Цена равновесия или рождение души
- -
- 100%
- +
– Именно, – Глеб почувствовал прилив уверенности. – Но не электромагнитный шум. А тот, что создают сами мысли, эмоции – ментальный и астральный планы. Мы будем регистрировать то, что остается, когда они успокоены. Эфирное тело. Основу.
Маргарита медленно приблизилась к столу. Её взгляд скользил по сложным схемам, и Глеб видел, как в её глазах борются профессиональный интерес и глубокая настороженность.
– Ты хочешь измерить душу? – тихо спросила она. – Взвесить её? Записать на пленку?
– Я хочу понять её природу, – поправил он. – Если она реальна, у неё должны быть свойства. Её можно наблюдать. И если мы сможем её наблюдать, мы сможем понять, что происходит с такими, как Сергей Петрович. Мы сможем найти способ… восстановить связь.
В воздухе повисло молчание. За стенами обсерватории пронеслась стая птиц, их крики донеслись приглушенно, словно из другого мира.
– А что, если мы её увидим? – не унималась Маргарита. – Что тогда? Мы получим в руки инструмент невиданной силы. Силы, которая может и убивать, как мы уже убедились.
– Или исцелять, – твердо сказал Виктор. – Любое знание – это инструмент. Ножом можно резать хлеб, а можно… – он не договорил, но все поняли. – Вопрос не в том, чтобы не знать. Вопрос в том, как распорядиться знанием. И кто будет распоряжаться.
Глеб почувствовал, как по спине пробежал мурашки. Он посмотрел на свои чертежи, и вдруг они показались ему не просто схемами, а картой сокровищ, ведущей к чему-то одновременно прекрасному и ужасному.
– У нас нет выбора, – произнес он, глядя прямо на Маргариту. – «Ноотехника» не остановится. Они уже идут по нашим следам. Если они первыми поймут, как это работает… – он сделал паузу, давая ей понять мысль без слов.
Маргарита закрыла глаза на мгновение, затем кивнула. Её лицо выражало решимость, смешанную с грустью.
– Тогда нам нельзя медлить. Когда ты сможешь его собрать?
Глеб окинул взглядом разложенные детали, привезённые в ящиках.
– Неделя. Может, две. Если ничего не случится.
– Со мной уже случалось самое страшное, что могло случиться с учёным, – горько усмехнулся Виктор. – Меня перестали воспринимать всерьёз. Теперь я свободен в своих изысканиях. Так что давайте собирать ваш аппарат. – Он ткнул пальцем в один из элементов схемы. – А я пока доработаю теорию резонансных частот. Думаю, нам нужно учитывать не только индивидуальные вибрации, но и фоновые – земли, космоса… Особенно здесь, в горах.
Солнечный луч, пробившийся сквозь разбитое стекло купола, упал на чертежи, осветив их призрачным светом. В этот момент все трое почувствовали нечто – необъяснимое ощущение, будто они стоят на пороге не просто нового этапа исследований, а чего-то гораздо большего. Словно сама Вселенная затаила дыхание в ожидании того, что же они обнаружат.
А внизу, у подножия горы, на грязной просёлочной дороге, стоял неприметный внедорожник. Человек в темных очках с биноклем в руках наблюдал за старым зданием обсерватории. Уголок его губ тронула едва заметная улыбка. Охота продолжалась.
Собранный томограф занимал центр зала, напоминая странный гибрид антикварного оборудования и футуристического устройства. Медные катушки, снятые со старых телескопов, были оплетены сверхпроводящими проводами, а датчики крепились на штативах, которые когда-то поддерживали оптические линзы. Воздух вокруг аппарата вибрировал от едва слышного гула, искажая очертания предметов, будто сквозь нагретый воздух.
Глеб завершал последние проверки, его движения были точными и выверенными, но в уголках губ играла непривычная улыбка – смесь гордости и нервного напряжения. Он поймал себя на мысли, что чувствует себя не ученым, а алхимиком, готовящимся к превращению.
– Кто первый? – спросил он, обводя взглядом Виктора и Маргариту.
– Позволь мне, – шагнула вперед Маргарита. – Если что-то пойдет не так, моя чувствительность позволит раньше заметить отклонения.
Она устроилась в кресле перед томографом, положив руки на подлокотники. Глеб закрепил на её запястьях и висках датчики, которые выглядели как обычные электроды, но были настроены на совершенно иные частоты.
