- -
- 100%
- +
© Сергей Сергеевич Перминов, 2019
ISBN 978-5-4496-9673-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Книга посвящается Марине Стариковой. Принявшей меня со всеми плюсами и минусами, уже 13 лет поддерживающей меня во всех моих творческих эксперимента. Благодаря ей эта книга и другие, что будут позже, ещё появятся.
О КНИЖКЕ
Долго думал о её названии. Понимаешь, можно было бы написать просто «Сборник стихов». Как говорится «скромно, но со вкусом». Но дело в том, что это мой первый сборник. И, если честно, это не совсем стихи. Кое-кто может сказать: «Это вообще не стихи». Бог ему судья. Будем считать, что этот человек имеет полное право на такую оценку. Наверное, он пишет изящней и лучше, великолепно работает со словом… ну и так далее. Извини, что я снова на «ты». Мне кажется так будет доверительней. Но я всегда так обращаюсь к тому, кто читает мои книжки. Будь то проза или что-то ещё. А почему считаю, что это не совсем стихи, я сейчас попытаюсь объяснить.
У меня по жизни было много профессий: подземный электрослесарь, монтажник, слесарь КИП и А, журналист районной газеты и помбур глубокого (5000 метров проект) бурения. Хоть по паспорту и москвич, и родни там много, но львиную, сознательную часть жизни прожил на Сахалине. Как Северном, так и Южном. А сейчас нахожусь в Приморье. Не отпускает Дальний Восток. Многое тут держит. И природа, и люди. Иногда друзья спрашивают почему я не в Москве. Да вот стоит только вырваться за МКАД, то становишься обрусевшим москвичом. Так и представляюсь новым знакомым, если спрашивают. А не спрашивают – и ладушки.
Студентом играл в джазе. Позже, кроме работы, создал несколько ВИА. Последнее моё любимое детище – Т/О «Лаборатория». Это уже авторская песня. Что ни говори, хоть джаз и хорошая попса мне дали много, но это всё равно подразумевает дисциплину. А я с ней не очень дружен. Посему дух фестивалей бардовской песни, атмосфера их, меня вполне устраивает до сих пор. Здесь каждый сам себе композитор, поэт, аранжировщик и критик. Последних – хоть отбавляй. Как-то однажды, на одном из концертов, три самых центровых «лаборанта» Дима Зыков, Ваня Гаман и я озвучили зрителям нашу, нами же придуманную формулу: «Спасибо, что Вы здесь. Спасибо, что мы здесь. Спасибо, что Вы есть!». И с тех пор были ей верны. Ваня уже ушёл от нас. Ушёл туда, откуда не возвращаются. К моему глубокому сожалению, как сказал наш классик, «иных уж нет, а те далече». Там, в Запределье уже и Миша Матвеев, и Серёжа Денисенко… Не хочу всех перечислять. Больно. Уходят, а это обидно, лучшие. Остаётся их светлый образ и великолепнейшие песни и стихи.
Почему-то словосочетание слов «бардовская песня» у меня, видимо из-за раскатистых букв, ассоциируется с бегом босыми ногами по камням. Для слуха приятнее заменить на «авторская». Соответственно – гитара всегда была рядом. Надеюсь, что сумел объяснить почему то, что будет тобой прочитано, не совсем стихи.
Да, мой друг! Это текстовки моих песен. И разумеется, что у них, не у всех правда, есть свои мелодии. Но «Лаборатория» – всегда эксперимент. И как главный «лаборант» предлагаю поэкспериментировать вместе. Может быть, где-то услышу новый вариант своих песен. Более интересный и более музыкально краше. Ты не представляешь, как буду рад услышать. Значит они чем-то затронули тебя и, возможно, даже понравились. Так что, попробуем?
