Развод с императором драконов

Глава 6

Он сел на край постели, в полумраке отбрасывая широкую тень на резное изголовье. Ткань рубашки была прохладной для разгоряченного тела, и пальцы замерли на шнуровке, давая привыкнуть. За его спиной раздался шорох простыней – Лисанна подалась ближе.

– Еще рано, – прошептала она, приникнув к нему обнаженной грудью.

Ее голос разлился, как вино по горлу – сладко, приторно, почти искусственно.

– Останьтесь еще немного, мой господин. Вы так редко делите со мной ложе, а ведь я теперь ваша жена.

Она плотнее прижалась к его спине, провела рукой по плечу и коснулась щеки. Ее черные волосы защекотали кожу – мягкие, тяжелые, приторно душные. А он смотрел вперед, не двигаясь, и думал совсем о другой.

Цвет ее волос был не такой.

У Элиры они струились, как расплавленное красное золото, и пахли полевыми травами, а не духами. Когда она ложилась рядом, ее тепло не было мимолетным, оно согревало саму душу.

Она не липла, не заглядывала в глаза с немым вопросом «Ты доволен?».

Она не нуждалась в подтверждениях.

Лисанна зашептала что-то у его уха, и Рэйдар поморщился. Мягкая, искусно красивая, будто вылепленная для любовных утех жена. Почему же внутри него все оставалось таким холодным?

Он скинул с себя ее руки и встал. Заправил край рубахи за пояс, подхватил темный плащ с подлокотника кресла.

– Я должен идти.

– Ты всегда уходишь, – обиженно заметила Лисанна, откидываясь обратно на подушки.

Рэйдар вышел из покоев, даже не дождавшись, пока двери затворятся за его спиной.

Коридоры были почти пусты – в это время слуги расходились по своим делам, стараясь не попадаться на глаза господину. Ветер с оконной галереи холодил лицо. Рэйдар шел быстро, плащ развевался позади, сапоги глухо стучали по каменному полу.

– Ваше величество! – раздался голос стражника, срывающийся от спешки. – Срочные вести с запада. Из форта Крайверн.

Рэйдар остановился, словно врезался в стену.

– Говори, – резкий приказ.

– Виверны… они пересекли границу. Сожжены три деревни. Много погибших. Местные просят подкрепления – ситуация выходит из-под контроля.

Все замерло. Мысли разбежались. Он перестал слышать даже собственное дыхание.

Виверны.

Те, кто веками пытался сокрушить империю. Те, кого сдерживали сотнями лет, кому не позволяли даже приблизиться к Драконьему хребту. И теперь они посмели… посмели!

Он медленно выдохнул, но руки уже сжимались в кулаки.

– Кто возглавляет охрану пограничных земель?

– Лорд-командующий Веарен. Он ждет приказов.

– Передать: бросить на западную границу весь резерв. Срочно. Остановить продвижение. – Голос Рэйдара был стальным. – Отбросить виверн за хребет. Без переговоров.

– Слушаюсь!

Посланник склонился и побежал.

А Рэйдар развернулся, пересек галерею и направился вниз, к внутреннему двору. К полигону, на котором удобнее всего было обратиться и взлететь. Он шел без слов, без лишних взглядов, и те, кто видел его в этот момент, отступали в сторону, замирали.

Воздух вокруг императора потрескивал, наэлектризованный, словно перед бурей.

На плацу было пусто, лишь дежурные воины остановились и низко поклонились. Он сбросил плащ на камни. Поднял голову к небу. Золотые знаки на его коже – те, что были невидимы для простого глаза – начали светиться. Магия, древняя, родовая, почувствовала зов и пробудилась в нем раньше, чем разум отдал приказ.

Время защищать. Время вспомнить, кто он есть.

В следующие мгновения человеческое тело стало лишь оболочкой, которую сжигал огонь. Кости трещали, мышцы ломались и собирались вновь. Плечи расправлялись, а кожа покрывалась плотной, чешуйчатой броней цвета закатного золота.

С глухим ревом Рэйдар расправил крылья и взмыл в воздух, оставляя за собой горячий вихрь. Гвардейцы во дворе упали на колени, не осмелившись поднять взгляда.

Император драконов отправился на запад.

Туда, где горела земля и проливалась кровь. Где враг посмел пересечь границу.

Он сам покажет им, что бывает с теми, кто забыл страх.

