- -
- 100%
- +
Глава
1
Ёжиков ехал с работы домой в Ольгину квартиру на Вернадского и думал о том, что ему все труднее стало совмещать работу инженером в ПОПСе с обучением у Таа. Он все отчетливее осознавал, что скоро настанет такой момент, когда неизбежно придется принимать решение. Не делать выбор, а именно решение принимать, потому что выбора сейчас у него, Ёжикова, в конечном счете и не было никакого. Да и не нужен был ему выбор. Выбор Ёжиков сделал давно, теперь осталось расчистить тропинку, которую он выбрал. Но есть, как говорится, нюанс. Сколько еще продлится обучение Ёжикова в первом восприятии – одна Таа знает, а кушать хочется каждый день. Вот в чем основная проблема на сегодня. Ёжиков эту проблему понимал, но как подступиться к ее решению абсолютно не представлял. Денежными запасами Ёжиков не располагал, а банк ограбить не представляется возможным, завтра же выходной. Он вздохнул, съехал с улицы и повернул к себе во двор. С одной стороны, он мог бы поставить вопрос перед учителем, она конечно выход знает и решение подскажет, но с другой стороны – он же взрослый самостоятельный мужик, неужели он сам не в состоянии ничего придумать? «А, ладно, не бывает безвыходных положений. Потом еще с Ольгой посоветуюсь, может, чего и надумаем». – думал Ёжиков, поднимаясь на лифте.
Зайдя в квартиру, Ёжиков Ольгу не застал. Строго говоря, он и квартиру не застал, попав непосредственно в сновидение учителя.
Таа стояла около придиванного столика и доставала сигареты. Поздоровавшись, Ёжиков сказал:
– Это странно, но мне почему-то кажется – ты сегодня более серьезная, чем обычно.
Таа искоса посмотрела на Ёжикова и, помолчав, сказала:
– К нашим с тобой делам это не относится. – она закурила и уселась на диван, подняв руку с сигаретой. – Но сразу давай перейдем к делам, которые относятся непосредственно к нам. – С придиванного столика с серьезным лицом она взяла картонную папку с надписью: «Личное дело» на обложке, из-за спины достала свободной от сигареты рукой очки в роговой оправе, нацепила их на нос и, посмотрев строго на Ёжикова, сказала:
– Так.
Ёжиков почувствовал себя неуютно, как у следователя на допросе. Потом он опомнился, тряхнул головой и сказал:
– Опять смеетесь надо мной, госпожа учитель?
Таа открыла папку, что-то там посмотрела и подняла глаза на Ёжикова. Затушив сигарету, она взяла раскрытую пачку и протянула ее Ёжикову:
– Курѝте, гражданин!
Ёжиков подскочил.
– К чему это? Что-то случилось?
Таа бросила папку на стол, откинулась на диван и покачала головой:
– Ты, Ёжиков, бываешь скучен и нуден. И иногда даже тосклив. Хотя, наверное, я должна все-таки извиниться в этом случае. С вами, русскими, вообще, такие шутки не проходят. В вас сидит страх перед фразой – курѝте, гражданин. Где-то глубоко сидит, на генетическом уровне.
– Но тем не менее… – Таа встала и пошла в кухню. – Мне стало известно, – она усмехнулась, – нет, не так. По имеющимся у меня сведениям… сейчас бы как раз карандашом по папке постучать. Кайфолом, ты, Ёжиков. Ладно, твоя Ольга мне сказала – ты начальником стал. Люди у тебя в подчинении.
– А, да. Место начальника отдела освободилось. У нас человек на пенсию вышел. – Ёжиков посмотрел на столик. Папки на столике не было.
