Дух

Толстяк и четыре девушки

По завершении обучения в Московском физико-техническом институте я начал свою профессиональную деятельность в одном из академических исследовательских институтов. Этот этап моей карьеры стал для меня временем реализации давней мечты о работе в коллективе высококвалифицированных специалистов, занимающихся фундаментальными и науками. Вокруг меня были научные сотрудники, кандидаты и доктора наук и те, кто изо всех сил старался пополнить их тесные ряды. В их числе был и я.

Институт возглавлял академик Николай Николаевич Семёнов, лауреат Нобелевской премии. Но он не имел отношения к истории, которую я хочу рассказать. К тому времени он был уже довольно пожилым. Я говорю об этом с сожалением, потому что много лет назад Семёнов был настоящей звездой в научном мире. Возможно, если бы эта история произошла в его институте годами раньше, она сложилась бы совершенно иначе.

Впрочем, что я говорю! В нашем институте трудились и другие выдающиеся учёные. До меня здесь работал академик Яков Борисович Зельдович, трижды Герой Социалистического Труда, лауреат четырёх Сталинских премий и Ленинской премии. В то время, т. е. в 80-е годы, он в Академии наук был лидером борьбы со всем антинаучным. Мы с ним жили рядом с нашим институтом и иногда встречались вечером на прогулке. У меня, конечно, была мысль при удобном случае поговорить с ним на эту тему. Но я не поговорил. И правильно сделал, потому что история произошла совершенно антинаучная… А произошло следующее.

День начался как обычно. Ничего не предвещало событий. Я пришел на работу вовремя. В нашем институте тогда было принято приходить позже. Никто не обращал на это внимания, потому что все работали с энтузиазмом и часто засиживались допоздна. Завлабы – так мы называли заведующих лабораториями – вообще приходили ближе к обеду.

Мой друг Саша, работавший со мной в той же комнате, опоздал, хотя обычно приходил вовремя, как и я. И вот он стоит, протирает эфиром пробирки и, как бы оправдываясь за опоздание, рассказывает:

– Был я вчера в гостях у знакомых. Собралась компания из нескольких человек. И один из гостей, случайно вспомнил об эксперименте, который был описан в какой-то чуть ли не детской книжонке.

– И что за эксперимент? – уточняю я, тоже прикручивая лазерные зеркала, готовясь к очередному опыту.

Если бы я не уточнил, Саша бы не продолжил разговор. Обычно посторонние темы поднимали только за обедом. Обеды в академических институтах тоже были не по расписанию, как на закрытых предприятиях, а по мере необходимости. Счастливое было время!

– Ну вот, нужно взять кого-то потяжелее и посадить на стул.

– Уже интересно, – ехидно замечаю я.

– Да, посадить на стул. И еще нужно четыре худеньких человека. Можно даже не худенькие, но обязательно не очень сильные. Лучше всего молодые девушки.

– Молодые девушки? – уже смеюсь. – Эксперимент с молодыми девушками? А жены-то ваши в курсе были?

– Да, конечно, в курсе, они и стали этими девушками. Вы, Сережа, не перебивайте, а слушайте.

– Молчу.

Я согнал улыбку с лица и принялся серьезно опять что-то вытирать, ожидая, что через пару фраз эта история закончится.

– Эти четыре девушки должны стать с четырех сторон рядом с толстяком, сомкнуть в замок ладони так, чтобы оба указательных пальца были вытянуты, и на этих указательных пальцах вчетвером поднять толстяка.

– Класс! Так подняли? – комментирую я уже с серьезным безразличием, тем самым вежливо намекая, что этот разговор пора заканчивать.

– В том-то и дело, что нет! Это было просто невозможно. Если бы на их месте оказался кто-то покрепче, то, может, и подняли бы.

– А зачем поднимали? – спрашиваю я на автомате, не отвлекаясь от работы и не глядя в Сашину сторону.