– Помни, мы ищем не электрическую активность, – тихо напомнил Виктор, наблюдая за процессом. – Мы пытаемся поймать эхо твоего эфирного тела. Дыхание души, если угодно.
Маргарита закрыла глаза, стараясь успокоить дыхание. Глеб запустил аппарат. Сначала ничего не происходило – только монотонный гул и мерцание лампочек. Затем на главном экране начали появляться хаотичные всплески, похожие на помехи.
– Ничего не видно, – разочарованно произнес Глеб. – Только шум.
– Подожди, – Виктор прикоснулся к регулятору частоты. – Давай сместим диапазон. Ты ищешь слишком грубые вибрации.
Он плавно повернул ручку, и вдруг картина на экране изменилась. Хаос сменился упорядоченными волнообразными паттернами, которые переливались нежными цветами – от теплого золотистого до глубокого сапфирового.
– Боже… – прошептал Глеб, не веря своим глазам. – Это… это оно?
Волны пульсировали в ритме с дыханием Маргариты, иногда вспыхивая более яркими участками, когда она глубже вдыхала или меняла положение тела.
– Нестабильно, – констатировал Виктор, хотя в его голосе слышалось нескрываемое восхищение. – Сигнал прерывается. Но это определенно не нейронная активность. Смотри – когда она задерживает дыхание, паттерны не исчезают, а лишь меняют частоту.
Маргарита открыла глаза.
– Что вы видите?
– Мы видим тебя, – ответил Глеб, и в его голосе прозвучало нечто, чего она не слышала раньше – благоговение. – Твою жизненную энергию. Тот самый фундамент.
Внезапно паттерны на экране резко изменились. Золотистые волны сменились тревожными багровыми всплесками, а сапфировые участки поблекли.
– Что происходит? – встревожился Глеб.
– Я просто подумала о Сергее Петровиче, – тихо сказала Маргарита. – О его пустых глазах.
Виктор подошел ближе к экрану, его лицо озарилось пониманием.
– Невероятно. Эмоциональное состояние непосредственно влияет на вибрации эфирного тела. Астральный план общается с эфирным!
Но их восторг был недолгим. Спустя несколько минут паттерны снова стали нестабильными, затем начали распадаться, и через некоторое время экран вернулся к хаотичным помехам.
– Не держит, – с досадой сказал Глеб, выключая аппарат. – Нам нужно стабилизировать питание и доработать фильтры.
– Но мы доказали главное! – Воскликнул Виктор. – Эфирное тело существует! Его можно детектировать! Мы только что видели его своими глазами!
Маргарита встала с кресла, потирая виски.
– Я чувствовала… странное покалывание. Как будто кто-то водил пальцами по моей коже, но изнутри.
Они молча смотрели на томограф, понимая значимость момента. Это был не просто успешный эксперимент. Это было первое научное подтверждение того, во что люди верили тысячелетиями, но не могли доказать.
– Значит, душа – не метафора, – тихо произнесла Маргарита. – Она имеет физические, вернее, энергетические свойства.
– И она уязвима, – добавил Глеб, глядя на записи эксперимента. – Мы видели, как она реагирует на эмоциональное состояние. А в случае с Сергеем Петровичем…
Он не договорил, но все поняли. Если эфирное тело можно наблюдать, значит, его можно и повредить. Или, возможно, исцелить.
Виктор уже лихорадочно делал заметки в своем блокноте.
– Нам нужно больше данных. Больше испытаний. Мы должны понять все свойства этого поля, его структуру, как оно взаимодействует с другими планами…
За окном сгущались сумерки, но в обсерватории царила атмосфера приподнятости. Они стояли на пороге нового понимания человеческой природы. Пусть их прибор был несовершенен, пусть результаты нестабильны – они видели достаточно, чтобы знать: они на правильном пути.
И где-то в глубине сознания каждый из них понимал, что с этого момента ничего уже не будет прежним – ни наука, ни их собственная жизнь, ни сам мир, который оказывался гораздо сложнее и загадочнее, чем они могли предположить.
