Иллюстратор Екатерина Роменская
Верстка Владимир Вертинский
Редактор Константин Гришин
© Михаил Сергеевич Максимов, 2019
© Екатерина Роменская, иллюстрации, 2019
ISBN 978-5-4496-2886-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
СБОРНИК РАССКАЗОВ
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Подготовить банки, можно трёхлитровые или поменьше. Помыть банки, обдать кипятком. Приготовить крышки (лучше закручивающиеся). На дно банки утрамбовать несколько смородиновых и дубовых листьев, хрен, укроп, головку чеснока (зубчики порезать пополам). Затем плотно уложить полбанки огурцов. На огурцы снова зелень в обратной последовательности: чеснок, укроп, хрен, дуб, смородиновый лист. Затем ещё полбанки огурцов, до верха. Поверх огурцов чеснок, дуб, смородину, наверх три зонтика укропа. Закрыть крышкой и оставить на десять часов, чтобы огурцы впитали все запахи трав. Можно делать с утра и вечером закрывать, или оставить на ночь, а утром закрыть. Через десять часов всыпать в банку три столовых ложки соли, залить холодной водой (некипячёной). Поставить банку в тазик или миску (чтобы пена туда стекала), оставить бродить при комнатной температуре. Когда брожение приостановится (дней через десять перестанет пузыриться, время зависит от температуры воздуха в комнате), слить рассол в кастрюлю, долить чуть воды (взамен убежавшей при брожении), закипятить, добавить ещё одну чайную ложку соли, остудить до комнатной температуры и снова залить этим рассолом огурцы в банках. Всё! Закрыть крышкой, убрать в гараж, в подвал или любое тёмное прохладное место на хранение.
Теперь название сборника обосновано, и Вы сможете приготовить вкусные солёные огурцы. В холодный зимний вечер, похрустывая огурцами на кухне, можно открыть эту книгу, похрустеть уже и моими рассказами.
– ОСТОРОЖНО, ДВЕРЬ в ЛЕТО ЗАКРЫВАЕТСЯ
– «Осторожно, двери закрываются…»
Нахожу свободное место. Ехать очень долго. Так долго, что если подсчитать всё время, проводимое мною в метро, то хватит на отдельную жизнь. Устраиваюсь удобней и, как обычно, закрываю глаза.
…жёлтое одуванчиковое поле. Лето. Так солнечно, будто само солнце вылилось из небесной чаши на землю. Я парю. Если бы шёл, давил бы одуванчики. Лёгкий ветерок нежно обнимает разогретым воздухом. Спокойствие и умиротворение. Вижу вдалеке дом. Чем ближе я к нему, тем больше он похож на старый дачный домик. Дверь открыта. В проёме виден силуэт. Силюсь понять, кто это, но не могу. Силуэт размывается, как видео на старой кассете. Я очень близко. Ещё чуть-чуть…
Толчок.
– «Станция «Площадь Свободы».
Открываю глаза, через одну остановку мне выходить. Нужная мне станция располагается не в лучшем районе города, практически в промзоне, полуразваленной, одичавшей, как и местные собаки. Но за свои годы я видел многое, гораздо хуже этого.
Я успел поучаствовать в нескольких локальных войнах, получить два ранения и одну контузию.
Мне 33 года. Возраст Христа. Хотя я и не очень верующий, но сочетание цифр не запрещает мне проводить аналогии. Вот Лиза, наверняка, даже пошутила бы:
– Попробуй превратить воду в вино, и мы с тобой постоянно будем молодыми и пьяными.
Лиза. Если бы ты знала, чем я сейчас занимаюсь, шутила бы так? Разговаривала бы вообще со мной?
– Привезли ещё трёх, – протрещал голос в нательной рации.
– Чёрт, в день нельзя больше пятнадцати человек, для кого регламенты пишутся? – недовольно ответил я.
– У нас изменения в уставных документах, увеличен лимит до двадцати трёх. Спрос в наше время очень большой, начинаем.
– «Осторожно, двери закрываются, следующая…»
Очередной день, опять в метро. Если соединить все дни в один, то получится детская головоломка «найди пять отличий между картинками». Одно, может, два мелких ты найдёшь легко, остальные не найдутся вовсе: здесь их не существует в принципе. Закрываю глаза.
…жёлтое одуванчиковое поле. Ощущения такие же: лёгкость, спокойствие, только небо подёрнуто серой дымкой. От того и солнце не такое яркое. Я, по-прежнему, парю над полем. Впереди знакомый домик, он очень похож на рисунок с рекламы какой-нибудь строительной компании: крыша-треугольник, под ним окно, справа дверь. Силуэт похож на женщину, угадывается платье. Протягиваю руку.
Толчок.
– «Станция «Площадь Свободы»
Их всегда привозят в серых колпаках на лицах. Они не должны видеть моё лицо, а я их. Всё честно. Смотреть смерти в лицо, когда ты сам её позвал, страшно. Клиенты платят не за страх, а за свободу. Единственное – способ освобождения выбирает фирма-исполнитель, это одно из условий контракта. Наша фирма, как и многие, выбрала выстрел в голову. Для стопроцентного эффекта использовались только разрывные пули. Какая уж тут красота финала, мы берём исключительно гарантией на работу.