– В этом-то и весь смысл. После этого тот, кто проводил этот опыт, попросил девушек сложить стопкой ладони, сделать несколько круговых движений над головой над головой толстяка и повторить попытку. И представляете, они его подбросили, как пушинку! Точнее, не подбросили, но очень легко подняли, что вызвало просто бурю удивления.

– Ничего себе! – от удивления я прекратил работу. – Так, может, это трюк какой-то? Может, например, с девушками заранее договорились?

– Ничего не договорились! Это же наши жены были. Просто пришли на встречу пообщаться. Никто никого поднимать не собирался.

– А повторить пытались?

– Конечно, перепробовали все варианты и с девушками, и без девушек. Всё, что можно было, перепробовали.

– Прямо «Пикник на обочине» какой-то. Вы, Саша, Стругацких читали?

– Читал. Но я вам рассказываю, как есть, без всякой фантастики.

– Так, может, сейчас попробуем? – заинтересовался я.

– Ну, давайте.

В эксперименте приняли участие токарь из наших мастерских (он весил около 180 килограмм), две девушки из соседних лабораторий и мы с Сашей. Уговорить их было непросто, так как всё выглядело как странная авантюра. Но нам это удалось.

С первой попытки всё удалось! До выполнения движений руками над головой поднять толстяка было невозможно, но после них его как будто подхватывала неведомая сила и поднимала вверх. По словам самого токаря, сначала при попытке поднять его пальцы врезались под колени и плечи, а при второй попытке, т.е. после манипуляций над головой, давление значительно уменьшилось. Чем-то похоже на левитацию1 из фантастических рассказов.

Опыт очень нам с Сашей понравился, и, вдохновленные успехом, мы решили продолжить. В следующий раз мы уговорили приять участие в эксперименте заведующего аспирантурой. Он весил около 200 кг. Девушек тоже поменяли.

Толстяка посадили, как подложено, девушек расставили. Начали первую часть опыта. Командовал уже не Саша, а я.

– Раз, два, три! – 200 кг даже на сантиметр не сдвинулись с места. Всё нормально, как и задумано.

– Теперь складываем руки в стопку, делаем пассы руками и подымаем на счет три. Раз, два, три! – скомандовал я.

О боже! Толстяка с легкостью подняли неожиданно очень высоко.

Никто из девушек не ожидал, что так получится. Одна из них от неожиданности испугалась, вскрикнула и машинально развела руки, убрав их из-под толстяка – и тот упал на пол. Упали 200 кг живого веса в великолепном костюме! Жалко, конечно, что так получилось, но ведь это не специально.

– Что вы тут устраиваете! – поднимаясь с пола, проорал руководитель аспирантуры и выбежал из комнаты.

Вот интересно, для ученого что важнее, собственная репутация или научное открытие? – Правильно вы подумали, собственная репутация всегда, как правило, важнее. Если вы прежде думали, что это не так, то эксперимент показал, как это бывает на самом деле. Уж я-то, проработав среди ученых, это знаю хорошо. Но это я так, к слову.

А история продолжалась дальше. За несколько дней мы проделали опыт со всеми толстяками института с учеными степенями и без них. Девушек тоже приглашали разных. Все эксперименты были удачными.

В нашем корпусе воцарился небывалый ажиотаж. Мой научный руководитель всем повторял: «Вот чем нужно заниматься! А мы в свободных радикалах2 ковыряемся».

Всё это продолжалось недели две-три, а потом всё стихло и умолкло, как волшебным ластиком стерли из памяти. Как-то возвращаемся с обеда вместе с Сашей, и я у него спрашиваю:

– Саша, а помните, мы с вами эксперимент по левитации проводили?

– Да, помню.

– А почему же все об этом забыли, никто не вспоминает?

– Да, странно как-то.

Но очень скоро забыл и Саша. А может и не забыл, только мы никогда об этом не говорили.