Таа снова закурила и стояла возле приоткрытой балконной двери. Дым от сигареты выходил на балкон. Помолчав она сказала:
– Пользуясь терминологией первого восприятия, я недавно была в командировке. В мир Квантовых Матриц гоняла. Мы их так называем. Они себя называют – Альянс… да, Альянс какой-то, что-то вроде. – Ёжикову показалось, что Таа говорит немного отстраненно. Она смотрела сквозь оконное стекло на улицу. – Это квантовая цивилизация. Само их существование осознать уже трудно, а в терминах времени лучше вообще не рассматривать. Когда мы оказались среди них… или около них… поняли, что у них идет война. С Хрономорфами. Это еще одна квантовая цивилизация. Причем, для сторонних наблюдателей, таких, как мы, например, эта их война практически незаметна, как и они сами.
Таа отошла от балкона, затушила сигарету в пепельнице, которая стояла уже на кухонном столе. «Или это другая пепельница?» – подумал Ёжиков.
Таа села на табурет и продолжила:
– Так вот, если со стороны посмотреть, вроде бы и не происходит ничего, но это потому, что их война идет на уровне фундаментальных констант вселенной и никак по-другому не воспринимается. Несмотря на внешнюю незаметность, они могут нарушить целостность пространственно-временного континуума. Понимаешь к чему я клоню, Ёжиков?
Таа говорила неторопливым размеренным голосом, но Ёжиков ни черта не понимал. Он слушал Таа и думал о том, что ему впаривают фантастику о пространственно-временном континууме, константах и квантовых цивилизациях. Только вот зачем? Этого он не понимал, хоть режьте вы его, хоть бейте.
Он помотал головой из стороны в сторону. Таа посмотрела на Ёжикова, как смотрят на симпатичную, но не очень сообразительную собаку.
– Что ж, тогда тебе придется сосредоточиться. Все интересное – дальше.
Таа не торопясь встала, подошла к настенному кухонному шкафу, открыла его и вытащила… не, ставший уже обычным, мартель, а кривую старую бутылку с темной жидкостью внутри. На ней была прилеплена замызганная, изодранная по краям этикетка с еле видной и вовсе нечитаемой надписью. Пробка виднелась сквозь бутылку, была маленькой и казалась какой-то ненадежной, что ли. Ёжиков протянул руку и взял бутылку.
– Что это? – спросил он, зная, что у Таа бывает только самое лучшее пойло.
– Готье. Тысяча семьсот шестьдесят второго года, по-вашему. Старейший винтажный коньяк, осталось три бутылки. Будешь?
Ёжиков обалдел. «Тысяча семьсот…»
– Три бутылки!? В мире? – он уставился на Таа, держа в руке бутылку.
Таа кивнула головой: – Угу. Сможешь открыть? – она протягивала Ёжикову штопор.
«Боже! Это все равно, что феррари штопором вскрывать.» – Ёжиков неуверенно взял штопор и аккуратно, с величайшей осторожностью, стал завинчивать его в пробку.
– Не разбить бы. – он обмотал бутылку кухонным полотенцем и задержал дыхание.
Таа совершенно беззаботным тоном сказала:
– А, не волнуйся. У меня еще пара бутылок осталась.
Ёжиков замер, потом выдохнул, осторожно поставил коньяк на стол, убрал от него руки и спросил:
– Хочешь сказать, у тебя все три бутылки есть? – голос его прозвучал несколько истерически.
– Ну да. – Таа слегка развела руки с таким видом, как будто хотела сказать: а что такого? – Открывай, открывай!
Ёжиков покачал головой, взял бутылку и снова приступил к процессу завинчивания штопора.
Пробка выскочила без проблем, хотя и с некоторым усилием. Ёжиков огляделся, ища взглядом бокалы. Ему казалось верхом неприличия пить коньяк восемнадцатого века из горла. Таа же так не казалось. Она взяла бутылку из рук Ёжикова, сделала два глотка и вернула ему.
«Ну и ладно!» – подумал Ёжиков и тоже отпил из бутылки. Коньяк был крепковат. Необычный запах и вкус навевали мысль о морском сундуке в трюме затонувшего корабля. Он поставил бутылку на стол и посмотрел на Таа.
