- -
- 100%
- +
Для мужчины нет ничего важнее, чем знать, что он нужен. Не за что-то, а просто так. И теперь он ловил себя на том, что ждёт их вечерних разговоров с особым чувством. Телефон стал не просто устройством, а окном в тот мир, где его ждали. И эта простая мысль грела лучше любого отопления.
Именно тогда, на гребне этого окрыляющего чувства, он понял – дальше медлить нельзя. Однажды вечером, когда в квартире воцарилась тишина, а за окном давно погасли огни, он налил себе виски. Первый глоток обжёг горло, второй придал решимости – той самой, что всегда изменяла ему в делах сердца.
Он открыл чат. Рядом с её именем светился безразличный серый статус: «была недавно». Выходные. Она, как всегда, исчезла. Но на этот раз её отсутствие его не остановило. Если не сейчас – потом будет поздно. Страх возьмёт верх, и всё снова упрячется глубоко внутрь. А молчать стало невыносимо.
Пальцы сами потянулись к клавиатуре. Сначала он печатал медленно, тщательно подбирая слова. Потом – быстрее, почти не глядя на экран, будто боясь, что малейшая пауза убьёт настрой.
Dr.Sleep: Знаешь, я давно собирался тебе это сказать. Наше общение стало для меня гораздо больше, чем просто переписка. Ты – тот человек, с которым я жду возможности поговорить, которому хочется рассказать и о пустяках, и о самом сокровенном.
Он сделал ещё глоток, ощущая, как тепло виски смешивается с жаром решимости.
Dr.Sleep: Я не знаю, что из этого выйдет. Ничего не требую. Но не могу больше молчать. Ты изменила мой мир. И теперь я хочу рассказать тебе одну историю. Очень грустную историю.
Он нажал «Отправить». Экран погас, отразив его напряжённое лицо. Сделанного не вернуть. Оставалось только ждать. И тишина, наступившая после отправки сообщения, оказалась оглушительной.
Dr.Sleep: Ты не раз пыталась осторожно расспросить меня о прошлых отношениях. Со временем ты поняла, что я либо ухожу от ответа, либо откладываю его на неопределённое время. Но сейчас… Сейчас, пожалуй, пора. Мне давно следовало бы рассказать об этом, но не было человека, которому я мог бы довериться. Пока не появилась ты.
Dr.Sleep: То, что ты прочтёшь дальше, будет временами ошеломляющим и, без сомнений, наполненным боли. Поэтому, если сейчас ты не готова к тяжёлым историям – не читай. Отложи. Я специально пишу это, пока ты не в сети: чтобы у тебя был выбор. Чтобы, увидев предупреждение, ты могла осознанно решить – сейчас или когда-нибудь потом.
Dr.Sleep: Умоляю, если тебе сейчас плохо или ты не в духе – не читай это сразу. Иначе тебе станет ещё хуже, и я невольно стану твоим палачом, чего мне, признаться, совсем не хотелось бы…
Dr.Sleep: Прочти, когда будешь в серьёзном настроении и сможешь переварить всё это вдали от других людей, чтобы они не увидели тебя после прочтения. Спасибо, что выслушаешь. Мне уже так давно хотелось поделиться этим…
Он отправил сообщение и откинулся на спинку кресла, словно сбросив с плеч невидимый груз. В воздухе повисла тишина – тяжёлая, но на этот раз не давящая, а очищающая. Он сделал то, на что давно решался: позволил другому человеку заглянуть в самую тёмную комнату своей души. И теперь, внезапно, ему стало легче дышать.
Dr.Sleep: До Алины моя жизнь была черно-белым фильмом, который я смотрел со стороны. Да, были девушки, вечеринки, университетская суета – стандартный набор молодости, который принято называть «прожиганием жизни». Но все это было каким-то плоским, ненастоящим. Я носил маску «своего парня», за которой скрывалась полная эмоциональная глухота. Я думал, что так и должно быть.
А потом я увидел ее. Случайная встреча на улице, общие друзья… Она стояла, чуть отклонив голову, слушая подругу, и в ее позе была такая грация, что все вокруг будто обесцветилось. Она была не просто красива. В ней была какая-то древняя, почти забытая генетическая память о том, что такое истинная женственность. Не наигранная, не для мужских взглядов, а идущая изнутри – в плавности жеста, в наклоне головы, в тихом тембре голоса. Казалось, она движется в ином, более медленном и гармоничном измерении, а мир вокруг нее просто спешит и суетится.
