Время Дариуса

Глава 1. Звонок

«Дзинь!»

«Дззинь!!»

«Дзззииинь!»

Телефон звонит – снимите трубку. Ответьте. Ответьте же!! Но… никто не желает этого делать.

Аппарат, не жалея своих сил, отчаянно, надрывно и будто бы умоляюще, кричит: «Ответьте же наконец!! Пожалуйста, возьмите трубку!» Но… Никто не спешит к нему, бедному, добросовестному железному рабу, никто не говорит, задыхаясь от спешки: «Сейчас иду! Да иду я, иду – уже бегу!»

А он всё не умолкает и, словно плачущий ребёнок, захлебывается в рыданиях: «Дзинь! Дззынь!! Дзззыыынь!!!»

Этот настойчивый звук, будто становясь с каждой секундой всё громче и громче, требует, приказывает, зовёт, просит, умоляет, заклинает: «Возьмите трубку!»

Кажется, что уже всё вокруг пропиталось, насытилось этим «дзынь». Будто этот звук заполонил пространство, и теперь каждый квадратик, каждый миллиметр квартиры вторят в унисон этому телефону. Каждая полка, каждая стена и даже каждая пылинка, в желании помочь бедняге-телефону, кричит, зовёт и настаивает: «Хозяин, где ты? Возьми трубку!» Тщетно. Невозможно удовлетворить просьбу нашего старого преданного друга – квартира пуста.

Нет никого в этой каморке, лишь темнота властвует здесь. Всё будто замерло в этой частичке огромного мира. Старания телефона – этого серенького, маленького, добросовестного трудяги, стоящего на красивой тумбочке – бесполезны. Рядом – одинокая кровать. Может показаться, что её, большую, массивную, оставили совсем недавно – словно только что обитатель этого уютного местечка, осторожно отвернув краешек одеяла, встал с постели и исчез в неизвестном направлении. Телевизор, чуть поодаль, стоит чёрным квадратом и будто бы тоже тоскует по ушедшему хозяину. Экран – будто грустное лицо, а под ним пульт, похожий на батончик горького шоколада. Его бы включить и развеселить светящейся картинкой да говорящими головами, но… Некому это сделать. Мягкий диван у стены словно говорит всем своим видом: «Ну, приляг на меня! Тебе понравится, вот увидишь!» И так хочется прилечь, заняв удобную позу, включить телевизор, найти какой-нибудь хороший фильм и пролениться, пролодырничать так целый день, а то и два. Но опять же – некому. Огромный круглый стол, стоящий посреди комнаты, зазывает гостей и хочет предложить им поужинать вместе с ним. Вот и стулья, застывшие в ожидании, и свечи, готовые придать романтики этому вечеру, салфетки, тарелки, ножи, вилки – всё уже накрыто и ждёт тебя, милый гость! И кажется, что ещё секунда, и квартира засияет, оживёт, встряхнётся ото сна весельем, шутками, шумом, гамом…

Но никто и никогда не придёт сюда больше! Не будет спать на этой кровати, не включит телевизор, не пообедает за столом. Это место покинуто – брошено. И мебель в квартире, столько лет служившая верой и правдой хозяину, будто бы грустит и всё спрашивает: «Где же ты, наш владыка? Почему оставил нас? Неужели покинул навсегда?» И лишь дребезжание телефона даёт нам понять, что в этом уголке мира когда-то была жизнь, от которой теперь осталось только одно «дзинь».

«Дззинь!»

«Дзззинь!»

Глава 2. Молчаливая Церковь

Эх, мой старый, преданный телефон… Не суждено мне удовлетворить твою просьбу, взять трубку и поговорить с человеком, который так настойчив – сидит на другом конце провода и ждёт ответа. Я бы охотно поговорил с тобой, мой терпеливый абонент… Разлёгся бы на кровати во фривольной позе и поболтал бы с тобой – о жизни, о погоде, вспомнил бы старые добрые времена – и час, а может даже два, пролетели бы незаметно… Не суждено. Я уже далеко, и, мне кажется, тебе не составит труда найти меня, если ты действительно хочешь поговорить.

Я покинул квартиру незадолго до телефонного звонка, но сейчас, будто слыша эти тоскливые трели аппарата, чуть не повернул назад. Они прорывались сквозь ночную тишь, сначала такие требовательные и противные, а потом будто умоляющие, просящие. Моё сердце сжималось от этих отчаянных и постепенно затихающих «дзинь». Я был сильным и всё давил и давил на газ, уезжая всё дальше и дальше.

