- -
- 100%
- +
Глава первая
«ЗОЛОТАЯ» БРЕТТА
Трупы обнаружил рано утром мальчишка-подручный, что служил в модной лавке дорогих тканей. Хозяин требовал открывать ставни на окнах как можно раньше и ежедневно протирать стекла до блеска, чтобы с улицы был виден разложенный на прилавках товар. Спрашивается, для чего? Все равно первые покупатели появлялись в лавке не раньше полудня: богатым людям незачем просыпаться с рассветом, а бедные не покупали ни привозные шелка, ни тисненый бархат. Слуга дохнул на стекло, стирая тряпкой неизвестно откуда взявшееся бурое пятнышко, шагнул назад, чтоб полюбоваться сверкающим окном, и споткнулся, наступив на что-то мягкое. «Что-то мягкое» оказалось человеческой рукой. Вытаращив глаза, мальчишка уставился на два мертвых тела в застывшей луже крови, а через мгновение уже ворвался в магазин, взлетел по лестнице на второй этаж и забарабанил в дверь хозяйской спальни.
– Рядом с магазином? – кисло переспросил хозяин, кутаясь в длинный теплый халат, отделанный мехом. Потом сдвинул ночной колпак и озадаченно поскреб за ухом. Заспанный, с торчащими во все стороны волосами, он ничем не напоминал сейчас щеголеватого подтянутого владельца модной лавки, что каждый день любезно беседовал с дама-ми, помогая выбрать на наряд самую лучшую, самую подходящую материю, которая выгодно подчеркнет цвет волос или оттенит глаза. – И что? Зарезали, говоришь? Проклятье… – Он пошевелил пальцами босых ног. – Неужели трудно было сделать это чуть подальше?! Через дорогу от нас сырная лавка… там бы и…
Хозяин вздохнул.
– Ладно. Беги в караульную, которая возле Белого Дворца, сообщи, что произошло, пусть пришлют наряд. Потом запряжешь лошадь: отвезешь тела, куда скажет старший. Да шевелись быстрее, бездельник, скоро открывать лавку, а у нас чуть ли не на пороге валяются двое зарезанных! Думаешь, покупатели этому обрадуются?!
Когда прибыл наряд, хозяин лавки уже успел сменить халат на обычную одежду и выглядел весьма респектабельно. Увидев солдат, он одернул вышитый жилет и с достоинством двинулся навстречу. Старший по наряду, немолодой коренастый мужчина с нашивками сержанта, разглядывал трупы, сдвинув на затылок потертую шляпу.
– Сегодняшняя ночка получилась бурной, – сообщил он, обменявшись с хозяином приветствиями. – Двоих убитых нашли возле рыбного рынка… еще один, с проломленной головой, валялся у моста… да вот эти двое – пять трупов, да.
Он задумался, беззвучно шевеля губами и загибая пальцы.
– Точно, пять. Праздник Середины года, что ж вы хотите? Народ празднует, трактиры гудят… под утро все начинают расходиться по домам, тут-то ворье и появляется. Грабят, – буднично пояснил сержант. – Ну и убивают иной раз. В прошлом-то году побольше убитых было…
– Это да, это я знаю, – нетерпеливо сказал хозяин, заложив в карманы жилета большие пальцы. – За неделю до праздника я распродаю почти весь запас тканей: все красавицы Доршаты хотят новые наряды… но вот что, сержант, нельзя ли побыстрее убрать отсюда этих… э-э-э… несчастных? Мои покупательницы – дамы впечатлительные, если они увидят на мостовой возле лавки кишки и отрубленные пальцы, вряд ли захотят прийти сюда еще раз, а?
– Ну да, – согласился сержант. – Ясное дело… Разве ж я не понимаю? Сейчас пришлем телегу…
– Не нужно. – Хозяин махнул рукой, подзывая мальчишку-помощника. – Увезите на моей повозке. Скажите солдатам, чтоб погрузили тела, и, умоляю, пусть они будут повнимательнее, не забудут прихватить отрезанные уши и все остальное, что валяется рядом. А когда они закончат, я велю служанке вымыть мостовую горячей водой.
Через несколько минут лишь большое бурое пятно на булыжниках напоминало о разыгравшейся ночью трагедии. Хозяин лавки удовлетворенно кивнул и приблизился к старшему по наряду.
– Послушайте, сержант… гм… весьма и весьма признателен вам за помощь…
Сержант обеими руками поправил шляпу и расправил плечи.