«Ее сиянье факелы затмило. Она, подобно яркому бериллу… Как голубя среди вороньей стаи, Ее в толпе я сразу отличаю.»Ты помнишь, у Шекспира есть строки, которые кажутся пафосными, пока не встретишь того, о ком они написаны:
В тот миг я понял, что все, что было до этого – просто детские игры. Ненастоящие чувства к ненастоящим «богиням». Я не знал, что такое красота. Пока не увидел ее.
Я нашел ее ВКонтакте. Написал. Не помню, что именно – какое-то нелепое, заученное приветствие. Но ответ пришел очень быстро, как будто она ждала меня. Мы начали переписываться.
Эти переписки до трех ночей, когда ты забываешь о времени, о сне и вообще обо всем на свете. Мир сузился до светящегося экрана и ее имени.
Помню, как она первый раз пришла ко мне – с подругой, для «безопасности». Мы курили кальян, говорили о ерунде, а я ловил каждый ее взгляд. А потом она пришла одна. И когда дверь закрылась, и мы остались в тишине моей квартиры, я понял: вот оно. Точка отсчета. Начало моей настоящей жизни.
Dr.Sleep: Она была из тех девушек, что рождаются с врожденным знанием своей силы. Ее красота была так же ее личным оружием, и она умела им пользоваться – легко, без заносчивости, как королева, которая с детства знает о своем титуле. Эти стихи от тайных поклонников, подарки, оставленные на парте… Для меня, тогда еще неуверенного парня, все это было одновременно и предметом гордости, и источником тихого, грызущего страха. Гордости – потому что выбрала именно меня. А страх шептал: «Долго ли это продлится?»
Но в те первые недели и месяцы страх отступал, стоило мне увидеть ее улыбку. Мы могли часами бродить по городу, никуда не торопясь, или просто сидеть у меня, слушая музыку. Я помню, как любил наблюдать за ней, когда она была поглощена чем-то: читала, рисовала в блокноте, просто смотрела в окно. В эти моменты ее осанка, каждый жест были наполнены такой грацией, что казалось, время вокруг нас замедлялось. Она создавала вокруг себя особое пространство – уютное, женственное, и я был счастлив просто находиться в нем.
Это было лучшее время в моей жизни, я не мог поверить, что такая девушка и со мной. Но она никуда не девалась, приближался ее день рождение, и я уже принял решение купить для нее педаль для барабанов, которую она в тайне хотела…
Это все так невыносимо грустно, что, должен признаться, я сейчас плачу, когда пишу тебе это. Это, наверно, из-за алкоголя и музыки, которую я сейчас слушаю. Да, наверно, из-за этого. Но, впрочем, мне сейчас хочется именно погрустить.
Dr.Sleep: Я могу поклясться, что был влюблен в нее с первого взгляда. Но это было лишь предчувствие, искра. Настоящий огонь разгорелся позже. Я не просто восхищался ею – я жил ею. Она стала мне дороже всех на свете. Не просто самой красивой, а самой… единственной.
Между нами возникла какая-то странная, почти телепатическая связь. Она угадывала мои мысли, прежде чем я успевал их высказать. Знаешь, такие мелочи… она знала, когда мне холодно, и молча прижималась ко мне, чтобы согреть. Или, наоборот, когда в комнате было душно, она первая вставала и открывала окно, будто читая мои ощущения по кожe. Она стала читать книги, которые любил я, не потому что я ее просил, а чтобы понять мой внутренний мир.
И ее притягательная красота… она стала будто бы инструментом для нашего общего счастья. Она покупала только обтягивающее, откровенное, зная, что мне это нравится. Я видел, с каким тонким удовольствием она ловила на себе завистливые взгляды парней, когда шла, держа меня за руку. Ее платья, юбки, безупречный макияж – все это было частью нашего тайного языка, спектакля, который она играла для нас двоих. Даже бумага, в которую она заворачивала для меня подарки, была особенной – я до сих пор помню ее шелест.
А еще… ты не поверишь. Она иногда играла для меня на барабанах. И это было не просто мило. Это было виртуозно. В этом был весь ее контраст – хрупкая, женственная красота и эта дикая, ритмичная энергия, которую она выпускала наружу. В такие моменты я думал, что разгадал главную тайну вселенной. И эта тайна была – она.
