Сомнамбула

Я замираю, чувствуя, как внутри что-то холодеет. Резко оборачиваюсь.

Наташа Полякова. Света Силантьева.

Они стоят под тусклым светом фонаря, лица напряжённые, перекошенные чем-то, чего я раньше у них не видела. Не просто раздражение. Злоба.

– Что вам надо? – мой голос звучит глухо, в горле першит.

Наташа не отвечает.

Рывок.

Резкая боль в груди.

Она хватает меня за футболку и дергает с такой силой, что ткань трещит, словно вот-вот разойдётся по швам.

– Если я ещё раз увижу, что ты к нему подбираешься, я тебе всю твою страшную рожу расцарапаю!

Слова доходят до меня с запозданием, как сквозь вату. Всё происходит слишком быстро.

Света хватает меня за волосы.

Острая боль, как будто когти впиваются в кожу.

Я вскрикиваю, пытаюсь вырваться, без шансов. Грудь сдавливает, воздуха не хватает, дыхание сбивается. Всё сжимается, как будто меня затянуло в невидимую петлю.

Я в ловушке.

И вдруг…

Лай.

Громкий, резкий, срывающийся с низкого утробного рычания.

Наташа застывает, её пальцы дрогнули. Света резко отпускает мои волосы.

Я падаю, спотыкаясь, хватая воздух рваным вдохом.

Из темноты появляется силуэт.

Овчарка.

Большая, с вздыбленной шерстью на загривке, с оскаленными зубами, её дыхание горячее и прерывистое.

Она делает шаг вперёд.

Рычание заполняет улицу, глухое, угрожающее, пробирающее до костей.

Света отшатывается, срывается с места.

– Пошла к чёрту, тварь! – Наташа выкрикивает это, но её голос срывается, в нём больше страха, чем злости.

Они бегут.

Я остаюсь сидеть на холодном асфальте, с трудом переводя дыхание.

Сердце глухо бьётся в рёбрах, пальцы дрожат.

Поднимаю голову.

Овчарка уже рядом. Её тёплая морда касается моей ладони, шерсть жёсткая, но живая.

– Спасибо, Декси…

Провожу рукой по её загривку.

– Где твой хозяин?

Оглядываюсь.

Темно. Пусто.

Снова шепчу:

– Спасибо…

Она не уходит.

Присела рядом, тяжело выдохнула.

Чувствую её присутствие, как будто рядом не просто собака, а кто-то, кто видит насквозь.

Медленно встаю и начинаю идти в сторону дома.

Не оборачиваюсь, но слышу, как позади цокают лапы.

Декси идёт рядом, уверенно, почти гордо.

– Ты что, пойдёшь со мной? – спрашиваю, оборачиваясь.

Она гавкает один раз, коротко.

Я улыбаюсь, несмотря на усталость.

– Ну спасибо тебе, Декси.

Так мы и шли вместе.

Мимо подъездов, тусклых фонарей, ветра, который бил в лицо.

Словно это была моя собака.

У подъезда я присела на корточки и ещё раз провела ладонью по шерсти.

– Всё, мы пришли. Беги домой.

Декси ткнулась носом в моё плечо, потерлась о колени.

А потом тявкнула, развернулась и скрылась за углом.

Я долго смотрела ей вслед.

Как только я зашла в квартиру и осталась одна, мой щит рухнул.

Грудь сжимает, как будто кто-то тяжелый сел прямо на рёбра.

Я закрываю за собой дверь, скидываю куртку. Не включая свет, дохожу до кровати и падаю.

Горло сжимается, плечи дрожат.

Рыдания прорываются резко, глухо, как будто я пыталась сдержать их всю дорогу.

Проходит почти час, прежде чем слёзы иссякают.

Прежде чем сон забирает меня в темноту.

От пережитого потрясения у меня появился новый сюжет с сегодняшней дискотекой, и я вижу свой новый сон. Музыка гудит, пробираясь под кожу, пульсируя внутри меня.

