Джулия
Глава 1
В шумном кафе, неподалеку от местной достопримечательности – длинного арочного моста, а также совсем рядом с городским моргом, Джулия уже час сидела за столиком и смотрела на кружку кофе, из которой так и не осмелилась сделать хотя бы глоток. Кофе давно остыл, а когда-то воздушная пенка превратилась во что-то больше похожее на плевок.
Тошнота подступала к горлу, но вскоре исчезала, оставляя после себя лишь пустоту. Джулия провела сухими пальцами по седым прядям своих волос, заправляя их за ухо. Ее руки, сморщенные и усталые, выглядели не по возрасту. Она и сама выглядела старше своих лет, но меняться уже не хотела. Да и не было ради кого. Почти все куда-то ушли, исчезли из ее жизни.
Несмотря на шум и гам гостей кафе, в ее голове звенела тишина. Единственный звук, который она слышала, – стук каблуков по мраморному полу. Этот стук повторялся снова и снова, как заевшая пластинка, сопровождаясь ее же голосом, звучащим будто со стороны: «Это он».
Джулия видела мертвецов прежде, но тело Виктора, ее бывшего мужа, было другим. Оно казалось чужим и в то же время пугающе знакомым. Оно выглядело умиротворенным, спокойным, каким он никогда не был при жизни. И самое страшное, в чем она не могла признаться даже самой себе: он был красив. Аккуратно подстриженная борода с проседью только добавляла ему мужественности. Гладко уложенные гелем волосы, будто он привел их в порядок перед смертью. Аромат парфюма – резкий и свежий – словно все еще витал в воздухе той комнаты. Конечно, это ей только показалось. Но даже если так, все было слишком правдоподобно.
Тошнота вновь подступила к горлу, но на этот раз не из-за самой смерти Виктора. Ее злило другое: он умер именно сейчас. Не пять лет назад, когда они разводились, не через неделю, когда в город вернется его нынешняя жена. А именно сейчас. Почему она должна была опознавать его тело? Почему ей пришлось это делать?
Джулия искала ответы, но находила только глухое раздражение. Разве не было никого ближе? Никого, кто мог бы взять на себя эту обязанность? Разве могла она, бывшая жена, оказаться самым близким человеком в этот момент?
Ей хотелось избавиться от всех этих мыслей, сбросить с себя все, что связывало ее с Виктором. Хотелось смыть это под душем, как грязь.
Она не заметила, как оказалась на улице. Холодный осенний ветер остудил ее щеки. Тонкая ветровка совсем не согревала, но холод был скорее изнутри.
Пустота в голове постепенно сменялась потоком воспоминаний. Виктор словно открыл перед ней портал в прошлое, в которое она боялась заглянуть. Воспоминания обрушились на нее: какие-то из них были почти безобидными, другие вызывали болезненное чувство отстраненности, словно все это происходило не с ней.
И снова перед глазами возникло лицо Виктора в морге. Оно не оставляло никаких сомнений – он был мертв. Губы замерли в легкой полуулыбке, которой за все тридцать лет Джулия никогда не видела. Даже глубокой ночью Виктор всегда выглядел напряженным, готовым возразить или резко ответить.
Дом казался ей чужим, и она пыталась оттянуть момент возвращения, сделав три круга вокруг. Но спустя час она все же оказалась у себя в квартире.
Тишину квартиры разорвал звонок телефона.
На экране высветилось имя: «Рейчел». Жена Виктора. Точнее, теперь уже бывшая жена. Вдова.
Джулия замерла. Она не решалась взять трубку. Как будет звучать ее голос? Будет ли он дрожать? Или, наоборот, окажется слишком спокойным?
Она подошла к зеркалу в прихожей. Глубоко вдохнула, выдохнула, затем натянула на лицо широкую улыбку. Уместна ли она? А что, если у Рейчел начнется истерика?
Джулия потянулась к телефону, но звонок оборвался. Едва она успела опустить руку, как он раздался снова.
– Алло, – спокойно произнесла она.
– Джулия? – голос Рейчел звучал ровно, без эмоций.
– Прости, я не сразу услышала звонок, – соврала Джулия. – И… я забыла позвонить тебе после морга, как ты просила. Ты уж извини.
– Это он? – перебила ее Рейчел, словно не слыша слов.
«Это он», – снова прозвучал в голове Джулии собственный голос из морга.
