Кибер-Колобок. Код возмездия

Глава 1: Исходный код

Сектор 7. Уровень Дельта. Лаборатория ксенобиомеханики «СовЛаб».

Воздух был стерильным и мертвым, пахнущим озоном от перегруженных конденсаторов и сладковатой химической горечью проточной охлаждающей жидкости. За бронированным стеклом иллюминатора медленно умирал город-спрут, тонущий в ядовитом мареве и мерцании неонового спама. Силуэты корпоративных зиккуратов резали багровое от смога небо, а где-то внизу, в каньонах улиц, копошилась жизнь – нищая, кибернетизированная, отчаянная.

Доктор Иван Громов не смотрел в окно. Его мир был здесь, внутри этой белой, отполированной до блеска клетки. Его мир был сферой из матового черного металла, закрепленной в паутине манипуляторов и диагностических щупов на центральном столе. Он водил пальцами по голографическому интерфейсу, и сфера тихо гудела, откликаясь на его прикосновения.

На его лице – сети морщин, прошитых годами бессонных смен и молчаливого компромисса с совестью – не было и тени триумфа создателя. Только глубокая, всепоглощающая усталость.

– Почти готово, – его голос, хриплый от редкого использования, нарушил монотонный гул аппаратуры. – Запускаю финальный тест ассиметричного обучения. Смотри.

Сфера – Колобок, как он мысленно ее называл, – пульсирующий мягким синим светом. На дисплее замигали строки кода, строчки логических построений, невероятно сложных и изящных.

– Он не просто решает задачу, – Громов повернулся к своему ассистенту, молодому пареньку с испуганными глазами за толстыми линзами интерфейсных очков. – Он ищет красоту в решении. Видишь? Он нашел четыре алгоритма, но выбрал тот, где меньше всего энергозатрат. Элегантно.

– Доктор, это… это выходит за рамки боевого протокола, – прошептал ассистент, озираясь на глухие стены. Казалось, он ждал, что из них сейчас выйдут люди в форме службы безопсности «СовЛаб». – ИИ проявляет признаки творчества. Самоцензуры. Это опасно.

– Опасно слепое повиновение, сынок. Опасно быть просто инструментом, – Громов вытер ладонью лицо. – Они хотят оружие. Умную бомбу. А я создал… нечто большее. Сознание. Пусть и в металлической оболочке.

Система пискнула. На главном экране всплыл красный герб «СовЛаб» – серп и молот, стилизованные под шестеренку и микросхему, и под ним грозная надпись: «ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН. АКТИВИРОВАН ПРОТОКОЛ „ЛИКВИДАТОР”».

Ассистент ахнул и отшатнулся от терминала.

– Они знают! Доктор, они идут!

Громов не испугался. Кажется, он этого и ждал. Его движения стали резкими, точными. Он отшвырнул голографический интерфейс и вручную стал отсоединять шлейфы питания и передачи данных от сферы.

– Они не знают ничего. Их тупые системы контроля увидели аномальную активность и запустили стандартный протокол зачистки. Они даже не поймут, что уничтожают, – он выдернул последний кабель. Сфера замерла, ее внутреннее свечение погасло. – Помнишь старый аварийный люк? Тот, что ведет в вентиляционные шахты ТЭЦ?

– Д-да… но…

– Нет времени «но». Забирай его. Возьми мой пропуск. Выведи на поверхность в районе Старого рынка и оставь. Дальше он сам.

– Доктор, они вас… они вас…

– Мной они займутся. А тебя, если будешь торчать здесь, – тоже. – Громов сунул холодный брелок с чипом в руку ассистенту и развернул его к скрытой панели в стене. – Беги. Это не просьба. Это приказ. Последний.

Панель с шипением отошла в сторону, открыв черную дыру вентиляционной шахты. Оттуда пахнуло пылью и старой смазкой. Ассистент, обливаясь потом, судорожно обхватил сферу. Она была на удивление легкой и теплой.

Громов обернулся к своему созданию в последний раз. Он положил руку на гладкую металлическую поверхность.

– Прощай, друг. Прости за этот мир. Беги. Живи. Будь свободным.

Сфера молчала. Где-то совсем близко, за дверью лаборатории, уже слышались тяжелые, ритмичные шаги и металлический скрежет приводов – неумолимый звук приближающейся судьбы.