Сам я этот опыт повторял не раз с разными людьми, и всегда случалась одна и та же история: все очень удивлялись, но потом быстро забывали это, как будто этого и не было. Но я не забывал. Однако активность в этом направлении скоро прекратил, потому что не понимал, почему так получается. Соответственно, никому ничего пояснить не мог.

Да к тому же, не было уверенности, что в очередной раз опять всё получится. А ведь в случае провала опыта я рисковал обрести репутацию странного гражданина с дипломом Физтеха, цитадели науки, пытающимся пропагандировать антинаучные вещи.

Если вам, уважаемый читатель, интересно, вы сами сможете повторить эксперимент. Я всё подробно описал. Только на меня не ссылайтесь.

И вот однажды история повторилась в очень интересном варианте.

Мастер айкидо

Ассоциация американских йогов пригласила меня на свою конференцию в Денвере (США). Конференция, на мой взгляд, ничем особенным не выделялась. Были, конечно, выдающиеся люди, например, Лилиас Фолан, Дэвид Фроули, известный во всем мире автор книг по аюрведе. На его семинарах всегда было много людей. Но в основном там выступали преподаватели йоги из Америки.

Однако для меня интереснее всего было пообщаться с мастером айкидо Дэвидом Фордконом. Он тоже выступал, хотя он преподавал айкидо, а не йогу. Как-то после его семинара, когда все уже стали расходиться, мы разговорились.

– Сергей, а чем, по-твоему, американская йога отличается от русской?

– Русская йога более самобытна, а американская – это индийская, очищенная от философии, индийской этики, в общем, от всего того, что американцы посчитали лишним.

– Хорошо, а в чем самобытность русской йоги?

– В Советском Союзе преподаватель создает свою йогу, смело подмешивая к индийским упражнениям свой личный опыт, придавая ему фундаментальный статус. Иногда это просто эзотерика3.

– А ты, Сергей, как относишься к эзотерике?

– Да никак, но однажды у меня был интересный опыт. – И я рассказал о моих экспериментах, когда четыре девушки поднимали на пальцах человека с очень большим весом.

– Сергей, но в айкидо подобное – обычная вещь. Я сейчас покажу. С этими словами он попросил подойти одну из участниц семинара, которая случайно проходила мимо. Это была худенькая девушка небольшого роста.

– Джессика, стань ровно. Теперь переключи свое внимание на макушку головы. Теперь ты, Сергей, подними Джессику за локти. А ты, Джессика, согни локти, чтобы было удобно тебя поднимать.

Я легко выполнил задание, Джессика мне показалась очень легкой.

– А теперь, Джессика, стань ровно и сосредоточься на основании живота. Сергей, подними её снова.

Я попытался ее поднять. Но она стала намного, намного тяжелее. Я с трудом справился с заданием, и моё лицо невольно выражало гримасу большого удивления.

– Вот, Сергей, и не нужно никаких пассов над головой. У нас в айкидо это известная вещь.

Я не впервые разговаривал с теми, кто занимается айкидо, но ничего подобного не слышал. Видимо, это известно только тем, кто занимается у Дэвида.

***

Я неоднократно прокручивал в голове эту историю, пытаясь представить, каким мог бы быть мой разговор с Яковом Борисовичем Зельдовичем, известным борцом с антинаучными теориями.

Мы живем в мире, где преобладает научный подход. Что это значит? Это значит, что основываемся на уже известных теориях, моделях и законах. Но когда что-то не укладывается в рамки этих представлений, мы это называем фокусами, трюками, магией или в лучшем случае, гипнозом, чтобы убедить себя, что это не имеет смысла.

А как же наша церковь? Ведь у неё тоже есть свои тайны, которые не вписываются в научный подход. Удивительно, но церковь ведёт себя аналогично, с той лишь разницей, что все чудеса, происходящие при участии церкви, она считает божественными, а чудеса без её участия – бесовщиной, от которой нужно держаться подальше.