Dr.Sleep: Она была не просто моей девушкой. Она стала моим личным маяком, моим самым главным болельщиком. Я помню, как она ждала меня около университета, после важного экзамена, чтобы первой узнать результат. Она всегда хотела знать всё первая. И я видел, как она ужасно гордилась мною. Искренне, по-детски. Она писала мне об этом длинные сообщения, где разбирала мои, как ей казалось, гениальные способности.
Именно она пророчила мне докторскую степень. Помню, мы шли как-то вечером, и она сказала это так просто и уверенно, будто констатировала факт: «Не сомневайся. Ты станешь доктором. Доктором Сон». И я, окрыленный этой верой, тут же изменил никнейм. Это было не просто пророчество. Это была как будто констатация факта. Я принялся грызть гранит науки с удвоенной силой уже не для себя, а чтобы соответствовать тому образу, который она для меня создала. Чтобы оправдать ее веру.
Она ввела меня в свою семью. Мне довелось познакомиться с ее матерью – и она призналась мне потом, что никогда раньше этого не делала. Ее мама была удивительно милой женщиной, ее точной копией, только характером значительно мягче. И к огромному моему счастью, я ей понравился. Моя кандидатура была официально одобрена. В тот момент мне казалось, что я прошел самый главный экзамен в своей жизни. Я получил пропуск в свое собственное, идеальное будущее. Все двери были открыты.
Dr.Sleep: И сразу после этого одобрения, этого пика… Видимо, не решаясь сказать вслух, она написала мне. Написала, что хочет, чтобы я это сделал. Чтобы я был ее первым мужчиной.
На следующий же вечер она была у меня. Она знала, что у меня был опыт, и, возможно, поэтому доверила мне эту «миссию» с пугающей легкостью. И я был уверен, что это новый, еще более глубокий уровень нашей связи…
Когда все случилось, она не стала уходить. Она осталась. Но что-то изменилось – не резко, а будто тень легла между нами. Мы лежали в тишине, и я чувствовал, как её мысли где-то далеко. Она была со мной, но уже мысленно собирала чемоданы в свою новую жизнь.
Дальше всё потекло по накатанной колее, но без прежней лёгкости. Мы встречались, гуляли, смеялись, но в её смехе появилась нота прощания. Она стала… бережной со мной. Слишком бережной, как с хрупкой вазой, которую вот-вот придется упаковать и отправить в дальний путь. Она не говорила о разрыве, но каждое её «скоро я уеду» звучало как его предвестие.
И вот она закончила школу, подала документы в Благовещенский торговый колледж и поступила. Казалось, вот он – финал. Но нет. Она стала писать мне ещё чаще. Рассказывала о подготовке к отъезду, советовалась, шутила. Мы продолжали быть вместе. Но какое будущее было у этих отношений? Было ли оно? Или я просто стал привычкой, с которой трудно расстаться?
А потом, среди прочего, на «Спрашивай.ру» анонимы принялись усиленно писать мне вопросы – в том числе и про отношения. Один запомнился особенно сильно: «Как думаешь, возможны ли отношения на расстоянии?» Я ответил, думаю что да, но кто ты? Ждал. Но аноним не раскрылся.
Dr.Sleep: Перед самым её отъездом, она позвала меня. Просто прогуляться и попрощаться. Мы встретились, и… всё было как раньше. Легко. Нам было мало города, мы гуляли, дороги заканчивались, и мы шли назад. Целый день.
Когда стемнело и ей пора было уходить, она подошла ко мне очень близко. И обняла. По-настоящему. С таким теплом, от которого перехватило дыхание. Сердце колотилось, в горле стоял ком. Мы просто стояли, не говоря ни слова.
Она улыбнулась и назначила дату – Новый год. Я согласился.В конце концов, я её отпустил. И она робко спросила: «Увидимся ли мы еще?» Я сказал: «Обязательно».
Dr.Sleep: Следующие две недели растянулись в странном, зыбком времени – между её отъездом и тем, что должно было случиться. Я жил в состоянии тихой, почти суеверной надежды, как будто слишком громкий звук мог разбить это хрупкое стекло – обещание встречи под Новый год.
Мы изредка переписывались. Её сообщения были лёгкими, воздушными, как облака над Благовещенском, который я пытался себе представить. Последний её звонок я помню отлично. Она смеялась в трубку, а на фоне шумел ветер – возможно, тот самый, что дул с Амура. «Скучаю, – сказала она, и слова эти прозвучали как заговор, как клятва. – До Нового года рукой подать».