Утро выдалось тревожным. Тяжелым, гулким, будто сам воздух над Лаэнтором застыл в ожидании. Не было еще и рассвета, когда я распахнула глаза, уставившись во тьму под потолком. Долго лежала неподвижно, не чувствуя тепла от шерстяного одеяла, не слыша собственных мыслей. Только глухое напряжение звенело в теле, как перед бурей.

Наконец с тихим стоном я приподнялась и соскользнула ногами на пол. Каменные плиты были холодны, как лед, и шкуры не спасали от этого. До зимы оставалось не больше пары недель, если судить по ночной сырости и острым порывам ветра, что выли в расщелинах оконных рам. Тяжелые ставни дрожали, а щели скрипели, словно жаловались на мир.

Я подкинула в почти затухший камин дров, а затем зажгла свечу – трясущейся рукой, второпях, как в детстве, когда боялась ночных теней. Пламя вспыхнуло, выхватив из полумрака знакомые очертания комнаты. Темное дерево, тканевые занавеси, мои книги на столе, сложенные в небрежную стопку.

Почти не спавши, с головой, полной тревог, я села к столу и снова взялась за список.

Мука, крупы, фасоль и горох, травы, бинты, мази, нитки… Теплая одежда. Одеяла. Детская одежда.

Мои пальцы мерзли, чернила ложились неуверенно. Я прижала ладонь ко лбу, вздохнув.

Сегодня нужно еще разобраться с таинственными дверьми. Не до них будет, если в замок начнут стекаться беженцы.

Слишком много неизвестного. Слишком много того, что могло обернуться бедой в самый неподходящий момент.

Я умылась и надела простое, грубоватое платье из темно-серой шерсти с высоким воротом и плотным поясом. На ноги – теплые чулки и башмаки на мягкой подошве. Волосы заколола в узел, оставив пару прядей – уже небрежно, по привычке, как в дни учебы, когда торопилась к рассветным занятиям.

Затем взяла список, сложила его и сунула в карман платья. Потом потянулась за плащом, но не накинула, а просто взяла с собой.

Когда я спустилась вниз, в воздухе уже чувствовались ароматы утренней стряпни. Кто-то хлопотал на кухне – я безошибочно узнала размеренные шаги жены Мартена, ее негромкое бормотание себе под нос.

На столе в зале уже стояли кружки с теплым настоем, хлеб, сыр, варенье в вазочке. Ания постаралась – как всегда. Все просто, но по-домашнему. Я остановилась у порога и на секунду позволила себе выдохнуть.

Была в этом мгновении утреннего уюта какая-то спасительная обыденность. Как будто мир все еще держался. Как будто страх и виверны остались за границами замка. Но я знала – все это ненадолго. Очень ненадолго.

Обеденный зал Лаэнтора казался мне слишком большим – даже теперь, когда в нем звучали голоса и шаги. Просторное помещение с высоким потолком, арочными окнами, завешанными плотными шторами, и массивным столом, потемневшим от времени. Его, наверное, могли бы обступить два десятка человек, и еще осталось бы место. Сейчас же за ним сидели лишь мы – горстка людей, случайно сведенных вместе. Но была в этом особая прелесть. Как в забытых сказках, где из ниоткуда складывается семья.

Возле противоположной стены потрескивал камин. Мартен как раз стоял перед ним, подбрасывая сухие поленья. Искры прыгали вверх, языки пламени метались по кирпичной кладке, а в воздухе смешивались запахи копченого дерева, свежей каши и сыра.

– Вот теперь задышало, – довольно сказал он, закрывая решетчатую заслонку. – А то, простите, госпожа, вчера тут было как в леднике.

– Теперь – как в летней грядке, – усмехнулась Тилла, проходя мимо с мисками. – Если кашу не съедим, можно будет посадить в ней редис.

Дети, уже сидевшие за столом, рассмеялись.

– Редис в каше! А репу? Репу тоже можем посадить?

– А как же!

Пока девочка отвлеклась на вопросы, ее младший брат попытался втихаря стащить кусочек булки, но та отвесила ему ложкой по руке, словно видела затылком. Они не ссорились – это была игра. Беззлобная, настоящая. Я смотрела на них и чувствовала, как утихает напряжение, жившее во мне с ночи. Как будто они – с их хихиканьем, хлебными крошками на скатерти, сползшими носками и вихрами – создавали вокруг неуязвимую зону уюта.