Свет мигает, рассыпаясь цветными бликами, скользя по полу, лицам, телам, растворяя границы.

Стою в центре танцпола. Посреди толпы студентов, но все же одна.

Двигаюсь, позволяя ритму вести меня, позволяя себе раствориться в движении, в свободе.

Больше нет объектива, за которым можно спрятаться. Нет тяжёлых взглядов, давящих на плечи.

Нет мыслей о том, кто что подумает.

Я танцую. Забываю обо всём. Это моя территория, и тут я выгляжу по-другому.

Больше не привычные футболка, джинсы и кроссовки.

Улавливаю свое отражение в зеркалах, которые являются частью декора танцпола.

На мне длинное чёрное платье, лёгкое, обволакивающее кожу, подчёркивающее линию талии.

Глубокий черный цвет заставляет мои глаза казаться ещё ярче, ещё выразительнее.

На ногах тонкие босоножки на каблуках.

Я распустила волосы.

Они мягкими волнами касаются плеч, спадают по спине.

Я не прячусь.

Мне некого стесняться.

Этот мир мой.

Но именно в этот момент появляется он.

Дима.

Я чувствую его до того, как вижу.

Вижу боковым зрением, он стоит у стойки, наблюдает.

Он смотрел так, будто уже знал, что он здесь хозяин.

Потом он присвистывает.

– Детка…

Голос разносится сквозь музыку.

Я резко замираю. Дыхание сбивается.

Он делает шаг вперёд, двигается медленно, расковано, как всегда.

– Что же ты сразу так не пришла?

Он говорит это с очевидным удовольствием.

Я чувствую, как кровь приливает к щекам.

– Уходи.

Я говорю твёрдо, но голос звучит тише, чем хотелось бы.

Дима ухмыляется шире.

– Сон твой, но разве ты против компании?

Я сжимаю кулаки.

– Я не приглашала тебя.

– Ты сама отдала мне свою ручку.

Он лениво достаёт из кармана мою же ручку.

Я резко сжимаю губы.

Вот чёрт. Конечно. Он проник в мой сон через мою вещь.

В этот момент, мне показалось, что рядом есть кто-то ещё незримый, кого невозможно сразу разглядеть.

Он приближается, я делаю шаг назад.

Но прежде, чем я успеваю снова сказать ему убирайся, всё пространство вокруг нас меняется.

Вспышка.

Мне не нужно гадать, я знаю, кто это.

Саша.

Он встает между нами, его лицо остаётся спокойным, но я чувствую напряжение.

Дима насмешливо щёлкает языком.

– О, герой явился.

Он делает шаг назад, поднимает руки в притворной покорности.

– Ладно, ладно, не будем портить даме вечер.

Его голос капает ядом.

– Сегодня с тебя достаточно, милая.

Я вижу, как он исчезает, растворяясь в тени, оставляя после себя лишь отголосок своего присутствия.

Музыка стихает. Перевожу дыхание.

Саша остаётся. Стоит передо мной. Наблюдает.

Я чувствую, как внутри всё дрожит, но не от страха.

От чего-то большего.

– Он больше не вернётся, – говорит Саша тихо.

Цветные вспышки света отражаются в его глазах, делая взгляд ещё темнее.

Саша стоит так неподвижно, что кажется, даже сон замер.

Я вглядываюсь в него, не веря.

– Как ты оказался здесь… в нужный момент?

Он смотрит спокойно.

– Я был тут с самого начала.

Я моргаю.

– Не может быть. Я бы тебя заметила.

Он поднимает руку и показывает кольцо на пальце.

– Это амулет. Знак наблюдателя.

Он позволяет мне быть в сюжете, и остаться невидимым.

Только наблюдать. Не вмешиваться.

Я смотрю на кольцо, а потом на него.

И вдруг понимаю, что он был.

Он всегда был. Смотрел. Ждал. Молчал.

Мурашки пробегают по коже от шеи до запястий.