Я готовился к учебному году, раскладывал конспекты, но мысли постоянно уносились за тысячи километров. Эта надежда была не яркой и пламенной, а скорее тихой, как свет от далёкой звезды. Она согревала изнутри, делая обыденные дни прозрачными и невесомыми. Я бережно нёс её в себе, как самую главную тайну и самую главную веру. Казалось, всё плохое осталось в прошлом, а впереди – только эта встреча и новый шанс.
«Слушай, Ян, мне тут какая-то девчонка пишет… У нее Алина есть в друзьях. Пишет, что они вместе гуляли в Благовещенске, и Алину сбил насмерть мотоцикл. У нее самой телефон разбился, контактов родителей под рукой нет, вот она в панике и стучится ко всем в друзьях Алины, просит срочно связаться с её родными и сказать им…»Пока однажды моя подруга Алиса не прислала мне сообщение в ВК:
В груди у меня всё похолодело. Волосы на голове встали дыбом. Нет. Нет-нет-нет. Этого не может быть. Это какая-то ужасная ошибка, – отчаянно твердил я себе.
Я схватил телефон и стал звонить ей. Набирал снова и снова. «Абонент недоступен…» По телу пробежали ледяные мурашки, и меня охватил тихий, всепоглощающий ужас. Не истерика, а полное онемение.
Потому что красота – умерла.Я медленно смотрел, как ветер шевелит белую занавеску на моем окне, и думал о том, что это движение – очень красиво. И в тот же миг с абсолютной, беспощадной ясностью понял, что, наверное, больше никогда не смогу видеть красоту.
Dr.Sleep: Мой разум, отказавшись верить в происходящее, выдал единственную чёткую мысль: «Это все чья-то злая шутка. Ты должен пойти к её родителям прямо сейчас и лично во всем убедиться. Они скажут, что всё в порядке, и этот кошмар рассеется».
Я почти побежал. Их дом был недалеко. Я шёл, а за мной, казалось, плыла чёрная туча, нависшая прямо над головой. По пути, на ходу, я написал Алисе, что мне срочно нужно с ней увидеться. Было уже поздно, но она, без колебаний, согласилась. Без лишних объяснений – она просто поняла по тону сообщения, что происходит что-то страшное.
Я влетел в знакомый подъезд, взбежал на этаж и резко нажал на звонок. Сердце колотилось так, что я слышал его в висках. Дверь открыла её мать – и я увидел её заплаканное, искажённое горем лицо. Всё стало реальностью в одно мгновение. Но я всё равно выдохнул, уже почти не надеясь, отчаянно цепляясь за призрачный шанс: «Это… все правда? Она… погибла?»
Я пробормотал: «Мне очень жаль…» – и почувствовал, как земля уходит из-под ног.Она лишь беззвучно кивнула, не в силах вымолвить слова: «Да…»
Последняя, самая крошечная капля надежды на то, что это чудовищная ошибка, окончательно испарилась. Осталась только оглушающая пустота. Абсолютная.
Dr.Sleep: Я не пошёл домой. Мне было невыносимо оставаться одному в тишине. Я зашёл в соседний дом, поднялся на последний этаж, где было темно и пусто, и написал Алисе: «Я тут».
Она моментально выпорхнула из квартиры. А я просто посмотрел на нее и сказал: «Я только что был у её мамы. Это всё к сожалению… правда. Она мертва».
Алиса посмотрела на меня – прямо, в упор – и её лицо исказилось от боли. Она принялась рыдать. Тихими, надрывными всхлипами. И я… я сделал то же самое. Не сдерживаясь, впервые за долгое время. Мы обняли друг друга и просто стояли посреди ночи, двое молодых и растерянных людей, и плакали. По ней, по её нелепой и страшной судьбе, по нашей общей, навсегда утраченной иллюзии, что в жизни есть что-то постоянное.
Dr.Sleep: Следующие дни прошли как в густом тумане. Я написал всем знакомым и принялся собирать деньги на её похороны. Мне казалось, это единственное, что я ещё могу для неё сделать. Никто не учит, как нужно себя вести, когда твой смысл жизни на скорости в девяносто километров в час разбивает о асфальт чужой мотоцикл.
Её колледж, надо отдать должное, взял все расходы по перевозке тела и похоронам на себя. Хотя она не успела проучиться там и дня. Мне звонили с телевидения – эта авария вызвала резонанс. Парень на мотоцикле не имел прав и ехал там, где это было запрещено. Спрашивали, какая она была. И кем я ей был. Я отвечал: «Не могу точно сказать кем был для нее, но она была моим смыслом жизни». Звонили и из колледжа, опасаясь, что я мошенник, но, удостоверившись, просто выразили соболезнования.