С уважением к тебе – авторСвинцовое
800 метров
На остановке друга спросил– Наш автобус этот?А он съязвил– Разве трудно пройтиВсего восемьсот метров?Вздрогнул услышав эти слова.Там, за проливом где-то,На сахалинском снегу лежатТе восемьсот метров.Всего восемьсот. От берёзы до пня.Их бы пройти. Да где там!Снег по лицу и его, и меня,И обжигает ветром.Ноги в горсть! И с катушкой бегом.Путь не такой уж длинный…Не знали мы с Юркой, что нас тайкомЖдёт старая мина.Всего восемьсот… От берёзы до пня!И грейся потом в казарме.Только вдруг ослепило меня.Круги перед глазами…Выросло дерево снега с землёйИ снова назад пало.Хоть локти грызи, хоть волком вой,А Юрки не стало!Сейчас между мной и взрывом темМного событий и много лет…Я не касался бы грустных тем.Но, понимаете, Юрки нет!Здравствуй, Марта
«Ах, мой милый Августин, Августин, Августин!Ах, мой милый Августин! Всё прошло, всё…»Здравствуй, Марта! Я пишу издалека.Я пишу тебе из Армии Христовой.И пускай тебе не видима строка,Но и я не видел смерти под Ростовом.Я не раз со стороны потом смотрел.Я вселялся в душу русского Ивана.Наводил Ванюша снайперский прицелМне на грудь. Под клапан левого кармана.Видно был он не без юмора мужик!Я хотел уже приложиться из фляжки…Боли не было. Удар! И в тот же мигВижу – катится в пыли моя фуражка.Я стою и не могу никак понять —Тело стало почему-то невесомым.А у ног лежит похожий на меняЛейтенант убитый Ваней под Ростовом.«Ах, мой милый Августин! Всё прошло, всё…» Здесь мы встретилисьМы с ним теперь в друзьях.Пили то, что нам на небе наливают.Он подох потом в мордовских лагерях.А за что подох? Да он и сам не знает.Долго плакал мне в простреленный карман.И прощения просил меня за это.Я простил. Ведь я погиб за Фатерланд.Ну, а он за что? Никто не даст ответа.Марта, милая! Безжалостны года!Мне в деды теперь годится мой же сын.Я люблю тебя. Любил тебя всегда.Скоро встретимся. Твой милый Августин.P.S Ты придёшь ко мне и старой, и седой…Будут волосы твои как белый дым…Ну, а я… а я такой же молодой.Как тогда, тобой любимый Августин.«Ах, мой милый Августин, Августин, Августин!Ах, мой милый Августин! Всё прошло, всё…»Перекур
Прощайте, господин штабс-капитан!Вам выделить из Ваших папирос?Да… Если б не осёкся Ваш наган,Я б через год бурьяном здесь пророс!Но – не судьба! Она сейчас за нас.Молиться будете? Ну, что ж, прошу! Молитесь.А ловко Вы мне локтем между глаз!Да! Нет, не тороплюсь! Вы покурите.А помните в жестоком том годуНемецкий фронт мы с Вами в клочья рвали?Как стадо гнали их! Но на бедуДобить приказа нам тогда не дали!Не обижайтесь на меня, вашбродь!Не я Россию ставил вверх ногами…Вы – это Вы! А мы – увы! – народ.И всё ж спасибо Вашему нагану!Мы ж одного полка, штабс-капитан!Я разве разрешил бы Вас повесить?Вот Вам один патрон… Вот Ваш наган…Я с Вами покурю на этом свете.Нет! Вы не убежите… Не боюсь…А отпущу – нам с Вами драться снова!Я к Вам спиной спокойно повернусь,А Вы уж сами… Только дайте слово!Да, ладно… Что ли первый он, синяк?Всё? Покурили? Вот он, Ваш наган…Мы всё ж однополчане как-никак!Прощайте, господин штабс-капитан!Уланская