Церковь и учёные, возможно, в чём-то правы, когда стремятся оградить людей от чудес. Чудо может вызвать веру, суеверие и фанатизм. Легко увлечься непостижимым, отвергая рациональное. Важно различать истинное чудо, основанное на знании, от ложного, вызванного невежеством. Чудо должно быть стимулом для исследования и поиска ответов. Ведь далеко не все может быть помещено в нынешние научные рамки.

История, которую я рассказал, выходит за рамки научного понимания. Хотя на мой взгляд явление о котором я рассказал вполне может быть предметом научного исследования. Ведь в описанных опытах участвовали самые обычные люди, не обладающие какими-то эзотерическими способностями.

Но ведь есть еще и люди, которые такими способностями обладают, например Свами Вишну и Саи Баба, о которых я расскажу позже. И как быть, когда они делают что-то непонятное, что никак не вписывается в рамки научных представлений? Когда о чем-то непонятном заявляет ученый, мы склонны ему верить, потому что он обладает определенным социальным статусом и авторитетом.

Становясь ученым человек учится, присоединяется к определённой научной школе, проводит исследования, пишет статьи и диссертации. В научной среде иногда можно столкнуться с методами, которые не имеют отношения к науке. Я имею ввиду подтасовку экспериментальных данных, всякого рода протекционизм и прочее. Но даже с учетом этого, наука, представленная через научные степени и публикации, открывает возможности для социального продвижения, способствуя повышению вашего общественного положения. В церкви происходит то же самое, только вместо учёных степеней там свои условности.

У людей эзотерические способности, как правило, появляются случайно, или по наследству и не развиваются в процессе обучения. Поэтому в эзотерике нет ни школ, ни званий, ни статусов. Поэтому все великие целители и провидцы всегда находятся вне общества. Их отстраненность обусловлена самой природой эзотерики, так как общество принимает лишь то, что понятно или признано авторитетами. Изменить это невозможно.

И как же нам быть, когда мы сталкиваемся с эзотерикой? Ответ очевидный – нужно обратиться к своей интуиции. С точки зрения учения йоги у человека есть врождённая способность – вивека, которую он нарабатывает в процессе своих перерождений. Это умение различать, что истинно, что ложно, что преходяще и что вечно. Вивека должна прийти на помощь, когда научное понимание невозможно.

В мире, где границы между наукой и мистикой размываются, вивека становится компасом, указывающим верный путь. Она не отрицает ценность познания, основанного на эмпирических данных, но и не позволяет ему заслонить собой более глубокие, интуитивные прозрения. Вивека позволяет нам критически оценивать эзотерические учения, отсеивая зерна истины от шелухи заблуждений.

Это не просто интеллектуальный анализ, а скорее внутреннее чувство, знание, идущее из глубины души. Вивека развивается через практику самонаблюдения, медитацию и осознанное проживание каждого момента. Она требует честности с самим собой и готовности признать собственные предубеждения и страхи.

День рождения

В начале 80-х ресторанов было немного. Поэтому дни рождения отмечали дома и на работе. Однажды на работе мы должны были отметить день рождения моего коллеги Саши.

Он, как и я, тоже был физиком. Мне нравилось, что он не такой прямолинейный и категоричный, как я. Разногласия в характерах нередко приводили к спорам во время дискуссий, которые порой затрагивали вопросы, не имеющие прямого отношения к нашей деятельности.

Как правило, я высказывался в духе гимна физиков: «Только физика – соль, остальное всё – ноль». А Саша, обычно отвечал уклончиво: «Всё зависит от того, с какой стороны посмотреть». Сказывалось, что он интересовался философией и даже читал журнал «Вопросы философии».

Саша был ироничен, но его ирония, легкая и искрящаяся, никогда не жалила, а беседа с ним всегда оставляла приятное послевкусие. В перерывах между работой поговорить с хорошим человеком было приятно. К тому же, если какая-то проблема, то он первым приходил на помощь.

Я был рад, что у него день рождения. Позавчера мы все скинулись на подарок. И я был уверен, что он, как мы выражались, «накроит поляну».