– Да, – тихо ответила она. – Да, это был он.
– Ну, в целом я не сомневалась, – откликнулась Рейчел.
Джулия застыла. Такая реакция ее удивила. Хотя, если задуматься, это казалось естественным. Спокойствие, даже легкое внутреннее облегчение.
– Ты как? – спросила Джулия, подходя к чайнику и включая его.
Она удивилась сама себе: еще недавно она бы никогда не задалась этим вопросом. Но в голосе Рейчел прозвучало что-то, что коснулось ее глубже, чем ожидалось.
– Я? Нормально, – ответила Рейчел. После короткой паузы она добавила: – А он как?
– Хорошо. Бывало, конечно, и лучше.
Рейчел тихо усмехнулась, и Джулия невольно улыбнулась в ответ, будто собеседница могла это увидеть.
– Он хотел, чтобы его похоронили в городе, где он родился, – сказала Джулия.
– Серьезно? – голос Рейчел стал удивленным. – Мне он никогда об этом не говорил.
«Ты же не прожила с ним тридцать лет», – пронеслось в голове Джулии, но вслух она произнесла:
– Да, придется перевезти тело.
– Ты уверена, что это так важно? – с едва заметной надеждой спросила Рейчел.
– В конце концов, ты его жена, а не я, – спокойно ответила Джулия, обхватывая кружку горячего чая, чтобы согреть замерзшие пальцы.
– Ты тоже была его женой… – голос Рейчел затих.
Но в ее недосказанной фразе Джулия уловила многое. Возможно, она хотела сказать: «Ты тоже была его женой, и ты знаешь, каково это». Или: «Мы не обязаны исполнять волю того, кто уже не может нас контролировать».
– Я думаю, это будет правильно, – мягко сказала Джулия после короткой паузы.
Разговор оставил горький осадок. Разговор двух женщин, каждая из которых была женой одного и того же мужчины, не мог быть иным. Но именно у этого разговора было едва уловимое сладкое послевкусие.
Джулия сидела за кухонным столом, прижимая к груди кружку. Тепло чая согревало ее пальцы, а изнутри начал пробиваться смех. Он вырвался неожиданно громким, раскатистым, почти истеричным, наполняя пустую кухню эхом.
– Виктор! – смеялась она. – Как же так вышло? Как же так вышло, что ты умер не в своей королевской кровати?
Глава 2
Джулия и Виктор ехали на новенькой машине по солнечному городу. Автомобиль еще пах новым салоном, и казалось, что все прохожие, все проезжающие мимо автомобили не сводят с них взгляда. Молодые, красивые, на отполированной машине. Ощущение счастья звенело внутри. Джулия гордилась Виктором: ее парень сам заработал на эту машину, подрабатывая в свободное от учебы время, не просил помощи ни у родителей, ни у друзей. Это было их общее достижение – автомобиль, их первый большой шаг вперед. И, конечно, новенькая квартира. Пусть она была крошечной, всего одна комната, но зато своя! Со свежим ремонтом, аккуратно покрашенными стенами и блестящей плиткой на полу.
Виктор постукивал пальцами по рулю, а Джулия негромко напевала мелодию. Ее черные волосы сияли под солнечными лучами, будто полированное дерево. На светофоре Виктор лениво протянул руку и провел ею по ее волосам – его жест был мягким, почти нежным.
– Когда ты ее увидишь, ты сойдешь с ума! – самодовольно заявил он.
Джулия на миг озадачилась, но тут же снова растянулась в довольной улыбке, будто ничего не произошло.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она, с любопытством взглянув на него.
– Ну, когда я покажу тебе ту кровать, которую выбрал, ты просто обалдеешь! – так же уверенно произнес Виктор.
Джулия коротко хмыкнула. В другой день она могла бы ответить иначе, возможно, даже язвительно, но сегодняшний день был слишком хорош, чтобы портить его.
– Разве мы не едем выбирать кровать вместе? – спросила она, прищуриваясь от солнечных лучей, которые били ей прямо в глаза. Ее выражение слегка изменилось, будто не только солнце стало тому причиной.
– Джули, я вчера был в магазине и уже все посмотрел. Готов ручаться, что ты выбрала бы то же самое, – сказал он с такой уверенностью, будто вопрос был уже решен.
Несмотря на все усилия Джулии сохранить настроение, она все-таки начинала злиться. Солнце продолжало слепить глаза, а кожа на ногах неприятно липла к сиденью.