Он знал мои сюжеты. Мои страхи. Мою тьму.

Он мог быть рядом, даже если я не чувствовала.

Становится неясно, кого на самом деле стоит бояться – его, или Диму.

Я делаю шаг назад. В горле тесно. Мир вдруг кажется слишком громким, слишком ярким, слишком близким.

– Оставьте меня в покое! – вырывается срывающимся голосом. – Все.

Саша не отвечает.

Просто исчезает. Как будто его и не было.

Только легкий отсвет на стекле и ощущение, что кто-то недавно стоял рядом.

А я остаюсь.

Сквозь толпу. Сквозь переливы света, будто кто-то разбил калейдоскоп прямо над головой.

Я иду, кружусь, бреду сквозь этот сон, как сквозь воспоминание, которое не просит быть понятым.

Музыка снова поднимается, нарастает, затмевает всё.

И только внутри звенящая пустота, в которой никого больше нет.

Только я, и мой собственный шум.

___

Открываю глаза, и сразу понимаю – что-то не так.

Не просто сон. Это вмешательство.

Кто-то был у меня в голове. Сердце даёт лишний удар. Сознание больше не в безопасности.

Границы между «я» и «не я» будто больше нет. Саша. Дима. Они были во сне. Теперь это не вопрос – это факт.

Они – онеры.

Они и правда умеют входить в чужие сны, и в этот раз выбрали меня.

Резко сажусь в кровати, откидывая одеяло, как будто оно мешает дышать.

Лукьянов.

Чёрт бы его побрал. Он знал, что делает. Манипулировал, провоцировал. Играл.

И, похоже, получал от этого удовольствие.

Кто бы мог подумать, что я стану для него удобной мишенью. А, может, наживкой.

Что-то в этом есть ещё более отвратительное.

Провожу рукой по лицу. Голова гудит. Мысли в кучу не собираются.

Но ясно одно: всё вышло из-под контроля.

Чего они от меня хотят?

Почему именно я?

Я жила своей жизнью. Никого не трогала. Не звала. Не лезла.

И вот они. Оба. Словно рухнули с неба. Без предупреждения. Без объяснений.

А вдобавок эти девицы. Наташа и Света.

Злые, завистливые. Как будто я виновата в том, что у кого-то напротив меня что-то щёлкнуло в голове.

Словно я нарушила их уютную, вымученную реальность.

Я встаю. Всё ещё злая. Всё ещё взвинченная.

Но уже понимаю:

Теперь даже сны не мои.

Что бы ни происходило дальше, прятаться больше нельзя.

Я подхожу к зеркалу и собираю волосы в хвост.

Может, это попытка доказать себе, что я всё ещё в порядке. Может, просто хочется, чтобы это было видно.

В шкафу пусто, как всегда.

Я хватаю единственное чёрное платье – простое, лаконичное.

Беру с собой вторую обувь, классические лодочки, чтобы переобуть кроссовки.

Контраст резкий, как выстрел. И именно этого мне сейчас и нужно.

Как только я вхожу в институт, слышу гул голосов, шёпот, приглушённый смех.

Все обсуждают дискотеку. Диму. Меня.

Я чувствую: история уже пошла по кругу, но теперь я в центре.

Не как жертва. Не как наблюдатель, а как участник.

Чувствую, как на меня смотрят, как кто-то косится, переговаривается, как в толпе мелькают усмешки.

Тошнит.

Я опускаю взгляд и прохожу мимо, стараясь не задерживаться. Просто сесть, просто отсидеть пары. Сажусь на заднюю парту дальше всех, где можно дышать. Через секунду кто-то плюхается рядом. Я даже не смотрю, узнаю по движению, по едва уловимому запаху коры и чего-то пряного.

Сердце будто делает лишний удар. Дима.

Он сидит чуть сдержаннее, чем обычно. Не развалился, не подбросил ногу на ногу.

Просто сидит.

– Варь…

Голос тихий, без понтов. Даже как будто виноватый.