В этот день я пришел в лабораторию не как обычно, а лишь к обеду, потому что с утра у меня был библиотечный день, и я работал в институтской библиотеке. В лаборатории уже были не только Саша и руководитель группы Валерий Николаевич, но и женщина лет тридцати пяти, которая выкладывала на стол вино, фрукты и другие угощения.

Первое, что бросилось в глаза, – её осанка. Прямая спина и расправленные плечи говорили о том, что она занимается спортом. В её одежде не было никаких кричащих деталей или избыточного декора. Всё было сдержанно и со вкусом. Говорила мало, взвешенно, никого не перебивая. Такие обычно не спорят, предпочитая наблюдать и анализировать. Её тихая уверенность делала её присутствие заметным.

– Вот, Сережа, знакомьтесь. Это моя жена Нелля, – обратился ко мне Саша.

– Очень приятно. Я Сергей.

– Мне Саша уже рассказывал о вас, – улыбнулась Нелля. – Вот пришла отметить с вами Сашин день рождения.

– Странно, что мы раньше не встречались.

– А весь наш редакторский отдел недавно перевели на Ленинский проспект, мы теперь по соседству. Так что будем иногда встречаться в столовой ВЦСПС4.

– Да, мы часто туда ходим обедать, – ответил я и попытался нырнуть в работу, включить насос, запустить установку и прочее.

Но Валерий Николаевич меня остановил:

– Сережа, ты, пожалуйста, нам праздник не порть. Видишь, у нас тут всё серьезно, – пошутил Валерий Николаевич. – Хотя знаешь, вот тут тебе плавиковую кислоту принесли. Вещь опасная. Ты, пожалуйста, сделай все, как положено: надень перчатки, помести ее в контейнер и поставь печать, подпись – всё по правилам. Потом садись за стол и готовь тост. Тебе как самому молодому дадим первое слово. Я спрятал кислоту и сел за стол. Молчать пока Нелля колдовала за столом, мне было неловко, и я спросил первое, что пришло в голову:

– Нелля, помниться Саша говорил, что вы йогой занимаетесь.

– Да, – ответила Нелля, продолжая нарезать салат.

– А что такое йога, если сказать коротко простыми словами? – спрашиваю я.

– Это такая система, где используются упражнения, работа с энергией, т.е. праной и медитация.

– И что это дает?

– Это позволяет тело сделать здоровым, снять стресс.

– А мне кажется, что все это больше похоже на какую-то выдумку. Наука же не может доказать, что медитация или прана влияют на наше тело и ум. Люди просто верят, что это работает. Здесь в лучшем случае эффект плацебо, а в худшем – просто шарлатанство какое-то.

В этот момент по выражению лица Нелли, я понял, что, видимо, перегнул палку и сказал что-то обидное.

– Сергей, но если вы в это всё не верите, тогда зачем спрашиваете?

– Просто хотел узнать мнение опытного человека, – извиняющимся тоном ответил я, стараясь загладить вину.

Все сели за стол. Начались тосты, рассказывали анекдоты, истории. Из соседних лабораторий народ подошел. В общем, все прошло лучшим образом. Часов в семь все стали расходиться. Я же, немного задержался на работе. Мне было интересно посмотреть, что такое эта плавиковая кислота. Я никогда с ней не работал.

Одел перчатки. Полез в контейнер. Достал бутылку с кислотой и открыл. Смочил ватку и протер какую-то пробирку. Ничего особенного: бесцветная прозрачная жидкость, правда, с резким запахом. Спрятал все обратно и снял перчатки. Когда уже собрался идти домой, нечаянно схватился голой рукой за ватку, которая была смочена плавиковой кислотой. Я мгновенно понял свою оплошность, и постарался промыть руку водой. Казалось, что все обошлось, на руке не было никаких покраснений, или неприятных ощущений.