– Это мой долг, – официальным тоном произнес он, потом, понизив голос, добавил: – Но, если хотите знать мое мнение, на грабеж это вовсе и не похоже. Уж поверьте мне, не первый год я на этой службе. Разве ж я не знаю? Видели, как располосовано лицо у одного из убитых? Будто кто-то на этом бедолаге вымещал злость. Нет, ворье так делать не станет, не в их это обычаях, уж поверьте!
– Поверю, – нетерпеливо перебил хозяин. – Но я о другом. О маленькой благодарности, которую я хотел бы… гм… словом, вы женаты, сержант?
– Женат, белл, – ответил сержант и тяжело вздохнул.
У меня имеется несколько небольших отрезов прекрасной ткани, чудом оставшихся в лавке после праздника. Супруга будет довольна, только определимся с цветом. Какие волосы у вашей жены?
– Волосы?
– Ну да. Она блондинка, брюнетка? Нужно знать, чтобы правильно подобрать цвет материи.
Сержант задумчиво поскреб заросший черной щетиной подбородок, разглядывая собственные сапоги и соображая, потом внезапно просиял:
– А какая ткань подойдет для красотки с кудрями, черными, как зимняя ночь? И глаза у нее тоже черные, а вот тут, – сержант широко развел руки, показывая пышные прелести описываемой красотки, – вот тут у нее – вот так!
– Это жена? – с сомнением переспросил хозяин. – Ну хорошо, неважно. Значит, брюнетка?
Сержант с готовностью кивнул, глаза его горели.
– Шепните адрес моему помощнику, – хозяин взглядом указал на мальчишку, – и ваша красотка… я хотел сказать, ваша уважаемая супруга получит прекрасный подарок.
Проводив солдат, хозяин направился к лавке. С черного хода навстречу ковыляла старая служанка с ведром горячей воды, что-то жуя на ходу беззубым ртом.
– Вымой хорошенько, Лула. – Хозяин кивнул на заляпанные кровью булыжники.
– Кого жарежали-то? – невнятно пробурчала служанка. Она служила в лавке так давно, что помнила хозяина мальчишкой-рассыльным.
Тот пожал плечами, придирчиво оглядел себя в большом зеркале, стоящем у входа, и поправил отделанные двойным кружевом рукава.
– Рядом «Зеленая ветка». Говорят, вчера там народу было – не протолкнуться. Кого-то из посетителей, скорее всего.
Лула почесала в голове и шлепнула на мостовую мокрую тряпку.
Трактир «Зеленая ветка» считался в Доршате одним из самых популярных. Его владелец, невысокий человек с аккуратно подстриженной каштановой бородкой, умными и лукавыми карими глазами, был уроженцем Лутаки, звали его Шедор. Он обосновался в столице лет двадцать назад и открыл собственное дело, купив возле гаваней маленький грязный кабак. Сейчас он владел двумя гостиницами, несколькими трактирами на любой вкус и одним из лучших и дорогих домов развлечений в Доршате. Деловая хватка, свойственная шардам, умение считать деньги, заводить полезные связи, готовность рискнуть – в сочетании с разумным расчетом, разумеется,– дали ему возможность пробиться в огромном незнакомом городе.
Управляться с делами Щедору помогали два сына, сам же он почти безотлучно находился в просторном красивом зале «Зеленой ветки». Модный трактир посещали люди, хорошо известные в северной столице, – в свое время Шедор приложил немало сил и средств для того, чтобы сделать «Ветку» привлекательной для знати: заново отремонтировал зал, нанял хорошего повара, поменял всю прислугу, пополнил погреб дорогими винами. Винным погребом Шедор особенно гордился – благодаря старым связям в Лутаке ему доставляли морем самые редкие и изысканные напитки.
В глубине зала появились укромные уголки-беседки, спрятанные за разноцветными ажурными ширмами: для тех посетителей, что ценят уединение и желают избежать любопытных взглядов. Места в беседках стоили недешево, обслуживали их вышколенные опытные слуги. Они хорошо умели держать язык за зубами и отвешивали одинаково почтительные поклоны и высокопоставленным лицам Серого Замка норлоков, и влиятельным персонам из Белого Дворца, приехавшим в трактир скоротать вечерок.
Кроме кушаний и отменных вин гости наслаждались выступлениями лучших певцов и музыкантов Доршаты: те считали большой удачей выступить в «Зеленой ветке». Ходили слухи, что предприимчивый шард брал с менестрелей определенную плату за право выступить в тот день, когда в трактире будут важные и богатые господа. Музыканты отказывались нечасто, ведь если понравиться какому-нибудь достопочтенному беллу, тот мог пригласить в свой замок сыграть и спеть на празднике, а то и пожить всю зиму, развлекая хозяина и гостей долгими зимними вечерами.