– Слушай, я вчера накосячил.

Пауза.

– Почти ничего не помню. Надеюсь, не перегнул?

Я медленно поворачиваюсь.

Он действительно выглядит иначе. Ни тени ухмылки. Лоб нахмурен, плечи чуть ссутулены.

– Всё нормально, – говорю спокойно. – Весело было. Особенно когда ты пытался украсть мой фотоаппарат.

Он моргает.

– Серьёзно?..

– Угу. И верни мою ручку.

Я скрещиваю руки, чуть подаюсь вперёд:

– Кстати, как ты вообще запомнил моё имя?

Он улыбается уголком рта, будто по инерции, и сразу гасит улыбку.

– Да брось, я всегда знал, – говорит коротко.

– Сильно сказано.

Я поджимаю губы, но он уже копается в рюкзаке.

– Вот, – протягивает. – Возвращаю.

Я беру ручку. Пальцы сжимаются крепче, чем нужно.

– Мне показали пару фото… в общем этого хватило, чтобы захотелось провалиться.

– М, ясно.

Я убираю ручку в пенал.

– Слушай, – голос его снова мягче, но уже ближе к прежнему, – может, после пар прогуляемся?

Я поднимаю бровь.

– Ты серьёзно?

– А почему нет?

– А твоя фанатская база не сожжёт меня за это?

Он усмехается, наклоняясь ближе.

– Моя база слишком занята собой, чтобы заметить, с кем я гуляю.

– Уверен? – я киваю в сторону. – А вон та? Уж очень пристально смотрит.

Наташа. В глазах читается злость с примесью паники.

Дима бросает взгляд через плечо, спокойно.

– Да плевать. Но что-то в его лице меняется. Мимолётно. Еле уловимо.

– Молодые люди, у нас тут лекция, если вы не против. Разговоры после.

Я замолкаю.

Дима тоже. Он раздражённо откидывается на спинку стула, покачивая ногой под партой.

Всю лекцию он будто краем глаза следит за каждым моим вздохом.

Я делаю вид, что не замечаю. Стараюсь смотреть только в тетрадь, записывать каждое слово с доски, как будто в этом спасение.

Звонок.

Гул голосов, скрип стульев, кто-то зевает, кто-то уже в телефоне. Половина аудитории высыпает в коридор.

Я встаю.

Дима не двигается с места.

– Пропусти.

Он смотрит мне в лицо. Голос тихий:

– Я без тебя не пойду.

От этих слов меня будто окатило ледяной водой.

Я не знала, чего он добивается, прощения, близости, власти?

И от этого становилось страшнее.

Я выдыхаю сквозь зубы.

– Не вмешивайся в мою жизнь.

Поднимаю палец, указывая прямо ему в грудь. Жест негромкий, но жесткий. – и не ходи за мной.

Он не отвечает.

Я беру сумку и ухожу, чувствуя на себе его липкий взгляд, будто он всё ещё цепляется за меня.

__

Я шла, не разбирая дороги.

Просто уходила.

От слов, взглядов, от голосов, что шепчутся за спиной.

От странного Саши, от слишком уверенного Димы, от глупых девиц, от своего отражения в окне аудитории.

Я не знала, куда иду, но тело будто понимало, нужно спрятаться. Где-нибудь. Пусть даже на краю мира. Ноги несли сами, пока не оказалась у старой оранжереи.

Почти заброшенная. Когда-то мама водила меня туда.

Сказала, что в этом месте растения растут, даже если ты их не видишь.

Что внутри всегда тепло, даже зимой.

И я свернула с тротуара.

Оранжерея всё ещё стояла.

Словно ждала.

Ржавые петли поддались не сразу, дверь скрипнула, впуская запах пыли, увядших стеблей, влажного мха и стекла.

Внутри пахло забытым летом.

Я вошла.

Воздух был тяжёлый, но живой. Влажный. Словно тут кто-то только что плакал. Или смеялся.

