- -
- 100%
- +
– Пошел вон, я сказал, пока хребет не переломал тебе.
Не нарываясь на неприятность, Давид побрел дальше. Отдалившись на несколько кварталов от верзилы в костюме, он попытался разглядеть свое лицо в отражении бокового зеркала, как раз припаркованного под фонарем, «мерседеса».
– В таком виде мне точно не стоит спускаться в метро. Первый же коп, а сейчас они все еще милиционеры, найдет повод…
Давид не стал рассуждать дальше, что с ним могло бы произойти, ведь и так с ним происходило нечто необъяснимое и объяснять, это нечто, не имело никакого смысла, ни кому, ведь тогда он рисковал надолго загреметь в психушку.
Еще около часа он бродил по улицам и закоулкам, пока не наткнулся на старенький погребок-пивнушку, сотрудники этого заведения точно не вызовут охрану при виде облитого грязью человека.
Спускаясь вниз по ступенькам, стараясь не смотреть на людей, уверенно и целенаправленно он искал табличку «WC».
Дверь была открыта, внутри его ждали, раковина, теплая вода и бумажные полотенца.
– Слава богу, что меня не закинуло лет так на 76 назад.
Чистое, вымытое лицо Давида улыбалось своему отражению в зеркале.
– Как и говорил Макс, нет ничего лучше сарказма, в ответ на дерьмовую ситуацию.
– Макс. Мы… я, ты, твоя девушка и Мэри, должны были сегодня ужинать вместе, прости брат, я немного заблудился.
Стук в деревянную дверь усиливался, кому то там было действительно невтерпеж.
Давид прошел в зал и сел за барную стойку. Рядом сидел, бородатый мужик и за его бороды было сложно определить возраст, может около 60ти, а возможно и моложе. Упершись локтями, в барную стойку, он внимательно следил за картинкой на экране телевизора. Бармен налил ему бехеровку в стакан. Старик, продолжая наблюдать за картинками на экране телевизора, на что-то матернулся, и стал доставать из карманов куртки, цвета хаки, трубку и пакет с табаком.
ПАБ был окутан дымом сигарет, бармен, лениво, разливал пиво в бокалы, делая вид, что не замечает нового гостя. Давид достал кошелек из внутреннего кармана промокшей кожанки, и тихо стал выискивать нужные номиналы. Достав две сотенные купюры и одну в пятьдесят гривен, печати 2005 пятого года, положил их на стол.
Ушлый бармен в тот час принес меню.
– Желаете выпить?
– Что вы можете приготовить из еды как можно быстрее, Я очень голоден.
– Отбивная по французски и картофель фри…
– Отлично, и сто грамм ржаного виски.
– Извините, но такого у нас нет.
– Тогда бурбон.
Бармен махнул рукой, позвав полненькую официантку и продиктовал ей заказ.
– Не желаете салат?
– Нет спасибо.
Сидящий рядом старик закурил трубку с душистым табаком, бархатный дым стелился густым туманом, бармен закинул четыре кубика льда в олдфешен и на глаз налил сто грамм «Джек Дениелс».
– Я ходил по всем дорогам и туда и сюда, обернулся и не смог разглядеть следы.
Бормотал себе в седые усы старик.
Давид сделал согревающий глоток кукурузного самогона, а затем и второй.
Поставив стакан на стойку, в нестерпимом ожидании ужина, он поднял голову вверх и тоже уставился в телевизор.
– Я сижу и смотрю в чужое небо из чужого окна. Продолжал напивать старик.
Небольшой экран, подвешенного под потолком телевизора продолжал транслировать новости с Майдана Незалежности. Там все еще мерзли студенты. Давид сделал тяжелый глоток бурбона, искренне жалея этих студентов, зная о том, что произойдет дальше.
– Будет война.
Тихо сказал старик, ставя пустой бокал на стол.