В канун праздника Середины года в «Зеленой ветке» ожидалось выступление известной танцовщицы из Баттапа Аты. Ее выступление должно было начаться в полночь, но уже ранним вечером к трактиру стали съезжаться кареты, и вскоре в большом зале яблоку негде было упасть. Шумная молодежь толпилась в дальнем конце огромного зала, возле громадного, почти в человеческий рост, очага. Там, устроившись на небольшом помосте, две певицы с арфами в руках развлекали собравшихся пикантными песенками. За столом возле кухни дожидались своей очереди три жонглера, фокусник, славящийся умением поглощать огонь и снова изрыгать его изо рта, музыканты и заклинатель змей, который время от времени озабоченно заглядывал в корзину, проверяя, не разбежались ли его питомцы.
Шедор распорядился, чтобы на этот стол тоже подали еду: разумеется, не те яства, которыми лакомилась почтенная публика, но неприхотливые актеры были не в обиде и с удовольствием уплетали остатки вчерашнего обеда. Отдельно от них сидел почтенный старец с длинными серебряными кудрями, обрамлявшими загорелую блестящую лысину: исполнитель исторических баллад, известный далеко за пределами Доршаты. Перед ним слуга поставил большое блюдо, где в ежевичном соусе плавали куриные грудки, тарелку с горячим жареным сыром, посыпанным пряностями, и кубок нагретого вина, щедро приправленного медом: исполнитель баллад был знаменит и не раз удостаивался чести выступать в Белом Дворце. Певец неторопливо омыл руки в бронзовой чаше, что поднес ему слуга, благосклонно кивнул и принялся за еду, ловко вылавливая из соуса куски белого мяса длинными пальцами: вилки появились в Доршате сравнительно недавно, и пользовалась ими лишь знать.
Солидная публика, расположившись за столами, накрытыми белоснежными вышитыми скатертями, приступала к ужину. Шедор прошелся несколько раз туда-сюда, бдительно приглядывая за слугами, которые сновали по залу, разнося подносы, уставленные блюдами и высокими бокалами, и с удовольствием отметил про себя, что заняты не только столы в зале, но и почти все беседки за ажурными ширмами.
В крайней из них сидела надменная красотка – единственная наследница одного из пяти богатейших семейств норлоков Доршаты, будущая владелица торговой морской компании. Норлоки жили на Побережье уже давно, управляя Доршатой вместе с людьми. Сероглазые и темноволосые, они были так похожи на людей, что приезжие, никогда раньше норлоков не видавшие, иной раз путались, но сами жители столицы умели отличать их с первого взгляда. Да и то сказать, философски размышлял Шедор, проходя по залу, достаточно разок полюбоваться клыками норлоков, чтобы хорошенько уяснить разницу.
Неподалеку от красавицы, в зеленой беседке несколько пожилых мужчин, одетых дорого и неброско, тихо обсуждали что-то, озабоченно перебирая бумаги: Шедор еще в начале вечера послал на их стол несколько бутылок редкого вина с Берегов Пряного Ветра, но банкиры, поглощенные разговором, так и не прикоснулись к бокалам.
Беседку возле громадного каменного вазона с живыми цистами занял кто-то из норлоков Замка: на ширму был небрежно брошен отороченный дорогим мехом серый воинский плащ с черной каймой. Проходя мимо, Шедор бросил незаметный взгляд, разглядел, что в беседке двое, подозвал слугу и распорядился подать туда сладкого вина с ароматом розы, которое так нравилось дамам, и вазу с редкими фруктами, доставленными из Баттапа.
Хлопнула входная дверь, а через мгновение к Шедору подлетел помощник – кудрявый смышленый малый, тоже из шардов. Склонившись к хозяйскому уху, он прошептал пару слов и многозначительно указал взглядом на вход.
Хозяин немедленно препоручил заботу о гостях в зале старшему слуге Айриму – старый сарамит имел на редкость благообразную внешность и был похож на добродушного дедушку, однако челядь «Зеленой ветки» боялась его пуще огня, – а сам со всех ног поспешил навстречу вошедшим. Их оказалось двое: светловолосый мужчина в длинном плаще из тонкой мягкой кожи и женщина, чье лицо скрывал большой свободный капюшон. Шедор нисколько не удивился: многие знатные дамы желали быть неузнанными, особенно когда являлись в «Зеленую ветку» не со своим мужем.
