Похороните меня под «Продиджи»

– Только не этот! Он же совсем простой, обычный. Я такой не хочу, – наставительным тоном говорила немолодая женщина.

Мила выглянула из закутка для персонала, где, пользуясь отсутствием посетителей, пила кофе со сгущёнкой, закусывая песочным печеньем. Набор убийцы талии. И если бы таковая у Милы хоть когда-то присутствовала, она, наверное, сменила ассортимент.

За свои 20 лет она знала только рыхлую конституцию, которая не поддавалась диетам и занятиям спортом. Да, на время бока становились меньше и более упругими, подбородок острее, вот только при малейшей возможности снова возвращались прежние объёмы, если не больше. А если так, то зачем морить себя голодом и отказываться от маленьких удовольствий? Оставалось полюбить себя такой, какая есть – с пухлыми щеками, покрытыми веснушками, непослушными вьющимися волосами цвета меди, пышной грудью, плотными торсом и бедрами.

При своей полноте она оставалась очень миловидной и привлекательной. Кавалеры готовы были мириться с комплекцией девушки, однако быстро отсеивались, узнав, где она работает. Будто это плохая примета – как разбитое зеркало или чёрная кошка, перебегающая через дорогу.

…Мила – Людмила Белова – после 9-го класса выучилась на продавца и некоторое время торговала женской одеждой. Но начался очередной экономический кризис. Чиновники его называли «вызовом времени» (с такой бодростью, словно только его и ждали – для полного, видать, счастья), а в народе по традиции окрестили «жопой». У «жопы» был свой интеграл, стремительно опускающийся до уровня «полная».

Журналисты пытались выяснить, где у кризиса самое дно, достигли ли его или пока в середине пути. Рядовые граждане на пьянках желали друг другу, чтобы не стало ещё хуже, и матерно комментировали отчёты тех же чиновников о низкой инфляции и контролируемом росте цен.

В магазинах одежды народу заметно поубавилось – в такие времена не до новых юбок. Как следствие поубавились и зарплаты продавцов, пока хозяева не посчитали бизнес временно нерентабельным и поочерёдно не стали закрывать лавочки до окончания «вызовов времени» и отрыва интеграла от отметки «полная».

Мила оказалась без работы, без накоплений, которые сожрали «сдерживаемые на продукты цены», и без явных перспектив. В другие магазины не пробиться – в очередь за прилавок встали не только продавцы, но и представители других профессий, на которых организации решили сэкономить, устроив сокращение, в тренде времени именуемое «оптимизацией».

Удручённая поисками, она брела по весенней слякоти, когда взгляд упал на красный кирпичный дом. Трёхэтажный особняк был «Домом ритуальных услуг». На железном заборе висело объявление: требуются сотрудники. Мила сморщилась только от мысли – где этим сотрудникам придётся проводить трудовые будни. С другой стороны, никто не вечен. А родным хочется по-человечески проводить умерших в последний путь.

Она зашла скорее подтвердить свои мрачные догадки, и заодно погреться. И сразу наткнулась на шефа – Петра Степановича Статского. Он шестым чувством понял истинные цели визита молодой особы.

Шеф много говорил. О том, что работы становится только больше. Кризис ритуальному бизнесу не помеха: люди ж не перестают умирать, как это ни печально. Зато сотрудникам гарантировано официальное трудоустройство и своевременная зарплата без задержек, что актуально в наши дни. Главное в обморок не падать и не реветь вместе с клиентами. А выходить можно хоть завтра.

Мила сама не поняла, как оказалась в окружении венков, гробов, траурных лент. И не заметила, как пролетело два года. Хотя, как и в первый день, щемило сердце при появлении каждого клиента. Значит, одним человеком на земле стало меньше. Жалко было и покинувших этот мир, и оставшихся со своим горем.

Салон занимал правую часть первого этажа, по соседству с залом прощания. Здесь не было светильников под потолком, освещались лишь товары и столик оформления. Это помещение привыкло к скорбным голосам, шёпоту, всхлипываниям. Но не громким повелительным интонациям, какие сейчас позволяла себе дамочка.

***

…Мила выглянула из закутка посмотреть на нарушительницу покоя, выбиравшую гроб как очередное ювелирное украшение.