Ни уставшая официантка, ни ленивый бармен не услышали старика. Девушка выгрузила с подноса картофель фри и отбивную по-французски, положила перед гостем салфетку с приборами и ушла на перекур. Зверский голод, заставил Давида вцепиться в кусок мяса. Поглощая пищу, он попросил налить ему еще бокал «темного».
– Война. Откуда вы знаете?
– А почему я должен тебе, что-то объяснять?
– Да потому что война действительно будет, но пока что об этом никто не знает.
Запивая пивом, разогретый в микроволновке кусок курятины с сыром, Давид продолжал наблюдать за картинкой вечерних новостей. Он решился завести разговор, в надежде, что этот колоритный пьянчуга сможет помочь ему.
Но старик уже слез со стула, и дымя своей трубкой, отправился к выходу.
– Не обращайте внимания, он просто сумасшедший… Подметил бармен, желая обратить на себя внимание.
Давид в спешке сделал еще несколько глотков, чтобы запить застрявший в горле картофель, оставил на барной стойке одну сотенную купюру,
– Спасибо, сдачи не надо, этого должно хватить и еще останется на чай.
– С лихвой! Довольный молодой человек улыбнулся взбудораженному гостю, вслед. – Заходите к нам еще.
Но Давид уже не услышал этого, он быстро поднимался по ступенькам наверх, в надежде догнать старика.
Мокрый асфальт, одинокие фонари и полнейшая тишина в густом табачном дыме. Давид крутился во все стороны, заглядывая в каждую подворотню, но старика, нигде не было.
Расстроенный, Давид спустился вниз на улицу Крещатик, молча отстояв в очереди с теми самыми студентами, которые уже завтра будут зверски избиты, он не хотел слушать, о чем рассуждают мечтательные идеалисты, и тем более не собирался ничего им рассказывать.
Возможно, именно за этим его и отправили в это время, возможно высшие силы избрали его, чтобы он рассказал людям обо всем, что ждет их после… Нет, кто он такой. Он же просто «капля в акеане» капля – которая незаметно раствориться в бурлящей пучине.
Весь вечер Давид ездил в метро от станции к станции, переходя на разные ветки, продолжая и продолжая попытку вернуться домой. Весь этот головокружительный сюрреализм, разбросанными пазлами никак не мог уложиться в его голове, в полном отчаянии он вышел на перрон станции «Героев Днепра», сел на лавочку и обхватив рукой голову, просто решил ждать, сам не зная чего. Мимо проносились сотни пар ног, шумели поезда, хлопали двери вагонов, а Давид продолжал сидеть на месте, исступленно глядя в одну точку.
– Расскажешь кому, не то, что не поверят, еще и в психушку пригласят. Но а если не найду выход – сам туда лягу.
– Осенью с тоской миришься. Каждый год в тебе что-то умирает, когда с деревьев опадают листья, а голые ветки беззащитно качаются на ветру, в холодном зимнем свете. Но ты знаешь, что весна обязательно придет и замерзшая река снова освободится от оков льда.
Незнакомец постучал Давида по плечу встал и пошел прочь, быстро затерявшись в толпе. Всё что успел увидеть Давид это грязную куртку цвета хаки. А может быть, ему показалось – он сам не знал что теперь реальность, а что нет.
– Как долго этот человек сидел рядом, я даже не заметил его присутствия.
В недоумении он огляделся по сторонам, рядом с ним на скамье лежала сумка, это был запакованный спальный мешок.
– Спальный мешок, точно не помешает, учитывая, что эту ночь придется ночевать на улице. Подумал Давид. За короткое время толпа рассосалась, словно молекулы ядовитого газа. И взгляд его случайно остановился на одинокой фигуре, стоящей на другом конце перрона. Кроме их двоих в подземке никого не было видимо уже оставались считанные минуты до закрытия.
– Мэри?