Глава 2: Глубины Сознания
Комната в восточной башне обсерватории стала кабинетом Маргариты. Здесь было тише, чем в главном зале, и толстые каменные стены надежно укрывали от посторонних звуков. Маргарита превратила это пространство в подобие уютной гостиной: мягкий ковер на каменном полу, глубокое кресло для пациентов, несколько живых растений на подоконнике. В углу тлел камин, отбрасывая танцующие тени на стены, украшенные старинными звездными картами.
Её доброволец, молодая женщина по имени Алиса, устроилась в кресле, положив руки на подлокотники. Девушка была психологом из местного университета, случайно узнавшая об их исследованиях и вызвавшейся помочь. Её спокойное лицо с внимательными глазами выражало готовность к эксперименту.
– Мы не будем использовать гипноз в традиционном понимании, – начала Маргарита, занимая место напротив. – Это будет диалог. Я буду лишь направлять, а тебе нужно будет прислушиваться к самым тихим отголоскам внутри себя. К тем частям твоего существа, что обычно остаются за кулисами сознания.
Алиса кивнула, закрывая глаза. Маргарита наблюдала, как её дыхание становится ровнее и глубже. Воздух в комнате казался густым, наполненным ожиданием. Время здесь текло иначе – не линейно, а словно расходясь кругами, как от брошенного в воду камня.
– Представь, что твоё сознание – это многоэтажный дом, – мягко говорила Маргарита. – Мы медленно спускаемся с верхних этажей, где живут повседневные мысли и заботы. Проходим мимо этажа воспоминаний… мимо этажа мечтаний… Глубже…
Она сама чувствовала, как погружается в это состояние вместе с Алисой. Её собственное дыхание синхронизировалось с дыханием девушки, сердцебиение замедлялось. Это была опасная грань – стать проводником настолько, чтобы потерять себя, но сохранить достаточный контроль, чтобы вести другого.
– Я вижу… свет, – тихо произнесла Алиса. – Но не глазами. Как будто изнутри.
– Это твое эфирное тело, – объяснила Маргарита. – Основа. Постарайся ощутить его полностью. Как оно пульсирует? Какие у него качества?
Неожиданно Алиса вздрогнула. Её веки затрепетали.
– Кто-то… смотрит на нас, – прошептала она.
Маргарита почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Она оглянулась – комната была пуста, за окном темнел вечерний лес.
– Это просто ощущение? Или ты что-то видишь?
– Не вижу… Чувствую. Чужие глаза. Они… оценивают. – Алиса сморщилась, как от физической боли. – Холодные. Без эмоций.
Маргарита сглотнула. Возможно, это просто проекция страха – их общий страх перед «Ноотехникой». Но что, если в состоянии глубокого погружения Алиса действительно смогла ощутить их невидимое наблюдение?
– Пройди мимо, – мягко, но настойчиво сказала Маргарита. – Мы идём глубже. К источнику того, что делает тебя тобой.
Лицо Алисы постепенно расслабилось. Она дышала ровно и глубоко.
– Здесь… так много всего, – её голос звучал удивленно. – Как будто я могу касаться мыслей… не своих… а каких-то общих. Как будто всё связано невидимыми нитями.
Она замолчала, и по её лицу пробежала тень чего-то древнего и мудрого. Маргарита затаила дыхание. Она видела подобное выражение у мистиков и людей, переживших клиническую смерть – то самое ощущение причастности к чему-то большему.
– Есть ли там… ответы? – осторожно спросила Маргарита. – Понимание того, что с нами происходит?
Алиса медленно покачала головой.
– Не ответы… Подсказки. Как обрывки фраз из далекого разговора. – Она внезапно улыбнулась. – Но я чувствую… что вы на правильном пути. Что то, что вы делаете… важно не только для вас.
Сеанс длился еще около часа. Когда Алиса открыла глаза, они сияли особенным блеском – смесью усталости и восхищения от увиденного.
– Это было… невероятно, – сказала она, с трудом подбирая слова. – Как будто я прикоснулась к самой ткани мироздания.
После ухода Алисы Маргарита осталась сидеть в тишине, слушая потрескивание дров в камине. Она думала о том, что их исследования – это не просто научное любопытство. Они действительно касались самых основ человеческого существования. И где-то там, в темноте, кто-то следил за ними холодными, бездушными глазами, желая превратить это знание в инструмент власти.
Она взяла свой дневник и начала записывать наблюдения. Каждое слово давалось с трудом – как описать неописуемое? Как научно зафиксировать то, что существует на грани восприятия?