Не плачьте, барышня! Оставьте стремена.Здесь сотни глаз. Не плачьте, барышня! Грешно.Уланы строятся, расправив знамена.Клянусь – вернусь я к Вам из-под Бородино!Папа Ваш, барышня, милейший старикан!Он – комм иль фо! Таких не видел я давно.Винца домашнего с ним – ни один стакан…Клянусь – вернусь я к Вам из-под Бородино!А Ваша маменька? Так чопорно-мила!И как на сына на меня глядит в окно.Она в дорогу пирожков мне напекла…Ей-ей! Вернусь я к Вам из-под Бородино!Я не в усадьбе Вашей жил! Я жил в раю!И, как француза восвояси провожу,То к Вашим ножкам – слово честное даю! —Европу свадебным подарком положу!Не плачьте, барышня! Оставьте стремена.Здесь сотни глаз! Не плачьте, барышня, грешно!Уланы строятся, расправив знамена…Клянусь – вернусь я к Вам из-под Бородино!Простите меня
Простите меня, Государь-император!Не я из нагана стрелял Вам в лицо.Но, если б пришлось, и так было надо,Я б рядом не встал ни с одним подлецом,Что Вас расстреляли в холодном подвале!…Наследника долго кололи штыки…И в том историческом, страшном провалеНе отмолить нам наши грехи!Мой дед не вытряхивал гильзы пустыеВ подвале Ипатьевского особняка.О волосы мёртвых царевен густыеНе чистил подошвы он наверняка.И украшения с мёртвой царицыНикто из моих не срывал. Я клянусь!А после не лил кислотою на лица,Чтоб их никогда не увидела Русь!От Вас втихаря очищали скрижали.И все вы погибли не на войне.Другие безжалостно Вас убивали…Другие. Я знаю. Но стыдно-то мне.Ухожу на дно
Все наши паруса надуты ветром боя.Мы сквозь огонь врага несёмся напролом!И пушки докрасна раскалены пальбою.Что ждёт нас впереди – мы будем знать потом!Чужие и свои борта кромсают ядра…Как паутину рвут, дырявят паруса…И, – смилуйся Господь! — Нам продержаться надоВсего-то полчаса! Каких-то полчаса!Но вот чужой корвет почти свалившись на борт,Почти что затонув в упор прошил мне борт.И жалобно скрипя свалились мачты за борт.И задницей своей к нам повернулся Бог!Я отбиваюсь зло чугунными плевками.Надежда есть на то, что друг подставит борт.Иначе мне хана! Я это твёрдо знаю.Иначе он один родной увидит порт!Как стая злых акул враги круги сужают…Напрасно ищет глаз родные паруса…Бьюсь из последних сил! И в дыме задыхаюсь.Осталось полчаса… Каких-то полчаса…Он мастерски ушёл! Взял парус полный ветер.Вернётся с флотом он. Иного не дано!И спустит флаги враг. Я в это твёрдо верю.Но мне уже плевать! Я ухожу на дно!Старая пластинка
Пластинку старую нашёл. Совсем случайно.И в мир давно ушедших дней вошёл нечаянно.Как-будто сдвинулись года.И даты смялись.Пластинка тех времён, когдаОтцы влюблялись.Это старое танго пело им про закат.И о парке пустом, где сирень расцветает…Но за Бугом уже танки рейха гремят,Марши рейха гремят. И полмира пылает.А здесь, в приморском городке, на танцплощадкеБезусый парень, мой отец, обняв украдкойДевчонку с русою косой назвал женою…А завтра счастье их сомнёт рассвет войною!Но пока это танго пело им о любви.Вечной словно гранит, ясной как небосклон…А наутро ребятам стянут плечи ремни.И в рассветную дымку уйдёт батальон.Рассвет стучит в моё окно.Проснулись крыши.Пластинка кончилась давно.А я не слышал.Я в мыслях там ещё, я там. В године горькой.…и мы в окопчике с отцом дымим махоркой…Казачья