Я села на свое место, и Ания тут же поставила передо мной глиняную чашку с травяным настоем. Пахло чабрецом и медом. Я поднесла кружку к губам, обхватив ее пальцами, чтобы согреться. Руки все еще были холодны, несмотря на жар камина.

– Ммм, горячий. Спасибо, – тихо сказала я.

– Пейте на здоровье, госпожа, – улыбнулась Ания, вытирая руки о фартук. – И хоть одну булочку съешьте. Вы вчера почти ничего не ели.

– Обещаю. Сегодня съем целых две, – ответила я и действительно отломила кусочек сдобного хлеба, густо намазав его маслом и вишневым вареньем.

Так под звуки ложек, невнятные рассказы детей о снах и редкие замечания Мартена о погоде утро понемногу наливалось теплом. Казалось бы, такие простые вещи. Но именно они делали этот замок живым.

После завтрака, когда миски опустели, Тилла надела плащ и накинула капюшон. Гедрик уже оседлал лошадь и стоял у крыльца, привязывая к седлу вьюк.

– Все помнишь? – спросила я, протягивая ей сложенный список.

– Одеяла, бинты, продуктовые запасы, теплая одежда, – отозвалась она, пряча бумагу за пазуху. – Я еще сама добавила кое-что. У меня рука набита – двое детей, не забывай.

– Если останутся монеты – возьмите яблок. Не из списка, но пусть дети порадуются, – добавила я, глядя на девочку, что все еще доедала кашу, болтая ногами.

– Будет сделано, – кивнул Гедрик. Он выглядел собранным, но усталым. Глаза выдавали: не спал.

– Постарайтесь вернуться до темноты.

– Вернемся, – пообещал он.

Мы обменялись короткими, но искренними взглядами. Эти люди были мне не родней, не вассалами, но я чувствовала ответственность. Виновно ли в этом мое имя? Мое происхождение? Или просто сердце, которое не успело ожесточиться?

Когда их лошадь скрылась за изгибом дороги, я задержалась на крыльце еще на миг. Воздух был прохладным, пахло печным дымом и влажной листвой. Где-то каркнула птица. День начинался.

Я вернулась в дом, плотно прикрыв за собой дверь, и направилась к Мартену, который как раз уносил пустые миски на кухню.

– Мартен?

Он обернулся.

– Спустимся?

Он замер, а затем понял, о чем я.

– Да, госпожа. Сейчас за лампой схожу.

– И пусть Ания приглядит с детьми, – добавила я. – Мне не хочется, чтобы они ходили в подземелья.

– И правильно. Там и взрослому не по себе. А дитю и подавно.

Пока он шел за лампой, я остановилась в зале, прислушиваясь. Замок был тих. Но я уже чувствовала – скоро этой тишине придется уступить место голосам. Слезам. Надежде. Или страху.

И, прежде чем это случится, я должна была узнать, что скрыто под этими древними стенами.

Мы вошли в подземелья через старую, окованную железом дверь в западной части замка. Я бы прошла мимо нее десятки раз и не заподозрила, что за ней скрывается лестница, уводящая в недра Лаэнтора.

Первой шагнула внутрь я. За мной – Мартен, неся масляную лампу. Свечение ее было теплым, желтоватым, но слабым, и в густой темноте коридора казалось скорее пятном на черном бархате, чем настоящим источником света. Пламя потрескивало, отбрасывая на каменные стены дрожащие тени.

Ступени были узкими и крутыми, вырубленными из цельного камня. Никакой отделки, никаких перил – только время и следы, оставленные сотнями ног за века. Я шла осторожно, прижимая ладонь к влажной стене. Она была холодной, как лезвие клинка, и шероховатой – местами покрытой мхом. Пахло старым камнем, пылью и… магией.

Да – магия здесь чувствовалась. Как невидимая пелена. Как вязкая дымка, едва уловимая, но неотвратимо реальная. Я ощущала ее всей кожей. Она тянулась по коридорам, напитывала камни, спускалась каплями со сводов, будто воздух сам стал густым от силы, веками не тронутой.

«Место силы…» – вдруг вспомнилось.

Детская книга, переписанная от руки, из той самой башни в Веарисе, где я училась. «Тайны замковых корней». Я читала ее по ночам, под одеялом, с волшебной, наколдованной специально для этого дела лампой – чтобы наставница не отобрала. Там говорилось, что древние замки строились не просто так, а над точками пересечения магических течений. Что подземелья – это их якоря. Там хранили знания, реликвии, печати, а иногда и… то, о чем нельзя было писать в книгах.