За окном завыл ветер, и Маргарита невольно вздрогнула. Ей снова показалось, что за ней наблюдают. Но на этот раз ощущение было настолько явным, что она подошла к окну и внимательно посмотрела в темноту. Ничего. Только колышущиеся от ветра деревья и далёкие огни в долине.
«Мы идём по опасной грани, – подумала она. – С одной стороны – величайшие тайны человеческой природы. С другой – те, кто хочет эти тайны использовать. И где-то посередине – мы, пытающиеся успеть понять раньше, чем они смогут украсть».
Она потушила свет и вышла из комнаты, оставив за собой лишь мерцающие угли в камине. Глубины сознания манили, но теперь они были не просто объектом исследования – они стали полем битвы за душу человечества.
Три недели спустя обсерватория жила в особом ритме, напоминающем подготовку к космическому запуску. Воздух был насыщен ожиданием, каждый день приносил крошечные открытия, складывающиеся в мозаику грядущего прорыва. Глеб доработал томограф, стабилизировал питание, и теперь аппарат гудел ровно и уверенно, как живое существо.
Сегодняшний сеанс был особенным. Маргарита и Глеб решили объединить усилия. Алиса, их основной доброволец, сидела в кресле, подключенная к датчикам томографа. Её лицо было спокойным, дыхание – ровным. Виктор наблюдал за показаниями своих приборов, регистрирующих фоновые энергетические флуктуации.
– Начинаем, – тихо сказал Глеб, включая аппарат.
На экране томографа загорелись знакомые паттерны – золотисто-сапфировые волны эфирного тела Алисы. Они были гораздо стабильнее, чем в первые опыты, пульсируя в такт её дыханию.
– Иди глубже, – направляла Маргарита, сама погружаясь в состояние проводника. – Пройди за пределы личного. К тому, что было до тебя и останется после.
Алиса медленно кивнула. Её лицо стало совершенно бесстрастным, черты как бы размылись, утратив индивидуальность. Воздух в комнате застыл, и время потеряло свою линейность, свернувшись в плотный, вибрирующий шар.
– Я… не я, – прошептала она, и голос её звучал иначе – более глубоко, без привычных интонаций.
В этот момент томограф издал мягкий щелчок. Паттерны на экране начали меняться. Золотистые волны не исчезли, но сквозь них начал проступать другой рисунок – сложный, геометрически совершенный, словно сотканный из чистого света. Он не пульсировал, а пребывал в состоянии постоянного, величавого сияния.
– Что это? – ахнул Глеб, не веря своим глазам. – Частота другая… Совершенно иная. Это не эфирное тело.
Виктор подошёл ближе, его глаза за стеклами очков широко раскрылись.
– Не может быть… – прошептал он. – Это… каузальный план. Хранилище судьбы. Теория предполагала, но видеть…
Маргарита, находясь в глубоком контакте с Алисой, почувствовала нечто невероятное. Это было похоже на прикосновение к океану – безбрежному, древнему и бесконечно мудрому. Она ощущала не мысли, а целые пласты опыта, не принадлежащие Алисе, но как-то связанные с ней.
– Спроси… о Сергее, – тихо сказал Глеб, глядя на Маргариту.
Она кивнула, мысленно сформулировав вопрос: «Что происходит, когда связь разрывается?»
Алиса, вернее, то, что говорило через неё, ответило не словами, а потоком образов и ощущений. Маргарита увидела сложную энергетическую конструкцию – многослойный кокон, где каждый слой был связан с другими тончайшими нитями света. И она увидела, как одна из этих нитей, идущая от самого центра, обрывается, и вся конструкция начинает медленно расползаться, как размотанный клубок.
– Они теряют опору… – вслух перевела Маргарита, её голос дрожал. – Якорь. То, что удерживает всё остальное вместе.
Внезапно Алиса вздрогнула всем телом. Её глаза открылись, но в них был не её взгляд. Это был взгляд огромной, безличной силы, наблюдающей за ними с невозмутимым любопытством.
– Вы… мешаете, – произнесла она, и голос прозвучал на несколько тонов ниже, заполнив собой всё пространство комнаты.
Томограф завизжал. Светящийся геометрический паттерн на экране резко погас, а затем аппарат с глухим стуком отключился. Все лампочки погасли, и в комнате воцарилась тишина, более громкая, чем любой звук.