Это точно была она, Давид узнал её безупречно черные, волнистые волосы, она была одета в красное пальто, которое они вместе так долго выбирали, примерив сотню разных вариантов.
– Мэри!!!
Крикнул он.
Но его голос перебил шум подъехавшего состава.
Давид схватил сумку со спальным мешком и бросился бежать к своей девушке.
Обережно Двері відчиняються. Прозвучало из динамиков.
– Мэри!! Мэри стой!!!
Она по прежнему не видела и не слышала его.
Девушка зашла в пустой вагон и обернулась лицом, к бегущему изо всех сил, Давиду.
– Мэри, стой.
Он видел её алые губы на измученной потускневшей маске лица.
– Обережно двери зачиняются
В последнюю секунду Давид вскочил закрывающиеся двери.
Их разделяло не больше пяти вагонов.
Состав, тронулся и отправился в депо.
Давид пробирался к ней, он должен был догнать ее во что бы это не стало. Проходя пустые вагоны он лишь считал:
5й, 4й, Мэри, как это возможно? 3й…
Вагон слегка потрясло, свет погас и он почувствовал легкое, уже знакомое ему состояние невесомости.
3
Яркие, лампочки осветили металлический ящик, в глазах все расплывалось, но Давиду уже было легче, привычнее навести фокус. Двери ультра современного лифта распахнулись в стороны. В проеме появилась белая фигурка, она была похожа на ангела, в туманной пелене, ровные, светло русые волосы, драгоценным шелком спускались к узким плечам, но не касались их. Белоснежная блузка светилась в лучах от светодиодных ламп.
Напрягшись изо всех сил, Давид пытался разглядеть её лицо. Пухленькие губы, немного задернутый вверх кончик носа и огромные голубые глаза, которые так же пристально всматривались в него.
– Давид Алексеевич, Вы что в поход собрались? Или только вернулись из похода? Вас, кстати никто не дожидался, собрание началось без вас.
Несмотря на то, что Давиду удалось настроить своё зрение, он не мог справиться с подступающей к горлу рвоте.
– Лена отойди!
Он в сторону отодвинул девушку рукой.
Крепко сжимая спальный мешок в районе груди, он направился прямиком в туалет. Это был его офис, он выучил каждый поворот, каждый угол и бугорок в ковролине, за последние четыре года.
Добравшись до туалета, он встретил бухгалтера Витю, в проходе, и беспардонно оттолкнув его, влетел в кабинку…
Стоя над раковиной, Давид смотрел в зеркало, капли воды медленно стекались по исхудавшему лицу к подбородку, начиная свой путь от впалых глазниц.
Рядом с унитазом лежал спальный мешок, слабое, доказательство того что он не сошёл с ума.
– А может быть я действительно перепил? пора завязывать.
Умывшись и максимально, насколько это возможно, Давид привёл себя в порядок. Поднял с пола спальник и отправился к своему рабочему месту. Снова встретив Лену на своём пути.
– Леночка, что тебе нужно, ты следишь за мной?
Девушка ни сколько не смутилась, лишь сильнее обняв две толстые папки, сказала.
– Давид Алексеевич, дресс код распространяется на всех сотрудников, в том числе и на Вас, не сменившего свою рубашку ещё с пятницы. Компания сейчас переживает не самые лучшие времена, и каждый сотрудник находится в шатком положении.
– И где же меня носило все это время?
– Это только вам известно Давид Алексеевич.
– Спасибо Леночка, дай пройти.
– Я думаю, что Феликсу не понравится рукоприкладство на работе.
– Рукоприкладство? Феликс? Леночка с чего это такая фамильярность.
А где сейчас Андрей Феликсович?
– Как где? На собрании по поводу сокращений, а вас там нет.
– Я знаю, что меня там нет, Лена.
Обхватив руками хрупкие плечи, не обращая внимания на ее «ой» и упавшие на пол папки. Давид подвинул в сторону секретаршу и отправился к своему рабочему месту.