Повисшая тишина длилась еще какое-то время. Шум дороги заполнял салон, и машина уже не казалась такой хорошей, как всего пару минут назад. Джулия старалась не думать о плохом. С самого утра она представляла, как они будут ходить по мебельному магазину, смеяться, пробовать ложиться на каждую понравившуюся им кровать. Конечно, и сейчас она могла это сделать, но разве будет так же весело, если Виктор уже вчера все решил за них?
– Ты же понимаешь, что я сделал это только потому, что не хотел тратить твое время, – произнес Виктор, пытаясь разрядить обстановку.
«А что, если он и правда подумал обо мне?» – мелькнула мысль.
Машина вывернула вправо, солнце перестало слепить глаза, и нахмуренный лоб Джулии разгладился. Она посмотрела на Виктора и на мгновение задержала взгляд. Его профиль выглядел идеально – четкие линии скул, прямой нос, густые волосы, уложенные так, словно он только что вышел из салона. Солнечные лучи, скользя по его лицу, подчеркивали мужественные черты, и она снова поймала себя на мысли, что он был чертовски красив.
Подъехав к мебельному магазину, они вышли из машины. Жаркий воздух тут же окутал их – липкий, как пленка. Асфальт под ногами слегка пружинил, нагретый солнцем, будто еще немного – и начнет плавиться. В воздухе смешались запахи пыли, разогретой резины и чего-то сладковатого, что исходило от ближайшего киоска с мороженым.
Где-то вдалеке играла музыка – легкая, беззаботная мелодия, которая словно пыталась подстроиться под настроение улицы. Джулия шла чуть позади Виктора, слушая, как его шаги четко отдаются по тротуарной плитке. Ее босоножки цокали в такт музыке. Она смотрела на его спину – прямую и уверенную – и вдыхала вязкий, тягучий воздух, в котором смешались ожидания и что-то неуловимо тревожное.
Внутри магазина, полном мебели, какой Джулия никогда раньше не видела, ее восторг рос с каждым шагом. Она осматривалась по сторонам, вдыхая запах новой древесины и полировки. То и дело она показывала Виктору кресло или круглый деревянный стол, радостно восклицая:
– Ты только посмотри!
Но Виктор упорно вел ее к отделу кроватей, пропуская мимо ушей ее восторженные возгласы.
– Ну, вот и она, – наконец произнес он, с довольным видом указывая на огромную кровать.
– Эта? – Джулия улыбнулась, подумав, что это шутка. Двухметровая кровать? В их однокомнатную квартиру?
– А то! Ты только представь, – он потер палец о палец, словно пытаясь почувствовать воздух. – Просыпаешься, а я далеко, на другом конце кровати! Не мешаю тебе, как и ты мне.
Джулия замерла. Она понятия не имела, какое выражение лица ей сейчас нужно изобразить: радость? Озадаченность? Удивление? Виктор словно не замечал ее смешанных эмоций. Он рухнул на кровать, сцепив руки за головой, и продолжил мечтательно:
– Сколько волшебных ночей нас ждут на этой кровати!
За все это время он даже не взглянул на Джулию. То ли потому, что был уверен, что она в восторге, то ли потому, что ему было абсолютно все равно.
С каждой секундой, с каждым его словом Джулия чувствовала, как в ней нарастает недовольство. Оно было таким, будто от выбора этой кровати зависела вся ее дальнейшая жизнь.
– Ты серьезно? – наконец выдохнула она.
– Что, прости? – Виктор поднялся на локте и посмотрел на нее с видом человека, которому явно не понравился ее тон.
– Эта кровать… Она ведь огромная!
– И в этом вся ее прелесть, – ответил он, даже не пытаясь скрыть своей уверенности.
Он снова откинулся, сцепив руки за головой.
– Джули, представь! Столько пространства, столько свободы. Ты ведь всегда жаловалась, что я верчусь во сне. А теперь это не проблема!
Джулия нервно улыбнулась, но внутри нее раздражение продолжало нарастать. Свобода? Пространство? Он вообще слышит сам себя?
– Но… Виктор, она же просто не влезет в нашу спальню, – осторожно возразила она, стараясь смягчить свои слова, чтобы не превращать этот разговор в спор.
– Влезет, – отрезал он, будто обсуждение уже закрыто.
– Виктор… – Джулия глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. – Ты хотя бы прикинул размеры?