Время… Его часто сравнивают с водой. Если это сравнение справедливо, то сейчас оно утекало, причём стремительно. Нельзя было тратить его попусту, мчаться назад, хватать трубку и ввязываться в разговор. И что бы я услышал от этого абонента? Знакомый и желанный голос? Просьбу, о которой знал наперёд? Место встречи, которое не менялось никогда, пусть даже я не был там целую вечность? Ничего нового, а значит – не следует тратить драгоценные мгновения. Скрываться всю жизнь невозможно, и звонок – это лишь сигнал для меня. Но не только для меня. Мы знали это прекрасно, всё понимали – пришло время сыграть последнюю партию: поставить всё и раскрыть карты.

«Что ж – тем интереснее будет игра», – думал я, сидя за рулём автомобиля и плавно входя в очередной поворот.

Я был неправильным русским – с детства не любил быстрой езды. И сейчас, когда всё решали секунды и даже мгновения, не пошёл вразрез с этим своим принципом. Хотя ночная дорога была абсолютно пустой, и не выжать максимальную скорость из спортивного «Порше» было просто грешно, в особенности, если спешишь, но… я брал этот грех себе на душу – ехал спокойно. Со стороны могло показаться, что я направляюсь не на судьбоносную встречу, а скажем, на утреннюю рыбалку. Хоть это и было вовсе не так. Я просто ненавидел спешку! На дух не переносил суеты и не переваривал слова типа: быстрей, скорей, не опоздай и прочее в таком духе. Конечно, мой враг, зная об этой особенности моего характера, мог сыграть со мной злую шутку, но – пускай. Его право. «Раньше, чем я приеду, я не приеду» и «Кто никуда не спешит, тот везде успевает». Эти две мудрости были знакомы мне. И знаете, что я вам скажу? Это работало и пока не подводило меня. Посмотрим, что будет на этот раз.

Когда до места оставалось совсем немного, я, по традиции, притормозил в знак почтения, будто преклоняя колено перед могуществом этого клочка Земли. Когда-то, не так уж давно, здесь творилась и переписывалась история. Но сейчас, после великой и жестокой битвы, известной под странным названием Тот Случай, многие считали его проклятым. Позабыв обо всём хорошем, люди запомнили единственное плохое, что случилось здесь, и теперь их не переубедить. Но были ведь и другие времена…

«Эх, былое…» – думал я, паркуясь и осматриваясь.

«Вновь впереди планеты всей!» – подумал я и даже присвистнул.

Я вышел из машины и застыл на месте. Впрочем, как всегда. Окружённая могучими, вековыми, величественными дубами и соснами стояла она – Молчаливая Церковь. Одинокая, будто спрятавшаяся ото всех под защитой своих надёжных охранников, она была белокаменной скромницей, особой высокой и утончённой, стеснительной девушкой-принцессой, не желавшей показываться толпе и поэтому окружившей себя плотным кольцом верных телохранителей. Единственный фонарь тускло освещал её, склонившись в вечном поклоне. Хорошее место – умиротворяющее. Оно будто заключило меня в свои нежные объятия и осыпало горячими поцелуями моё лицо. Эта тонкая натура трепетала, приветствуя меня, и в то же время укоряла: «Почему же ты так долго не приходил?»

Я с благоговением направился к церкви. Было тихо, но в аллее между соснами и дубами слышался лёгкий и весёлый, похожий на смех счастья, шелест листвы – это деревья приветствовали меня. И глядя ввысь на колышущиеся кроны, у меня немного кружилась голова от благородного волнения, содрогания и предвкушения скорой встречи со старой любовью. Земля легко подрагивала под ногами, будто была несказанно рада моему приходу.

Я подошёл к массивным, тяжёлым, древним вратам и вновь остановился. Времени у меня было мало, но сейчас это не имело абсолютно никакого значения. Магия этого места уже проникла в меня, а значит – ещё один козырь лёг в мою колоду. Решающий козырь.

Я поклонился до земли, и двери сами собой открылись, пропуская меня внутрь:

«Зачем мне твои церемонии? Мне, твоей вечной рабыне?»

«Ты ведь сама знаешь, что это не так, моя дорогая принцесса», – мысленно ответил я, переступая порог.

Как только я вступил в пределы Молчаливой Церкви, моё тело тут же взяли в плен полчища мурашек, заставив меня воскликнуть с восторгом:

«Ты святая, моя ненаглядная, моя единственная!»