Алиса медленно моргнула, и в её глазах снова была она сама – растерянная и испуганная.
– Что… что это было? – прошептала она. – Я чувствовала… что-то огромное. И оно заметило нас.
Глеб молча перезапускал томограф. Его руки дрожали.
– Мы вошли в контакт, – сказал он наконец. – Не с подсознанием. С чем-то… находящимся за пределами индивидуальности.
Виктор опустился в кресло, его лицо было бледным.
– Надличностные уровни… Высшее «Я»… Это не метафоры. Это реальность, с которой можно взаимодействовать. – Он посмотрел на них. – Но теперь мы знаем – мы не одни, кто может это видеть. И кому-то наше любопытство… не нравится.
Маргарита подошла к Алисе, обняла её за плечи. Девушка дрожала.
– Ты в порядке?
– Я… не знаю, – честно ответила Алиса. – Это было… страшно. Но и прекрасно. Как будто я на секунду стала частью чего-то бесконечного.
Они молча смотрели друг на друга, понимая, что перешли очередную грань. Они не просто подтвердили теорию. Они установили контакт. И этот контакт был взаимным. Теперь они знали, что человеческое сознание – лишь малая часть чего-то невообразимо большего. И что за этим «чем-то» кто-то наблюдает.
А где-то внизу, у подножия горы, в темноте леса, человек с прибором ночного видения убрал устройство прослушки в рюкзак. Он слышал всё. И его начальству это очень не понравится.
Ночь опустилась на обсерваторию, но в главном зале царило напряженное бодрствование. На большом деревянном столе были разложены распечатки данных с томографа, записи Маргариты и испещренные формулами листы Виктора. В воздухе пахло остывшим кофе и озоном от работающей аппаратуры. За окном ветер утих, и луна застыла в зените, заливая серебристым светом их импровизированную лабораторию.
Глеб склонился над распечатками, его пальцы водили по зафиксированным паттернам. Лицо его выражало смесь восторга и недоверия.
– Частота каузального плана отличается от эфирного на порядок, – произнес он, словно вслух проверяя свои выводы. – И структура иная. Эфирное тело пульсирует, дышит. А это… – он ткнул в геометрический узор, – это постоянно и неизменно. Как отпечаток.
Маргарита, завернувшись в плед, изучала свои записи. Её лицо было бледным, но глаза горели.
– Когда я находилась в контакте, я ощущала это как… архив. Но не бумажный. Живой. В нем хранится не просто информация, а сам опыт. Причины и следствия. – Она подняла взгляд на Виктора. – Ты был прав. Каузальное тело – это действительно хранилище судьбы.
Виктор ходил по залу, его тень причудливо изгибалась на стенах.
– Давайте систематизируем, – сказал он, останавливаясь перед большой грифельной доской. – Мы имеем эмпирические доказательства многоуровневой структуры.
Он начал рисовать мелом схему, такую же, какую они видели в подвале, но теперь с новыми деталями.
– Физическое тело – основа. Эфирное – жизненная энергия, носитель времени. Астральное – эмоции. Ментальное – интеллект. Каузальное – судьба, карма. И… – он сделал паузу, – Высшее «Я». Тот самый Наблюдатель, который проявился сегодня.
Глеб покачал головой, всё ещё не веря.
– Но как всё это связано? И главное – как это применимо к Сергею Петровичу?
– Связь осуществляется через эфирное тело, – уверенно сказал Виктор. – Оно является посредником между высшими планами и физическим носителем. – Он провел мелом стрелки между уровнями. – Когда связь с эфирным телом нарушается, высшие планы лишаются канала влияния. Они остаются, но не могут проявляться.
Маргарита встала и подошла к доске.
– Значит, у Сергея Петровича не просто разорвана связь между эфирным и астральным планом, как мы думали раньше. У него поврежден сам канал, через который Высшее «Я» взаимодействует с личностью.
– Именно! – воскликнул Виктор. – И теперь мы знаем, как выглядит неповрежденный канал. – Он указал на распечатки томографа. – Мы можем сравнить паттерны здорового человека и Сергея. Найти различия.
Глеб задумался, перебирая в руках стопку распечаток.