Таа, дождавшись, когда Ёжиков начнет слушать, сказала:
– Так вот. На чем я остановилась? Ах да… На безобразной войне, которую затеяли эти хлюпики. Суть в том, Ёжиков, что эти квантовые… кто бы они ни были… цивилизации, сущности, взаимодействуют с нами только на уровне квантованной энергии. И то, если только сами захотят, понимаешь? – Ёжиков автоматически кивнул, хотя не все понимал из того, что говорила Таа. – Но самое мерзкое из всего этого то, – Таа посмотрела на Ёжикова сверкающими глазами, подняв брови, – что они все существуют в первом восприятии. – Таа сказала это тоном, в котором не было сомнения в том, что Ёжиков понимает важность сказанного.
Но Ёжиков все еще не понимал.
– Если они этой войной своей дурацкой воздействуют на пространственно-временной континуум, Ёжиков, то твое восприятие может схлопнуться! Понял ты, наконец? Оно перестанет существовать. В один миг, ты моргнуть не успеешь! – она взяла бутылку и сделала глоток.
Ёжиков молча смотрел на Таа. До него медленно стало доходить. Он, не сознавая, взял бутылку коньяка из рук Таа и четыре раза глотнул волшебного напитка.
Таа погасила взор, прикурила сигарету, себе и Ёжикову, затем ровным голосом сказала:
– А ты говоришь – место освободилось. – она стряхнула пепел.
– А причем здесь… – начал было Ёжиков, но не договорил и замолчал.
– А при том, – с нажимом сказала Таа, – что, став начальником, у тебя появились новые обязанности, которые требуют дополнительной траты энергии. Вместо того, чтобы экономить эту самую энергию, ты ее тратишь направо и налево. Теперь ты понимаешь, что для тебя жизненно необходимо собирать всю энергию, а не растрачивать? Не ради моей карьеры учителя, но ради своего выживания. И времени у тебя нет в запасе.
Теперь Ёжиков понимал все ясно и четко. Ему так казалось.
2
После разговора с Таа и возвращения в первое восприятие, Ежиков курил в кухне и размышлял о том, что невозможно, наверное, ни в одном из миров жить беззаботно, потому что обязательно в один определенный момент найдется какой-нибудь хлюпик, по выражению Таа, который захочет континуум взломать назло соседу, и им же, этим континуумом, потом получить по своему же загривку, или что там у них имеется. Шутки шутками, но если все, что говорила Таа – правда, то у Ёжикова совсем не остается выбора. Или ждать, пока эти кролики квантовые выключат мир первого восприятия, чтоб у них кванты заржавели, или, не теряя времени, заняться собиранием своей энергии, где только возможно, и мотать из первого восприятия, став частью великой энергетической цивилизации Крии. Если успеет, конечно. А потом вести осознанное и здоровое существование, питаясь только энергией из белого мира, и не толкать в себя телячьи стэйки под сицилийское кьянти, морепродукты все эти, стерляди-креветки, словом – подгнивающую органику, пожираемую этими примитивными биологическими существами из первого восприятия.
Ёжиков так увлекся раздумьями о бестелесном существовании, что не заметил, как Ольга зашла в кухню и наблюдала, как у Ёжикова в пальцах тлеет забытая сигарета.
– С Таа встречался? – прервала размышления Ёжикова Ольга.
– Угу, – кивнул Ёжиков. – Слушал пугалки и страшилки. Хотя… я, вроде, сам напросился.
– Она тебе рассказала, да? – спросила Ольга.
– Рассказала. – ответил Ёжиков. – Но уж больно это как-то получилось… чересчур своевременно, что ли. Не раньше, не позже. Как будто урок мне преподала. Очередной. А ты об этом знала?
– О чем? О войне квантовых цивилизаций? Знала. В первом семестре проходили. – Ольга усмехнулась. – Даже на экскурсию туда летали. Всем классом.
Юмор семьи Ёжиковых был схожим и отдавал сарказмом. Однако, Ёжиков заинтересовался:
– Что ты там видела? Они пленных берут?