Бессловесный диалог продолжался, и церковь, будто поняв причину моего неожиданного визита, вдруг погрустнела, и мне почудилось, как на её глаза, если бы только они у неё были, навернулись слёзы:

«Ты ведь пришёл в последний раз? И сегодняшней ночью меня уже не будет на Земле?»

Мне стало не по себе. Окна, будто глаза, смотрели на меня тоскливым взглядом, проникавшим прямо в душу. «Признайся…» – тихо попросила Молчаливая Церковь.

Что я мог ей ответить?

«Да, – сказал я тоже очень тихо. – Но ведь так было задумано изначально. Прошу, давай побудем вдвоём перед… – я долго подбирал слово и, не найдя ничего лучше, наконец, проговорил: – Перед концом». Она не стала возражать.

В огромной зале была лишь пустота. Ни громадных люстр, свисавших с потолка; ни серебряных подсвечников, в которых когда-то горел огонь здравия и покоя; ни икон в прекрасных рамах; ни крестов, славящих веру. Ничего. Лишь белый потолок, снежного цвета стены и пол, будто ледяное озеро. Я смотрел на это всё, и в моей голове невольно проносились воспоминания… «Как здесь было красиво когда-то!» На глаза предательски выскочили слезинки. Я медленно шёл через эту залу, и перед моим мысленным взором вставало то великолепие, которым славилась в своё время Молчаливая Церковь. Я останавливался, вглядывался, будто рассматривая что-то. Сейчас здесь обитала невыразимая грусть. «Эхх… – только и мог сокрушаться я, поддавшись сантиментам. – Эхх…» Тишина стала абсолютной: волнение земли сошло на нет, будто его и не бывало, шелест листвы стих. Деревья не хуже, а может быть, даже лучше живых людей, понимали, что сейчас мне было нужно больше всего.

«Как же они посмели так поступить? – мои мысли снова переключились на Тот Случай. – Предать всех и…» Хоть и прошло много лет, но я снова и снова задавал себе этот вопрос, пытался понять. Пытался, но не мог. Ведь после этого закадычные друзья превратились в злейших врагов, а Десятка Безумных перестала существовать.

– Все просто сошли с ума! – крикнул я, и эхо долго вторило мне. – Решающий час приближается, – продолжал я, но уже намного тише. – Ну, где же вы, друзья-враги? Я уже давно готов к встрече!

Тишина перестала быть абсолютной. Её нарушил шум мотора вдали. «Хорошо… А почему же дружок Мирон не спешит к нам? – подумал я, усмехнувшись. – Неужели «ночные пробки?» Я подошёл к окну и увидел, как рядом с моим «Порше» припарковалась элегантная, спортивная «Мазда». Из машины вышла девушка и, так же как и я, застыла на несколько секунд. Деревья снова радостно зашелестели, приветствуя теперь и её, земля подёргивалась от лёгкого волнения. Фло (так звали девушку) внимательно осматривалась вокруг, казалось, ей не было ни одиноко, ни грустно, ни весело… Её нежно-голубые глаза не были затуманены ни единой мыслью, даже зрачки остановились на несколько мгновений, как и время, которого, как всегда, было мало. Но вот она сделала пару шагов, и оно снова понеслось – быстро, неумолимо. Испытывая невольный трепет от долгой разлуки, девушка подошла к двери. По её телу пробежала дрожь – Фло, так же как и я, уважала Молчаливую Церковь и считала её своей дочерью.

Шелест листьев всё не смолкал, земля вибрировала под ногами – место радовалось нашему приходу и, коль уж это в последний раз – пусть так и будет. Мы были когда-то счастливы на Земле, в Молчаливой Церкви. Но пора. Как бы ни было грустно. Массивные двери раскрылись перед Фло, и она вошла внутрь.

– Привет! – увидев меня, сказала девушка.

– Привет, – отозвался я, подходя.

– Давно ты здесь? – спросила она почти риторически.

– Порядочно…

– Я звонила тебе.

– Знаю, – я был немногословен.

– И сразу же…

– Правда? – я подозрительно посмотрел ей в глаза.

– Семён… Ты не веришь мне? – прошептала Фло потерянно.

– Верю! – я смягчился и в следующее мгновение обнял свою красавицу, нежно прижал к груди и только тогда совсем успокоился. – Верю, – повторил я, целуя испуганную девушку. – Прости. Ты же сама понимаешь… после Того Случая никому нет доверия – даже самым близким.

