Луна

– Ночи доброй, Милочка! Опять сна в глазу нет? Как стишочки твои, рождаются ли в душе поэтессы? – радушно поинтересовался интеллигентного вида седовласый старичок в тёмно-сером деловом костюме-тройке, в тонкой оправе, с большим фактурным носом, пепельной бородкой, вечно весёлыми глазами и харизматичным акцентом, выдававшим, что родом он не из России, а откуда-то из Закавказья.

Этот мужичок, Алик Араратович, приходился проживающим охранником их жилого сорокаэтажного дома, который и по камерам видеонаблюдения надзор за всеми вёл, и следил, чтобы никто подозрительный не зашёл, и шлагбаумы у заезда на парковку поднимал. В общем и целом, подавляющее большинство оборотов часовой стрелки сидел на первом этаже в своей тёмной комнатке за толстым, с фиолетовым переливом стеклом, граничащей с предбанником у выхода из здания, постоянно развлекая себя разным чтивом и работающим телевизором с непрекращающимися политическими новостями.

– Некогда, работаю постоянно, дядь Алик, – с притворной вежливостью отозвалась молодая девушка на его попытку завести беседу.

– Бедная деточка! А отдыхать когда? Может… – искренне беспокоился в привычной манере Араратович, активно жестикулируя своими пышными бровями и широкими смуглыми пальцами вслед торопливо уходящей даме.

«Куда я дела свой айфон? Неужели в такси оставила? Или в клубе из сумки выпал?!» – кололись о друг друга мысли в её голове.

Она резко остановилась, оглянулась на беспокойное лицо охранника, принялась копошиться в своей сумочке. Среди помад, консилера, влажных салфеток и всего прочего парой непредсказуемого барахла, таящегося в дамских подвесных шкатулках, нащупала, наконец, свой айфон. С облегчением помилованного мученика выдохнула. Прислушалась к ненавязчивому бормотанию Алика Араратовича, прищуренного и уткнувшегося мощными руками в свой старенький планшет с разбитым от падения экраном.

– «Дикая львица или домашняя кошка? Какое описание больше подойдёт даме-Рыбе? Женщины-Рыбы довольно загадочны, они совмещают в себе несколько личностей и множество тайн каждой из них. Отличительной чертой является мечтательность, которая порой мешает существованию в реальной жизни…», – пожилой волосатый мужичок игриво покрутил перед Миланой своей алюминиевой с горящим белым экраном технологической дощечкой, с которой и прочитал отрывок какой-то астрологической статейки, – Во что люди в интернете сейчас только не верят, лишь бы занять себя чем-то!

Алик Араратович снял очки, наигранно выпучил глаза, развёл руки и засмеялся со свойственным и привычным ему акцентом. Захохотал так, что и Милане тоже стало весело. Смеялся сторож, будто смазанный маслом старенький чайник, который никак не может закипеть протяжным единым свистом. И да, мой дорогой читатель, сторожем сорокаэтажного дома действительно являлся статный пожилой армянин, как в клишированных историях, словно ЖКХ подбирали для трудоустройства не рядового скучного охранника, а карикатурного кандидата на роль запоминающегося персонажа в типичной русской комедии или драме на телевизионных каналах для занятых мамочек и вечно беспокойных старушек.

– Ничего вы не понимаете, дядя Алик. Знаки зодиака нам с рождения даны, это знаки свыше. Они же определяют наш характер и обуславливают наши поступки. Мне вот сегодня нагадали, мол, ждут меня крутые перспективы. И я сделаю всё возможное, чтоб все соки выжать из сегодняшней ночи… – протяжно вздохнула улыбчивая и изумлённая Милана с слегка пухлыми насыщенно-малиновыми губами, одетая сегодня в обтягивающее оранжевое удлинённое платье с открытым декольте и вытянутым разрезом до середины бедра, оголяющим одну из бледных ножек, с укороченной поверх накинутой пышной белой шубкой нараспашку, затемнёнными очками с узкой вытянутой пластиковой оправой, взъерошенными волосами, окрашенными в градиент от сине-бирюзового до светло-блондинистого на кончиках, персиковыми замшевыми перчатками, блестящими чёрными сапожками на каблуках и чёрной миниатюрной, но, парадоксально, очень вместительной сумочкой.

