Сергей Давыдов. Засекреченный город

– Не-а, – замотал головой я, глядя на дома. – Я один бегал…

– Владик точно был, – ехидно зметила догадливая Катя. – Вы же друзья неразлей вода. Вас буксирами друг от друга не оттащишь…

      У меня запылали щёки.

– Лиз, сбегай за братом, это срочно! – позвала Лизу Катя.

      Лизавета забежала в подъезд.

– Вот и второй, – довольно сказала Катя, когда Лизавета вернулась во двор уже с упирающимся хмурым Владькой. – Что вы натворили опять?

– Ничего, – буркнул я, рассматривая свои ступни.

– Лиза! – к нам приехал на велике Илья. – Быстрей со мной, это срочно!

– Ладно, погодите, я с вами разберусь! – недобро глядя на нас с Владом, обещала вожатая и умчалась вместе с Ильёй.

– Что же там на этой станции? – задумался я, ёрзая на трубе.

– Ничего хорошего, – мрачно ответила Катя. Было что-то неуловимо чуждое в ней, в её лице. – Зачем вы играете на станции?

– Мы не играем… – замотал головой Влад и ухватил меня за руку.

      Неожиданно там, где сидела вожатая от стены дома отвалилось несколько плиток и там вырос мох. Дома стали безжизненными, небо фиолетовым и по нему поползли зловещие зелёные облака…

– Что вы делали в зоне? – раздался чей-то скрежещущий голос.

      Мы вздрогнули и тогда-то увидили странность…

– Ничего, – ответил я, и тут же успокоился, ведь это была Катя.

      Но что-то сразу насторожило меня в ней. Свиду это была будто Катя, но что-то чуждое виделось в ней. И голос будто у ржавой железяки.

– Катя? – проронил я. Катя как-то недобро смотрела на нас.

– Что вы делали в зоне? – повторила она.

– Гуляли… – ответил я. А Катя что-то говорила, но слова её словно куда-то ускользали. И чем больше я на неё смотрел и слушал, тем сильнее мне становилось не по себе и я на границе сознания понимал, что это не Катя.

      Словно во сне я вдруг догадался, что эту девчонку я никогда не видел, что не было её у нас никогда, и что это и не девочка вовсе…

      И тут я заметил то ненормальное в этой девочке, что вначале ускользало от внимания. Ужас бросил меня в жар. Оно пыталось казаться нормальным, но я заметил это странное, что заставляло взрогнуть. У Кати во рту не было языка!

      Да, у неё не было языка, а рот зиял чёрным провалом.

      "Как же она говорит без языка? – как осы метались в голове мысли. – А если это какая-то дрянь из другого измерения?!"

      А старшая вожатая говорила и говорила. У неё не менялась интонация.

      Оно уже не могло сохранить ту нормальность, которая не выдавала её настоящий лик. На её лице появилось зловещее выражение. Да это было и не лицо! Белое, неживое… А глаза вспыхнули жёлтым.

      "Это не Катя! – с ужасом подумал я. – Оно из-за железяки той пришло!"

      Но я тут же решил взять себя в руки. Кем бы ни была это существо, оно делало всё живое мёртвым. И оно не должно понять, что его раскусили.

      Нечто говорило одно, но слышал я совсем другое!

– Нужно мне твоё сознанье! – мёртвым, скрипучим, как ржавая качеля голосом поворяло нечто. – Нужно мне твоё сознанье!

      А жёлтые глаза в упор смотрели на меня. Но никто во дворе не видел, как всё изменилось. Как потемнело, как эта дрянь поглощала свет летнего дня и сверлила нас глазами. Влад стиснул мою руку.

      Он тоже видел то, что прикинулось Катей!

      А из мути оцепенения, словно выплыла ещё одна пугающая мысль. Катя ведь ещё утром улетела на комсомольский слёт. Её здесь никак не могло быть!

      Это была не она! И на человека оно было мало похоже. Оно сидело на трубе, серое, с жёлтыми глазами и руками с множеством сгибов…

      И вдруг всё закончилось. Рядом засмеялись дети и это существо к нашему удивлению вдруг словно сморощилось и пропало. Словно испугалось…

      И никто ничего не заметил!