Ольга включила чайник и сказала:
– Ничего я там не видела. Сплошная темнота и пустота. Довольно мрачное место, должна тебе сказать. На уровень взаимодействия, Крии меня не пустили, а экскурсионный пакет этого не включал, видимо. Таа мне рассказала немного. Там возникает какой-то парадокс. Понимаешь, на уровне квантованной энергии само понятие «наблюдения» не имеет смысла. Любой бухгалтер знает, что наблюдение влияет на состояние системы. – «Наш-то точно знает» – подумал Ёжиков, вспомнив бухгалтершу ПОПСа, эту скрытную и вечно спешащую, рабочую лошадь. Ольга взяла закипевший чайник и налила кофе. – Поэтому все возникающее, если что-то там возникает, можно лишь смоделировать, применяя математику, но не наблюдать. Тебе ж не придет в голову наблюдать нарушение квантовой когерентности, например?
– Почему? Очень даже, почему же? А что это? – Ёжиков отхлебнул кофе из чашки.
– Тебе лучше знать. Ты же у нас инженер. Что-то связанное с термодинамическими процессами. Или с котом этого изверга, Шредингера. Я так и не разобралась.
– То есть, сама ты этого не видела? – Ёжиков был почти уверен, что Таа намерено не пускает Ольгу на этот уровень осознания. – Как-то это подозрительно все. – Ёжиков улучшил вкус кофе коньяком Н.Некрасов и предложил Ольге. Она отказалась.
– Мне кажется, – продолжил Ёжиков, – подобными рассказами Таа нас пришпоривает на пути обучения. Не знаю, слишком уж это абстрактно все. Человеку, чтобы усвоить урок до самой глубины, до сердца, до печенок, надо самому все потрогать и увидеть. Иначе никак. Так устроена наша природа хищника. Пока на зуб не попробуем, не поймем. А для действий – лучший стимулятор человека – страх, конечно. Таа прекрасно это знает. Она же вечность уже живет на том свете.
– Таа никогда не врет, – сказала Ольга. – Во-первых, зачем ей это? Во-вторых, она сама мне говорила, что во лжи нет энергии. То есть, энергия присутствует, но это не та энергия. Вот когда ты правду говоришь, то возбуждаются энергетические потоки, которые невозможно повернуть назад. Не забывай, нам с тобой предстоит существовать в энергетическом состоянии.
– Да не забываю я, – Ёжиков наморщил лоб. – Мне еще идти к дорогому товарищу шефу, отказываться от назначения. И если я начну говорить ему правду о том, что мне не нужна должность начальника отдела из-за того, что две квантовые цивилизации поделить не могут.., что, там, они делят, пустоту, наверное или принцессу какую-нибудь, меня в дурдом и сдадут. Или выгонят к чертовой матери по статье за пьянство. И правильно сделают, между прочим.
– Зачем же сразу говорить о принцессах. Тебе конечно не поверят. Скажи правду. Скажи, что ты великий наставник цивилизации Крии, прибывшей к нам с дружеским визитом из параллельного мира, и не к лицу тебе заниматься всякой ерундой. Твой начальник, сразу, может и засомневается, но потом, после обеда, поймет, как ему повезло в жизни побыть твоим шефом хоть немного. – Ольга улыбалась.
Ёжиков кивнул:
– Смешно. Надо снова с Таа повидаться. Слушай, а не пора ли нам вообще линять из нашего мира?
– Линять? – Ольга на блюдце строила бутерброд. На батон она положила дольку огурца, сыр, копченую форель, какую-то веточку зелени и, довольная результатом, собиралась все это попробовать.
– Ну да, линять. Делать ноги. Валить, сматывать удочки, рвать когти.
– Я поняла, – Ольга любовалась бутером. – Думаешь – пора?
– Ты меня спрашиваешь? – удивился Ёжиков.
– Ты же у нас наставник! – в тон ему сказала Ольга. – Тебе решение принимать. Я в любом случае с тобой.