– И как только Мария вас терпит, хам!
– Мэри? где ты?
В голове Давида зашумели вагоны метро, перед его глазами возникла та самая маска, навевающая ощущение невыносимой усталости.
– Это была ты… я видел тебя… Непроизвольно бормоча в надрывистом шепоте, он рухнул на засаленный офисный стул, рефлекторно взял в руки авторучку и нервозно, стал щелкать большим пальцем по кнопке.
– А ВЫ ЧТО ДУМАЕТЕ, Я ПРОСТО ТАК ПЕРЕВЕЗ ГЛАВНЫЙ ОФИС И АРЕНДОВАЛ СКЛАДЫ В ЭТОЙ ПЕРИФЕРИИ. ВИ ДУМАЕТЕ, МНЕ БЫЛО ЛЕГКО ТОГДА вот так оставить все. ВЫ ДУМАЕТЕ, МНЕ ЛЕГКО СЕЙЧАС!!!?.
Доносилось из резко открытой, стеклянной двери.
Надя, хорошая знакомая и, казалось, незаменимый сотрудник, вся в слезах выскочила из конференц-зала.
Собравшись с силами Давид решился зайти, это была его прямая обязанность присутствовать на подобных заседаниях. К тому же если и узнать о своем увольнении, то лучше узнать об этом сразу. Он тихо приоткрыл дверь, и как можно незаметнее прокрался к пустующему креслу. Видимо с минуту назад в нем сидела Надя.
– А ВОТ И НАШ БЛУДНЫЙ СЫН, ДАВИД.
– ДАВИД вы пропустите ВСЕ ВЕСЕЛЬЕ, Я НАДЕЯЛСЯ, ЧТО ВЫ СМОЖЕТЕ ПРЕДОСТАВИТЬ НАМ АКТУАЛЬНЫЕ ЦИФРЫ, НО сегодня ы обошлись БЕЗ ВАС, КАК ВЫ думаете ДАВИД, МЫ СМОЖЕМ ОБОЙТИСЬ БЕЗ ВАС В БУДУЩЕМ.?
Голос покрасневшего Феликса то и дело срывался с гневного баса на изнеможённый фальцет.
Шум и грохот вагонов метро, алые губы и бледное лицо Мэри, зависли в голове Давида. Неожиданный приступ тревоги, кольнул его острием жала, нет не тревога за свое рабочее место, а что-то другое, необъяснимое.
Он продолжал молча сидеть в кресле, опустив вниз правую руку, а в кулаке сжимал, все тот же спальный мешок.
– Почему Вы молчите Давид, Я ЖЕ ЗАДАЛ ВАМ ЧЕТКИЙ ВОПРОС.
– Время, объявлять банкротство и покупать оружие.
Непроизвольно вырвалось у Давида.
– ЧТО вы СКАЗАЛИ.?
Давид ещё помолчал с полминуты и, уверенным голосом, сказал.
– Оглядываясь на наше прошлое, Андрей Феликсович, Я не уверен в нашем будущем. Мне кажется, что уже ничего не изменится. Вы можете уволить нас всех, увольняя и увольняя каждого, пока не уволите сами себя… … Объявите банкротство, купите оружие.
Коллеги в зале и так сидели, тихо, спрятав глаза, словно щенки насравшие в тапок любимому хозяину, но теперь над столом повисла, предсмертная тишина, как замолкает, ликующая толпа, в момент падения гильотины.
– Давид Алексеевич, вы свободны.
Ровным спокойным голосом, ответил грозный Начальник.
Так же спокойно, Давид поднялся и вышел вон…
Тошнота, все ещё не отступала, в голове, уже как воспоминание звучал стук металлических колес по рельсам. Подойдя к своему рабочему столу, все что он решил забрать, это фотографию его девушки.