– Я всё никак не привыкну…

Нас захлестнули общие воспоминания: о былом великолепии Молчаливой Церкви, которого уже не вернуть, о прошлых «лихих» временах… Мы долго стояли вот так, прижавшись друг к другу и позабыв обо всём.

«А помнишь, как здесь было красиво… – мысленно шептала Фло. – Великолепные иконы, изящные подсвечники, вазы… – вспоминала она с улыбкой на лице. – Неужели ничего этого не вернуть, и сегодня последний день Молчаливой Церкви…?»

«Да, малышка, – сказал я, поддавшись нежной горечи момента. – Ничего не вернуть… Всё горячо любимое нами осталось где-то в несбыточных мечтах. И сегодня нашу любимую Молчаливую Церковь ожидает страшный конец, если только…» Но я не стал даже думать о том, во что не верил сам.

– Тебе пора, – нарушил я молчание, и эти слова прозвучали как приговор – окончательный и не подлежащий обжалованию.

– Значит, – Фло разорвала объятия и сглотнула ненужные слёзы, – другого пути нет. Земля обречена, и все погибнут, а мы уйдём как… – она долго не могла выдавить из себя это слово, – как эгоисты.

– Нас такими сделали… – сказал я задумчиво. – Мы просто парочка гениев, которых, как это часто бывает, не хотят признавать. Разубедить людей, тем более после Того Случая… не думаю, что это возможно. И теперь остаётся только одно – уйти, пока это ещё возможно. И ты должна быть первой!

– Но я не хочу оставлять тебя! – сказала она с мольбой в голосе.

– А я не могу рисковать тобой, – ответил я спокойно. – Замкнутый круг, полный тавтологии, – я слегка улыбнулся. – Иди же, Фло, и жди меня. – Она всё стояла в нерешительности.

– Не бойся, – ответил я, прочтя мысли своей любимой. – Здесь я – Царь и Бог.

– Хорошо, – видно было, что эти слова не успокоили её, но всё же она подчинилась.

Фло отошла от меня ещё на пару шагов и, оказавшись в самом центре Молчаливой Церкви, вытянулась, будто струна, закрыла глаза и легонько подпрыгнула, оторвавшись от пола на пару сантиметров. В следующий миг я остался один, и в центре, где ещё секунду назад стояла девушка, искрился лишь столб белых звёздочек.

А Мирона всё не было.

«Ну, где же ты, мой враг? Неужели упустишь такой шанс расквитаться со старым другом? Струсил ты, что ли?» – думал я, расхаживая взад-вперёд.

Было тихо, но в воздухе почувствовалось лёгкое волнение, еле заметное, совсем незначительное, но всё же…

«А!… – я хищно улыбнулся и облизнул губы в предвкушении скорой битвы. – Вот, оказывается, что ты задумал, господин хороший. Сильный ход! Но не погубит ли он тебя?»

Волнение усилилось, и в следующий миг в Церковь ворвался ледяной, пробирающий до костей, сковывающий по рукам и ногам, ветер. Тяжёлая, массивная, дубовая дверь, простоявшая пару столетий и защищавшая вход в обитель, с грохотом рухнула, не выдержав шквалистого порыва, и тут же превратилась в пыль.

«Как жаль! – подумал я. – Но с другой стороны – меньше работы для меня!»

Ветер зловеще засвистел, закружился, и всё плёл, плёл свои кружева, образуя огромное облако. Оно, чёрное, как сама смерть, готовое убить кого угодно, с колоссальной скоростью летело прямо на меня. Я еле успел отпрыгнуть к стене, как раздался оглушительный взрыв. Меня ослепило на пару секунд. Чёрный густой дым, устремившийся к потолку Молчаливой Церкви, постепенно рассеиваясь, явил на свет Мирона – моего лучшего друга в прошлом и заклятого врага в настоящем. Когда дым полностью рассеялся и зрение вернулось ко мне, я увидел его. Как всегда в чёрных одеждах, он стоял, гордо задрав голову, стремясь казаться выше своего маленького роста. Глаза горели злобой, и он вполне мог испепелить меня одним только взглядом, если бы такое было возможно.

– Не ожидал? – спросил он, недобро засмеявшись. – Могу я ещё удивлять?

– Ещё как, – ответил я, пытаясь сохранять спокойствие, хотя делать это было всё сложнее.

Я действительно не ожидал такого! Невозможно было даже предположить, что Мирон поставит на карту всё и найдёт способ убить меня там, где я – повелитель. И самое невероятное – у него это чуть не получилось. Если бы я не отпрыгнул, повинуясь инстинкту, то лежал бы сейчас бездыханный. Выходит, что иногда самое простое и примитивное оказывается действенным средством против самого изощрённого и хитрого плана.