За бугром в лесочке ждём сигнального свистка.Стремена позвякивают тихо.А свисток слегка дрожит у сотника в губах.Вот ещё чуть-чуть и свистнет лихо!Лавой на бугор взметнёмся. Шашки наголо!Будет ветер в грудь лупить с налёта.Время помирать ещё я знаю не пришло.Нету моей пули в пулемётах!Шашкой не достали меня красные бойцы.Штык стальной по мне ещё не плачет.Будут ещё барышни и троек бубенцы!Верю в бесшабашную удачу.Ты нелепой смерти мне, гадалка, не пророчь!…На осенний лист роса упала…Я перед атакой спал спокойно эту ночь.А теперь спокойно жду сигнала.И свисток выносит сотню лихо на бугор,Шашки с тихим шелестом из ножен…Смертный бой, дай Бог, Ещё не смертный приговор!И в галоп! А дальше – Бог поможет!Ветеранам необъявленных войн
Иногда по ночам снится посвист свинца,Грохот боя и залпы орудий…Нам краснеть не к лицу. Мы прошли до конца.Не железные в общем-то люди.Мы остались солдатской присяге верны.Нам простятся и слёзы, и раны.Жаль не все возвратились с нашей войны,Этой страшной войны, ветераны!Будут помнить о нас Кандагар и Шатой,И Самашки, и горы Афгана.Всё теперь позади, за горящей чертойНашей страшной войны, ветераны.Будем помнить всегда о погибших друзьях.И за них нам стыдиться не нужно!Закалённая в этих кровавых бояхС нами – наша солдатская дружба!Мы уже не в строю. Мы вернулись домой.С нами души погибших вернулись.И покуда о них будем помнить с тобой —Их не тронут осколки и пули.И пускай по ночам снится посвист свинца,Грохот боя, и залпы орудий…Нам краснеть не к лицу. Мы прошли до конца!Не железные в общем-то люди!Приём в Зимнем
Чертовски юный офицерикС полуулыбкой на губахГлядит в распахнутые двери.Глядит, и сам себе не верит:Вот-вот прибудет шеф полка —Княжна Великая Мария.И за огромнейшим столом,Что сервирован серебром,Однополчане-офицерыВ сиянье блещущих погон.Официанты за спинойЗастыли словно изваянья…И не доходит до сознанья,Что не пройдёт десятка летИ будет дан другой обед,Где будет Ваше БлагородьеНа том пиру с простонародьемХлебать кровавое вино.И заедать кровавой кашей,Которою Россия нашаВо время смут полна, как чаша!И где прервётся путь его?Не шашкой ли в донских степях?Иль под сосок под левый пулей?Ещё Россию не согнули.И не повергли в красный прах.Ещё лет десять… а покаЧертовски юный офицерикГлядит в распахнутые двери.Глядит и сам себе не верит:Вот-вот прибудет шеф полкаКняжна Великая Мария…Последний заслон
Всё! Мы в море уходим. Пешком, а не на корабле.Расстреляв все патроны. Сдаваться, поймите, нельзя!Впереди – командир. И впервые, – увы! – не в седле…В спину молча глядят пулемётов тупые глаза.Пароходы ушли… Просто мы прикрывали отход.Добровольно остались, спасая остатки России.Так решили в полку: «Ни к чему, господа Пароход!»И остались под крымского неба Полуденной синью.Проигравши Россию, куда нам бежать? И зачем?От себя не уйдёшь! Это всё тараканьи бега…Есть у русских простые слова — Офицерская честьОт неё не сбежишь. И куда от неё убегать?За морской горизонт каравана уходят дымы,Чей-то брошенный конь уплывает Во след кораблям…Мы – последний заслон. И с тобою прощаемся мы.Ты прости нас, Россия! Прости нас, Родная земля!Побег