– Хочу что-нибудь стильное, чтобы мой гроб запомнился. Никаких гвоздик, только белые лилии. Много белых лилий! И этот поганый похоронный марш не смейте включать. Лучше поставьте «Продиджи». Всё понял, Гарри?

Мила с интересом наблюдала за странной парочкой. Женщине явно за пятьдесят, но она отлично сохранила себя для такого возраста. Пышные чёрные волосы с крупными кудрями на концах прихвачены яркой заколкой у виска. Загорелая кожа, над состоянием которой неплохо поработали косметологи. Резко очерченная нижняя скула без намека на обрюзглость. Полосатое черно-белое платье открывало подкаченные руки и подчёркивало стройную талию. Точёные ножки без отёков и узлов вен легко держали хозяйку на элегантных красных шпильках. Сумочка в тон висела на тоненьком ремешке.

Сотрудница салона нервно сглотнула, отправив остаток печенья в пищевод. Даже в своём возрасте она не выглядит так потрясающе. Что же будет через 30 лет?

Мила всегда была сладкоежкой – с мягким, как свежая выпечка, характером и сладкими, как уровень сахара в любимых лакомствах, грёзами. А вот если бы та женщина пришла в булочную, то ни одна булочка не пострадала.

– Лина, что ты такое придумываешь? – молодой симпатичный спутник явно смутился.

У него были русые волосы, кольцами опоясывающие красивое лицо. Чёрные брови над серыми глазами в ободке густых ресниц, выпуклые скулы, соблазнительный изгиб губ. Парень невысокий, но крепкий. Под лёгкой рубашкой и свободного кроя брюками просматривался соблазнительный рельеф.

Таких увидишь только в журнале.

Или в траурном салоне.

– Мне здесь не нравится, – он сморщился и взял женщину за руку. – Поехали лучше в бассейне поплаваем, в сауну сходим.

– Нормальные люди утром в понедельник идут на работу, – поучительно возразила дама, выделив последнее слово.

– Уж лучше работать, – скривился молодой спутник, – а не гробы выбирать. Ты ж совсем молодая, ещё жить и жить, – он продемонстрировал белоснежную улыбку, как герой рекламного ролика.

– Я-то, может, и молодая, да ты, сукин сын, явно моей смерти хочешь, – обвинила его женщина. – Думаешь, я совсем дура?

– У тебя просто дурное настроение, – он попытался обнять её. – Я счастлив с тобой, и каждый день благодарю судьбу, что свела меня с тобой.

– С моим кошельком, если быть точнее, – не отступала та.

– Ну что ты опять начинаешь, – он с обидой посмотрел на неё. – Давай поедем домой. Я сделаю тебе массаж, буду ласкать каждый миллиметр твоего прекрасного тела.

– Значит, запомнил? Гроб стильный, лилии белые и «Продиджи» вместо дурацкого марша, – синхронно с озвучиванием каждого пункта скандалистка тыкала острым ноготком в грудь молодого спутника. – А теперь поехали делать мне массаж, – и она, звонко ступая на своих шпильках, направилась к выходу. – А то ты как клещ – не отстанешь, – последнее она уже произнесла довольным, в предвкушении, тоном.

***

Милу они не заметили. Когда оба удалились из салона, продавец-консультант вышла из-за колонны и поправила прядь непослушных вьющихся волос.

Ей было неловко и интересно одновременно. Неловко – от того, что она, такая молодая, выглядела, мягко говоря, не так ослепительно, как та женщина. Неловко и от того, что ей пришлось подслушать чужой разговор, словно шпионке.

И в то же время любопытно. Она никогда не видела настоящих альфонсов и содержащих подобных «клещей» – вживую. То есть наверняка видела – сколько их, смазливых парней и эффектных дамочек, – но не знала, что они – это они.

Интересно, как начинались их отношения и как развивались? Как появлялись первые вознаграждения? Наутро после страстной ночи? Мила поймала себя на том, что глупо улыбается, будто в этом было что-то смешное.

Она бы и дальше углубилась в дебри любовно-денежных фантазий, но появились клиенты. Настоящие клиенты – с опухшими от слёз глазами, сгорбленными горем фигурами. Мила с трудом подавила глупую улыбку и вернула заботливо-участливое выражение лица, которое репетировала перед зеркалом по наставлению начальника. Надо, сказал шеф, что-то с твоей «репой» сделать. Уголки губ снова направились в разные стороны от воспоминания, что пришлось прикрыть рот рукой. Ещё подумают – ей весело от траура других.