– Достойный соперник… – прошептал я без тени иронии, отдавая должное противнику: что и говорить, Мирон никогда не был глупцом. Вот и сейчас он рассчитал всё. Пусть у него не хватит сил на второе смертоносное облако, но драться со мной на равных он сможет, ещё как сможет.

– А я всегда тебе это говорил! – хвастливо заметил Мирон. – Мы с тобой самые сильные из Десятки Безумных.

– Не считая Руслана, – напомнил я.

– Кого? – пренебрежительно сказал мой враг. – Этого силача-дурака, которого я убил одним ударом?

– А ты уверен, что он мёртв? – вкрадчиво сказал я, мои глаза налились кровью от такой дерзости. – Ты или кто-нибудь ещё видели его труп?

– Нет, – он немного смутился. – Но где же он теперь? Руслан, Руслан… – прокричал он ехидно. – Вот видишь – нет ответа!

– Вижу лишь то, что его нет здесь! – выкрикнул я, сдерживаясь из последних сил. – Лишь то, что мой единственный друг сейчас там, где и Фло! – я шумно выдохнул. – И я тоже скоро буду там!

После этих слов надолго замолчали, оценивая наши позиции и просчитывая дальнейшие ходы. Совсем как гроссмейстеры за шахматной партией. Но мы слишком хорошо знали друг друга, и на нашей доске не вырисовывалось ничего, кроме ничьей. Если я начну атаку, Мирон с лёгкость отразит её и, в свою очередь, начнёт свой контрвыпад, от которого я также найду способ защититься. Мы думали и ждали, кто же первым разыграет дебют.

– Ты ведь знаешь, что я всё равно туда попаду! – прервал я затянувшееся молчание.

– А если помешаю? – спросил мой соперник.

– Как, хотел бы я знать? Мы слишком хорошо знаем, как уничтожить друг друга.

– Так умрём вместе, не желаешь? – предложил Мирон.

– Заманчиво, но я, пожалуй, откажусь.

– Так что ж будем делать?

– А чего бы хотел ты, Мирончик? – спросил я.

– Убить тебя и не умереть!

– Твоё желание излишне амбициозно.

На этом я решил закончить тупой, бессмысленный диалог. Хватит. Слишком много сказано, слишком много понято и слишком много драгоценного времени, которое я мог бы провести с Фло, потрачено. Я больше не мог заставлять ждать мою любовь! «Будь что будет! – сказал я себе. – Надо смотреть судьбе в глаза, даже если суждено умереть. Но шанс на победу надо попытаться использовать!»

На кончиках моих пальцев заблестело смертоносное оружие, и я метнул его в человека, который был мне другом когда-то.

– Лови, я сегодня щедрый!

Раздался оглушительный взрыв, а когда дым рассеялся, я увидел Мирона – целым, невредимым и очень злым. Он не пострадал. Лишь ранка на плече, но он даже не удостоил вниманием такую мелочь. В глазах Мирона была ярость, и ничего больше. Его пальцы вмиг окрасились чёрным, и он нанёс ответный удар. Снова раздался взрыв, и я отпрыгнул, применив «свою», примитивную, но вполне оправданную тактику ведения боя, так что его удар не причинил мне никакого вреда.

А потом – началось. В Молчаливой Церкви разразилась буря. Молнии проносились по сто раз в секунду, а тишину, ещё недавно властвующую в этом месте, сверг с трона оглушительный гром, который не умолкал ни на миг. В воздухе застыл серый туман, и не было возможности увидеть что-либо, даже на расстоянии вытянутой руки. Но не для нас! Мы отлично различали друг друга и метались по Молчаливой Церкви как тени, наши ноги не знали усталости. В обители стало жарко, стало горячо, стало невозможно там находиться. Но опять-таки – не для нас! Сейчас это была родная стихия! Сейчас отступить – означало сдаться и умереть! Сейчас было делом принципа узнать, кто из нас сильней! Мы пытались измотать друг друга, но понимали, что используя такую тактику, нам понадобится два, а то и три дня непрерывной и жестокой битвы. У меня не было столько времени, у Мирона – тоже. Поскорее покончить с врагом, оказаться рядом с Фло, поцеловать её, возродить Руслана и пожать руку этому могучему атланту – вот что было важно для меня сейчас. А чтобы приблизить эти сладостные мгновения – надо было заканчивать сражение, и как можно скорее.