Он взглянул на нее с легким пренебрежением, будто она только что сказала что-то смешное.
– Ну, если понадобится, отодвинем шкаф или… купим другой. Главное – это кровать. Она ведь основа спальни, ее сердце, ее душа!
Джулия закрыла глаза, на мгновение мысленно перенеся себя в их маленькую однокомнатную квартиру. Кровать, которая займет половину комнаты. Шкаф, стоящий под углом. Углы, в которые невозможно втиснуться. И Виктор, размахивающий руками, объясняющий, что все так и должно быть.
– А если она просто не войдет в дверной проем? – спросила она, открыв глаза и глядя на него с легкой улыбкой, пытаясь сохранить хотя бы каплю легкости в тоне.
– Джулия, ты просто не умеешь мыслить масштабно, – ответил он, снова рухнув на кровать. – Эта кровать – это символ.
– Символ чего? – Джулия не удержалась, чтобы не уточнить.
– Символ того, что мы заслуживаем большего, – с победным видом заявил он.
Джулия снова посмотрела на огромную кровать. Символ будущего, подумала она. Но вот только она сама никак не могла почувствовать эту символичность. Вместо этого она чувствовала, как внутри нарастает усталость и смутное осознание: они смотрят на эту кровать совершенно разными глазами.
– Королевская кровать! Я хочу умереть именно на такой.
Джулия хотела в ответ нервно рассмеяться, но вместо этого не думая выпалила:
– Ты собираешься умирать в ближайшее время? Тогда это неплохое вложение.
– Ну, все мы к этому идем. Просто я хочу сделать это с комфортом, – он усмехнулся, не воспринимая ее слова всерьез.
Джулия ощутила эту небрежную усмешку, пронзившую ее словно острие иглы, и, с трудом сдерживая слезы, произнесла:
– Отлично. Тогда ложись на нее сейчас. Я подойду проверить через пару десятилетий, как тебе там умирается, – ее голос дрожал, вырываясь сквозь обиду. Этот день, ее ожидания – все оказалось разбито вдребезги.
Она резко развернулась и быстрым шагом направилась к выходу, по пути задевая углы мебели.
Горячая рука схватила ее за локоть.
– Ну что ты плачешь? – мягко спросил Виктор, голос его вдруг изменился. Он притянул ее к себе, нежно погладил по голове и вытер слезу, катящуюся по ее щеке. – Моя малышка, ты так расстроилась из-за кровати? Я был уверен, что тебе понравится. Я столько времени провел здесь, чтобы выбрать лучшую кровать для нас с тобой. На которой нам обоим будет хорошо. Ты глупышка моя, расстроилась из-за какой-то кровати. Какой вздор!
Джулия замерла, переваривая каждое его слово.
– Да и я глупец, – продолжал он, чуть улыбаясь. – Даже не подумал, как это для тебя важно. Ну! Не плачь. Давай посмотрим все кровати вместе и выберем ту, которая понравится тебе больше всего.
Ей вдруг стало стыдно. Плакать из-за кровати? Ей что, пять лет? Она почувствовала себя нелепой, выставленной на посмешище среди диванов и столов этого огромного магазина.
– Прости меня, – прошептала она, отворачиваясь. Как она могла подумать, что Виктору действительно все равно на ее чувства?
– Ну что ты, что ты, – мягко ответил он, приобнимая ее за плечи. – Давай посмотрим кровати вместе.
Он повел ее обратно в отдел, но Джулия уже не хотела ничего выбирать. Хотелось лишь исчезнуть, отмотать время назад и не устраивать эту сцену.
– Нет, – тихо сказала она, останавливаясь. – Давай купим ту кровать.
– Но ведь она тебе не понравилась, – с ласковой улыбкой произнес Виктор, внимательно глядя ей в глаза.
– Понравилась, – ответила она, вытирая остатки слез. – Просто она слишком большая.
– Большая – это хорошо, не так ли? – Виктор улыбнулся мягкой, почти отеческой улыбкой, как улыбаются взрослые детям, объясняя что-то важное.
– Хорошо. Если только она влезет в комнату.
– Об этом не беспокойся, – хмыкнул он. На долю секунды его добрая улыбка исчезла, но тут же вернулась. – Садись на нее, убедись, что лучше мы не найдем. А я пока оплачу.