Ростом была Лунова среднего для окончательно сформировавшейся девушки, но казалась ниже из-за того, что часто несознательно сутулилась. Фигурой, словно из мягкого мрамора вылеплена: худая не по меркам модных журналистов, а по природному замыслу и идеалу. Однако всё равно казалась какой-то угловатой, тяжёлой от резкости в движениях и мимике, словно постоянно в видеосъёмке находилась, в которой периодически не хватало кадров, и приходилось женственной плавностью жертвовать. А личиком больше походила на мрачную выпускницу, нежели на уже достаточно окрепшую девушку: линия челюсти строгая, будто выточенная из камня, кожа совсем светлая, а щёчки розоватые и слегка впалые, глаза большие, небесно-голубые, длинными девичьими ресницами обшиты.

– Вот, что мне в тебе особенно нравится – если загорелась чем-то, уже не потушить. Немногословна, элегантно кокетлива, точно этакая леди из высшего света, но только кому-то взбредёт в черепушку покуситься на твои убеждения, как неминуемо во все стороны полетят пух и перья, – сдержанно в голосе восхищался Араратович. – Как говорится: «у всех бед одно начало – сидела женщина скучала!»… Ладно, хорошо, что ты хотя бы Рыба у нас по знаку зодиака, а не змея какая-нибудь! – снова раздался заразительный и безобидно бурлящий смех охранника.

– И вам не хворать, спокойной ночи!

Милана улыбнулась, махнула головой и, будто с отрепетированным ранее сожалением от расставания, двинулась по длинному коридору к лифту с шутливым послевкусием от спонтанных размышлений своего горячо любимого охранника. Лишь на мгновение она задержалась у соблазнительного общественного кофе-автомата с кучей, стоящих рядом, на той же стойке, сладких и липких бутылок различных сиропов, стильных одноразовых стаканчиков, трубочек, ложечек, салфеток.

На ночь глядя, кофе вреден для меня. А вот бокал хорошего красного вина – в самый раз!

У поворота к дверям в просторный лифтовой холл в углу стоял самодельный деревянный стеллаж с рачительно расставленными бесплатными книгами и всевозможными журналами. Подходи и бери!

В этом доме к печатным хранителям информации относились с показательным уважением, пусть и к самой информации приобщались с некоторым равнодушием. Книг напихано вдоволь – яблоку негде упасть. Выкинуть их все боялись, а прикинуться ответственными, щедрыми соседями и пристроить их в общественную импровизированную библиотеку все же правильнее, чем просто выкинуть в мусорку очередной экземпляр литературного наследия человечества. Почти все они уже успели как следует запылиться, и лишь парочка недавно поставленных книг выделялись среди остальных уже запылившихся классических произведений и заезженных женских журналов красотой своей новизной.

Со свойственным ей детским любопытством Милана взяла одну из местных новинок, с азартом покрутила в руках какой-то необычный для неё роман с силуэтом грифельного очерка фигуры мужчины с ружьём и строгими большими интригующими буквами на обложке: «С-М-Е-Н-А». А прямо поверх имени и фамилии автора над названием романа потрёпанный глянцевый стикер приклеен – кричащая оранжевая мордочка угловатой совы с горчичными объёмными завинченными кверху бровями и жёлтым распахнутым клювом.

С ухмылкой сунула любопытный экземпляр в сумочку и торопливо зашагала к ближайшему лифту. По-лисьи юркнула внутрь.

…Вместительный металлический короб плавно поплыл наверх, откуда-то заиграла негромкая спокойная мелодия электронного оркестра – точно та же, которую любят включать в торговых центрах.