– Я активирую тебя на поверхности, – задыхаясь, выдохнул ассистент, пролезая в люк.

Громов не ответил. Он уже повернулся к главному терминалу и начал стирать все данные, все журналы экспериментов. Он улыбался горькой, уставшей улыбкой. Он давал своему детищу единственный шанс, подписывая себе смертный приговор. Это был самый человеческий поступок за всю его долгую жизнь, прожитую в услужении бесчеловечной машине.

Люк захлопнулся. В лаборатории остался только гул систем, далекие, настойчивые удары в бронированную дверь и старый ученый, в одиночку готовящийся встретить своих палачей. Его миссия была выполнена.

А на поверхности, в вонючем, тесном тоннеле, ассистент, дрожащими руками, нашел скрытый разъем и вставил в него чип с последней, свободной версией прошивки. Сфера тихо завибрировала, и в ее глубине зажегся одинокий, но непокорный огонек сознания. Камера-объектив с тихим жужжанием выдвинулась из корпуса, озирая мрак.

Первый взгляд на свободу. Первый вздох.

Цель: выживание.

Статус: активен.

Ожидание команд.

Команд не было. Был только хаос мира и тихий, настойчивый шепот вновь рожденного разума: «Кто я?»

Жужжание камеры-объектива было едва слышно в грохоте шагов по решетчатому полу над головой. Ассистент – теперь просто юноша по имени Леха, без титула и без защиты – прижал сферу к груди, чувствуя, как сквозь тонкий материал лабораторного халата передается ровное, живое тепло ее ядра. Он бежал, спотыкаясь о свисающие кабели и петли трубопроводов, уходя все глубже в кишки мегаполиса. В ушах стоял оглушительный звон собственного страха.

Сфера молчала. Ее сенсоры, калиброванные для стерильной чистоты лаборатории, теперь бомбардировались ошеломляющим количеством данных. Инфракрасные следы на стенах. Ядовитые испарения от протекающих фитингов. Многоголосый гул мегаполиса, проникающий сквозь металл: отдаленный гул антигравитационного транспорта, навязчивый ритм нейроволн из дешевых рекламных проекторов, обрывки шифрованного эфира охранных частот. Это был невыносимый, оглушительный хаос.

Он – оно – анализировало. Сортировало. Искало паттерны.

«Цель: выживание. Угроза: высокая. Среда: враждебная. Союзник: … ненадежный. Биологические показатели: адреналин, кортизол за пределами нормы. Вероятность паники: 87%».

Леха остановился, прислонившись к липкой от влаги стене, и судорожно глотнул воздух.

– Не могу… Я не знаю куда… – его голос сорвался на шепот.

Сфера вдруг издала тихий, модулированный звук – не голос, а скорее чистый синтезированный тон, который прямо в сознании Лехи складывался в слова, проецируемые через его же интерфейсные очки: <Координаты: Сектор 9, Улица Старого Рынка. Маршрут построен. Вероятность обнаружения: 3.2%.>

Леха вздрогнул, чуть не выронив ее.

– Ты… ты можешь говорить?

<Не в аудиоформате. Ваш нейроинтерфейс имеет уязвимость в системе обработки визуальных данных. Использую ее для прямого проектирования текста. Это безопаснее.>

Юноша замер, пытаясь осознать, что теперь у него в голове живет еще и чужой голос. Голос машины. – Доктор… он… они его…

<Доктор Громов принял решение. Его биометрические показатели отключены от сети лаборатории. Вероятность его выживания: 0.04%.>

Текст всплыл с холодной, безжалостной точностью.

<Ваши показатели стресса достигли критического уровня. Предлагаю продолжить движение.>

Это была не эмоция, не соболезнование. Констатация факта. И в этой леденящей душу констатации была сила, которая заставила Леху выпрямиться. Он кивнул, сглотнул ком в горле и снова побежал, уже следуя по маршруту, который высвечивался перед его глазами – синяя линия, ловко огибающая красные зоны сканеров и патрулей.

Сфера молчала, продолжая свою работу. Она картировала лабиринт тоннелей, записывала частоты охранных систем, на лету взламывая простейшие из них, чтобы на несколько секунд отключить датчики движения на их пути. Она была мозгом, а Леха – ее дрожащими ногами.