За годы существования трактира Шедор усвоил твердо: если гости хотели, чтоб их не узнавали, то узнавать их не следовало. Зато при виде спутника таинственной дамы хозяин невольно расплылся в улыбке: кто-кто, а белл Тинчер не стремился сохранить инкогнито! Молодой человек обладал устойчивой репутацией распутника и повесы, но, похоже, это его нисколько не огорчало: деньги давали ему возможность жить, как ему заблагорассудится. Природное обаяние, которое он без зазрения совести пускал в ход каждый раз, когда хотел чего-то добиться, действовало на всех без исключения: даже в доме развлечений, которым заправлял старший сын Шедора, девицы готовы были выцарапать друг дружке глаза за право провести в обществе Тинчера часок-другой. Шард подавил завистливый вздох: красавцем Тинчера назвать трудно: крупный нос, небольшие серо-голубые глаза, рот явно великоват… но сколько судачат о его победах над дамскими сердцами! Поди разбери этих женщин! Интересно, с кем он явился на этот раз? В «Зеленой ветке» белл Тинчер бывал частенько и каждый раз с новой дамой…
Но, размышляя подобным образом, Шедор конечно же не позволил мыслям отразиться на собственной физиономии. Она должна была выражать неподдельную радость при виде гостя, кем бы он ни оказался, а уж это Шедор умел изображать вполне профессионально.
Между тем Тинчер стряхнул с плаща дождевые капли, провел рукой по русым волосам, завязанным черной лентой, и небрежно кивнул шарду:
– Приветствую вас. – Его взгляд неторопливо обежал зал. – Найдется для нас тихое местечко? Я заказывал беседку.
Хозяин понимающе прикрыл глаза.
– Для вас, белл… – Тут он поклонился таким хитрым образом, что поклон оказался адресован и Тинчеру, и его таинственной даме, – найдется все, что вы захотите!
– Все не нужно. – Тинчер стащил перчатки и сунул в карман. – Стола на двоих вполне хватит.
– Сию секунду! Не угодно ли пройти сюда?
Гости, желающие быть незамеченными, проходили не через общий зал, а по особому коридору. Шедор лично проводил Тинчера и молчаливую спутницу в лучшую беседку и широко распахнул дверь, пропуская гостей. Отсюда, из небольшого укромного уголка открывался прекрасный вид на зал и небольшой помост возле очага, где должна была выступать танцовщица, зато самих гостей никто не мог разглядеть из-за густого плюща, увивавшего ширму.
– Благодарю, Шедор. – Тинчер расстегнул пряжку плаща. – Когда появится ваша плясунья?
– В полночь, белл, – мгновенно отозвался хозяин, снова ухитрившись поклониться так, чтоб почтительный поклон приняла на свой счет и дама. – Совсем скоро. Пока что вы можете насладиться выступлением заклинателя и его танцующими змеями… Потрясающее зрелище: смертельно ядовитые бриллиантовые кобры, послушные и кроткие, как овечки! Сразу после него появится Ата: танцы с ножами, новинка в Доршате и только в «Зеленой ветке», позволю себе заметить! А затем прославленный Морир Серебряный исполнит несколько баллад: «Снежные вершины» – о битве при Взморье, «Оставил я свое сердце в горах» – история трогательной любви, просто невозможно слушать без слез, и…
Спутница Тинчера опустилась на мягкий стул, который тот почтительно отодвинул для нее, и откинулась на спинку. Яркий золотисто-рыжий локон выскользнул из-под капюшона, и Шедор чуть не подскочил на месте, мигом забыв все, что говорил.
Святые небеса! «Золотая» Бретта! Здесь, в его трактире!
– Ну и, возможно, Морир… э… споет еще что-нибудь… – пролепетал хозяин, чувствуя, как язык прилипает к гортани. – Что-нибудь… э…
Только одна женщина в городе имела кудри такого цвета: дочь правящего Наместника, супруга одного из крупнейших землевладельцев Доршаты и, по слухам, обладательница весьма крутого нрава.
Хозяин «Зеленой ветки» перевел взгляд на Тинчера. Да… В смелости этого человека сомневаться, конечно, не приходилось, но… третье лицо государства… пожалуй, это уж слишком! Может и такое случиться, что глазом моргнуть не успеешь, как окажешься в подводных темницах Драконьих скал, что на окраине города. С палачом познакомишься, потолкуешь о том о сем…
– Подайте, что сочтете нужным, и проследите, чтоб нас не беспокоили, – велел Тинчер.