«Да, – подумал Ёжиков. – Надо повидать Таа. Не говорить урывками, а обсудить все неторопясь. Да и коньяк, наверное, винтажный еще остался. Ах, какой коньяк!».
– Оля, ты коньяк винтажный пробовала? – Ёжиков допил кофе и закурил.
– Готье? Пробовала. Резковат, на мой вкус.
Ольга дожевала последний кусочек бутерброда и запивала остатками кофе.
– Мне понравился. – Ёжиков затушил окурок и пошел к мойке мыть пепельницу. – Ладно, торопиться не будем. Пусть все идет, как идет, – сказал Ёжиков скорее в ответ на свои мысли. Ольга посмотрела на него, но ничего не сказала. Она знала все, что с ним происходит.
3
Вечером следующего дня Ёжиков и Ольга, вернувшись с работы, каждый со своей, ужинали в кухне.
– Как ее найти, если не она нас, а мы ее ищем? – спрашивал Ёжиков, имея ввиду Таа.
Ольга пожала плечами:
– Меня она ждала в белом мире каждый раз. Но мы всегда договариваемся о встрече.
– Хм. А помнишь, ты их искала, когда меня в неорганический мир утащил этот гад? Как тебе удалось их найти? – Ёжиков отломил маленький кусочек булки и дал Герде. Герда завиляла хвостом, понюхала хлеб и осторожно взяла его из пальцев.
– Мне повезло. Я тогда со страху сдвинула сознание вдоль всей полосы восприятия. В какой-то момент я их заметила.
– Может, пожрем, а потом смотаемся в мир белой энергии? Там подождем, а? – в голосе Ёжикова сквозило нетерпение.
– Спешишь куда-то? – спокойно спросила Ольга.
– Не сегодня-завтра наш мир исчезнет, а мы тут с тобой сидим и сделать ничего не можем. Все эти разговоры Таа, они вечно какие-то абстрактные. А мне конкретные инструкции нужны. Я должен знать, что мне делать. И как.
Ольга пила кофе и спокойно слушала Ёжикова. Сделав глоток, Ольга поставила чашку на стол и сказала:
– А она тебе не говорила, что квантовая война у этих… не знаю, как их назвать, длится дольше, чем существует солнечная система?
– Что? – Ёжиков поперхнулся и нахмурился.
– Да, да. Вся история человечества, это микроскопический отрезок по сравнению со временем этой динамичной бескомпромиссной битвы. А ты не знал?
Ёжиков обрел дар речи:
– Какого черта она мне этого не сказала?
– Тебя нужно было напугать. Сам же говорил – страх хороший стимул. Что на Новый год делать будем?
Ёжиков смотрел на Ольгу непонимающим взглядом.
– Новый год? – за такими неожиданными поворотами в разговоре он не поспевал. – Подожди, подожди, так значит у нас еще есть время? А как же… – он закашлялся и потушил сигарету.
– Может есть, а может быть и нет. – Ольга была спокойна, как ангел. – Таа говорила, что ученик должен себя вести так, как будто времени у него нет. Вообще-то, все, что тебе говорила Таа – правда. Есть много мелких дополнений, но сама суть верна.
– Господи, откуда ты это знаешь? – Ёжиков не уставал поражаться своей сестрой еще с детства. – Каких еще мелких дополнений?
– Ну, во-первых, это только предположение. Во-вторых, доступ к ресурсам. Такая интенсивность войны требует ресурсов космического масштаба. Кроме того, существуют естественные барьеры в структуре пространства-времени. Принцип сохранения, квантовая стабильность. К тому же, ни те, ни другие схлопывания пространства не хотят. Они же в нем тоже существуют. Ты думал, что делать в Новый год, Кеша?
Ёжиков сидел, уставившись на Ольгу с открытым ртом.
– Это… Таа тебе все рассказала? – Ёжиков медленно приходил в себя.