Через несколько дней её привезли. А я… я успел увидеть видео с моментом аварии, которое уже разошлось по сети. Это было ужасно. Непостижимо ужасно. Она пролетела около восемнадцати метров. И при приземлении уже напоминала тряпичную куклу, а не человека. Рядом оказалась какая-то женщина-врач, она пыталась помочь… но травмы были несовместимы с жизнью.
Dr.Sleep: Через пару дней её привезли в родной город и назначили день похорон. Всё произошло очень быстро. Я смутно помню, как передал собранные деньги её матери – её голова была туго обёрнута в чёрный траурный платок.
Но потом случилось нечто омерзительное. На её открытой стене «ВКонтакте», среди соболезнований, стали появляться комментарии от нескольких аккаунтов из Благовещенска. Они глумились. Оскорбляли её. Издевались. Это были дружки того парня, что сбил её. Что у них было в голове – мне до сих пор непонятно.
Тогда я решил прийти к убитой горем матери и под мнимым предлогом попросил удалить ее аккаунт. Та, не задавая лишних вопросов, дала мне доступ к её ноутбуку. Я зашёл в ВК Алины. У меня не было права читать её переписки, и я не стал. Но одно я себе позволил. Я зашёл в её «Спрашивай.ру». Мне нужно было убедиться. От неё ли был тот вопрос: «Как думаешь, возможны ли отношения на расстоянии?»
По моему лицу снова предательски потекли слёзы. Я удалил её профиль, остановив это осквернение, и её «Спрашивай». Извинился перед матерью за вторжение, и ушел.И да. Он оказался от неё.
А потом много друзей, цветы, похороны… Она была прекрасна. Даже после аварии. Лишь слегка распухшая губа выглядела необычно…
Dr.Sleep: Перед самым погребением я склонился над ней и оставил прощальный поцелуй на ленточке у неё на лбу. Легкий, как дуновение. А потом всё пошло своим чередом, как это всегда бывает на похоронах. Но я стоял неподвижно, словно время вокруг меня застыло. Внутри бурлила целая стихия – ураган из боли, гнева и отрицания. Но снаружи – лишь лёд и пустота.
Я медленно опустил глаза на её неживое тело. Сердце сжалось так, что казалось, вот-вот разорвётся на части. Но моё лицо оставалось бесстрастным, почти маской. Горькая, всепоглощающая пустота медленно заполняла каждую клетку моего тела. Не осталось места ни для гнева, ни для мольб – лишь безграничное, оглушающее чувство утраты и полной, абсолютной бессмысленности всего происходящего.
И в какой-то момент я просто опустился на землю. Без звука, без рыданий. Просто потому, что больше не было сил стоять. Не было сил вообще ни на что.
Dr.Sleep: Ну, а дальше… Дальше я выплеснул всю свою депрессию, всё своё отчаяние в работу. Я поставил себе одну-единственную цель – стать тем самым Доктором, которым она меня пророчила. Это стало моим наваждением, моим искуплением, смыслом, который должен был заполнить зияющую пустоту. Каждая сданная сессия, каждая прочитанная лекция, каждая научная статья – это был мой долг. Перед её памятью. Перед тем парнем, которым я был когда-то и который умер вместе с ней.
Я стал Доктором Сон. Но эта цель, которую я достиг, так и не принесла того облегчения, на которое я наивно надеялся. Пустота осталась. Просто я научился жить с ней. И носить её в себе, как носят шрам…
Ян застыл перед экраном, отправив последнее сообщение, и время расползлось по швам. Секунда растянулась в тягучую, прозрачную смолу, где плавали пылинки, видимые с невыносимой четкостью. Рассказав всё, он невольно погрузился в события давно минувших лет, но не чувствовал ни боли, ни горя – лишь абсолютную, леденящую тишину внутри. Будто в его грудной клетке образовалась пустота, вымороженная до абсолютного нуля.
Звуки мира – завывание ветра за окном, отдалённый гул машин – доносились до него как из-за толстого стекла, искажённые и бессмысленные. Его пальцы, обычно такие цепкие и уверенные, бессильно разжались. Если бы он что-то держал, оно бы упало, и он не заметил бы этого. Взгляд, острый и пронзительный, утратил фокус, упёршись в одну точку, но не видя ничего, кроме нарастающей пустоты.