Мила быстро вернулась в свой закуток, выпила воды, чтобы остыть, и вернулась уже «в форме».

Глава 2. Прощание

Через пару недель в ритуальном доме началась суматоха. Обычно подобное творилось, когда на тот свет отправлялись известные и/или богатые люди. К процессу активно подключался сам генеральный, держащий всё и вся на личном контроле.

Единственное отличие от предыдущих VIP-похорон – некая таинственность. Для подготовки задействовали только нескольких сотрудников. Они держали на замке рот, чтобы не потерять доверие руководства, и двери в зал прощания – чтобы не было посторонних глаз и утечки информации. В то же время задействовали сторонних спецов, которые что-то сверлили, долбили, таскали. А свет в «гримерных» на втором этаже горел допоздна.

Милу задействовали только на церемонию прощания, чтобы встречать желающих проститься. В зале стоял стойкий запах цветов, щедро украсивших интерьер в стиле барокко. Если бы не гроб по центру, можно было бы решить, что готовится свадьба, а не похороны.

К центральному входу подъезжали дорогие отполированные иномарки. Некоторые водители выходили, чтобы открыть дверь своим хозяевам – мужчинам и женщинам.

Мужчины были в чёрных костюмах и тёмных рубашках. Женщины – в чёрных элегантных нарядах, с вуалями, закрепленными на волосах и на изящных шляпках. Руки в перчаточках держали чёрные клатчи. Дополняли наряды туфли на высоких каблуках.

Каждая из приехавших будто не выходила из машины, а покидала обложку глянцевого журнала. Миле было интересно рассматривать наряды. Сама она не умела так эффектно одеваться, и тихо завидовала тем, кому достались эти способности – выглядеть на все сто в любой ситуации.

«Где-то писали, что звезды не выходят «в свет» дважды в одних и тех же нарядах. Дорогущие вещи оказывались одноразовыми. Интересно, а с траурными платьями богачей – такая же история?», – совсем не о том думала Мила во время работы.

Приехавшие проходили в траурный зал, изящные каблучки по пути к гробу цокали грустно-приглушённо. Возле покойной останавливались, вздыхали, дамы подносили маленькие платочки к уголкам глаз. Затем под грустное цоканье выходили на свежий воздух, где взволнованно шептались с другими гостями.

Из обрывков разговоров Мила поняла, что умерла знатная и очень состоятельная дама. Скончалась скоропостижно, но что с ней случилось – оставалось тайной.

Потом случился инцидент. Какой-то парень в клетчатой рубахе и потёртых джинсах подошёл к чёрному кованному забору и начал фотографировать. Охрана – её в этот день усилили – быстро среагировала на щелчки. Папарацци пообещали переломать объектив и руки-ноги. Заставили стереть всё снятое и отогнали, несмотря на сопротивление, заявления о правах журналиста и правах человека в свободной стране.

«Надо же, точно шишку хороним, – подумала Мила. – Как бы узнать: кого именно?»

Увлекшись своими мыслями и рассматриванием женских гардеробов, она чуть не упустила его. Он вышел из очередной дорогой машины. Мила тут же отвела взгляд – за мужчинами было не так интересно наблюдать. Однако краем глаза уловила волну: стоящие на улице резко замолчали и инстинктивно сделали полшага назад, обратив обвиняющие взгляды в сторону молодого красавца. Мила его узнала – это же он был с той скандалисткой! Кажется, его звали Гарри. А она выбирала гроб. Неужели…

Красавчик оглянулся по сторонам, с вызовом посмотрев на каждого. На смуглой коже появились бордовые пятна. Сжав кулаки, он направился в зал, где перед ним образовывался свободный коридор: достопочтенные господа шарахались от него как от прокажённого. В глубине зала немолодая женщина возмущённо охнула.

Каждый шаг ему давался с трудом. Мила, проигнорировав свои обязанности, направилась следом. Он пытливо всматривался в лицо, фигуру лежащей в гробу цвета металлик. Сотрудница тоже вытянула шею – из любопытства. Даже приняв смерть, та женщина – Лина – оставалась красавицей. Словно заснула и ждала поцелуя прекрасного принца для пробуждения.