Ах, как хочется жить!И последний патрон в барабане…И на левом плече еле держится грязный погон.Конь лежит и хрипит, Ошалелыми водит глазами…Не уйти нам, дружок! Нас догонят, кто мчится Вдогон!Старый юнкерский вальс почему-то приходит на память…Тут бы Богу молиться, а я вспоминаю его:Я с тобою кружусь. Я влюблён. Я не буду лукавить…И пока нам с тобою бедой не грозит ничего!Тут «Бордо» не в зачёт! Я от глаз твоих ясных хмелею.От духов из Парижа кружится моя голова.Я от рыжих твоих, от блестящих волос сатанею!Старый юнкерский вальс… А какие в нём были слова?Их не вспомнишь уже! Да и, попросту, я не успею.Закурить бы сейчас! Затянуться последний разок.Конь уже не хрипит… И глаза постепенно мутнеют…Дай тебя обниму на прощанье, Мой мёртвый дружок!Вот уже вдалеке слышен топот кровавой погони…Даже посвист клинков я уже различаю едва…Тут бы Богу молиться! А я вот мелодию вспомнил.Старый юнкерский вальс… Ах, какие в нём были слова!Брест
– Ты что давно не бреешься, сержант?– Да где та бритва, господи прости?– Смотри, спокойно ходят… не дрожат…Как дома.– Бритвы больше не найти…А ничего, что я уже на «ты»?– Условности, сержант! Нас только двое.А может быть дождёмся темнотыИ через Буг? Как ты считаешь, воин?– Нет! Не пройти! Там каждый сантиметрУж месяц, как давным-давно пристрелян.А твой вопрос сочту за комплимент.Нет, правда, лейтенант! На самом деле.Какой там Буг! Гангрена на ногеОт разрывной… Хожу-то еле-еле…Да ты и сам-то, даже налегкеС одной рукой…– А всё-таки сумелиОт них вчера «свалить» через завал!Теперь и днём нас не найти со светом…– Я по-мужицки! Время не терял…Дымнём-ка по трофейной сигарете?– Давай, сержант! Так… Что имеем мы?Два «шмайссера», «MG»… И три рожка…Смех смехом – не дотянем до зимы.Да и нога твоя навернякаБез медицины – смертный приговор.Как до луны с тобою нам до фронта!Сержант! Ползи сюда… И глянь во двор…Построились… наверно ждут кого-то…– Ох, лейтенант! Хоть и продули кон,Но мы тряхнём последний раз колоду!Сейчас по этой красоте погонПройдусь из ихнего же пулемёта!– А я по строю! Что ж, прощай сержант!Жаль, что небриты попадаем в рай!– Да перестань рвать душу, лейтенант!– «Последний и решительный»?– Давай!Чужая память
Чья-то память ночами будит меня…Чья-то память уходит с началом дня…Лишь закрою глаза – полыхает война.Открываю глаза – тишина.Снится ночью мне бой. Воздух пулей сверлён.В снег прижат пулемётами лёг батальон.Мы лежим, как мишени на белом снегу.Головою к судьбе, головою к врагу.Зубы в пыль искрошив, ярким солнечным днёмМы лежим под прямым пулемётным огнём.И пустой автомат. И граната одна.И шагах в тридцати амбразура видна.Тут, крути-не крути, скоро в ствол попадётТа заветная пуля, которая ждёт.И которую кто-то в проклятой странеОтливал, чтоб она прилетела ко мне.До войны я считался грозою двора.В отделенье меня вспоминали с утра.И бывало с улыбочкой шёл я к ножу…Так какого же чёрта в снегу я лежу?!Эх, была-не была! Смерть красна на миру!Тут чьи козыри старше! А вдруг не помру?Только тридцать шагов… Амбразура близка…И замолк пулемёт! И упала рука…И своим же осколком, наотмашь и в лобОпрокинут спиною на мягкий сугроб.И метелью – атака! А я на снегуУмираю… Но я умереть не могу!Я, разбужен осколка смертельным тычком,Просыпаюсь уткнувшись в подушку ничком…Чуть светлеет восток… Шорох шин за окном…А ведь только лежал под кинжальным огнём!Чья-то память ночами будит меня…Чья-то память уходит с началом дня…Я пилот!