Милая, открытая, улыбка, большие карие глаза, выразительно-тёмные брови на фоне тепло-бежевой, медовой кожи, и шикарные, черные, как ночь и такие же непослушные, волосы. Мэри, возвращаясь из короткого, но солнечного отпуска, навечно застыла в миниатюрной рамке. Она тогда, улыбалась ему, погрязшему в бесцветной рутине встреч, отчетов и докладов. Счастливая, сидя в плацкарте, она отправила ему селфи. А он распечатал эту маленькую фотографию и поместил в крохотную рамку под стекло. Теперь она, всегда, освещала, июльским солнцем его серые будни.
Положив фотографию во внутренний Карман, Давид направился к выходу. Заходить обратно в лифт он, откровенно, боялся. Но и спуститься вниз по ступенькам он не мог, так как не нашёл свой магнитный пропуск. Вернувшись обратно, он обыскал свой стол, каждую полочку и тумбочку, под клавиатурой, в кипах, уже бессмысленных бумаг, но нигде не было пропуска.
– Мне было приятно с тобой работать, Давид, желаю удачи, прощайте.
Надя, с трудом сдерживая, ещё не успевшие высохнуть, слезы, на миг остановилась возле нервно разрывающего своё рабочее место Давида и спешно направилась к лифту, в который заходили еще двое стажеров.
Подняв, не понятно для себя зачем, с пола мешок, Давид кинулся к ним вдогонку.
Он успел просунуть руку в закрывающиеся двери и протиснуться в кабину лифта.
– Подождите, вместе не так и страшно…
– Вы о чем, Давид Алексеевич? Спросил один из стажеров.
– Но Давид ничего не ответил, да и не расслышал он, о чем его спросили. Все что он слышал это, скрежет шестеренок и стук своего сердца.
Лифт остановился на первом этаже, и все четверо спокойно вышли в холл.
Там их, с поддельной улыбкой, встречал охранник, Сивашенко Борис Ульянович
Он, просканировал, проходящих через турникет, отточенным за долгие годы (стучательства), взглядом.
– Добрый день Борис Ульяныч
– Добрый день Давидушка, охранник продолжал все также улыбаться, слегка приподняв, свои тоненькие и наверное подкрашенные, брови.
– Пропуск, где то потерял, пропустите?
– Хм, как потерял, а как ты зашёл?
– Вася пропустил.
– Не мог он тебя пропустить. Комарова Васю уволили ещё в пятницу.
– Как уволили.
– Сокращение… Тихо и спокойно, сказал охранник. Вальяжно откинувшись на стуле.
– А почему же тебя не сократили, ты старый, бесполезный хрыщь.
Давиду было трудно сдерживать бурлящий внутри него гнев.
Вася был молодым и сильным, с армейским опытом за плечами. А ТЫ, старая свинья, как смог угодить начальству? своими бесконечными рапортами?!
– Выбирайте выражения, молодой человек.
– Да пошёл ты.
Давид резким движением перепрыгнул турникет и, больше, не обращая внимания на старого стукача, направился к выходу.
А Сивашенко Борис Ульянович, так и сидел, замёрзший от страха, на своём затертом стуле.
Выйдя из бизнес центра Давид, сел в такси и назвал домашний адрес. Он старался успокоить свои нервы. Несмотря на весенний день, картинка за окном старенькой «OPEL ASTRA», на литовских номерах, была наполненна серыми и холодными оттенками.
По радио снова и снова проигрывали, словно, заевшую пластинку, новости об «Агрессии… новых веерных отключений электричества …и очередных призывах…»
– Да кого, блядь, они ещё собрались призывать? Уже нихуя не смешно! Проклятая война всех перемолола. Стукнув ладонью по рулю, громко выругался водитель.
Давид старался не слушать ни радио ни водителя, на душе и без того было паршиво и тошно…
И вот, наконец, то машина заехала во двор, Давид расплатился и выскочил к подъезду. Водитель еще о чем-то матернулся, но не вслед пассажиру, а скорее всего опять на радио и тронулся с места.