Альфонс смотрел в гроб, будто не мог поверить, что в нём её останки.

– Нагле-ец! Не постеснялся прийти! – громко сказала ранее охнувшая дама. – Или работой своей решил полюбоваться? Каково это – вонзить нож в хрупкое тело, а?

– Я не делал этого, – прохрипел он. – Я не делал этого! – повторил он громко, чтобы слышали все.

По залу прошёл шёпот.

– Милиция разберётся, – ответила женщина.

– Полиция. Разберётся. Надеюсь. А я ни в чём не виноват!

Он хотел прикоснуться к руке, покоившейся на окостеневшем теле, но его за руки схватили мужчины.

– Побойся Бога! – прошипел один из них.

– Не побоюсь!

Мила вспомнила недавнюю ссору, случайной свидетельницей которой она стала. И тут сработал странный инстинкт. Она достала мобильник, перевела звук на максимум, пролистала плей-лист и включила «Продиджи».

Первый аккорд прогремел в помещении как гром. Гости своё возмущение перевели на пухленькую сотрудницу: громкая музыка на прощании точно неуместна. Шеф – в ярости – уже направлялся к ней.

Мила краем глаза видела приближающуюся тень, не отрывая взгляда от парня. Тот вздрогнул и побледнел, освободился от чужих рук и быстро вышел из зала.

– Как из преисподней, – прокомментировала вступившаяся за покойницу женщина. – Это у вас такой маркетинговый ход – избавляться от ненужных гостей?

Шеф улыбнулся ей, кивнув в знак подтверждения, и, подхватив Милу под локоток, зашагал с ней к выходу, ища свободное от чужих ушей место.

– Ты что творишь?! – грозно зашептал он.

– Я… – Мила растерялась. Как тут объяснить в двух словах – почему она сделала это?

– Молодец, голубушка, – выручила та немолодая женщина, решившая подышать свежим воздухом. – А то я переживать стала, что похороны такого человека превратятся в фарс.

Шеф замер, не зная, что ответить. Пока он искал слова, собеседница продолжила:

– А у вас тут довольно уютно. Очень достойно…

– Спасибо, – улыбнулся начальник.

– Надо будет своим порекомендовать, где со мной прощаться.

Мила чуть не упала на мягких каблуках «рюмочкой»: да они что, все сговорились?

***

Женщину похоронили со всеми почестями.

Гроб цвета металлик везли в белом здоровом лимузине с открытой задней частью, засыпанной цветами. Громоздкий автомобиль, сам походивший на гроб, с трудом втискивался в городские улочки, однако проехал все достопримечательные места – чтобы «покойная смогла попрощаться».

На кладбище был выкуплен большой участок земли. Здесь успели построить склеп и беседку, также щедро украсив живыми лилиями, розами, хризантемами.

На приходящих смотрела Валентина. Белый памятник был установлен по центру и направлен к калитке. Автор изобразил покойную в полный рост. Он смог передать её красоту, изящность фигуры. И ангельские крылья оказались уместны. На постаменте было выгравировано: «Самая прекрасная женщина. Такой ты запомнишься в наших сердцах».

Глава 3. Покойница

Через пару дней Мила шла в кафе – подкрепиться вредным фастфудом. Возле киоска с газетами она снова чуть не упала на мягких каблучках-«рюмочках» и схватилась за металлическую подставку у витрины. Потирая подвернутую ногу, она стала смотреть на обложки представленной прессы. С одной из них смотрела Валентина. Возле фотографии покойной – ещё живой и в самом расцвете – был ярко-алый заголовок: «Кто убил главу строительной империи?»

Мила, неловко ступая на пострадавшую ногу, доковыляла до окошечка, где последние новости уже читала старенькая продавщица.

– Мне надо такую же газету, – девушка полезла за кошельком.

– Эх, вот ведь судьба, – вздохнула старушка. – И красота, и деньги – всё было. А выжить не смогла.

Она пересчитала протянутую мелочь и протянула еженедельник.

Во время неправильного завтрака Мила нашла нужную статью, которая заняла целую страницу. Текст лавировал между множества снимков, на которых Валентина из молоденькой девушки становилась зрелой женщиной, а мужчины рядом с ней наоборот, молодели.