– Взгрели? – подошла к нам Катя. – Я только что со слёта… Лизавета мне всё рассказала. Ещё раз вас кто-нибудь увидит на станции....

– Катя, это ты? – мы вздрогнули. Но это была настоящая Катя.

– А кто же ещё? – ехидно спросила Катя. – Смотрите у меня…

– Ладно-ладно, – отмахнулись мы от Кати.

      Влад потянул меня за собой и мы оказались возле гаражей.

– Видел? – обескураженно спросил меня Влад.

      Я кивнул и судорожно сглотнул.

– Нету там никакого газа, – убеждённо заявил Влад. – А они прятались в крапиве, чтобы мы их не раскусили…

– А зачем оно к нам пришло?

– Оно отпугнуть нас от станции хотело! – осенило Владика. – Значит там что-то есть! И не только в поезде-призраке дело! Они чего-то испугались!

– А если они испугались из-за этой железяки?! – осенило уже меня.

– А чё им бояться? – удивился Владик. – Эта штука заржавела…

– А вдруг нет? – задумался я и закусил губу.

– Может она им для чего-то нужна? – неуверенно заметил Влад.

      Мы пошли по двору. Катя скрылась за углом.

– Хорошо, что вожатые не знают про эту штуку, – вздохнул Влад.

– А вдруг она ещё там, в порубежье? – задумался я.

– Не знаю. Может так и торчит из крапивы.

– А эти, думаешь её и охраняют?

– Наверняка, – убеждённо ответил Влад. – Они знают о нас. Нам теперь там осторожнее надо лазать…

– Давай за ребятами? – решительно предложил я. – Вместе полазаем…

– Угу! – согласился Влад. – Расскажем, кто к нам пришёл…

      Оно исчезло без следа, но там, где оно сидело пахло горелой резиной…

                                    5

      Ребят во дворе не было, наверное смотрели мультики. Мы мчались по улице, не пропуская ни одной лужи, добежали до пруда у гаражей, отдышались, залезли в воду и скользя на кафеле принялись брызгаться. Сунув мокрые ноги в кроссовки, мы полезли на залитые солнцем крыши гаражей.

      Мы пробежали мимо гудящей подстанции, а потом нас загнали обедать родичи, а после мультиков мы вышли на улицу.

– Давай искупаемся? – подал идею я.

– Угу! – согласился Владик.

      Мы побежали к озеру. Вода была холодная, но вскоре мы согрелись и сплавав до водонапорки, поплыли обратно. В ногах начало покалывать.

– Владик, домой! – позвала брата из окна Лизавета.

– Вернулась уже! – недовольно проворчал Влад.

– Вла-адик!

– Лиза, мы же купаемся!

– Владька, домой сейчас же!

– Ладно, я сейчас, – извиняющимся голосом сказал мне Влад. – Жди меня у подъезда, я только узнаю, чего она хочет и выйду.

– Угу! – ответил я, вылез из воды и подошёл к гаражам.

      Владька исчез в подъезде, а я стал ждать. В динамике на столбе играла музыка. Я вынул из рукава рубашки ножик и стал бросать его от кисти, от локтя, от пальцев и от плеча в землю.

      Мимо прошли две тётки из нашего уличного комитета и я незаметно сунул ножик в рукав рубашки. Так у нас носят ножики многие мальчишки.

      "Ещё отнимут, – с опаской глянул я на тёток, – и родичам наябедничают!"

      Я влез на качелю с ногами и стал ракачиваться. Они кисло посмотрели на меня и свернули на соседнюю улицу, а я спрыгнул с качели в тёплую пыль, вынул ножик и воткнул его в землю.

– Серёнь, идём гулять! – из подъезда вылетели Тимка и Данька.

– А пошли у Дашки на нервах играть? – хитро прищурился я.

– Пошли! – согласились братья. – Давно эту вредину надо проучить!

      Владька ещё не выходил и мы играли во дворе одни.

      Над крышами реял воздушный змей…

– Пацаны, пошли мяч гонять! – вылетели во двор Киря, Серёня и Павлик.

      Кирилл пнул мяч и тот полетел в меня. Я ударил по нему ногой и он полетел к гаражам, где мы всегда гоняли мяч. Началась игра в тридцать три.