Сегодня был один, воскресенье. Как ни странно, в воскресенье всегда было мало людей. Грузный мужчина, видно под колпаком тяжёлое дыхание. Заметно: то ли молится, то ли просит всё отменить, но за толстым прозрачным стеклом мне ничего не слышно. Если ты сюда попал, назад дороги нет. Я направляю прицел механического ствола ровно по центру его головы. Щелчок. И всё. Следующий.
Больше полугода никто не задерживается на этой работе.
Я – исключение. Нужно понимать различие между словами «исключение» и «исключительный». Ни в коем случае не причисляю себя к последним. На этом месте я ровно два года, меня считают лучшим. Один раз получил даже грамоту из рук корпоративной «шишки», одного из учредителей фирмы для самоубийств.
После того, как ушла Лиза, мне стало на всё наплевать. Она была всем. Когда у тебя что-то исчезает, что-то самое важное и ценное в жизни, пустота накрывает целой Вселенной.
Как-то Лизе я подарил кулон с кусочком метеорита. Чёрно-матовый камень в золотой оправе. Я сказал: «Это кусочек космоса для тебя». Она улыбнулась и ответила: «Так, по кусочку, думаешь подарить мне целую Вселенную?».
Сегодня в метро душно от большого количества людей. В такие дни я хочу, чтобы все они попали ко мне сегодня на «сеанс», легче было бы дышать.
Закрываю глаза…
…одуванчиковое поле, только теперь они созрели, стали бело-пуховыми. Ветер несильный, но с некоторых срывает «шляпки», они улетают в пасмурное небо. Снова дом вдалеке, лечу к нему очень быстро. Вижу старое, морщинистое дерево, из которого он сделан. В проёме силуэт, но уже более чёткий. Он? Оно? Она? Да, она. Тянет ко мне руку…
Толчок.
– «Станция «Площадь Свободы, осторожно…»
Осторожность в моём деле – самое главное. И прежде всего, по отношению к самому себе. Тот, кто был до меня, допустил непростительную ошибку: клиентов было четверо, муж с женой и два ребенка, мальчики лет 11—12. Он прицелил стволы на четыре точки, но активировал только две. Пришлось срочно вызывать сменщика. Чувства отупляют, затуманивают разум. А что может сделать человек «невидящий»? Только глупость, за которую придется платить.
Я любил Лизу. Неправильно. Я люблю Лизу до сих пор. Когда она исчезла, я не находил себе места. Короткая записка только больше сводила с ума: «Прости, с тобой я потерялась». Может, она тогда уже чувствовала во мне чёрную дыру, пустоту, которую я принёс с войны. Может, это, может, ещё что-то. Я не знаю. Прошло три года, и вот я здесь. За стеклом. У сенсорной панели для наведения.
Сегодня седьмой клиент за день. Семь. Счастливое число для несчастных. Навожу прицел автоматически, не глядя, запускаю – один, два…
В последний момент, мельком, замечаю поверх кофточки под серым колпаком кулон: чёрно-матовый камень в золотой оправе.
…три, выстрел.
Как я вышел с работы, не помню. Как проверял контракт клиента и анкету, надеясь найти ошибку, несовпадение, – очень смутно. Но нет. Это была Лиза. Почему?
В метро спускался будто другой человек, будто смотрел на себя со стороны и только дёргал ниточки: вверх – нога делает шаг, вниз – делает другой. Чёрная дыра во мне поглощала остатки человеческого. Хотя, правильно будет сказать – останки человеческого.
– «Осторожно, двери закрываются, следующая остановка Площадь Освобождения» – не помню название такой станции.
Дёрнул за ниточку – сел. Закрыл глаза…
…одуванчиковое поле. Одуванчики все разлетелись, маленькие палочки. Ещё чуть-чуть и пойдёт дождь, ощущаю его запах. Темно и пасмурно. Впереди дом. В дверном проёме стоит Лиза и улыбается. Той доброй и тёплой улыбкой, какой она умела. Она обнимает меня.
Толчок.
Но ничего не меняется. Я так же с Лизой. И теперь уже навсегда. Моя милая девочка. Дверь за мной закрывается, разделяя некрасивое одуванчиковое поле и мою новую реальность.
Я теперь там, где и должен был быть всё это время. Спасибо Лиза, что, наконец-то, забрала меня к себе. Так хорошо и спокойно…
ДЯДЯ КОЛЯ, ИЛИ ОБЫЧНАЯ ИСТОРИЯ
Я бежал.
Два квартала казались вечностью. Но именно они сейчас были между этим зимним, ветряным городом и моим домом за 2000 километров отсюда. Здесь, казалось, метели – такое же нормальное явление, как день или ночь. Местные напоминали гномов, возвращавшихся с рудников: сгорбленные, укутанные в кучу тряпья, с безразличным и привыкшим ко всему выражением лица.