Рассмотрев фотографии и в очередной раз вздохнув по поводу чужой красоты и судьбы-злодейки, Мила углубилась в чтение. Вот что писал автор.

«Главу строительной корпорации «VиКо» Валентину Алексеевну Романову похоронили накануне на «Новом» кладбище. Церемония была пышной. Были приглашены известные VIP-персоны нашего города. Прощание было закрытым. Даже у фотографов с улицы потребовали удалить снимки и удалиться самим под угрозой причинения травм технике и человеку. Поэтому извиняемся за качество фотографии, снятой на телефон».

«Во дают!» – усмехнулась Мила. Она стала рассматривать кадр, в которой случайно попала бледной тенью. На переднем плане был сердитый охранник. Прямо по центру – растерянный Гарри.

«В центре фотографии Игорь Праймин, известный по прозвищу «Прайм». Смазливый блондинчик официально нигде не работает, однако ведёт богемный образ жизни, имеет в собственности квартиру 100 квадратных метров в элитной новостройке в самом центре города. К слову, эта новостройка – один из многочисленных проектов компании «VиКо». Не исключено, что просторные хоромы – подарок владелицы, с которой «Прайма» связывают близкие отношения.

Как удалось узнать нашему корреспонденту, их роман длился около полутора лет. Подтверждение связи было получено в офисе компании, а также от близких друзей.

По словам друзей, в последнее время между Валентиной и Гарри (как обычно называла его покойная) участились ссоры. Состоятельная женщина ревновала молодого любовника и, говорят, небеспочвенно. По слухам, новая избранница – известная в городе эстрадная певица Любава. 

Любаве, то есть Любови Маркиной, 22 года, она не замужем. Кто хоть раз видел её выступление, подтвердит: это знойная красотка с бархатистым, с хрипцой, голосом. Понять чувства госпожи Романовой было несложно, когда в Сети появились снимки целующейся пары, похожей на «Прайма» и артистку.

– Валя грозилась лишить Гарри всего, если он начнёт гулять. Насколько я знаю, он был вписан и в завещание, – рассказала подруга умершей. – Он действительно вел себя примерно, но в последние месяцы распоясался. Валя собиралась припомнить свой ультиматум, а потом стала опасаться за свою жизнь. Жаловалась, что сильно похудела, и врачи не могли объяснить причину.

Мы попросили Любаву прокомментировать слухи, однако она отказала в грубой форме. Коллеги по цеху намекнули про её скорую свадьбу и не стали отрицать, что с «Праймом», у которого графа «семейное положение» до сих пор чиста. 

Телефон Гарри выключен. По некоторым данным, он даёт показания. Правда, непонятно, в каком статусе: свидетеля или обвиняемого?

Друзья убитой считают «Прайма» виновным в смерти Романовой. В следственном комитете подтвердили, что произошло убийство, но отказались от подробностей. Сотрудница «Дома ритуальных услуг», организовавшего похороны, сообщила о пяти ножевых ранениях в области живота. Девушка также рассказала, что Валентина и Гарри посещали данный салон накануне. И у неё создалось впечатление, что инициатором была как раз женщина».

Мила задумалась, кто это мог быть? Под возраст «девушки» подходила лишь она сама. О визите парочки она рассказала только шефу, когда он заставил-таки объясниться по поводу «Продиджи». Больше при разговоре никого не было. Ни с какими журналистами она не общалась… Она стала бегло дочитывать статью в надежде, что появится больше информации о «девушке из салона». Но дальше пошли воспоминания об умершей:

«Валентина Алексеевна трижды была замужем, и все три раза удачно. Первые браки закончились разводами, после которых бывшие мужья оставляли щедрые суммы и некоторую недвижимость. В Романовой всегда чувствовалась коммерческая жилка, так что полученное она смогла грамотно вложить.

Третий муж умер – остановилось сердце. Так вдова получила крупное наследство. Так скромная девушка стала хозяйкой империи в строительной сфере. «Мне всегда хотелось наглядно видеть результаты своей работы. Где лучше всего реализовать это желание? Конечно, в строительстве», – не раз говорила она в интервью.

Единственная дочь Маргарита была рождена в первом браке. Однако оба отчима относились к ней как к родной. 