Я сглотнула, стараясь не поддаться страху. Это был просто холод, просто тьма. И ничего более.

– Осторожно, здесь ступень слегка под наклоном, – вполголоса сказал Мартен позади. Его голос отразился от стен гулкой волной, как будто мы были не вдвоем, а шли целым отрядом.

Я кивнула, хоть он, конечно, не видел.

– Не думал, что здесь будет так… тихо, – продолжил он, пытаясь прогнать напряжение. – Знаете, когда я сюда первый раз спускался, казалось, что кто-то наблюдает. Прямо за спиной. А когда оглядывался – видел только стены и пыль.

Я не ответила. Молчание казалось более уместным, чем разговор. Слова мешали слышать… слышать то, что было глубже звуков.

Шаги наши глухо отдавались в камне. Где-то наверху, совсем далеко, скрипнула балка – как будто другой мир, дневной, живой, напоминал, что он все еще существует. Но здесь, внизу, все было иначе. Ни сквозняка, ни сырости, ни плесени – Мартен не солгал. Подземелья оказались на удивление сухими. И холодными – до ломоты в суставах, до поеживания под плащом.

Я остановилась, когда почувствовала – дальше начинается нечто иное. Узкий коридор расширился, открываясь в небольшое помещение. Каменные своды опирались на толстые колонны. На стенах были видны знаки – полустертые, но все еще различимые: древние символы, от которых веяло старой, густой магией.

– Здесь, – сказал Мартен, указывая лампой влево. – Две двери рядом. А дальше, в самом конце, третья.

Я посмотрела вперед. В темноте коридора уже маячила первая дверь. Глухая, темная, без ручек. И без замочной скважины.

Почему они закрыты? Что за сила держит их взаперти?

Я шагнула вперед, в сторону двери, но не прикоснулась. Не сразу.

– Как ты думаешь, – спросила я тихо, больше для себя, – их когда-нибудь вообще открывали?

Мартен пожал плечами.

– Кто знает. Лет сто назад, может, и открывали. Или никогда.

– Отлично, – пробормотала я. – Прямо как в сказках. Тайна внутри тайны.

Я подошла к двери ближе. Тяжелая, как и говорил он. Вырезана или вылита из темного, чуть зеленоватого металла с легким медным отливом. Едва заметный орнамент бежал по ее поверхности, а в самом центре – круглый знак. Магическая звезда с витиеватыми линиями.

Я протянула руку.

Если в этом замке скрыто нечто, что может причинить вред – я должна это знать. Лучше теперь, чем потом, когда сюда придут люди.

Пальцы коснулись холодного металла. В то же мгновение звезда вспыхнула мягким светом, словно отозвалась. Под кожей пробежала дрожь. Символы на двери засветились один за другим, по кругу – и в глубине послышался сухой, тяжелый щелчок.

Дверь… начала открываться.

Глава 7

Металл прошелся по полу с глухим, низким скрежетом, и на нас пахнуло холодом. Не сыростью – холодом, древним и живым, как дыхание чего-то, что спит веками. Я почувствовала, как тело покрывается мурашками.

– Осторожно, госпожа, – пробормотал Мартен позади, поднимая лампу повыше.

Я шагнула первой, стараясь не показывать, как дрожат руки. Перед нами раскинулся зал – просторный, овальной формы, с выгнутым куполом потолка и стенами, покрытыми символами, которые мне были совершенно незнакомы.

В центре, как сердце этого помещения, стоял алтарь. Каменный, тяжелый, с вкраплениями серого кварца. От него исходило слабое свечение – совсем легкое, едва заметное. Оно пульсировало. Медленно. Ровно. Будто этот зал дышал.

– Ритуальный… – прошептал Мартен. – Это… должно быть, место силы.

Я кивнула. Слова были лишними. Я уже чувствовала это – во всем теле, в каждом вдохе. Магия тут была плотной и тягучей. Вязкой. Густой. Она обвивала запястья, проникала под кожу, не причиняя вреда. Наоборот, будто подстраивалась под меня.

– Как-то мне здесь неуютно, госпожа… Я здесь явно лишний.

Я сделала шаг вперед, не сводя взгляда с алтаря. В груди что-то сжималось – от тревоги, от предчувствия. Или от того, что я знала это место. Никогда здесь не бывала, но знала его.