Я высокий, в полуоткрытым пальто, в шапке набок – был похож на веточку, с последним листом на дереве. Вот-вот и оторвётся листок и полетит по ветру, чтобы потом упасть и укрыть собою землю.
Я опаздывал на поезд. Жизнь моя осложнялась и тем, что был жуткий гололёд и последний рейс на сегодня, а в кармане – последние двести рублей да билет. Командировка из разряда крайне неудачных.
Я бежал быстрее.
Сократить путь дворами. Поворот. За ним ещё. Резко… не вошёл, поскользнулся и стоп… темнота… холодно.
Когда открыл глаза – а сделать это получилось с трудом: ресницы забились снегом – увидел только черноту с отблеском света на пролетающих снежинках. Около затылка чувствовалось тепло. Кровь. Пожалуй, теперь некуда торопиться.
– С приездом! – раздался хриплый голос где-то сбоку, и тело моё поднялось за подмышки и медленно стало двигаться в известном только обладателю голоса направлении. Дальше опять провал. Темнота…
Очнувшись во второй раз, я почувствовал, что голова моя перевязана, а я прислонён к чему-то мягкому и бесформенному, но главное, было тепло. Рядом стояла старая электрическая плита без верха, внутри полыхал огонь. Крыша над головой была, только вот стены одной не наблюдалось вообще. В проходе, прислонившись боком к стене и опираясь свободной рукой на костыль, стоял «снежный человек». Сквозь сумрак ночи и снега позади, обмотанный разными тряпками, с бородой, которая, казалось, занимала всё лицо, стал проглядываться человек. И особенно ярко были видны глаза, в них плясали недовольные отблески костра. Присмотревшись, я заметил, место левой ноги занимала культя.
– Шо ж, голубчик, добегался? В том месте тока я хожу. Коли бы не было меня, таки и околел бы ты там, – сказал мой спаситель, смачно плюнув в огонь.
– Спаси… бо… – почти шёпотом ответил я. В голове звенели тысячи колокольчиков, губы отказывались шевелиться, – А как Вас зовут?
– Да, как хошь, зови. У нашего народа нет имён. Одни звания: «погорелец», «дурак», «алкаш»…
– Дядя… Коля… – не спросил, а больше вспомнил.
Когда был совсем маленький, напротив нас жил сосед. Все его звали «Дядя Коля», независимо от родственной принадлежности. Дядя Коля любил рассказывать по вечерам, сидя на лавочке, истории, как он потерял ногу. Причём, не один раз причина менялась: то он потерял ногу на войне, то в драке, то на заводе фрезой. Любая из этих историй подавалась с эмоциями и с такими мельчайшими подробностями, что вся детвора заново верила Дяде Коле. Истина оказалась прозаичней: как поведал папа, Дядя Коля был пьян, уснул зимой на улице и отморозил ногу. Помню, я очень огорчился тогда.
– Дядя Коля так Дядя Коля, – нисколько не противился мой спаситель.
– Как мне… Вас…
– Да никак! «Спасибо» и на том хватило. Мне, мил человек, свою жизнь не жалко, не сберёг, так хоть чужую попробую. Боженька всё видит. Я уж отковылял на почту, скорую вызвал, сказал, что тут человека убивают, а то они так сюда не приедут. Скока было уже.
Дядя Коля начал плотнее укутываться, я попытался привстать.
– Ты лежи. Я пойду пока, погуляю, а то, етить, меня к легавым заберут, подумают, я тебя шлёпнул. Лежи, грейся, быстро приедут.
Снег в проходе закружился сильней, когда Дядя Коля вышел. Я остался у костра с непонятным умиротворением на душе и ощущением, что всего этого не было, а если и было, то теперь будет хорошо. И где-то вдали зазвучала сирена, словно дикая зимняя симфония, смешанная с ветром и метелью. Мне представилось: руководит этим оркестром безумный бородатый повелитель стужи, летающий над деревьями, домами, пугающий маленьких детей. Он пытается напугать и меня, но мне совсем не страшно.
Я провалился в темноту…
В этом году у меня действительно всё было хорошо: родился сын Николай. И где-то через полтора года меня снова направили в командировку в этот далёкий город. Битых два часа я бродил по дворам и закоулкам в поисках того самого места, где я грелся у костра. Но всё было тщетно.
И тут, когда я уже вовсе отчаялся, мне навстречу попался типичный «погорелец» или «дурак», в общем, со званием, которое давал таким людям Дядя Коля.
– Извините… Вы не знаете где сейчас… одноногий, тут жил рядом где-то, – неловко спросил я.
– Дык, нету его, отковылялся. Замёрз прошлой зимой, – ответил человек и поспешил удалиться в заросли у детской площадки.
А я остался один, не в силах пошевелиться и пойти. Время остановилось, а мир вокруг показался копией, дешёвой репродукцией реальности. И центром картины был я, замёрзший, припорошенный снегом, и где-то вдалеке, на заднем фоне, шёл Дядя Коля на целых двух ногах в светлое бытие. Будто бы в ту зиму замёрз не он, а я.