– Не совсем, – Ольга пошла мыть посуду. – Это я кое с кем встретилась. Кое-что вообще из квантовой механики. Заглянула на днях.
– Кое с кем – это с кем? – Ёжиков не представлял с кем можно встретиться по его с Ольгой делам, помимо Таа.
– Гвидо помнишь? Шофер, который меня, якобы, сбил. Тот, что помогал с твоим сдвигом? Вот с ним. У него в первом восприятии диплом Университета Сан-Паоло Бразильского. Он об этом кое-что знает. Таа в курсе. Она и посоветовала мне с ним поговорить.
Да, Ёжиков помнил этого Гвидо. Он тогда изображал водилу полоумного, делал вид что наехал машиной на его, Ёжикова, Ольгу. Ёжиков до сих пор на него злился.
«Ну и ну… – думал Ёжиков. – А меня Таа за дурака, видимо, держит. Как всегда».
Он взял Ольгу за руку, притянул ее к себе и сидя прижался головой к ее животу. «Как же я тебя люблю, – его охватило теплое чувство, – Хорошо, что ты со мной». Ольга, что-то почувствовав, прижала голову Ёжикова к себе. Постояв так некоторое время, Ольга сказала:
– Если ты сейчас же не ответишь мне по поводу Нового года, я завтра, Кешенька, отведу тебя в библиотеку, запру там и не выпущу, пока ты квантовую механику не выучишь.
– Ты что! – Ёжиков отстранился с выпученными глазами, – Сам.. этот… Эйнштейн, блин, в ней не шарил. До конца света хочешь меня там запереть?
– Кеша! – в глазах Ольги уже не было веселья.
– Да, Новый год, прости, прости. Ну, я думаю в новогоднюю ночь мы будем у мамы, если меня опять планетяне не сопрут, а потом поедем в долгое путешествие. Прощаться с первым восприятием. – Ёжиков мечтательно задумался. – Машину надо подготовить. Масло в движке поменять. Заправиться. Кстати, – Ёжиков открыл глаза и посмотрел на Ольгу. – Все хотел тебя спросить… Ты часом не знаешь, из второго восприятия есть возможность что-нибудь притащить сюда, в первое? Что-нибудь твердое, осязаемое? Или там все… – Ёжиков сделал неопределенный жест рукой, – энергетическое?
Ольга положила кухонное полотенце возле плиты, села на табурет и посмотрела на Ёжикова долгим внимательным взглядом. Ёжиков знал этот взгляд с детства. Когда у сестры был такой взгляд, хитрить с ней было бесполезно.
– Ты ведь не об этом хотел спросить? – Ольга продолжала смотреть на Ёжикова.
– Вообще-то, я хотел сказать, вот когда мы уволимся с работы, жить-то нам не на что будет. Мы же из первого восприятия пока не свалили. – Ёжиков достал из пачки сигарету. – И это не шутка никакая. Уволиться все равно придется. Мне не нравится обучение по выходным. Это глупо, по-моему. Ты об этом думала когда-нибудь? Во-втором восприятии деньги не нужны, но мне кажется у Таа этого барахла немеряно. Хоть она и инопланетянка. А может, как раз поэтому. Я коньяк у нее постоянно жру по полтораста тысяч америкосовых тугриков за бутылку. Сигары такие же. Из самых дорогих, я знаю. Надо с ней поговорить на эту тему. Либо мы учимся и ни на что не отвлекаемся, либо фигней занимаемся. Ты чего ухмыляешься?
Ольга сидела, склонив голову и на лице ее была улыбка.
– Я не ухмыляюсь, – она положила ладонь на ногу Ёжикова, – я улыбаюсь. Таа говорила, что скоро у тебя этот вопрос возникнет.
Ёжиков покачал головой:
– Таа, значит… И сколько вы еще намерены меня за идиота держать? Значит, она все знала заранее… А почему она мне сама не сказала? И как это вяжется с концом света? То мне говорят, что у меня нет времени совсем из-за этих квантовых придурков, то вопрос, о котором все, кроме меня знали, возник про деньги для поддержания штанов в первом восприятии, потому что, видите ли, нам еще тут жить и жить. Я не понимаю.