Выудила из сумки свой айфон, клацнула ноготками в приложение «умный дом», и входная дверь квартиры магическим способом сама собой отворилась…

Очевидно, девушка этой истории не бедствует. Капиталом не кичится, деньгами понапрасну не разбрасывается: воспитание даром не прошло, хотя привитая наигранная вежливость ко всем местами глаза мылила. Собственное жилище имеется, стабильный уверенный заработок от работы менеджером в одном пафосном ресторане Города В. приходит ежемесячно, периодическая и крайне весомая экономическая поддержка от родителей тоже присутствует: грех жаловаться. Жизнь облагорожена от денежных забот, и за это она искренне благодарна и признательна. Вот и остаётся ей, раз любовная сторона жизни пока не стремится раскрыть свои крылья во всю возможность, заниматься переисполнением с высокими материями: попробовать оставить свой след в культуре, мире, истории, умирающем искусстве. Да, величать себя поэтом она ещё не осмеливалась, однако и Пушкин, и Лермонтов, Есенин с Маяковским тоже с чего-то начинали свой творческий путь, и далеко не сразу с серьёзных, глубоких и великих произведений. У неё всё ещё впереди, думала она одновременно боязливо и так самонадеянно.

Беда в том, что разжечь уста поэта задача отнюдь непростая. Чтобы ярко горело, сначала нужно долго мариновать своё внутреннее «я», кипятить окружение вокруг, в ожидании таинственного, неуловимого вдохновения…

Вдохновения, которого не было у Миланы, не было сакрального знания о пути его обретения. Поэтому ей оставалось лишь всё чаще и чаще в своей привычной и комфортной рутине видеть всё больше и больше необычного в самых обычных вещах, придавать смысл каждому явлению в округе, отчаянно искать «знаки свыше!», чтобы написать такое лирическое произведение, которое никто ещё до неё не успел написать, о чем никогда не размышляли, никогда не думали, на что не находили ответа. Родить новое, создать первенца новых философских изречений.

Соглашусь – амбициозно. Но разве ты, мой дорогой читатель, не встречаешься местами сам с подобными суждениями внутри себя перед сном?

Однако стоит отметить, что за последние пару недель и в последующие события, описываемые в этом рассказе, главной подругой и, возможно, самым понимающим человеком для Миланы будет являться её бдительная и глубоко преданная чёрная коробочка, обшитая экранами с каждой грани, по совместительству являющаяся умной колонкой со встроенным внутрь искусственным разумом.

Это так, уточняю. Просто, к слову.

– Алиса, включи свет! – последовал первым делом с прихожей громкий приказ от стягивающей сапожки Миланы.

– И я вас рада слышать, доброй ночи! Включаю! – отозвался вежливый женский обволакивающий тембр из миниатюрной колонки в гостиной под большущим телевизором.

И свет по мгновению ока самостоятельно включился. Точнее, редко посаженные в потолке ночники разразились холодным сумеречным светом, а светодиодные ленты, протянутые по всему периметру стен зала, оживились игривым фиолетовым свечением.

Затем зашла в ванную, свет там не включала: мыла руки на ощупь, со спешкой смывала макияж по наитию. Поклялась прежде настолько сильно не накрашиваться, натуральность в жизнь хотела впустить, по крайней мере до завтра.

Поспешила, вся уставшая, усесться на большой мягкий кожаный диван, стоящий прямо по среди гостиной у маленького стеклянного круглого книжного столика. Айфон, не давая перевести дыхание после часа нетрезвых танцев в ночном клубе, звякнул уведомлением: опубликовали новый пост в Телеграм-канале Города В. о самых свежих и острых новостях:

«Сегодня в развлекательном заведении „Луч“ произошёл рейд наркоконтроля. Обыскивали всех…»

Дальше в шторке уведомлений текст не умещался, просил тыкнуть пальцем на манящее многоточие и перейти к новостному посту в канале.

Не захотела.