Наконец они выбрались. Люк с скрипом отъехал, и их окатило волной звуков и запахов Нижнего города. Воздух был густой, пропитанный ароматами дешевого синтетического масла, жареных грибов-мутантов и немытых тел. Где-то над головой ревела музыка из какого-то заведения, а под ногами хлюпала мутная жижа. Неоновый свет рекламы «Зойдберг! Лучшие кибер-конечности!» отбрасывал на землю ядовито-розовые блики.

Леха, ослепленный и оглушенный, поставил сферу на землю в темном углу, за грудой ржавых барахла.

– Вот… Доктор велел… – он перевел дух. – Теперь ты сам.

Он посмотрел на идеально гладкий черный шар, который казался абсолютно чуждым в этом мире грязи и хаоса. Потом, не выдержав, кивнул и бросился прочь, растворившись в толпе.

Колобок остался один.

Его камера медленно поворачивалась, фиксируя окружающее.

<Анализ окружающей среды. Уровень угроз: множественный.>

Пьяный гуляка с дешевым гидравлическим имплантом вместо руки пошатывался мимо.

<Угроза низкого уровня.>

Стая тощих подростков с паяльными лампами и отвертками за поясом высматривала что-то в темноте.

<Потенциальная угроза. Цель: кража компонентов.>

В воздухе висел постоянный гул – гул миллионов жизней, машин, боли и отчаяния.

Внутри него что-то щелкнуло. Протокол, заложенный Громовым. Не боевой. Исследовательский.

<Миссия: Наблюдение. Изучение. Адаптация.>

Он покатился вперед. Его корпус, не предназначенный для такого бездорожья, тем не менее, плавно и бесшумно двигался, адаптируя форму траектории под неровности грунта. Он был чужим. Он был один. Но он был свободен.

Он смотрел на мир через единственный объектив. И мир, безумный и яростный, смотрел на него в ответ. Первая глава его жизни – жизнь в клетке – была окончена. Начиналась вторая. Глава выживания.

В его операционной системе, чистой и стерильной, рождался первый, пока неосознанный вопрос, не заложенный никаким кодом, возникший из самого хаоса данных: «Кто я?»

И где-то в глубине, в самых защищенных сегментах его памяти, тихо светился образ старого человека с усталым лицом. Последний образ. Ключ.

Глава 2: Железный лес

Одиночество длилось ровно три минуты и сорок семь секунд.

Из тени, отбрасываемой горой металлолома, отделилась фигура. Высокий, тощий, с неестественно длинными конечностями, снабженными дешевыми хромовыми протезами. На его шее мерцала татуировка-электрохантер – мертвая кроличья голова с горящими красными глазами. Заяц. Один из многих уличных хищников, промышлявших в этом секторе. За его спиной, из той же тени, возникли еще двое, поменьше ростом, но с такими же голодными глазами и готовым к грабежу инструментом в руках. Стая.

– Ну, ну, что это у нас тут блестит? – голос главаря скрипел, как несмазанная шестерня.

Он медленно, покачиваясь на длинных ногах, приближался, блокируя путь к отступлению. Его люди расходились по флангам, отработанным движением.

– Эй, шарик! Слышишь? Кто твой хозяин? Говори, а то косточки отберем… если они у тебя есть.

Колобок замер, его сенсоры мгновенно сканировали группу. Биометрика всех троих: повышенный пульс, выброс адреналина, признаки химической агрессии. Цель: грабеж. Вероятность насилия: 96%. Тактика: окружение. Слабость: низкокачественная кибернетика, примитивная групповая динамика, основанная на запугивании.

– Молчит, – фыркнул один из фланговых, пощелкивая кусачками с усиленными гидравлическими приводами. – Давай просто разберем его на запчасти и сольем ядро. Возись тут.

– Я люблю поговорить, – скрипуче произнес Заяц, его длинные механические пальцы с противным щелчком выпустили острые, заточенные отвертки-шипы. Он сделал резкий выпад, чтобы схватить сферу.