Ключи, достанутые из кармана не подходили, магнитный замок отказывался срабатывать и металлическая дверь подъезда не открывалась. Давид в недоумении разглядывал ключ. Это были ключи, которые ему оставил Петров.
– Я схватил не те ключи, вот идиот. Идиот, но не сумасшедший.
Дверь запищала и открылась, неспешно на улицу выходила, тучная, женщина.
– О, здравствуй Давид. Поздоровалась она.
Здравствуйте Теть Зин.
– Как твои дела?
Но на разговоры не было времени, пропустив женщину, он пулей влетел на лестничную площадку и размашистыми шагами, быстро, по лестнице поднялся на третий этаж.
Подойдя к двери он нажал на звонок. Потом еще и еще раз, но никто не открывал дверь. Давид продолжал звонить и стучать в дверь, пока не вышла соседка и не сказала, что все выходные никого не было, и что «Машу» она уже давно не встречала.
Какое то время он сидел на лестнице, потом решился и вызвал лифт. Около часа он безрезультатно гонял кабину вверх и вниз.
Не зная, что еще делать, Давид решил на автобусе отправиться в Киев, ему нужны были ответы, он должен был найти её.
На вокзале при покупке билета у него попросили паспорт.
– Но я ведь не поездом еду это обычный рейсовый автобус.
Извините, но это таковы новые правила пассажироперевозок.
Наличных оставалось немного и он расплатился картой.
Зайдя в автобус, Давид обратил внимание, что в салоне сидит еще три человека, а до отправки оставались считанные минуты.
– Рейс скоро отменят.
Говорила контролер водителю автобуса.
– И что они предлагают мне делать.
Да их не волнует чем ты, будешь заниматься, их волнует то, что ты уже месяц почти порожняком гоняешь автобус тудасюда.
Давид прошел в салон и уселся на предпоследние места, достал из внутреннего кармана куртки маленькую фотографию, как будто пытаясь согреться лучиком тепла. И у него получилось, ему стало теплее, но усталость еще сильнее сковала его тело. Положив голову на спальный мешок, не дожидаясь пока автобус тронется в путь, он уснул…
Глава III Давай подбросим камни в небо
1
Печь уже давно остыла, а Весна не выносимо, словно кокетливая девушка, оттягивала свое появление. Холодный ветер проникал в квартиру, через огромные щели в старых окнах. На какое то время в комнате повисла тишина, слышны были лишь стук игральных костей, и передвижение фишек по доске. И треск зажигалки, от которой прикуривали сигареты.
Курящих здесь было не много, но один умудрился задымить едким дымом дешевых сигарет всю квартиру… Все затихли как будто затаились в засаде, чувствуя что вот, вот появится враг, и пора будет действовать, действовать уже не раздумывая. Все решения необходимо принять тут и сейчас, навсегда оставив сомнения в стенах этой продуваемой всеми ветрами квартиры.
Заядлого курильщика звали Илья, он сидел на подоконнике, спиною прислонившись к стене, свесив правую ногу к полу. Рядом с ним стояла пепельница – стеклянная банка, которая уже наполовину была забита окурками, все тех же дешевых сигарет.
– Эй, а что ты там постоянно пишешь? Обратился Илья к сидящему возле печи парню.
На первый взгляд Илья казался абсолютно спокойным, он оставался хладнокровным при любых обстоятельствах, никаких чувств, а лишь холодный расчет. Но все же под этой железной маской скрывался человек, и выдавала его самая пагубная человеческая привычка – курение. Илья курил много, но в случаях, когда требуется особая концентрация внимания он курил еще больше.
А сегодня был именно тот день, а вернее шел уже четвертый день, как он сидит на этом подоконнике смотрит в окно и выкуривает сигарету за сигаретой.
