Дух

Моя молодость пришлась на 70-е. Нас, студентов, отправляли работать в колхозы. Условия были ужасными: теснота, антисанитария, плохое питание. После этого у меня разболелся живот. Врачи прописали мне какие-то таблетки, но они не приносили облегчения. Постепенно болезнь обрела хроническую форму и периодически возникала острая боль.

Я случайно узнал, что мой однокурсник по Физтеху, Костя, начал практиковать йогу. Он предложил мне присоединиться к нему на занятиях и пообщаться с преподавателем.

Раньше я бы не поверил, что йога с её мистическим ореолом может быть полезной. Но ведь Костя, который тоже скептически относился к таким практикам, заинтересовался ей. Я задумался: почему бы и мне не попробовать? Вдруг это улучшит моё самочувствие? Хотя я сомневался в эффективности йоги, решил дать ей шанс.

Занятия проводились несколько раз в неделю. По четвергам они начинались в 18:00, и это время было специально выделено для новичков, таких как я. Я решил, что это не самое удачное время, но у меня гибкий график, и я мог немного раньше уйти с работы. А как быть тем, кто работает строго по расписанию? Обычно рабочий день заканчивается в пять вечера, и добраться до спортзала за час сложно.

Когда я всё же пришёл, то увидел, что людей очень много. В школьном спортзале было не протолкнуться. Несмотря на его впечатляющие размеры, все с трудом умещались, и мне удалось найти лишь немного свободного места у входа.

К Олимпиаде в Москве начали строить школы с просторными спортзалами. Они были в несколько раз больше обычных. Одна из таких школ находилась в районе Олимпийской деревни, и там проходили наши занятия.

На краю зала, на небольшом коврике сидел мужчина лет пятидесяти пяти. Его звали Геннадий Григорьевич Стаценко. По всему было видно, что этот человек был здесь главным. «Наверное, это и есть тот самый гуру, о котором мне рассказывал Костя», – пронеслось у меня в голове.

В основном зал был заполнен женщинами. Мужчины присутствовали, но их было существенно меньше.

Целью моего визита на занятие было просто пообщаться с преподавателем до начала занятия. Мне хотелось обсудить с ним свои вопросы и услышать его мнение. После этого я бы уже определился, стоит ли мне заниматься йогой.

Но оказалось, что это невозможно! Он был окружён людьми, и у него не было возможности вести долгие беседы. Каждый, кто мог, задавал свой вопрос. Как только он замолкал, его место занимал другой человек.

Эта череда людей следовала за ним повсюду: и в раздевалке, пока он переодевался, и по пути в зал. И даже после тренировки, когда он шёл домой, они не отставали. Я никогда не видел такого ажиотажа вокруг преподавателя.

Позже я узнал, что именно он организовал эти занятия. В те годы частная практика была не слишком популярна. Со времён Хрущёва частников притесняли. Но ему всё-таки удалось преодолеть все трудности. Говорили, что он занимается этим уже несколько лет.

Занятие началось. Участники, приняв положение лёжа на спине, погрузились в тишину, сомкнув веки. Геннадий Григорьевич, присоединившись к ним, выполнял упражнение вместе со всеми, сопровождая свои действия комментариями:

– Я расслабляю пальцы рук, ладони, запястья, предплечья. – Он говорил монотонно и уверенно.

После этого необходимо было снять напряжение с ног и остальных частей тела. Когда тело полностью расслабилось, нужно было вообразить, что ты паришь в воздухе, не чувствуя своего веса. Это упражнение Геннадий Григорьевич называл шавасаной.

По сути, это был гипнотический сеанс или аутотренинг. Но как бы это ни называть, такая практика давала прекрасную релаксацию.

После шавасаны перешли к асанам – статическим позам. Одно упражнение сменялось другим. Люди следовали за учителем с поразительным послушанием. Он выполнял асаны вместе со всеми и в промежутках между упражнениями давал комментарии.

Каждый жест и слово учителя воспринимались с сосредоточенным вниманием. Он руководил залом, как дирижер оркестром.

В какой-то момент я осознал, почему в зале была такая дисциплина: группа сама себя организовывала, каждый из нас вносил свою лепту в общий поток внимания. Учитель говорил с уверенностью, чувствовался его многолетний опыт, что вдохновляло и одновременно подчиняло всех присутствующих. Было невозможно противопоставить ему что-то личное. Мощный и всеобъемлющий поток внимания захватывал каждого. Атмосфера на занятиях была особенной и необычной.

То, что я увидел, сильно отличалось от моих представлений о йоге. Они сложились под влиянием фильма «Индийские йоги – кто они?» и статей из журнала «Наука и жизнь». В фильме йоги казались странными худощавыми людьми, способными завязывать тело в узел. Статьи же рассказывали только об асанах, но на занятии речь шла и о других практиках. Например, в завершение мы все занимались медитацией. Для меня это было в новинку, и поначалу я не совсем понимал, что происходит. Однако вскоре я освоился.

После занятия я ощутил прилив сил и улучшение настроения. Всё прошло замечательно.

Однако я снова задумался о том, что на встречу пришло слишком много людей. Это было весьма необычно для того времени. Пока я пытался осмыслить происходящее, одна из участниц группы (вероятно, ассистент Геннадия Григорьевича) сделала короткое объявление. Она сообщила, что для встреч будет добавлен ещё один день в неделю и что каждый может привести с собой одного знакомого, но не более, так как группы уже переполнены. Это усилило моё недоумение. Я не мог понять, почему участники занятий с таким энтузиазмом проявляют себя и какие знания они стремятся получить.