Джулия послушно села на кровать. Она оказалась настолько высокой, что ее ноги едва доставали до пола. Матрас был мягкий, изголовье из насыщенного темного дерева выглядело дорого и солидно. Виктор ушел к кассе, а Джулия осталась разглядывать кровать. Ее взгляд остановился на табличке с ценой.
Сперва она решила, что это ошибка, цена относится к чему-то другому. Но нет, это была стоимость именно этой кровати. Сердце закололо от неприятных мыслей. Ведь они отказались от отпуска из-за нехватки денег, а теперь покупают кровать, стоящую годовую стипендию Джулии.
– Все хорошо? – послышался за спиной голос Виктора, и она вздрогнула.
Она хотела было спросить, откуда у него деньги на такую дорогую покупку, но лишь представила его ответ: «Ты не должна думать о деньгах, дорогая». Вместо этого она пробормотала:
– Да, все хорошо.
Виктор поцеловал ее в лоб, и они направились к выходу. Джулия шла рядом, молча терзаясь мыслями: плакать из-за кровати? Да как он вообще меня терпит? Ведь я такая нелепая. Такая наивная.
Глава 3
Джулия сидела на диване, укутавшись в плед. По телевизору шел старый сериал, а на столике стояли недопитая бутылка вина и бокал. Она пребывала в странном состоянии. Как ни крути, когда бы они ни расстались, Виктор был частью ее жизни. Она прожила с ним дольше, чем без него. И как бы ни пыталась себя в этом разубедить, внутри что-то очень болело от того, что он ушел. Хотя для нее ничего и не поменялось. Они все равно не общались – лишь порой, по поводу детей.
Послышался звук поворачивающегося ключа и открывающейся двери. Затем – шаркающие шаги. Это был Патрик. Старший сын.
– Патрик? – окликнула его Джулия.
– Привет, мам! – отозвался он, после чего послышался звук закрывающейся двери в его спальню.
Джулия боялась говорить ему. Как сказать сыну с интеллектуальной недостаточностью, что его отец умер? Это была задача, которую она не могла решить, сколько бы ни пыталась. Виктор подставил ее, оставив разбираться с этим самой. Она решила отложить разговор до приезда Оливии, ее дочери, которой уже все рассказала. Оливия должна была прилететь через несколько дней из Амстердама, где она жила.
Джулия долила оставшееся вино в бокал, сделала глоток, и теплая волна разлилась по телу. Ей было странно. Просто странно. Она не могла подобрать слово, которое точнее описывало бы ее ощущения. Она не хотела скорбеть по этому человеку, но не могла полностью игнорировать его смерть. Эта горесть была слабой, еле ощутимой, почти прозрачной. Она переплеталась с тонкой, едва уловимой радостью. Это чувство было почти зазорным, но она не могла его подавить.
Мысли захватили воспоминания. Хорошие, плохие и те, которые она старалась никогда не ворошить.
Сегодня одно из них всплыло на поверхность и заиграло новыми красками.
Когда-то Джулия даже не могла представить, что их брак закончится. Еще за день до расставания это казалось ей невозможным. Даже за час до этого она верила, что ничего подобного не случится.
Она помнила все до малейших деталей. Это было в январе. Непривычно теплый, но по-зимнему пасмурный январь. Она уже ложилась спать, когда Виктор наконец пришел домой.
Он не пошел сразу в спальню, а направился на кухню и налил себе стакан бурбона.
– Я думала, ты не придешь сегодня ночевать, – произнесла Джулия, заходя на кухню. В ее голосе слышалась привычная колкость.
Виктор стоял к ней спиной и даже не обернулся. Он сделал глоток, причмокнул и громко выдохнул.
– Скажешь что-нибудь? – произнесла Джулия, стараясь говорить достаточно тихо, чтобы не разбудить Патрика.
– Что ты хочешь от меня услышать?
Виктор наконец повернулся, и Джулия застыла. Ее словно пронзило электрическим током. Это был Виктор, но в то же время не он. Его лицо казалось чужим: морщины, мешки под глазами, взгляд, лишенный привычного света. Глаза сухие – как и их отношения.
– Ты вчера ночевал у нее? – Джулия часто говорила «у нее», но не имела в виду кого-то конкретного.
– Я же сказал: уезжал по работе, – его слова звучали натянуто, словно выдавленные из себя.
– Мы оба знаем, что это не так, – фраза сорвалась с ее губ машинально.