– Так что ты там пишешь? Спокойным голосом повторил он у сидящего, возле печки, но все ощутили тяжесть вибраций, что невидимой волной ударились в пол, потолок и стены этой квартиры.
Артур молча продолжал разжигать костерок из мятой бумаги и трех сломанных карандашей.
– Какая тебе разница, что он там пишет, он все равно сжигает все что написал.
– Это наверное письма очередной любимой, Артур у нас романтик. Бросив кости, Цезарь улыбался «шесть – шесть» – двенадцать ходов которые смогут вынести его фишки из игры.
Цезарь был веселым и возможно на него можно было положиться, как и на всех сидящих тут. Но скорее всего Цезарем его назвали не в честь великого политика и полководца, а в честь салата.
Илья затушил бычок, и продолжил смотреть в окно, поглаживая густую бороду.
Киевлян уже несколько лет не удивляют торчащие трубы из форточек, прокопченных квартир, вместо кондиционеров. Для многих кондиционеры и даже обогреватели, давным давно стали слишком дорогим удовольствием, на центральное отопление тоже уже нельзя было положиться, так буржуйки и стали вполне нормальным атрибутом киевских квартир
– Нет, Цезарь, ты не прав, любимой может оставаться лишь одна, а я уже давно написал ей последнее письмо и больше ни строчки, ни слова ни точки ей не напишу, потому что её больше нет.
Артур порвал на клочки ещё один лист и отдал их на съедение мелкому огоньку…
– Мы многих потеряли за последние несколько лет, и нам уже ничего не вернуть.
Максим подобрал игральные кости с доски, переложил их в левую руку, дунул в кулак и выбросил их обратно.
– Четыре-четыре. Тоже не плохо. Улыбался цезарь.
Вдруг в дверь постучали.
Илья, приложив указательный палец к губам, отдал приказ сидеть тихо. Затем, правой рукой, он медленно достал пистолет из кобуры. Артур, Цезарь и Макс медленно подняли свои автоматы с пола.
В дверь постучали снова.
Цезарь привстал со стула и подошел к стене.
Затем они услышали, как поворачивается ключ в замочной скважине. Вооруженная до зубов четверка недоуменно переглянулась, а в двери возник, трясущийся от холода, молодой человек в легкой, кожаной куртке. Он, аккуратно прикрыв за собой входную дверь, обернулся и, не успев сделать и шагу в направлении комнаты, получил прикладом в голову.
2
Сильный толчок разбудил Давида, он все еще продолжал ехать в автобусе.
– Да не-уже-ли оп-ять!?
Он старался оглядеться по сторонам, но опять мало что мог разглядеть. Приступ рвоты не заставил себя долго ждать, и бедолагу, стошнило прямо под сидение. Водитель ничего не заметил. И автобус продолжил свой путь въезжая в город. Но уже на выходе из автобуса он одернул руку Давида и сказал:
– парень ты кто такой? Почему я не видел, как ты садишься в автобус, где твой билет.
Еще пытаясь, навести резкость, Давид протянул, смятый билет, водителю.
Да ты что паскуда издеваешься, этой бумажке уже шесть лет, ты, что думаешь, я совсем идиот? Плати штраф!
Но Давид выпрыгнул наружу, пока водила не успел закрыть дверь. Ноги его приземлились в снег, он чуть было не поскользнулся, испугавшись еще сильнее он инстинктивно двигался с толпой, которая и привела его к подземке.
Он спешно спустился в метро, придя в себя, и уже немного понимая как работает механизм, пока ещё не объяснимого явления. В кармане оставалось ещё три жетона, купленные в 2013м. Он бросил один в скважину турникета и направился вниз. Спускаясь по эскалатору, он пытался вспомнить, понять и поверить в то, что только что сказал ему водитель автобуса.
Выйдя на улицу, и чтобы не замерзнуть, Давид побежал вверх по Ярославому Валу, в сопровождении, безразличных и насмешливых, взглядов прохожих.