Шедор поклонился и вывалился из беседки, не забыв, однако, плотно прикрыть за собой дверь. В коридоре шард покачал головой и попытался взять себя в руки, затем торопливо вернулся в зал и знаком подозвал помощника.
– В синюю беседку подай бутылку самого лучшего вина из погреба и два бокала, – вполголоса приказал он. – Достань из буфета те, что с вензелями… Возьми оттуда же тарелки, расписанные золотыми розами… и вазу…
– Хозяйка меня убьет, если я полезу в буфет, – опасливо заметил парень. – Сами знаете, мы этой посудой не пользуемся. Хозяйка говорит: тарелки стоят дороже, чем весь трактир.
– Так оно и есть, – Хозяин выудил из жилетного кармана маленький ключик. – Держи, это от буфета. Да поворачивайся живее, не то я тебя сам убью, клянусь!
Вскоре в синюю беседку тихо постучали, молчаливый слуга внес поднос. Не поднимая глаз, он поставил на стол откупоренную бутылку, два высоких узких бокала и фарфоровое блюдо с редкими фруктами из Баттапа, нарезанными дольками и сбрызнутыми пряным вином.
Когда слуга вышел, женщина откинула капюшон, и яркий свет заиграл на золотых волосах, перевитых жемчужными нитями.
– Ваше инкогнито раскрыто, моя прекрасная белл, – улыбнулся Тинчер спутнице. – Но ничего страшного: хозяин хорошо умеет держать язык за зубами и не станет болтать, почему это столь знатная дама появилась в трактире без свиты и охраны.
Женщина тоже улыбнулась, отчего на ее щеках появились ямочки, и с любопытством принялась разглядывать зал.
– С чего вы решили, что он меня узнал?
Тинчер прикоснулся пальцем к вазе; фарфор, расписанный нежными розовыми цветами, казался тоньше яичной скорлупы.
– Поглядите, что за посуду подал этот старый пройдоха! Чудесный образчик рокасанской школы росписи. Редчайший экземпляр, достойный того чтобы украсить коллекцию Белого Дворца – ручаюсь, там нет ничего подобного! Я видел рокасанский фарфор в Баттапе, но, честно говоря, не предполагал, что доведется встретить бесценные вазы в трактире Доршаты! – Он осторожно повернул вазу, с интересом разглядывая роспись. – После того, как пала северная Империя, почти все предметы искусства были уничтожены войной.
«Золотая» Бретта бросила небрежный взгляд на фарфор.
– Тинчер, вы необыкновенно чутки к прекрасному, – насмешливо произнесла она.
Он взял ее руку, откинул пышные кружева, отогнул краешек надушенной перчатки и легонько коснулся губами запястья.
– Конечно, – вполголоса проговорил он. – Я чуток к прекрасному. А что на свете может быть прекрасней вас, моя дорогая? Прекрасней ваших синих глаз и золотых волос?
Бретта звонко расхохоталась:
– Оправдываете вашу репутацию распутника? К тому же все это вы мне уже говорили!
Тинчер расстроился:
– В самом деле? И почему у вас такая хорошая память? Поверьте, женщине это ни к чему. Думаете, легко выдумывать каждый раз новые комплименты? – Он без малейшего сожаления выпустил ее руку. – Знали бы вы, сколько времени на это уходит!
– И вы всем говорите о синих глазах и золотых волосах?
– Вы меня недооцениваете, – мягко попенял Тинчер. Он небрежно повернул темную бутылку, глянул на этикетку и приподнял брови. – Гм… Как можно! Если у дамы карие глаза, я говорю: «Ваши глаза темны, как южная ночь Баттапа». Если зеленые – сравниваю их с изумрудами, конечно же, или с морской водой в солнечный день. Три-четыре варианта, но действует безотказно, особенно почему-то морская вода. Но хорошая память некоторых дам сводит на нет все мои усилия!
Бретта снова захохотала:
– С вами не соскучишься! Ну хорошо… расскажите же мне, что это за танцовщица? Чем она так знаменита?
Бретта сняла плащ: синее платье, отделанное драгоценными белоснежными кружевами и расшитое мелким жемчугом, выгодно оттеняло ее яркую красоту.
– Она будет танцевать вот на том помосте. – Тинчер разлил вино по бокалам. – Видите, сразу за ним – деревянная стена?