Но к вечеру стала появляться боль. А ночью она достигла такой силы, что спать было совершенно невозможно.

Пришлось встать и искать хоть какое-то облегчение. Вода из-под крана ненадолго притупляла боль, но вскоре она возвращалась. Я вспомнил что когда-то покупал синтомициновую мазь от ожога. Порывшись в коробке с лекарствами, нашел её и обильно нанёс на повреждённое место.

Стало на некоторое время чуть легче, но все равно пульсирующая боль не давала покоя. Я смотрел на часы, считая минуты до рассвета, в надежде, что утром станет хоть немного легче. Ночь казалась бесконечной.

К утру палец опух, но к моему удивлению не покраснел, а стал, наоборот, каким-то бледным.

Вероятно, мне стоило обратиться в поликлинику. Но та, к которой я был прикреплен, находилась далеко, и я никогда не ходил туда, потому что на работе была своя. В Советском Союзе каждая организация имела медпункт. В тот день была суббота, и наша поликлиника не работала.

Что делать? – непонятно. Все утро я провалялся в постели, пытаясь заснуть после бессонной ночи, но боль не давала.

«Пожалуй, стоит позвонить Саше, – подумал я. – У него больше опыта работы с токсичными реактивами, возможно, он сможет дать полезный совет».

Дождавшись одиннадцати утра, когда Саша уже наверняка проснется, я решил ему позвонить. Это можно было сделать только с телефона автомата, потому что в ведомственной квартире, которую мне предоставил институт, телефона не было.

– Саша привет, вот такая история. Вчера, когда все разошлись, я нечаянно ожег палец плавиковой кислотой. Боль жуткая, что делать не знаю.

– Привет, Серёжа. А мы предупреждали, – строго сказал Саша. – Плавиковая кислота чрезвычайно опасная, она проникает в саму кость и разъедает её. Ладно, сейчас что-то придумаю. Перезвоните мне через час.

Звоню через час.

– Значит так. Нелля предложила обратиться к хорошему гомеопату. Он ведет занятия в учебном помещении бассейна в Лужниках. Это недалеко от вас. Приходите туда сегодня в шесть вечера. Говорят, он хороший специалист и вам поможет.

Делать было нечего, до вечера пришлось ждать и терпеть всё нарастающую боль.

Консультация гомеопата

В Лужниках я заблудился и опоздал на занятия. Было необычно искать в здании бассейна что-то кроме раздевалок и самого бассейна. К моему удивлению, там оказалось несколько помещений, похожих на учебные классы института. В одном из них сидело около пятнадцати человек, внимательно слушавших пожилого преподавателя. Его звали Павел Моисеевич Кремень. И как я позже узнал, ему было, как он сам шутил, «68 лет наоборот», то есть 86 лет. Он неторопливо рассказывал про какие-то препараты и принципы гомеопатии, постоянно ссылаясь на Ганемана и других немецких специалистов.

Я рассчитывал, что лекция скоро закончится, я получу назначение и успею приобрести лекарства. Но лекция все продолжалась, а моя рука болела все сильнее. Примерно в восемь вечера все закончилось.

– Ну, иди сюда. Я смотрю, что тебе совсем плохо, – обратился ко мне Павел Моисеевич.

– Да, палец сильно болит.

Я развязал бинт и показал ему. Но палец на вид был совершенно без повреждений, только опух.

– А что случилось?

– Ожог плавиковой кислотой.

– И что это за кислота?

– Ну, есть серная кислота, соляная, уксусная. А это плавиковая, – я так ответил, потому что по его лекции было очевидно, что он совершенно не разбирается в химии, и к тому же не врач. Как-то иначе объяснить, что это за кислота, я не мог.

– Я у тебя спрашиваю, из чего она состоит? – со стариковским раздражением потребовал Павел Моисеевич.

– Это водный раствор фтороводорода.

– Фтор значит. Хорошо подожди, – с этими словами он неторопливо полез в какие-то свои справочники и стал что-то там искать.