– Ты все понимаешь, Кешенька, просто перестань себя жалеть. Чувство собственной важности исключи из этого уравнения, и все станет на свои места. Я отвечу на эти твои вопросы… подожди, послушай меня… я отвечу на твои вопросы, потому что Таа так решила. Она твой учитель, и она считает, что эту беседу должна провести именно я, и именно потому, что ты меня любишь. Твои нежные чувства ко мне позволят тебе более спокойно воспринять то, что я тебе скажу. И понять наилучшим образом. Кроме того, чтό я, не знаю как с тобой разговаривать? Ты не обидишься на меня, не будешь нервничать. А если обидишься, то получишь у меня, понял? – Ольга подняла кулачок.
Ёжиков насупился и исподлобья посмотрел на сестру, выставив нижнюю губу, как маленький «бука», только что слез′ы, катящейся из глаза, не хватало.
– Все маме расскажу. – нарочито обиженным тоном маленького мальчика сказал Ёжиков.
– Хорошо. Все, теперь давай серьезно. – в тоне Ольги не было наставительных маминых ноток, просто сестра дождалась, когда балбес братец перестанет кривляться, чтобы перейти к делу.
Ёжиков уловил настроение сестры, закурил и уже спокойно стал слушать.
– Так вот. – Ольга продолжила. – Раньше с тобой разговаривать было бесполезно. Ты бы не понял. Может, и понял бы, но не воспринял правильно. Ты не был готов. Таа говорит, что все надо делать своевременно, если хочешь правильного понимания. Я признаюсь тебе, Кеша. Я готовилась к этому разговору долго. Таа меня направляла. Она ничего не оставляет на волю случая. Наше, ведь, сознание определяется энергией, которая у нас есть, а энергия – действиями. Чем больше у нас энергии, чем она подвижнее, тем устойчивее наше сознание и больше возможностей для понимания. Ты учишься управлять своей энергией, развиваешь сознание, отбрасывая все ненужное на этом пути. Как раз сейчас наступил момент, когда ты стал готов воспринять следующий факт: Да, из второго восприятия вполне можно перетащить в первое твердые объекты. Но только те, которые уже попали во-второе восприятие из первого. Другими словами, вернуть обратно то, что раньше забрали.
– Деньги, например. – сказал Ёжиков.
– Деньги, например. – кивнув, повторила Ольга. – Узнай ты об этом раньше, как бы ты воспринял это? Думал о том, как бы найти способ перетащить сюда побольше килограммов? Этих самых. Ты думал бы только об этом. Места в твоей голове на что-нибудь другое вовсе не осталось бы. А когда человек начинает осознавать, что он имеет доступ к вечности, ко всем сокровищам всех миров, ему совершенно не обязательно держать в руках пачку денег. Когда я говорю – сокровища, я имею ввиду, как ты понимаешь, не количество нулей на счету в банке. И мы с тобой, кажется, начинаем это осознавать. Кофе будешь?
– Нет. – Ёжиков встрепенулся. – То есть, да. Буду. С коньяком.
Ольга встала и пошла варить кофе. Ёжиков полез в шкаф за коньяком. «Нужна какая-то закуска». Он открыл холодильник и сел на корточки.
– Тааак, что тут у нас? – протянул Ёжиков. – Есть у нас что-нибудь из подгнивающей органики? – он отодвинул какую-то банку, нашел кусок вечного сыра, завернутого в бумагу, кажется, она называется пергаментной, – «Так, это что?» В маленькой кастрюльке обнаружилось вареное мясо. Ёжиков достал, приоткрыл крышку. Пахло аппетитно. «Масло тут. Ага.» Поставив все на стол, Ёжиков взял булку, все быстренько нарезал и плеснул себе коньяку. Ольга наливала кофе в чашки.