Виктор тяжело выдохнул и направился к выходу из кухни, по пути толкнув ее плечом – то ли случайно, то ли намеренно.
Они вместе прошли в спальню.
– Прекрати ходить за мной, – пробормотал он, даже не оглядываясь.
– Это мой дом. Куда хочу, туда и иду.
– Не твой, – рыкнул он, словно чужим голосом.
– Что? – Джулия подняла брови. Такое она слышала впервые.
– Это мой дом. Я на него заработал. Не ты. – Виктор посмотрел ей прямо в глаза, и она снова убедилась, что его взгляд больше не отражает света.
– Это наш дом! – горячо возразила Джулия, чувствуя, как ее лицо начинает заливаться краской.
– Нет, Джулия, это не так.
– Даже если я не заплатила за него, это не значит, что я на него не заработала! Я вложила в этот дом столько сил! Все для тебя, для наших детей! – ее голос дрожал от напряжения. – Пока ты работал с восьми до пяти, я работала двадцать четыре часа в сутки!
– Ай, Джулия, только не драматизируй. Тут нет зрителей, чтобы тебя пожалели, – Виктор поморщился, и его лицо стало еще более изможденным. – О какой работе вообще речь? У нас даже уборщица была.
– Это последнее время! – она вскинула руки. – А как же дети? Ты даже представить не можешь, чего мне это стоило!
– А тебя кто-то просил об этом?
Эти слова ударили ее, словно током.
– Что?
– Никто не просил тебя все это делать, Джулия, – ровным голосом повторил он, делая ударение на ее имени.
– Ты правда так считаешь? Или говоришь это, чтобы задеть меня?
– Зачем мне тебя задевать? – усмехнулся Виктор, и от его усмешки Джулия почувствовала, как ее обида превращается в бесконечную пустоту.
Он сделал шаг к шкафу, на секунду отводя взгляд.
– Ты говоришь это специально, чтобы унизить меня. Чтобы заставить почувствовать себя никем, – произнесла она, стараясь говорить ровно, но голос все-таки дрогнул.
Он повернулся, бросив на нее уставший взгляд.
– Ты всегда все воспринимаешь слишком близко к сердцу. Как будто весь мир хочет тебя обидеть. Может, проблема не в мире, а в тебе?
Эти слова обрушились на нее, как обухом. Ее лицо вспыхнуло, но она быстро подавила злость, превратив ее в холодное, колючее спокойствие.
– Тогда объясни мне, Виктор. Почему ты вообще на мне женился? Почему ты терпел это столько лет?
– Потому что думал, что смогу исправить тебя, – ответил он ровно, без тени сомнения.
Джулия застыла. Она ждала, что он вот-вот улыбнется или скажет, что пошутил, но Виктор смотрел прямо ей в глаза, и в его взгляде не было ни следа шутки.
– Исправить? – еле слышно повторила она, но затем ее голос окреп. – Ты женился, чтобы исправить меня?
– Я хотел, чтобы все было по-другому. Чтобы ты стала… ну, нормальной.
– Нормальной? – Джулия ощутила, как ее голос становится громче, даже если она не хотела этого. – Ты называешь это нормальным? Не ночевать дома? Приходить посреди ночи? Толкать меня в дверях? Это твое понимание нормальности?
– Прекрати, Джулия, – он поднял руку, будто хотел остановить ее слова. – Не начинай. Ты все прекрасно знаешь и без слов.
– Не начинай? – она чуть не рассмеялась от абсурда. – Ты понимаешь, что ты только что сказал? Ты…
– Ты просто устала. И я устал, – он резко оборвал ее, словно ставя точку в разговоре.
Она замолчала, чувствуя, как внутри все разрывается на части. Он всегда так делал: прерывал ее, забирал последнее слово, оставлял ее наедине с ее эмоциями. Но сейчас это было хуже. Сейчас она вдруг поняла, что он не просто отстраняется – он действительно не видит ее.
– Так вот почему ты теперь ночуешь у нее. Потому что ты устал. Что ж ты раньше не сказал мне. Я бы поняла тебя.
Виктор промолчал. Он повернулся к окну и начал глубоко дышать. Джулия снова нарушила тишину:
– Это длится уже почти год. Не делай вид, что я могла этого не замечать.
На этот раз он слегка повернул голову, бросив на нее быстрый взгляд, словно проверяя, что она еще в комнате.