– Эй, козявки, чешите отсюда! – к гаражам шли старшеклашки со своим мячом, только не таким потрёпанным, как наш.

– Фиг тебе! – дерзко огрызнулся я. – Сами чешите, мы здесь играем!

– Ага! – поддержал меня Тим. – Мы сюда первые пришли!

– Да ладно, пусть играют, – выбежал к гаражам Андрюха.

      Началась игра, и загремели гаражи, в которые ударял мяч. Я подпрыгнул и отбил мяч пяткой и тот улетел в лужу.

– А-а-а-а! – взвизгнули Ксюха и Сашка Панкина, которые шли мимо. Их забрызгало с головы до ног.

– Чего брызгаещься? – захныкала Сашка Панкина.

– Сашка, пойдём, а то он нас покусает! – крикнула Ксюха.

– Сама ты покусанная! – обиделся я.

– Зачем ему нас кусать?

– Его собака укусила… Он теперь бегает и всех кусает!

– У-у-у! – передразнил их я и показал язык.

      Мяч плавал в луже. Я полез за ним и девчонки забрызгали уже меня.

– Ай! – вскрикнул я. – Ну всё, держитесь!

      И обрызгал девчонок.

– Брызгай девчонок! – прибежали мне напомощь Тим и Даня.

– Смерть девчонкам! – бежал с косогора Витя Лагунов.

      И началась возня в луже. Мяч был забыт.

– Да сколько это может продолжаться? – вылетела из дома Лизавета. – Вы что с собой сделали? Илька, иди сюда!

      Вожатый выловил нас из лужи. И началось.

– Ай, больно! Ты кожу сдерёшь! – визжали мы с Тимой и Даней. Вожатые загнали нас в ванную и стали оттирать с нас грязь. – Ай, отпусти, людоед!

      Витьку и девчонок тёрли ещё сильнее и те визжали на весь дом.

      Мы сохли у окна.

– Ещё раз в грязь полезете… – сурово предупредила Лиза, вытилая лицо.

      Солнце уже висело над белыми высотками, а мы снова пошли к заброшенной станции. Я поскользнулся, и чтобы не упасть в ручей, ухватился за железку. Она подалась вниз с жутким скрежетом, всё перевернулось вверх ногами и мы снова очутились в порубежье.

      Ржавая железка, которая вчера вызвала мост, никак не поддавалась.

– Может они её поломали? – вслух полумал Серёня Зуев.

– Не знаю, – сумрачно ответили мы с Тимой. – Они делают всё живое мёртвым, даже когда прикасаются к чему-то, оно умирает…

– Они не люди, – убеждённо заключил Владька. – На улице светло, а вокруг них будто темнота и всё глохнет, умирает…

– Темнота… – как эхо отозвался Серёня. – Я тут вспомнил одну байку…

– Какую байку? – настороженно спросил я.

– Ну я её от старшеклашек слышал, – небрежно ответил Серёня. – О жителях зоны… Будто там живут какие-то страшные существа. Никто не знает, кто они на самом деле, но одно ясно точно: они враги всего живого. Но говорят даже они чего-то боятся…

– Эти страшилища чего-то боятся?!

– Все чего-то боятся. Даже самые страшные твари из зоны. Говорят очень гаек и болтов ржавых боятся, вроде только они на них и действуют.

      То, что они боятся гаек, я знал…

– Если они такие сильные, почему они боятся гаек?

– А кто их знает, – закусил губу Серёня. – По легенде материя вселенной держится на гайках и болтах, а там, где они вываливаются, образуются чёрные дыры. Антиматерия. Вот кажется они тоже будто из антиматерии, тоже свет и жизнь поглощают, потому их и не взять ни гиперболоидим, ни чем. А гайка или болт вроде как закрывают лаз этой нечисти. Сталкеры потому-то их и вешают там, где дыра появилась, чтобы эти не проникли…

– Но ведь антиматерия всё засасывает в себя… – задумчиво ответил я. – А ты говоришь, что там, где чёрные дыры, вылезает нечисть.

– Может это не просто чёрные дыры, – возразил Серёня. – Но то, что гайки закрывают лаз это точно. Кто знает, откуда они пришли. Говорят, за вселенной есть такое пространство… запределье. Может они оттуда и приходят. И нас они, чувствую, тоже боятся почему-то… А то давно бы убили.