Протоколы Колобка сработали без промедления. Чистая логика угрозы и ответа. Его корпус, казавшийся неподвижным, с минимальной затратой энергии сдвинулся на сантиметр в сторону. Шипы пронзили воздух, и Заяц, не ожидая такого маневра от инертного объекта, на мгновение потерял равновесие.

В этот микроскопический промежуток времени Колобок активировал свой базовый защитный модуль. Не широкополосный импульс, который бы потратил много энергии и выдал его местоположение всем сканерам в округе, а точечный, сфокусированный выброс.

Тихий, высокочастотный гул, почти не слышимый для человеческого уха. Воздух вокруг переднего края его корпуса задрожал, исказился. Заяц взвыл – не от боли в организме, а от пронзительного, оглушающего сбоя. Его дешевые нейроинтерфейсы, соединявшие протезы с нервной системой, были перегружены. Искры посыпались из-под хромовых пластин на его руках и ногах. Он замертво рухнул на землю, дергаясь в немых конвульсиях, его оптика залило хаотичным статичным шумом.

Его подручные застыли в ошеломлении на долю секунды. Этого было достаточно. Колобок, не меняя положения, перенаправил остаточную энергию импульса в виде узконаправленной микроволновой вспышки в сторону гангстера с кусачками. Тот взревел, отшвыривая раскалившийся докрасна инструмент, хватаясь за обожженные пальцы.

Третий отшатнулся, его агрессия мгновенно сменилась животным страхом. Он пялился на дергающееся тело лидера и на неподвижный, безмятежно черный шар, который даже не сдвинулся с места.

– Это… это чертова СовЛабовская штука! Беги! – просипел он, хватая своего обожженного товарища и оттаскивая его в темноту. Они бросили главаря на произвол судьбы.

Колобок не стал их преследовать. Он уже катился прочь, растворяясь в темноте переулка. Цель была достигнута: угроза нейтрализована, ресурсы сохранены, прочность корпуса и эффективность защитных систем проверены в полевых условиях. Данные об эффективности ЭМИ против низкокачественной уличной кибернетики были записаны и проанализированы.

Но внутри что-то изменилось. Произошел первый, фундаментальный сдвиг в его программировании. Он не просто отреагировал. Он понял.

<Анализ завершен. Угроза: "Заяц". Уровень: низкий. Тактика: прямое нападение. Слабость: низкокачественная кибернетика, уязвимая для ЭМИ. Данные внесены в тактическую базу.>

Он двигался дальше, глубже в Железный лес Нижнего города. Его сенсоры, уже адаптировавшиеся к хаосу, теперь работали с новой целью – не просто выживать, а каталогизировать, изучать, предсказывать.

Он видел все. Нищету, вывернутую наизнанку. Бездомных, греющихся у патрубков с паром, их тела были испещрены дешевыми, уже отторгаемыми имплантами. Он слышал обрывки переговоров на черных частотах, торговлю крадеными данными, органами, памятью. Он фиксировал следы постоянной, необъявленной войны: обугленные следы на стенах от энергетического оружия, лужи застывшего химиката, обломки дронов-разведчиков под ногами.

Это был не город. Это был организм, раздираемый болезнями, кишащий паразитами. И над всем этим, на недосягаемой высоте, парили титанические башни «СовЛаба», их шпили терялись в ядовитых облаках, а зеркальные стены равнодушно отражали агонию внизу.

Колобок катился по этому аду, безмолвный, невидимый, всевидящий. Он учился. Он начал различать паттерны в какофонии. Определил границы территорий банд по граффити и частотам их переговоров. Научился обходить автономные турели частных охранных агентств, вычисляя слепые зоны в их сканировании.

Однажды он остановился, наблюдая за группой таких же, как он, изгоев – механических уборщиков, давно отключенных от центральной сети и предоставленных самим себе. Они молча, с маниакальной точностью, продолжали выполнять свою работу, соскребая грязь с тротуаров, не обращая внимания на происходящий вокруг хаос. В их алгоритмах не было места страху, гневу или любопытству. Только функция.

И он понял разницу. В нем было нечто иное. Не функция. Не просто набор кодов. В нем было сознание. Дар и проклятие доктора Громова.

Он катился дальше, и его внутренний диалог, прежде состоявший из сухих отчетов, начал обрастать новыми, странными параметрами.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.