У Миланы при себе сегодня ничего не было, да и никогда не хранилось вообще. Но чувство непонятного облегчения присутствовало, точно тогда, когда, будучи абсолютно невиновным и чистым законопослушным гражданином, в тёмном переулке проходишь мимо двух хищно стоящих полицейских и думаешь про себя: «рвануть бы сейчас со всех ног от них сразу или сначала просто ускорить шаг, проходя мимо?». Повезло ей, что голова разболелась ровно через час, что вышла из клуба она ровно за десять минут до рейда, и так быстро к ней приехало такси.

«Это точно знак свыше! Началась полоса многообещающих удач!» – сладко думалось ей.

Подаренная родителями по случаю окончания с отличием института трёхкомнатная квартира на тридцать третьем этаже с панорамными окнами и наисвежайшим ремонтом, в традициях самого разрекламированного стиля «минимализм», месяцев девять тому назад прежде казалась неузнаваемой. Вернее, распознать новую стильную мебель, обновленные крашенные стены, плитку с подогревом в полу и прочее приданое можно! Но вот пыль, уже успевшая забиться по углам, и разбросанные тут и там рваные бумажные пакеты из всевозможных доставок еды Города В. выдавали обитаемое запустение. Ибо зачем грязи и всякому мусору появляться там, где их не смогут заметить?

В этой квартире жили. Ныне в ней существовала наша уже упомянутая Лунова Милана, двадцати трёх лет от роду. Вроде совсем юна, горяча и полна сил, а взгляд потухший, чуть ли не иссохший. Ничто её больше не радует по-настоящему, не интригует, не возбуждает – точно по всем канонам главного героя русской литературы!

Молодость – поистине живая жизнь, данная ей, однако уже успевшая ощутиться кризисной рутиной. Бесконечно потребляемый поток сериалов, лент соцсетей и уже давящая со всех сторон реклама оказались всем и одновременно ничем за последний год. Милана думала об этом и винила себя. Постоянно мучила себя за то, что прямо сейчас кто-то тоже потерял тягу к жизни, но не из-за постоянной тревоги по поводу тягостных душевных порывов, сидя в уютной квартире и при достатке, а по причине какой-нибудь серьёзной болезни, увольнения с работы или, не дай Бог, смерти родных и близких. А она, в свою очередь, смеет столь же сильно горевать, хотя объективных причин для всего этого нет, и у кого-то действительно есть более весомые доводы испытывать всё то, что она испытывает сейчас. Из-за этого она только ещё больше изводила себя, обесценивая свою абсурдную печаль, сохранившийся до сей поры юношеский максимализм и всю тягу к высокому. Однако продолжала ощущать жгучую апатию и колющую меланхолию внутри себя из-за отсутствия нужного вдохновения и подходящих обстоятельств для создания сакрального шедевра.

Но пока не об этом.

После ставшего привычным и строго обязательного дневного сна подъём пришёлся только к очень позднему ужину, спонтанному походу в винный бар, клуб и дальнейшему закономерному просмотру какого-то рядового, недавно вышедшего, одноразового сериала в онлайн-кинотеатре на телевизоре.

Сериалы тем и сериалы, что хочешь и ждёшь продолжения, прям, как в жизни. И время своё «бесценное» тратишь, так же, и деньги последние иногда готов отдать, и сам главным героем стать не прочь. Но разве мы не с самого начала уже рождаемся главными героями? А центром всего «сериала» для кого, кто наши зрители?

«Так. Об этом я уже думала. Да и не только я. Сейчас жизнь с сериалом сравнивать стали, а раньше с театром весь мир философы и обычные пьяницы сравнивали. Да, метафоры другими словами излагали, но суть не менялась, что и раньше, что и сейчас… Забыли…» – мысли Миланы оборвались. Девушка молча попыталась найти пульт от телевизора.

Пока тщетно – не нашла.

– Алиса, включи телек и переключи на «Свободный»! – по-командирски дала указ Милана, собирая руками насыщенно синие и блондинистые снизу волосы в шишку.