Я прошла по узкой дорожке между рядами пустых цветочных ящиков.

Когда-то здесь росли лилии. Теперь сухая земля и тонкие, упрямо живые побеги, пробивающиеся из-под мусора.

Села на покосившуюся скамейку.

Молча.

Просто дышала.

Никаких онеров.

Никакой системы.

Никакой я сомнамбула, угроза, избранная, нужная кому-то.

Я просто человек. Уставший. Одинокий.

Я достала фотоаппарат.

*Щёлк*

На снимке пятно света сквозь разбитое стекло, упавшее на сухую лозу.

– Вот кто я, – сказала я почти вслух. – Пока ещё вот кто.

И в этот момент мне вдруг стало легче.

Совсем чуть-чуть.

Словно я снова отвоевала у этого мира крошечный клочок себя.

Я сделала ещё пару снимков.

Пыльное окно.

Сухой цветок, склонившийся набок, словно ему тоже всё надоело.

Луч света на полу.

Тени от старых решёток, вытянутые, как ноты.

Камера в руке казалась живой. Она щёлкала с лёгким усилием, будто понимала, что сейчас важен не результат, а само движение, само фиксирование момента, когда внутри становится немного тише.

Когда я вышла на улицу, день уже клонился к вечеру.

Город шумел в своём ритме – чужом, отстранённом. Машины проносились мимо, окна светились, кто-то смеялся в телефоне.

Я просто шла. Без цели. Без маршрута.

Просто бродила.

Как будто гуляла внутри себя.

На перекрёстке рядом тявкнула собака.

Я обернулась.

Не Декси.

Большая, рыжая, с весёлым ошейником и маленькими ушами. Она посмотрела на меня и тут же убежала к своему хозяину.

Внутри кольнуло что-то тёплое, и я улыбнулась себе печально.

Через квартал зашла в магазин.

Купила мороженое.

Просто так, без всякой причины.

На кассе долго рылась в карманах, пока не нашла мелочь. Продавец улыбнулся, я ответила тем же.

Пока шла домой, съела половину, остальное растаяло, капнуло на куртку.

И почему-то это даже не расстроило.

Дома Ластик встретил меня с упрёком.

Я покормила его, включила музыку, старый трек, почти забыла, как я его обожаю.

Потом станцевала прямо перед зеркалом, нелепо, без ритма, но с какой-то отчаянной лёгкостью, будто вытанцовывала весь накопившийся за день абсурд.

Остановилась. Подошла ближе.

Смотрела на себя.

Уставшие глаза. Легкая тень под ними.

Но я есть. Живая. Настоящая.

Смотрела на своё отражение и вдруг поняла, что не нужно никому ничего доказывать.

Просто быть.

– Всё в порядке, – сказала я.

– Пока ничего страшного не случилось.

Ластик уже свернулся клубком у подушки.

Я легла рядом. Тихо. Без борьбы.

И позволила себе заснуть.

___

Этой ночью я снова оказалась в лабиринтах собственных снов, где время и пространство перестают значить что-либо. Я брожу по знакомым дорожкам своего детства: сначала я возвращаюсь в старый двор, где когда-то смеялась с друзьями, где каждое дерево и каждый забор хранят тёплые воспоминания о свободе.

Потом передо мной распахиваются двери бабушкиной дачи. Я вхожу в этот уютный домик, где стены пропитаны ароматом жасмина и свежеиспечённого пирога. Здесь, в свете тёплых ламп, я вновь становлюсь той девочкой, которой, казалось, ничего не угрожало.

В моём сне я вдруг начинаю размышлять о том, как проникнуть в чужой сон, как незаметно подсмотреть то, что скрыто от посторонних глаз. Может, в этом есть сила – видеть правду, которую не замечают обычные люди. Кажется, что границы между мирами настолько тонки, что достаточно лёгкого прикосновения сознания, чтобы пересечь их, чтобы увидеть то, что прячется за маской обычности.

