповедниками и навязывают свои выражения как безусловные истины, называя их богодухновенными догматами; вот в чем разница между истинным любомудрием и религией.

Пришли братия к авве Веселеилу и жаловались: ходили мы к авве Патермуфию, но он не принял нас, сказав: не могу быть одновременно с людьми и с Богом. Авва Веселеил сказал: тщетно авва Патермуфий взыскует пути к обожению, ибо Бог всегда пребывает и Сам с Собой, и с людьми, и со всякою тварью.

Авва Антисфен Афинский говорил: не завидуйте, если не хотите быть врагами самим себе; ибо, как ржавчина съедает железо, так завистников пожирает их собственный нрав.

Еще говорил авва Антисфен: все стремящиеся к добродетели – друзья между собой по самой природе их стремления; если же нет между ними приязни, надо рассмотреть, не к другому ли чему они на самом деле стремятся.

Однажды в воскресный день, когда вспоминается в Церкви притча Христова о блудном сыне, после божественной службы собрались отцы и старцы беседовать о Писании. И авва Григорий много рассуждал о том, что свиной корм, коим питался младший сын на чужбине, есть символ нечистых страстей и мирских желаний; телец же, коего заколол отец для вернувшегося блудного сына, есть символ Тела Христова, причастия коего сподобляется верующий, отстав от мирской суеты и покаявшись перед Отцом Небесным; и все отцы с умилением внимали. Случилась же тут и амма Елисавета; выслушав авву Григория, она спросила: что же скажешь ты, авва, о старшем сыне из притчи? Авва же Григорий ответил: и что говорить о нем? ясно, что он исполнял волю отца и жил благочестиво. Амма Елисавета промолвила: странно! жил он благочестиво, никогда не преступил отцовского повеления, однако же за свое благочестие не получил от любящего отца ничего и даже позавидовал младшему брату, который вернулся домой нищим оборванцем и в кои-то веки поел досыта. Что же, таков итог благочестивой жизни: трудиться без роздыха, во всем исполнять волю Отца Небесного и остаться ни с чем? На это авва Панайотис, возмутившись, сказал: какое слово промолвила ты, амма! не говорит ли отец старшему сыну: «ты всегда со мною, и все мое – твое»? неужто этого мало? чего же еще было желать ему? Амма Елисавета ответила: однако же видим мы, что ему было этого мало, иначе почему он озлобился? Авва Григорий сказал: зависть помрачила глаза его. Амма Елисавета сказала на это: к чему же зависть? Давайте, отцы, рассудим: если кто царский сын и имеет все то же, что и отец, всем наслаждается, ни в чем не нуждается и всем доволен, и видит он бродягу, который полжизни провел в нищете, а после внезапно обласкан царем и получил малую толику того, что всегда имел царский сын, то разве станет царевич завидовать бродяге, злобиться и укорять отца, что тот дал нищему то, чего не давал никогда сыну? Мнится мне, что это было бы весьма несообразно; стало быть, старший сын либо вовсе не имел того, что получил вернувшийся младший, либо, если в возможности имел, то в действительности не пользовался, ибо отец не давал ему. Итак, чем же провинился старший сын? столько работал он на отца, а отец ему не давал ни поесть вволю, ни повеселиться с друзьями; если же «телец упитанный», которого заколол отец младшему сыну, означает Тело Христово, то, стало быть, старший брат благочестиво соблюдал все заповеди, однако даже и причастия не сподобился. Какой же вывод из этой притчи должен последовать? не тот ли, что выгодно нам всем будет побольше грешить, а когда-нибудь после покаяться, и тогда получим мы от Бога прощение и всяческие блага; если же будем соблюдать все заповеди, молиться и усердно трудиться, не получим ничего от Отца Небесного, но уличная блудница обойдет нас в Царствии Его? И выслушав амму Елисавету, все отцы и старцы погрузились в долгое молчание.

Авва Ксенофан сказал: Бог есть весь – ум, разумение и вечность; посему следует нам всю жизнь свою упражнять ум свой в познаниях и оттачивать разумение свое, чтобы постичь, по возможности, устроение себя самих и мироздания. Некто из братий спросил его: разве не должны мы ум свой отдавать только на богопознание, не заботясь о вещах мира сего? Авва Ксенофан ответил: если бы такова была цель человеческого жительства, Бог не привел бы нас для жизни в этом мире и в теле; ибо для того, чтобы познавать нематериальное, не нужно материальное.

Собрались однажды старцы и рассуждали о крещении. Авва Силуан сказал: крестить надо всех желающих, даже если они мало смыслят в том, что требует от нас христианское жительство, ибо только Бог знает пути человека и любого может привести к Себе, как будет угодно Ему. Авва Тит возразил: как же говорил святой Макарий, что крещеный, но не живший так, как подобает христианину, будет после смерти истязан и осужден более, чем некрещеные язычники? Авва Александр сказал: если бы жили мы во времена святого Макария, мы бы, возможно, уже стали ангелами, ибо тогда было понятно, как поступать в каждом случае – или так, или этак; а теперь вроде бы можно и так, и этак. Авва Филарет согласился: да, миновало время святой простоты, ибо ныне человеку свойственно рассуждать о тонкостях в каждом вопросе. Авва же Агностий промолвил: это не худо, ибо рассуждение обостряет разум, человек же именно разумом отличается от овцы, которая тупо бежит туда, куда гонит ее пастух.

Авва Платон говорил: лучше сделать немногое, но хорошо, чем многое, но не довести до конца.

Говорила амма Ксанфия: есть верующие, которые отказываются читать романы, смотреть кино и танцевать, говоря, что всё это вовлекает в многоразличные переживания, попусту развлекая и вводя в грех. А потом эти верующие становятся старцами и учат юных, как жить, чтобы и у них жизнь была такой же скучной.

Однажды отцы в Скиту беседовали о добродетелях и благочестии, и авва Евтифрон сказал: нет нужды, отцы, много рассуждать о таких предметах, но дóлжно нам всегда поступать так, как велят заповеди Божии и предания старцев, ибо благочестие есть искусство угождать Богу, добродетель же состоит в том, чтобы делать только угодное Ему, вознося молитвы, соблюдая установленные посты и поступая так, как заповедано писаниями. Авва же Сократ, выслушав его, спросил: стало быть, молитвы, посты и прочие действия заповеданы нам потому, что они нравятся Богу? Авва Евтифрон ответил: разумеется, как же иначе? Авва Сократ сказал: но почему же нравятся они Богу? Разве не самодостаточен Бог и нуждается в каких-либо действиях с нашей стороны, чтобы быть довольным? И не нашелся авва Евтифрон, что ответить на это. Авва же Агностий улыбнулся и спросил: что хочешь сказать ты нам, авва? Авва Сократ ответил: думается мне, всем нам необходимо поразмыслить вот о чем: благочестивое угодно Богу потому, что оно благочестиво, или оно благочестиво потому, что угодно Богу? И все отцы, глубоко задумавшись, разошлись по келлиям своим.

Авва Филарет сказал: если тебя тянет изречь или написать что-нибудь умное о Боге, вспомни о том, что лучше один раз ощутить единение с Богом, чем тысячу раз поговорить о Нем.