«Сила в крови. Замок помнит. Истоки не забыты».

Я не слышала этих слов – они вспыхнули у меня в голове, эхом пронеслись по костям. Пальцы сами легли на гладкую поверхность камня, и в тот же миг все исчезло.

Обстановка вокруг переменилась. Видение накрыло меня с головой.

Темный зал, тот же, но новый, живой. Пылающие факелы на стенах, ряды фигур в мантиях. В центре – мужчина с белыми как снег волосами. Лицо скрыто капюшоном, но я знала, что это маг. Один из Тал’аренов. Его руки вытянуты вперед, ладони светятся. Перед ним – дракон. Великий, черно-золотой, с крыльями, что заслоняли потолок.

Они стояли друг против друга как равные.

– Время пришло, – говорил маг. – Кровь моя – печать. Пусть связует она силу твою с моими знаниями и магией.

Дракон кивнул. Голос его был низким, как грохот грома.

– Да будет так. Соглашение заключено.

Вспышка яркого света.

И все исчезло.

Я рухнула на колени, едва не завалив Мартена, который подскочил ко мне и удержал за плечи.

– Госпожа! Все в порядке?!

Я не могла сразу ответить: в груди колотилось сердце, в ушах звенело. Мартен попытался поднять меня, но мои ноги снова подогнулись.

Больно не было. И страх улетучился, сменившись чем-то иным.

Это место приняло меня.

Магия, спящая здесь, не враждебна. Она узнала во мне свою.

Я коснулась алтаря рукой, осторожно, как касаются спящего близкого. Камень был теплым.

– Замок помнит, – прошептала я.

Мартен замер. Я подняла голову и посмотрела в темноту зала, за пределы светлого круга от лампы, которую смотритель оставил на полу. В глубине, мне казалось, замерцал звездой еще один символ.

– Это все правда, – прошептала я, не глядя на Мартена. – Легенда, которую ты рассказал… Она не выдумка. Мой предок действительно заключил сделку с драконом. Первый Тал’арен. Он передал свою магию в служение, связал ее с огнем завоевателя. Этот зал – свидетель.

Мартен медленно отпустил меня и уставился на алтарь.

– Значит, все остальное тоже может быть правдой, – пробормотал он, понизив голос.

– Да. Я могла усиливать магию Рэйдара… – Я сжала пальцы. – Или гасить ее. А я ведь поверила, что просто… не подходила ему. Что во мне не было нужной силы.

Я наконец поднялась на ноги и выпрямилась, чувствуя, как снова трясет изнутри. Почему же между двумя крайностями моя магия выбрала разрушение? В мыслях снова всплыл расплавленный браслет. Именно он – ключ к решению этой задачи. В нем скрывались чужие чары, что влияли на меня и мою силу. В этом теперь не было сомнений.

Сердце сжалось.

Но тогда как же истинность? Как она вообще могла пробиться сквозь щиты родовых чар?

Я провела рукой по лбу, вспоминая тот день, когда метка проявилась – яркая, горячая, как выжженное на коже клеймо. Истинная связь. Так говорили все. Так говорили драконы.

Но эта магия – их магия. Драконья. Великая, могучая, пронизывающая плоть и душу… и чужая. Для меня.

А что, если метка пробилась лишь потому, что моя магия была слишком слаба за пределами родового замка?

Я глубоко вдохнула. Воздух здесь был холодным, но я чувствовала, как внутри пульсирует тепло. Что-то проснулось. Часть меня, дремавшая долгие годы.

– Надо идти, – сказала я. – Посмотреть, что за второй и третьей дверью.

Мартен кивнул и поднял лампу. Свет закачался, отбрасывая пляшущие тени на стены. Мы пошли дальше – вниз, вглубь подземелий.

Вторая дверь открылась легче. Без сопротивления. Лишь едва ощутимый щелчок, будто кто-то снял запор изнутри, и тишина – густая, обволакивающая, как покрывало. Я сделала шаг вперед и ощутила, как холод проскользнул вдоль позвоночника. Здесь было иначе. Не опаснее, не мрачнее – просто иначе.

Лампа в руке Мартена осветила помещение: широкая комната с высоким сводчатым потолком, от стены до стены заставленная книжными стеллажами. Полки старые, покрытые толстым слоем пыли. Некоторые книги лежали наклонно, будто торопились соскользнуть, но большинство стояли ровно, почти строго, как солдаты на посту.