Внешне он был спокоен. Слишком спокоен. Это было спокойствие катастрофы, которая уже давно произошла, оставив после себя след, который никогда не исчезнет. На его лице не было ни гримасы отчаяния, ни следов слёз. Черты заострились и окаменели, словно высеченные из мрамора маской вечного, безмолвного вопроса.
И в глубине этих ясных, ставших вдруг бездонными глаз, лишь для самого себя, он видел одно: тихий, бесповоротный закат. Ему вновь показалось, что нет у него будущего. Было только «до» – и всепоглощающее «после»…
– Не могли бы вы на минутку освободить свой рабочий стол? Всего на минутку. Я быстренько пройдусь пылесосом.
Люба резко обернулась, сердце болезненно ёкнуло от неожиданности. За её стулом стояла молодая уборщица. Люба сидела спиной к двери и не слышала, как та вошла. Та самая киргизка с платком на голове, работавшая тут всего несколько недель, кого-то подменяла. Женщина держала трубку пылесоса и улыбалась натянутой, белоснежной улыбкой. Но, увидев застывшее, бледное заплаканное лицо Любы с глазами, полными невысказанной боли, она тут же отступила к двери, и улыбка мгновенно сползла с её лица, сменившись на испуг и смущение.
– Извините, похоже я невовремя… – прошептала уборщица и поспешно ретировалась, оставив Любу наедине с оглушительной тишиной, которая стала ещё громче после этого вмешательства.
У неё не было сил пошевелить ни рукой, ни ногой. Казалось, кости превратились в свинец, а кожа впитала в себя всю чёрную тяжесть той истории, словно промокательная бумага. Каждый мускул отказывался подчиняться, требуя одного – остаться в этом оцепенении, слиться с тишиной.
Но где-то из глубины, сквозь вату апатии, пробился инстинкт – спрятаться. Собрав волю в комок, она с трудом оторвала ладони от стола и достала гигиеническую салфетку. Механическое движение: провести по лицу. И только тогда она увидела на столе чёрные разводы и размазанные пятна туши – уродливый абстрактный экспонат, нарисованный её болью.
Она поднялась, и мир накренился. Низко склонив голову, словно прячась от невидимых ударов, она почти побежала к уборной, мысленно выцарапывая одну-единственную мольбу: «Только не встретить никого. Только бы никто не увидел».
Коридоры офиса оказались пустынными – неестественно, призрачно безлюдными, будто сама реальность на мгновение сжалилась над ней, выключив всех второстепенных персонажей.
Она ворвалась внутрь, щёлкнул замок – звук, отсекающий её от внешнего мира. Прислонилась спиной к прохладной двери, пытаясь вдохнуть, но воздух не шёл. Потом, словно лунатик, подошла к раковине. Ледяная вода, резкий запах мыла. Она принялась смывать с опухшего лица следы боли, глядя в зеркало на незнакомку с мокрыми прядями волос и глазами, в которых отражалась чужая смерть.
И тут её осенила мысль, пронзительная и несправедливая до слёз: «Когда это случилось с ним, рядом была Алиса. Подруга, с которой можно было разрыдаться, на чьё плечо можно было упасть и разделить боль. А у меня… У меня сейчас никого нет».
Эта мысль, такая простая и такая беспощадная, обрушилась на неё всей своей тяжестью. Она осталась одна наедине с этой чужой, но такой всепоглощающей трагедией. В стерильной тишине уборной, под безжалостным светом люминесцентных ламп, негде было спрятаться и некому было издать звук.
И снова, уже не сдерживаясь, её тело содрогнулось от рыданий. Навзрыд. Тихих, но таких отчаянных, что, казалось, они выворачивают душу наизнанку. Она плакала не только о нём и его Алине. Она плакала о себе которую никто и никогда так не любил..
Проснувшись утром, он почувствовал странную легкость, будто камень, годами лежавший на сердце, наконец-то сдвинули. Пусть не убрали, но сдвинули. Впервые за долгие годы он смог этим с кем-то поделиться. С ней.
Со светлой, почти непривычной ясностью в голове он открыл ноутбук, проверил расписание. До первой лекции – еще полтора часа. Этого хватило, чтобы неспешно сварить себе кашу и кофе и поджарить тосты на сковородке – он всегда считал тостер бесполезным приобретением, когда простая чугунная сковорода справлялась ничуть не хуже, и помимо тостов была пригодна и для множества других задач.
Кофе он, как всегда, щедро разбавил сливками, сел за стол и в предвкушении, с легким замиранием, решился открыть чат с Любой.