– Но тогда возникает другой вопрос. Если Высшее «Я» действительно существует и оно вечно… что происходит с ним, когда физическое тело умирает? И почему оно позволило нам установить контакт?
В зале воцарилась тишина. За окном пролетела ночная птица, её крик донесся приглушённо и тревожно.
– Возможно, мы задаем неправильные вопросы, – медленно сказала Маргарита. – Может быть, нужно спросить не «почему», а «зачем». Зачем Высшее «Я» позволило нам увидеть эту структуру? Что оно хочет нам сообщить?
Виктор подошел к окну и смотрел на звёзды.
– В традиционных учениях говорится, что Высшее «Я» стремится к развитию через земной опыт. Возможно, наше исследование – часть этого развития. Или… – он обернулся к ним, – предупреждение.
Глеб вздрогнул.
– Предупреждение? О чем?
– О том, что мы играем с огнем, – тихо ответил Виктор. – Что наше вмешательство в тонкие планы может иметь непредсказуемые последствия. Что мы, сами того не желая, можем нарушить хрупкий баланс.
Они молча смотрели друг на друга, осознавая тяжесть ответственности. Они стояли на пороге величайшего открытия в истории человечества – возможности картографировать душу, понять механизм судьбы, прикоснуться к самой основе сознания. Но каждый шаг вперёд был сопряжён с риском – риском для себя и для всего человечества.
Маргарита первая прервала молчание.
– Независимо от рисков, мы не можем остановиться. Теперь мы знаем, что Сергей Петрович не просто биологический автомат. Его Высшее «Я» всё ещё существует, но не может с ним соединиться. Мы должны найти способ восстановить эту связь.
Глеб кивнул, его скепсис окончательно уступил место решимости.
– Тогда нам нужно больше данных. Больше экспериментов. Мы должны полностью понять структуру этих связей, прежде чем пытаться их восстанавливать.
Виктор улыбнулся, но в его глазах была грусть.
– Нас ждёт долгий путь. И мы не знаем, что найдём в его конце. Но одно я знаю точно – обратной дороги нет.
Они снова склонились над данными, но теперь их работа обрела новый смысл. Они были не просто исследователями – они стали мостостроителями между мирами, целителями душ, картографами невидимой реальности. А за окнами обсерватории звёзды продолжали свой вечный путь, словно одобряя их дерзновенный поиск.
Глава 3: Архитектура Души
Ночь была особенно тёмной, безлунной. Только далёкие звёзды мерцали сквозь разрывы в облаках, словно сквозь дыры в чёрном бархате неба. В обсерватории царила торжественная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине и мерным гулом томографа, находящегося в режиме ожидания. Воздух был наполнен ожиданием, словно сама Вселенная затаила дыхание в преддверии откровения.
Виктор стоял перед большой грифельной доской, на которой мелом был нарисован сложный многоуровневый чертеж. В руках он держал указку, сделанную из старого телескопического стержня. Его глаза горели тем особым огнём, который появляется у учителей, готовых открыть своим ученикам великую тайну.
Глеб и Маргарита сидели на простых деревянных табуретах, словно студенты на первой лекции. Разница была лишь в том, что эта «лекция» могла перевернуть все их представления о мире.
– Итак, друзья мои, – начал Виктор, и его голос звучал особенно глубоко в ночной тишине, – давайте соберём воедино все наши наблюдения и данные. Мы стоим на пороге понимания архитектуры человеческой сущности.
Он легонько стукнул указкой по верхней части схемы.
– Первый уровень – Физическое тело. Наш биоробот-носитель. Вместилище. Корабль, на котором мы путешествуем по морю материального мира. Глеб изучает его при помощи традиционной науки, и в этом нет ничего плохого – нужно знать свой корабль до последнего винтика.
Глеб кивнул, вспоминая свои годы исследований мозга. Теперь его прежние работы казались ему лишь изучением устройства каюты на огромном океанском лайнере.
– Второй уровень – Эфирное тело. – Виктор перевел указку ниже. – Это та самая жизненная энергия, которую мы начали фиксировать нашим томографом. Носитель времени. Представьте себе, что это ветер, наполняющий паруса вашего корабля. Без него корабль будет неподвижен, как бы прекрасно он ни был построен.
Маргарита внимательно слушала, мысленно сравнивая слова Виктора с тем, что она ощущала во время сеансов глубинного диалога.