Я резко проснулась.

Как будто кто-то выдернул меня из сна за волосы.

В комнате было темно, но не просто темно, плотно, как будто воздух наполнился чем-то вязким, липким, чужим.

Я села в кровати, не дыша. И тогда я увидела в дверном проёме фигуру. Мужскую. Неподвижную.

Он просто стоял и смотрел.

Мои пальцы вцепились в простыню. Горло сжалось.

Я не могла пошевелиться, только слышала, как гудит кровь в ушах.

Он не говорил ни слова.

Не делал ни шага.

Но я чувствовала, он пришёл за мной. Он знал, что я проснулась. Знал, что я его вижу.

Медленно, с пугающим спокойствием он вошёл в комнату и остановился рядом.

Без слов.

Без тени сомнения.

А я не могла ни закричать, ни отвести взгляд.

На меня с высока смотрел мужчина: строгий, с хищными чертами лица, с зачесанными назад волосами, они придавали ему некую аристократичность. Глаза бездонные, как тьма. Но больше всего меня поразило его спокойствие. Как будто он всегда знал, что мы встретимся.

– Арчи?.. Это вы?..

Мой голос дрогнул. Я не хотела, чтобы он услышал страх, но он наверняка уже почувствовал его.

– Значит, эти мелкие шавки успели шепнуть тебе моё имя. Меня зовут Артур, но в системе снов меня все знают как Арчи.

Он говорил спокойно. Даже вкрадчиво. От этого становилось ещё страшнее.

– Как вы вообще попали сюда?..

Я быстро осмотрела комнату. Вроде бы всё на месте, дверь закрыта, окна целы. Но вокруг… всё чужое. Как будто кто-то трогал вещи, пока меня не было.

Арчи усмехнулся.

– Серьёзно? Замки? Ты правда веришь, что они хоть что-то значат?.. Для меня?

Он шагнул ближе. Я сжалась, схватившись за край одеяла, словно могла спрятаться.

– Зачем вы пришли?..

Он наклонил голову, будто прислушивался к моим мыслям.

– Твой отец… – начал он, но вдруг замолчал.

Потом медленно продолжил:

– Он бросил тебя, верно?

– Это не ваше дело.

Я сказала быстро. Слишком быстро.

– Но это ведь болит, правда?

Он прошёлся пальцами по моему столу, поднял ручку.

– Где он сейчас? Забыл, как ты выглядишь?.. А ты всё ещё хранишь его фотографии…

Он посмотрел на меня в упор.

– Отдай. Я сделаю так, что он почувствует то же, что чувствовала ты. Брошенность. Одиночество. Только… больнее.

Я помотала головой.

– Нет, вы не тронете его.

– Тогда это будешь ты.

Он сжал ручку. Треск. Пластик лопнул, как лёд под сапогом.

– Я ведь честно предлагаю сделку.

Воздух покинул легкие.

– Что вы хотите от меня?!

Голос сорвался. Я снова сжалась.

– Всё просто.

Он говорил спокойно, будто речь шла о погоде.

– Сила. Защита. Осознанность. Вместе мы можем больше, чем все эти жалкие онеры, прячущиеся по углам, как тараканы.

– Мне ничего не нужно от вас.

Я попыталась звучать жёстко. Но внутри всё уже дрожало.

Он чуть склонился вперёд.

– А они тебе нужны? Эти неудачники. Они боятся меня.

Я не знала, что сказать. Я просто смотрела.

– Ты не такая, как они. Но ты ещё не готова. Это видно.

Эти слова прозвучали почти нежно. И именно от этого мне стало ещё холоднее.

Он подошёл ближе. Я отпрянула.

– Твой выбор не созрел. Но ничего, я помогу тебе определиться быстрее.

Он делает шаг мне навстречу. Медленно. Неотвратимо.

И я вижу, как он тянет ко мне руки. Не просто жест – это захват, это намерение сломать, подчинить, лишить воздуха.