Я не камикадзе! Я – пилот!Камикадзе те, что на эсминце.Мы опять уйдём на разворот.Жаль, что нам не видеть эти лица!Жаль не видеть страха в их глазах.Словно муравьи бегут по трапамТе, кто видел мир в своих ногах.И кому мы дали кличку «джапы»Не защита самурайский меч!Нас не остановят пулемёты.Мы на боевой сумеем лечьЗаходя с крутого разворота.Штурман взял их в бомбовый прицел,А стрелок их с палубы сметает…Живы мы, покуда «бомбер» цел!И ещё над ними полетаем!Чёрных капель серия пошла…Им – на дно! Ох, как горят красиво!Дома расцелуем два крыла,Те, что нас над смертью проносили.Всё! Теперь ко взлётной полосе…Чуть дымим… Но это… обойдёмся!«Бомбер» нас не выдал! Живы все!Отдохнём…Загрузимся…ВЕРНЁМСЯ!!!Песни для салуна «Севен Мун»
А белый лебедь…
(Пародия на песню гр. «Лесоповал)
Брошу бегать в салун и отгрохаю ранчо.Разведу там овец, и гусей, и коров…Как сказал мне шериф, если он не обманщик– На молочных дрожжах возбухает любовь!Но этот Джо «Кривый Наган»,Пройдоха, сволочь и болванС утра явился с «пузырём»! Никто не звал!Кричит– Давай пойдём в салун!В родной салун наш «Севен Мун».Но я ему под носом фигу показал!Будешь ты приносить молоко мне парное.Как шерифу жена носит кофе в постель.Будем жить вери вэл! С молоком и с любовью.Нас закружит с тобою молочной любви карусель!Но этот Джо – крутой садист! —Прилип, как к попе банный лист!Кричит– Пойдем в салун!Но я ответил– Никогда!Случайно стопку пропустил.А после чёрт меня носил!А где и как носил не помню! Вот беда!Я проснулся потом в лошадином навозе…Голова как бидон, да и «трубы горят»…Я уеду в Рашу. Говорят там в колхозеМолоко и доярок дают всем подряд.Прощай Небраска и Канзас,И Оклахома, и Техас!Прости-прощай страна родная ЮСА!Нас «Красный лапоть» ждёт колхоз!Поедем, Джо? Вставай, барбос!На, похмелись! И прекрати жевать навоз!А белый лебедь на прудуПропашет попой борозду.И всех имеет он ввидуНа том пруду…Техасское утро
Как упоительны в России вечера!
гр. «Белый орел» (пародия)Как отвратительно в Техасе по утрам!И пахнет порохом простреленная шляпа…Опять шерифу дать приходится на лапу…Как отвратительно в Техасе по утрам!Как отвратительно в Техасе по утрам!В салуне снова было паленое виски…И подавали из опоссума сосиски…Как отвратительно в Техасе по утрам!В салуне бабы постарели на пять лет!На них глядеть – так тянет рвать Со страшной силой.Всё, джентльмены! Надо когти рвать в Россию!Как упоительны в России вечера…Доярки, скотницы, прорабши, повара…И бригадирши… И кормёжка по три раза!!!И Билл Койот не будет в морду лезть, зараза!Как упоительны в России вечера!Старый кольт, Мэри и половики
Еду мимо ранчо берегом реки.До чего красивые места!На крыльце у ранчо трясёт половикиМэри – неземная красота!На дыбы поставил своего коня,Шляпу лихо сдвинул набекрень…Мэри ноль вниманья на коня и на меня!Ей трясти половики не лень.Я коня покрашу в ярко-синий цвет.Если спросит– Что за синий конь?И тогда у Мэри я спрошу в ответ– А не переспать ли нам с тобой?На дыбы поставил синего коня,Шляпу лихо сдвинул набекрень…Мэри – ноль вниманья на коня и на меня!Ей трясти половики не лень.Злость ковбоя гложет. Я ж ведь не урод!В доллар попадаю на скаку!Что ж ты, крошка Мэри, не выходишь из ворот?Что же ты ко мне, как к дураку?Красил я в зелёный, да и в красный цвет коня,Гарцевал по берегу реки…Мэри – ноль вниманья на коня и на меня!Знай трясёт свои половики!В кольте шесть патронов. В доме шесть окон.От бедра я зло стрелял с коня.Издавало звон весёлый битое стекло…Ой, до фига ж патронов у меня!По дороге пыльной еду не спеша.На бедре пригрелся старый кольт.И под скрип седла опять оттаяла душа,И ушла из сердца злая боль.За спиной осталось ранчо у реки…На седле скрипящем виски пью…Да чёрт с тобою, Мэри! Ты тряси половики!И плати за стёкла! О фак ю!Ищу коня