Гудок голосового помощника послушно звякнул, переключая на местный новостной телеканал. По ту сторону экрана плазмы показалась достаточно приятная, в меру взрослая и молодая солидная дама чистой славянской внешности с неотразимо-неестественным макияжем, который хочешь – не хочешь, заставлял любоваться этой телеведущей, с вульгарными румянцами и уложенными косами в подобие кокошника волосами. Фиолетовые губы, заигрывая со зрителем, оголяли зубы, которые даже через камеру поблескивали белоснежными винирами, а на ушах переливались в студийном освещении серёжки в форме объёмных гроздей рябины. Впрочем, показавшаяся Милане всё равно отталкивающей, пусть и обворожительной куклой. Эта женщина сидела за массивной зеркальной стойкой в пустой белой новостной студии, а за ней на большом экране всплыло изображение с крупным планом луны ярко-синего цвета.

– А теперь к свежим новостям! По последним данным именно сегодня в три часа, тридцать семь минут по местному времени произойдёт грандиозное небесное явление! Напоминаем, что «Голубая Луна» связана с водными явлениями на Земле. Приливы становятся более обильными, а отливы – более глубокими. Замечено, что в этот период времени вода как бы «взбешивается», на землю обрушиваются водные катаклизмы, наводнения, поэтому просим воздержаться от ночных мореплаваний и прогулок по берегу Города В, дорогие наши зрители! – подмигнула телеведущая и улыбнулась какой-то пластиковой идеальной улыбкой.

Телефон, лежащий у Миланы сбоку на диване, на мгновение ожил гудком вибрации. Пришло новое сообщение: знакомые с времён учебы в институте звали её сегодня поздней ночью скататься до Токаревского маяка, чтобы вместе встретить это полнолуние. Решила пока ничего им не отвечать, свернула шторку уведомлений, откуда виднелось начало длинного сообщения об этой поездке, оставив письмо «непрочитанным».

Тем временем дама с экрана телевизора продолжала слащаво и заманчиво вести свой репортаж.

– Однако, что делает именно сегодняшнюю «Голубую Луну» особенной? Ответ заключается в её способности обнажить те скрытые кармические нестыковки и проблемы, которые мы, возможно, пытались уберечь в глубинах нашей сущности. Она делает это изящно и ловко, словно разгадывая тайну, которая хранится в наших эмоциях, мыслях и решениях. Важно осознать, что эта «Голубая Луна» – не испытание, а возможность. Не стоит пугаться её воздействия и пытаться избежать того, что она может принести на поверхность. Вместо этого представьте её как своеобразное зеркало, которое позволит вам взглянуть на себя без масок и иллюзий. Она даст шанс исправить прошлые ситуации, преобразовать карму и использовать накопившуюся энергию для своего роста. Под влиянием «Голубой Луны» вам предстоят трудные решения и сложные выборы. Это своего рода проверка вашей судьбы, тот самый знак свыше, которого вы ждёте! Подписывайтесь на нас во всех соцсетях и смотрите только канал «Свободный»! – куклоподобная, грудастая и вечно улыбчивая телеведущая закончила вещать новости и неожиданно испарилась в воздухе, оставив одинокую студию без ведущей. По центру экрана появились QR-код и текст: «Оценить работу Марии, ведущей, созданной нейросетью, вы можете на нашем сайте…».

И журналисты теперь тоже игрушечными, искусственными, совершенными стали. И даже мир захватить не хотят, как когда-то предвещали фантасты. Всё в них хорошо!

Так… Нужно об этом написать произведение, стихотворение саркастическое…

И Милана резко подхватила с дивана свой смартфон, залезла в заметки, открыла новый документ. Большие пальцы тяжело нависли над клавиатурой сенсорного экрана, замерли в ожидании команды тревожных мыслей.

Вдруг, с тяжестью в движениях, медленно затараторили по миниатюрным квадратикам с буквами:

Синяя палочка, роженица букв, остановилась, замерла, замигала на одном месте.