Известно, что наследница уехала жить и учиться в Санкт-Петербург. Возможно, приехать на похороны она не успела. На церемонии Маргариты не было, сообщили другие гости …». 

О девушке из салона больше не было ни слова. Но и этих нескольких строк было достаточно, чтобы подозрение пало на неё. И без того бледные щеки стали почти белыми. Что же делать? Коллеги также могли прочитать газету и прийти к тому же выводу. То, что было написано, – совершенная правда. Но то, что Мила рассказала обо всём журналистам, – наглая ложь.

Надо поговорить со Статским. Он точно знает, что делать. Может быть, даже подать в суд за клевету. Всё-таки он заинтересован в репутации своего заведения.

***

Мила запихнула газету в просторную сумку («в ней ребенка можно спрятать или ящик пива»,– как-то пошутил шеф) и направилась на остановку. Вспотевшие от непривычной августовской жары пятки елозили в босоножках. Через пару десятков метров одна из мягких рюмочек подкосилась, и нога безобразно подвернулась, провоцируя ей пухленькую обладательницу на падение. Мила вцепилась в проходившего мимо парня, чтобы не шлепнуться. Парень хоть и недовольно, но подхватил неловкую прохожую.

Он был в тёмных зеркальных очках, бейсболка практически касалась верха оправы. Из-под бежевой ткани кепки выглядывали русые кудри. Мила внимательнее посмотрела на спасителя и охнула: это же был Гарри!

Гарри насторожился. Красивого изгиба брови под оправой нахмурились. Он понял, что она его узнала. И, кажется, он тоже раньше видел её. Хотя не знал наверняка: полная, бледная, с ничем не примечательным лицом –мимо такой девушки он мог пройти десяток раз и не запомнить.

Гарри вернул Миле устойчивое положение и быстрым шагом направился дальше, не услышав робкого «спасибо».

Милу распирало любопытство: Гарри явно спешил, но куда? Она посмотрела на ступни, в которые начали врезаться ремешки туфлей, на стремительно удаляющуюся фигуру.

Была – не была! Мила решила проследить за молодым любовником убитой женщины, только в следующий раз падать на другого прохожего. Она оглянулась по сторонам: вдруг он уже «под колпаком» – следователей или журналистов. Однако людей с биноклями и фотоаппаратами, с проводами-пружинками, тянущихся из ушей, не увидела.

Впрочем, не заметила и человека, следящего за ней.

Глава 4. Обстоятельства смерти

Гарри шёл, сосредоточившись на своих мыслях. Лины больше нет, а его подозревают в её убийстве.

Следаки уверены, что у него был повод – классический для альфонса: желание избавиться от немолодой любовницы, сопровождаемое корыстными целями. Он уже получил от неё шикарную квартиру. Она не забыла вписать для него сумму с шестью нулями в завещании. Об этой последней воле подозреваемый мог знать. И знал, конечно!

Была и возможность совершить злодеяние. Подозреваемый достаточно много времени проводил с Линой в её загородном доме. Персонал привык к их уединению. В момент жестокой расправы хрупкая женщина не смогла противостоять, а рядом никого больше не было.

Её нашли после очередного уединения. У Гарри перед глазами до сих пор стояла страшная картина. Лина лежала на полу. Пышные волосы и полы любимого пеньюара были веерами разбросаны по мягкому белому ковру. Возле узелка тоненького пояска рваные края шёлка и отвратительные красные пятна, продолжающиеся под худенькой талией. Ладонь правой руки вытянута к двери, словно в ожидании помощи. На лице застыли ужас и обреченность, в приоткрытых глазах немой упрек.

Прошло уже несколько дней, а Гарри до сих пор бросало в дрожь от этих воспоминаний. Всё сложилось странно, по-дурацки.

…После очередного секс-марафона он расслаблялся в джакузи, слушая через наушники рэп. Он наслаждался одиночеством, пузырьками и музыкой.

Выбираться из этого оазиса не хотелось, но пришлось, когда вода почти остыла. Он надел мохеровый халат на мокрое тело. Капли стекали со светлых волос на мягкий капюшон. Прежде чем выйти к ней, он несколько минут настраивался перед зеркалом, репетируя беззаботность и готовность выполнять любые её капризы.