Я отшатываюсь, но тело будто вросло в кровать.

Мышцы не слушаются. Руки не поднимаются.

Его пальцы всё ближе – холодные, уверенные, жесткие.

И вот они уже на моей шее, сжимают, давят.

Я хочу закричать, но из горла не выходит ни звука.

Только хрип. Только немой протест.

Глаза наливаются болью. Воздуха нет.

Лёгкие будто сворачиваются в ком, в груди огонь, пульс бьёт в виски, в губах металлический привкус ужаса.

Я извиваюсь, но тщетно. Всё словно замедлилось. Он смотрит мне в лицо, и в этих глазах нет ни жалости, ни гнева, только ледяное превосходство.

И в тот миг, когда кажется – ещё секунда, и я исчезну, всё рвётся.

Вскакиваю в постели. Хватаю ртом воздух.

Пульс лупит в горле, будто сердце пересело повыше, прямо под кожу.

Щипаю себя за руку резко, до красной боли. Реальность не отпускает. Страх всё ещё здесь.

Руки дрожат. Я включаю ночник.

Тёплый свет заливает комнату, но не даёт ощущения безопасности.

Оглядываюсь. Никого.

Только темнота за гранью света, и в ней отголосок его взгляда.

Только…

На столе лежит моя ручка, целая.

Я закрываю глаза и выдыхаю.

Что это было? Он превратил мой сон в кошмар? Похоже, что до этого я испытала ложное пробуждение.

Я проснулась так резко, словно меня вытолкнули из темноты сна в холодную реальность. Сердце билось быстро, неровно, а в ушах ещё звенел отголосок кошмара. Я сжала пальцы в простынях, стараясь успокоиться, но тревога не отпускала.

Комната была тихой. Слишком тихой.

Но что-то было не так.

Арчи.

Я всё ещё чувствовала его присутствие, будто он был здесь, в тени, наблюдал за мной.

Я глубоко вдохнула, пытаясь выгнать из головы этот бред. Это был сон. Всего лишь сон.

Но я должна убедиться.

Сбрасываю одеяло, встаю, прохладный пол сразу же пробирает до костей. Осторожно подхожу к двери и провожу ладонью по замку. Закрыто.

Но ведь тогда тоже было закрыто.

Тревога скребётся где-то в груди. Мне нужно больше уверенности.

Я медленно поворачиваю ключ, проверяя ещё раз. Щелчок. Всё в порядке.

Но нет. Этого мало.

Я открываю дверь и выхожу в подъезд.

Тусклый свет лампочки лениво освещает лестничную площадку. Воздух пахнет старым деревом перил и слабым ароматом чьей-то давней еды. Тихо.

И вдруг рядом скрипит дверь.

Я вздрагиваю, сердце на мгновение замирает, но тут же успокаивается.

Из-за порога выглядывает тётя Валя.

Махровый халат в розах, недовольное лицо, тёплые домашние тапочки. Она щурится на меня, скрестив руки на груди.

– Варвара, девочка, ты это чего тут стоишь, как тень непрекаянная?

Я прокашливаюсь, пытаясь быстро придумать что-то правдоподобное.

– Просто… воздухом подышать.

Тётя Валя закатывает глаза, качает головой.

– Воздухом, ага. Дышать. Ночью. В коридоре. Ты хоть слышала, что сама сказала?

Я не нахожу, что ответить, а она уже прищурилась ещё сильнее.

– Кошмары?

Я молчу.

– Ну конечно, кошмары. Молодёжь нынче такая нервная. Ладно, хочешь чайку с мятой? Говорят, успокаивает.

– Спасибо, тётя Валь, но нет. Я пойду спать.

Она долго смотрит на меня, будто раздумывая, насколько глубоко стоит копать. Потом вздыхает.

– Ну как знаешь. Только давай без этих ваших ужасов. А то я тут дверь открою, а ты опять стоишь, как привидение. Мне, между прочим, стареть рано, а седых волос уже хватает.