– Боятся? Мы же дети! Кто детей боится?

– Наверное дети это символ самой жизни… Мне про это один сталкер рассказывал. Эти штуки сама противоположность жизни, мёртвое железо, и гайка превращает их в ржавую труху. Словно показывает, кто они на самом деле. Нежить! А любая нежить боится, ненавидит и сторонится живого.

– И гайки не дают им проникнуть к нам?

– Может и не только им, – сумрачно ответил Серёня, вставая на заросшую мхом бетонную плиту. – Кто знает, какая гадость к нам может проникнуть! А гайки-то у сталкеров это символ опасности. Где висит гайка, там значит ловушка. Говорят даже, что гайка срабатывает на ловушку и закрывает лаз, а он, или эта ловушка потом появляются в другом месте…

– Где появляется чёрная дыра… – понял я и вздрогнул.

– Наверно… – медленно кивнул Серёня.

      Мы вошли в крапивный бурьян и очутились возле гаражей. Мы зашагали по улице, споря про железяку, которая находилась в порубежье на берегу реки и вызывала взорванный мост, и которую оставили неизвестно кто и жалели, что не удалось узнать, что будет, если перевести эту стрелку до конца.

      Мы прошли под окнами пятиэтажки и побежали в лес.

      На поваленном столбе среди бурьяна сидело существо в противогазе, с глазами-лампочками и грызло погнутый ржавый прут. Это был гмох.

      Их становилось всё больше. Тех, кто проникал с той стороны лаза, с той стороны взорванного моста. А ещё эти странные люди, которые нас пугали…

      Гмох спрыгнул со столба и тот ржаво заскрипел. Закачалась ржавая гайка на проволоке, и за ней будто сверкнули жёлтые глаза нежити из запределья…

                              Глава X

                         Путевой обходчик

                                    1

      Гулкая звенящая тишина повисла над заброшенной станцией и давно забытыми, утопающими в мусоре и радиоактивном мхе путями. Кажется, последний поезд шёл по этой заросшей сбойке сто лет назад…

      Между бетонными плитами станционного перрона рос мох, а старый симафор давно уже не мигал зелёным и красным огнями.

      Вот она, станция, на которой останавливаются только погибшие поезда…

      Я снова лазал по ней, чтобы найти лаз в другое измерение…

      И тут я увидел торчавшую из бурьяна статую. Она стояла, покосившись, со злым холодным лицом и жгла меня взглядом.

      Меня пробрало холодком.

– Её ведь здесь никогда не было! – ахнул я, не спуская со статуи глаз.

      Сзади что-то заскрипело. Я обернулся и душа ушла в пятки. На меня смотрели сразу две статуи. Две уродины, обгрызанные кислотными дождями, изрисованные и поросшие радиоактивным мхом.

      "Они движутся, когда ты не смотришь! – вдруг осенило меня. – Крадутся всё ближе и ближе, чтобы утащить в темноту!"

      Вот тут мне стало по-настоящему страшно.

      А спереди и сзади стояли ещё статуи. Одна с веслом, другая с горном.

      "Они отрезали мне путь назад! – пронзила меня страшная догадка. – Они не пускают меня к станции!"

      Я нащупал в кармане ржавые гайки. Они были единственным спасением!

– Сейчас вы у меня получите, кикиморы! – выдохнул я, скручивая в себе страх и остолбенел. Статуи пропали…

      Повеяло неприятным холодком. Заскрипел в сорных травах ржавый знак, на котором было написано название станции:

      "Институт Пути"

      Значит я добрался до зоны! Но тут же я в страхе замер, глядя, как скрежеща, громыхая железом и стуча колёсами, ко мне подъезжает поезд-призрак. Это была ржавая голубая электричка…

      Таинственный поезд, скрежеща и лязгая, медленно остановился у перрона. В разбитых окнах вагонов не горел свет. Поезд был ржавый, неживой, но от этого ещё более страшный и я смотрел на него, от страха не в силах отвернуться и даже зажмуриться, как это часто бывает во сне.

      В кабине вагона загорелся свет, освещая тёмную фигуру машиниста. Она была скрыта тенью, лишь горели жёлтым светом глаза.