Но за время ожесточённой схватки ни одному из нас не удалось получить преимущество. На наших лицах и телах не было ни ран, ни даже царапин – ничего! Ничего, кроме ненависти. У меня, конечно, был козырь, тот самый, который лёг в мою колоду, когда я первым вошёл в обитель, однако сейчас, в пылу битвы, он уже не казался мне решающим. Но на безрыбье и рак сгодится. «Когда-то мне должно повезти!» – подумал я и, не снижая темпа, начал готовиться к решающему удару. Я вложил в него всю силу и энергию, всё, чем наделило меня, его создателя, это место – Молчаливая Церковь… И это произошло – он состоялся! От удара Мирон скрючился и упал навзничь, прошипев только:

– Мы ещё встретимся! – и потерял сознание.

Это была угроза, но вряд ли она осуществится когда-нибудь. Я подошёл к моему противнику. Он лежал весь покрытый ранами, из которых сочилась кровь. На полу уже образовалась темно-красная лужа. Но Мирон был жив. И будет жить ещё долго. Несмотря на все эти раны, которые для обычного человека несовместимы с жизнью, на большую кровопотерю и даже несмотря на скорое обрушение обители, он будет жить. Я отлично понимал это, но другого пути у меня не было. Я мог бы убить Мирона ещё одним таким же ударом, но тогда подписал бы и себе смертный приговор, гораздо более страшный и мучительный – моих сил не хватило бы тогда на то, чтобы попасть к Фло… «Что ж, живи», – тихо пробормотал я. Стоя над телом, казавшимся бездыханным, я долго думал о разных судьбах, уготованных нам, некогда лучшим друзьям. Мне было жаль этого человека, но… «Значит, так было надо, он останется жить… Потому что я так решил! – вновь пробормотал я и отошёл. – Мне пора. Меня уже заждались».

Опустившись на колени, я воздел руки к небу и начал молитву за упокой Молчаливой Церкви. С первыми же моими словами по стенам могучей обители поползли трещины. Они быстро разрастались, и скоро с потолка полетели камни. Некоторые из них превращались в пыль, даже не успев упасть, другие встречали смерть, едва коснувшись пола. Стены рушились, рассыпаясь в песок… Повсюду стоял оглушительный грохот – так умирала Молчаливая Церковь. При виде всего этого у меня на глаза невольно навернулись слёзы, ведь эта обитель была для меня несравнимо большим, чем просто красивое здание – она была живой для меня, она была мне как дочь… Но иного пути я не видел и всё читал заупокойную молитву. Шум обвала постепенно стихал, оставалось уже недолго. «Что ж, моя хорошая… – с грустью подумал я. – До свиданья. Может быть, в новой жизни мы с тобой ещё встретимся».

Церковь умирала как воин, исполнивший свою миссию и уходящий на покой, величественно и гордо. Она не плакала и даже ни разу не вскрикнула от боли. Я стоял на коленях до тех пор, пока не упал последний камень. Теперь вокруг меня была пустыня. Всё было кончено. Я встал и посмотрел на неподвижное тело Мирона – лишь оно напоминало о былой жизни. Легко подпрыгнув, я навсегда покинул этот мир, оставив после себя лишь столб белых звёздочек.

Глава 1. Долгожданное воссоединение

Ласковый, убаюкивающий шум прибоя услышал я в следующий миг. Ослепительное солнце ударило мне в глаза. Сладкий, чарующий аромат новой жизни почувствовал я в следующую секунду. Новый мир! Наш мир! Да – это был он! Я оказался на берегу океана и долго стоял неподвижно, впитывая всё прекрасное, что было здесь, постепенно успокаиваясь. Мое дыхание, учащенное после жаркой битвы, становилось ровнее и ровнее, а резкие звуки схватки, не умолкавшие в моей голове, затихали, уходя в прошлое. Надо было прийти в себя, оправиться от потрясений. Я снова подумал о Мироне. «А ведь когда-то мы были друзьями… И как только он мог так поступить? – вспыхнул и тут же погас вопрос в моей голове. – Не надо ответов! – вдруг понял я. – Я не хочу ничего знать! Я ни капли не жалею, что случилось так! – яростно гнал я от себя не отпускавшие меня до сих пор видения. – Не будем о грустном – солнце вновь засияло в моей жизни. Самые верные друзья, те, кто прошли со мной все круги ада, совсем рядом, и пора к ним вернуться, чтобы не расставаться никогда! Теперь – новая жизнь, новая планета, новые мысли!»