– Ну? – она подняла голос, теряя терпение. – Чего ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь!
Он медленно обернулся. Его лицо было как каменная маска.
– А что тут говорить?
Ее сердце дрогнуло. Она ждала чего угодно: оправданий, обвинений, даже крика. Но не этого.
– Виктор… – она сделала шаг к нему. – Мы же могли…
Он поднял руку, останавливая ее на полуслове.
– Джулия, хватит, – его голос был низким и ровным, почти шепотом. – Нам больше нечего обсуждать.
– Как это нечего? – она с трудом удерживала слезы, ее голос дрожал. – Мы столько лет вместе! Это… это не может закончиться вот так!
Он посмотрел на нее долгим взглядом, одновременно спокойным и пустым.
– Может.
Эти слова отозвались в ней, как удар. Она не могла поверить, что он так легко их произнес.
Он отвернулся и направился к шкафу. Без лишних слов открыл его, достал спортивную сумку и начал складывать вещи.
– Вот так просто? – прошептала она.
Он не ответил. Ровно укладывая свитера и рубашки, он казался настолько погруженным в свое дело, что ее слова были для него лишь фоном.
– Ты даже не попытаешься? – ее голос стал громче, почти отчаянным. – Не скажешь ничего?
– А что ты хочешь услышать? – бросил он через плечо.
Она замерла. Это был не вопрос – это было подтверждение, что он уже все решил.
Когда он закончил, он застегнул молнию на сумке, взял ее и, не взглянув на нее, направился к двери.
– И куда ты теперь? – голос ее сорвался, но она не остановила его. – Хотя бы сейчас скажи правду.
– К ней, – ответил он спокойно, как будто речь шла о какой-то рабочей встрече.
Джулия думала, что была готова это услышать, и действительно ждала этой правды. Но все оказалось совсем иначе. До этого момента существовала, пусть и крошечная, но все же надежда, что никакой «ее» не существует. Теперь не осталось даже этого слабого проблеска.
– Ты подонок, Виктор! Ты ничтожество! Я никогда тебя не любила! А теперь… теперь я тебя просто ненавижу! Гори в аду, Виктор!
Виктор стоял в дверях, спокойно наблюдая, как его жена осыпает его проклятиями. Сначала уголок его губ дрогнул, потом появилась едва заметная усмешка, которая быстро переросла в короткий, глухой смешок. Он посмотрел на нее в последний раз, затем повернулся и, не сказав больше ни слова, вышел из дома.
Джулия хотела кричать. Она была в ярости от того, что Виктор действительно ушел. Она не думала, что это может случиться. Как бы логично это ни выглядело – он не должен был уйти.
Слезы начали литься сами по себе, и она даже не заметила этого.
Джулия развернулась к коридору, и ее взгляд встретился с глазами Патрика. Он стоял, прижавшись к стене, словно пытаясь спрятаться в тени, но его присутствие было невозможно игнорировать. Худой, словно подросток, в слишком широкой пижаме, которая болталась на нем мешком, Патрик выглядел потерянным и беспомощным.
Его лицо было бледным, почти прозрачным – как у человека, которому внезапно открыли страшную тайну. Глаза – огромные, полные ужаса, будто весь мир только что раскололся перед ним пополам. Рот слегка приоткрылся, но слов не было, лишь слабое, едва уловимое дыхание.
Джулия увидела, как его руки сжались в кулаки, словно он пытался удержаться за что-то невидимое, но дрожь в пальцах выдавала его внутренний ужас. Казалось, он замер, не зная, как двигаться, как реагировать, как понять все, что он только что услышал.
– Патрик… – дрожащим голосом произнесла Джулия, сделав шаг к нему.
Но он вдруг резко оттолкнул ее. Это было скорее инстинктивное, чем осознанное движение, но сила толчка ее удивила. Она споткнулась, оперлась о стену и лишь успела увидеть, как Патрик, сорвавшись с места, побежал к выходу босиком, в ночной пижаме.
– Патрик, стой! – крикнула она, но он уже распахнул дверь и исчез за порогом, будто этот дом стал для него слишком тесным и душным.
На мгновение она осталась одна в звенящей тишине, чувствуя, как мир вокруг рушится. Ее взгляд остановился на пижаме, которая болталась на сыне, будто и сама была частью этой абсурдной, бессмысленной сцены. Джулия судорожно вдохнула и побежала к двери, но сына уже не было видно.