Над каньоном светит одинокая луна,Звёзды низко, просто пальцем тронь!Ночь моя сегодня получается без сна:Отвязался с коновязи конь.Я иду по камням тихо шпорами звеняИ ищу распроклятого коня.Мысль одна гнетёт меня:Может кто-то спёр коня?Зря шарахаюсь ночью по камням?Мне бы обоняние койота на часок!Я б тогда по запаху копытСразу отыскал куда девался мой дружок.Но я простыл. Соплями нос забит.Я бреду по камням тихо шпорами звеняИ ищу распроклятого коня.Жгуче мучает вопрос:«Как и где прочистить нос?»– Лишь в салуне. – кто-то тихо произнёс.В страхе оглянулся. Рядом нету никого.Может сплю и это всё во сне?Только издалёка вдруг услышал «и-го-го!»Мой хвостатый голос подал мне.Я назад по камням громко шпорами звеня.У салуна ждёт мой конь меня.Рядом Джон-Кривый наган,И Граф Сидоров, болванНоровят седло пропить с коня.Я ведь из Техаса! Этот номер не пройдёт.Джону – в бровь, а Сидорову – в глаз!Дяде Биллу в рыло. Пусть не лезет, идиот!Наш Техас и в Африке Техас!Индейская плясовая
Хор индейцев:Пули, пули, пуляйси пумпа!Аникадебра!Ачернопумпа!Аквакварарачернопумпа!Вернётся вождь с охоты на бизона,И мокасины скинув у огня,Вигвам окинув взглядом полусонным,Воспросит– Что тут было без меня?И заикаясь повествуют люди– Случились, вождь, великие дела!Твоя жена, могутные раскинув груди,Без томагавка на койота шла!Как с ним она отважно стала биться!Смешался ком из шерсти, крови, тел…Как трудно к нему было подступиться!(А, в принципе, никто и не хотел!)О, этот бой! Жестокий и кровавый!Слетелось тучей злое вороньё!Визжащих соплеменников ораваКойота отдирала от неё!Потом ударят в бубны все шаманыСвершая о геройстве колдовство.Но, чёрт возьми, а боевые шрамыК лицу такой, как ты красивой, скво!Как жаль, что там меня не доставало!И если б зубы мне разбили вдрызг,То я б тому позорному шакалуПоследним зубом глотку перегрыз!Хор индейцев:Ачернопумпа! Аквакварарачернопумпа!…Сидели кошки на трубе
Кот и коньяк
От пылу-жару шли стихи
Маленько просчиталась с весом…
Сидели кошки на трубе
Сочли звоночек с политессы…
М. РогацевичПытаюсь в стену гвоздь забить.Да видно руки не оттуда!Ах, как мне хочется любитьКого-нибудь вульгарным блудом!Хотел я тесто просушить —Гвоздь под кувалдой, сволочь, гнётся…Сосед по-пьяни замеситьПытался воду из колодцаС соляркой… Ну совсем балбес!Жевал бы, чудик, расстегаи.А так – схватил огромный стресс.Не откачала баба Галя.И тётя Вера ни фигаНе допилила до эклера.Татарин Митька – шур тайга!В Испании опять холера…А я кувалдой палец – шмяк!Фунт стерлингов упал в прихожей…Не пил бы кот вчера коньяк,Не стал бы на собак похожий!Снайпер
Нажимаю на загрузку
И вращается кольцо:
Пол-лица… лоб… глазки узкие…
Открывается лицо…
(Надежда Крупина)Палец плавно на гашеткуНервно дёргая щекой…Вижу в прорези прицелаОбраз… Боже! И какой!Вдруг она? Гляжу – не верю.Чем себе я докажу?Как потом пойду проверю?Но прицел-то навожу…А зачем? Всё ж проходяще —Бой посуды, ссоры, крик…Если честно, то, товарищи,Я к этому привык.Нет! Стрелять в неё не буду!Видно всё-таки люблю.Фиг с ней, битою посудой!Лучше тёщу застрелю!