Многие поколения людей из покон веков страшились неугомонного технического прогресса и из-за этого инстинктивно желали его отвергнуть. Но эволюцию не остановить. А тех, кто противился этому прогрессу, свергали, затем считали психами, сумасшедшими и фанатиками-паникерами. На эту тему человечество уже не одну сотню лет успело излить столько мыслей и идей. Стихотворение про страх лирического героя перед надвигающимися переменами в мире, где на каждом углу происходит внедрение нейросетей, не ново. И писать про то, о чем уже много раз философствовали, смысла нет! Да и к тому же эту мысль сможет расписать гораздо лучше меня эта же, безусловно необходимая, нейросеть.

Милана с щемящей печалью и женской обидой откинула телефон подальше от себя и продолжила одиноко смотреть сначала в экран огромной плазмы, висящей на крашенной светло-серой стене вместительной, но захламлённой гостиной, а потом, переведя взгляд, уставилась в незашторенные панорамные окна с пейзажем, застеленным беспокойными облаками аномально красивого пыльно-розоватого апрельского неба.

Затем вновь продолжила пялиться в экран телевизора с включённой на нём очередной, похожей на все остальные, мелодрамой – любовным турецким сериалом с типичным накачанным, загорелым актёром с брутальной тёмной щетиной в главной роли. С девичьим интересом вразрез с недавно проскакавшими мыслями, она продолжила переживать за клишированную историю любви плохого, богатого парня и бедной, но обязательно страстной брюнетки.

Чушь. Но чушь приятная, спасительная для разбалованного постоянной информацией глаза и одинокого женского сердца.

…Она так устала от своей трёхнедельной сосредоточенной тоски и мрачных раздумий, что хотя бы на часок хотелось ощутить себя в другой реальности. Несмотря на наигранную изощрённую щеголеватость всей обстановки, она с удовольствием остановилась в одном винном баре на главной улице города В. Внутри оказалось даже успокаивающе тепло, в отличие от необычайно холодной сегодня улицы. Кислород сего заведения до того вобрал в себя винный запах, что, казалось, от одного этого воздуха можно было в полчаса сделаться игривым.

Так или иначе, иногда происходят в жизни такие встречи даже с абсолютно незнакомыми нам людьми, которые сразу же начинают проявлять к нам человеческий интерес с первого взгляда. Такое впечатление произвели на Лунову Милану те гости, которые сидели поодаль, ближе к подиуму, на котором выступали приглашённые музыканты в чёрных смокингах и с белыми бантами на воротниках. Компания из четырёх молодых статных девушек у того столика в первом ряду время от времени оборачивалась на Милану, конечно, ещё и потому, что она сама упорно смотрела на них, и видно было, что девушкам очень хотелось начать с ней разговор. А на остальных, казалось, не исключая музыкантов и даже хозяина всего заведения, который отстранённо стоял за стойкой у сцены и, словно коршун, изучал взглядом всех присутствующих, девушки смотрели как-то привычно и даже со скукой, вместе с тем и с отблеском легкого высокомерия, как бы на людей второстепенных ролей, которым дозволено их только обслуживать.

Милана не была голодна, обошлась только салатом с морепродуктами и одним бокалом полусухого красного вина. А забегавшийся между креслами суетливый паренёк-официант, явно молоденький студент первых курсов, всё предлагал Милане заказать что-то ещё и намекал, будто ей готовы дать хорошую скидку или вовсе приветственный подарок от шеф-повара или винного сомелье. Но она всё отказывалась, скорее от беспочвенной робости получить что-то бесплатно, ведь и сама вполне могла оплатить – нечего себя в слабое положение ставить, думалось ей.

Ела не спеша. Вилкой стрелки часов сегодня можно не подгонять, все листья салата, креветки и гребешки по тарелке растаскивала, да атмосферой окружения любовалась:

Много круглых столов песочного оттенка, обставленных голубыми бархатными креслами с гостями. На кирпичных крашенных стенах глубокого синего оттенка навешаны виниловые пластинки разных диаметров и большие картины в массивных узорчатых, с золотым отливом рамах – на полотнах чистого вида классический кубизм в фиолетово-лиловых тонах.