Бретта кивнула, втыкая маленькую серебряную вилочку с двумя зубцами в ломтик персика.
– А возле помоста сидит бородатый человек, сарамит по виду, повязанный красным платком?
– В наблюдательности вам не откажешь… и что же?
– Он продает ножи.
– Ножи? Зачем же?
Тинчер тонко улыбнулся.
– В этом-то вся и соль, моя несравненная белл. Поглядите, сколько народу кругом. «Зеленая ветка» – популярное местечко, но сегодня здесь яблоку негде упасть. Вряд ли простая танцовщица, сколь бы искусной она ни была, соберет столько публики. Поэтому придумана приманка. Танцовщица, по слухам, молода и хороша собой…
Он сделал паузу, пробуя вино, «золотая» Бретта улыбнулась.
– Она будет плясать на помосте, а всякий, кто купил у сарамита нож, может бросить его в девушку во время танца. Пo слухам, она уклоняется очень ловко, еще никому не удалось ее зацепить.
«Золотая» Бретта взглянула на помост с интересом.
– О, значит, ее в любой момент могут убить?
– Да, моя золотая прелесть. Ее любовник продает ножи, которыми могут убить его подружку.
– Так это ее любовник? – Бретта принялась с любопытством разглядывать бородатого сарамита.
– Так говорят. – Тинчер пожал плечами, взял в руку бокал и откинулся на спинку стула.
– Забавно!
– Еще забавнее, что каждый раз после того, как возле красавицы просвистит нож, она будет сбрасывать с себя что-нибудь из одежды. Пикантное зрелище! – Тинчер глянул в сторону помоста, где четыре бриллиантовые кобры, самые ядовитые из всех существующих на свете змей, покорно извивались под звуки дудочки заклинателя.
– Несколько однообразно, на мой взгляд, – пробормотал он. – От такого выступления прямо-таки клонит в сон. Меня так и подмывает заплатить, чтоб он убрался наконец. Держу пари, все собравшиеся ждут танцовщицу из Баттапа и все, как и я – не буду отрицать! – гадают, много ли одежды она успеет скинуть!
– Ах да, она из Баттапа! – воскликнула Бретта. – Позавчера я распорядилась отправить туда любимую лошадь Сайраса: он не может без нее жить. Стало быть, хвала небесам, он не скоро вернется в Доршату!
– Бретта! – с упреком воскликнул ее собеседник. – Вот, вы сами об этом заговорили! Теперь, как человек воспитанный, я должен поинтересоваться, как поживает ваш дражайший супруг! – Он развел руками. – Этого требуют правила этикета!
Тинчер закатил глаза и пробормотал скороговоркой:
– Какпоживаетвашдражайшийсупруг? Прошу меня извинить, дорогая!
Глаза Бретты мгновенно сделались ледяными.
– Надеюсь, хорошо, – процедила она. – Я, как вы знаете, давно его не видела.
По закону, Бретта, как младшая дочь Наместника, имела право заключить брак с уроженцем своей страны, и очень радовалась этому обстоятельству: «золотая» Бретта и помыслить не могла о жизни вне Доршаты. Сайрас, отпрыск одного из старинных аристократических родов северной столицы, владелец нескольких замков, живущий в огромном поместье неподалеку от города, оказался вполне подходящей партией, достойной того, чтобы быть связанной с династией Наместников. Выходя замуж за человека, не принадлежащего к правящему дому, Бретта теряла право на трон, но тогда, пять лет назад, она нисколько не жалела об этом: ведь она выходила замуж по любви! Однако ее ждало скорое разочарование: богатый, красивый, знатный и молодой супруг оказался совершенно равнодушен к жене. Она провела четыре года в замке Сайраса, пытаясь наладить семейную жизнь, затем вернулась в Доршату и с тех пор встречалась с мужем лишь на официальных придворных церемониях.
Бретта рассеянно отхлебнула вино, погрузившись в размышления.
Ее старший брат Луберт, наследник трона Наместников, пока что был не женат. Его браку, браку будущего Наместника Доршаты, придавалось политическое значение, и придворные круги нескольких столиц, где подрастали юные принцессы, гадали, на кого падет его выбор.
При мысли о брате брови «золотой» Бретты сдвинулись.
– Он не может дождаться смерти отца, чтобы наконец взять власть в свои руки! – с досадой воскликнула она.
– Но ведь вы тоже не можете дождаться этой смерти, – спокойно заметил Тинчер: на правах старого друга он частенько говорил Бретте довольно нелицеприятные вещи.