Я замерла на пороге. Сердце забилось быстрее.

Книги. Столько книг, сколько я не видела со времен академии. И все это – наше. Родовое. Спрятанное.

Я шагнула ближе, и воздух вокруг потяжелел. Не от пыли, нет – от чего-то невидимого. Словно сама магия окутывала это место, охраняла, не доверяя мне сразу. Почти инстинктивно я протянула руку к ближайшей полке – и в этот момент вспыхнул едва уловимый отблеск. Тонкая завеса света прошла по воздуху и рассыпалась искрами.

– Иллюзия, – выдохнула я. – Или щит.

– Что? – Мартен чуть подался вперед, но не подошел ближе, будто чувствуя, что сюда ему нельзя.

– Здесь было наложено защитное заклинание. Кто-то из моих предков не хотел, чтобы чужие нашли эту комнату… И, возможно, даже не все из рода могли сюда войти.

Я сделала еще шаг, и ощущение плотности рассеялось. Я прошла через границу. Магия признала меня.

Среди полок, покрытых вековой пылью, пахло старой кожей, пергаментом, тонкими ароматами сухих трав, заложенных между страницами. На некоторых корешках блестели символы – медные, золотистые, с драконьими рунами, знакомыми по старым манускриптам академии. Чернильницы, чертежи, книги с вкладками и закладками, родовые дневники в потертых обложках. На одном – герб Тал’аренов, слегка потускневший, но все еще различимый.

Я провела пальцем по корешку с надписью «Огненное касание. Природа магии драконов», и меня будто кольнуло. Это было… правильно. Это было мое.

Мартен молча стоял у входа, не нарушая границы. Он смотрел на меня с каким-то тихим восхищением и… осторожностью.

– Они уберегли это, – сказала я. – Все эти знания. Столько лет, столетий. Все еще здесь, живое.

– Ваш род знал цену памяти, – ответил он негромко.

Я кивнула, чувствуя, как в груди поднимается теплая волна благодарности. Предки позаботились. Оставили мне все. Не только кровь и силу, но и путь, по которому идти. Все, что я утратила, можно вернуть здесь.

Я вспомню.

Я возьму все, что когда-то было мне предназначено.

Третья дверь находилась в самом конце нижнего коридора. Мы с Мартеном спустились туда молча – воздух здесь был плотнее, тяжелее.

Я остановилась перед преградой.

Она отличалась от двух предыдущих – массивная, словно вытесанная из единого куска черного камня с мерцающими металлическими прожилками. В ней не было ни замка, ни петель, ни ручки – гладкая, почти без швов, с единственным выгравированным в центре символом: круг с вписанной восьмиконечной звездой и точкой в самом сердце. Что-то древнее. Родовое.

Я протянула руку и коснулась знака.

Почти сразу под пальцами вспыхнул свет – мягкий, теплый, бело-золотой. Символ ожил, и за ним – весь рисунок. По поверхности двери пробежала волна – дверь вздрогнула, приняла вызов. Но уже через секунду все погасло. Осталась лишь прохлада камня.

Я стояла в напряженной тишине, ожидая, но ничего не произошло.

– Она не открывается, – произнесла я, хотя и так было ясно.

Мартен хмуро посмотрел на дверь, но подошел ближе только тогда, когда я отступила. Осторожно провел пальцами по краю символа, не касаясь его центра.

– Что это значит? – спросил он.

– Я чувствую… – медленно проговорила я, – она меня узнала. Но не признала. Еще нет.

Магия, спящая в этих стенах, будто заглянула в самую суть меня – и отшатнулась. Не враг, но и не готова.

– Здесь что-то важное, – добавила я тише. – Может, память. Или сила. Или… что-то, что должно оставаться запертым.

Мартен ничего не сказал. Я поняла, что он тоже чувствует напряжение воздуха, будто само пространство перед этой дверью сопротивлялось нашему присутствию.

Я развернулась.

– Пойдем.

На обратном пути я позволила себе смотреть внимательнее.

Темницы. Несколько дверей с крохотными зарешеченными окошками, кольца на стенах, глубокие выбоины в камне. Пусто. Все покрыто слоем пыли и времени, но не было ощущения заброшенности. Скорее – затаенности.

Я прошлась взглядом по сводчатым потолкам, по грубо сколоченным лавкам, вделанным в стены. Острые края, как будто никто не заботился о том, чтобы узникам было удобно. Только чтобы не сбежали.