Где волки носят маски

Тот крепко сжал её и рывком оттащил его от края. Мужчина упал на колени, закрыл лицо руками и разрыдался.

Саливан стоял рядом, тяжело дыша. Его голос был низким, но мягким:

– Запомни. Пока ты дышишь – у тебя есть шанс. А если шагнёшь вниз – отдашь его тому, кто никогда не жил. Не обесценивай то, что другим недоступно.

Саливан тихо вошёл в дом. В комнате царила мягкая тишина. Моралин спала на постели, свернувшись калачиком, её дыхание было ровным, почти детским. Рядом, у её ног, раскинулся Райан – тёплый клубок верности и спокойствия. Пёс поднял голову, посмотрел на хозяина и снова опустил морду, будто понимая: сейчас лучше не тревожить.

Саливан зажёг свечу, достал сигару и прикурил. Горький дым наполнил комнату, смешался с запахом воска и тихим шорохом ночи за окном. Он начал медленно ходить из угла в угол, тяжело ступая по полу, как человек, от которого бегут собственные мысли, но догнать их невозможно.

В голове звучали голоса: крики погибших стражников, плач жителя у обрыва, обвиняющий взгляд Мериэн из сна. Всё это накладывалось друг на друга, превращаясь в хаос, в тихий хор тех, кого он не сумел спасти.

«Я говорю людям, что жизнь ценна. Но я сам?»

Он остановился у окна, выпустил дым в темноту. На миг показалось, что улица в ответ шепчет что-то невнятное, что ночь смеётся.

«Я убеждаю других держаться. Убеждаю их, что смерть – это предательство. Но разве я сам живу? Или просто делаю вид? Притворяюсь, что у меня есть цель, что всё это – долг, служба, расследования – что это и есть жизнь?»

Он снова зашагал по комнате, затягиваясь глубже, будто хотел задушить пустоту дымом.

«Жизнь – это дыхание, любовь, огонь в груди. А во мне что? Только привычка вставать по утрам и снова тянуть этот камень, как проклятый. Не я ли тот, кто уже умер, но ещё ходит по земле?»

В груди стало тяжело, но он не позволил себе остановиться. Он всегда был таким – не позволял себе слабости.

Саливан бросил окурок в глиняную чашу. Взглянул на Моралин и Райана. Они спали. Они живы.

И это – единственное, что пока удерживало его от ответа на собственный вопрос.

Утро встретило Саливана серым светом. Холодный туман обволакивал город, и шаги по мостовой отдавались глухо, будто весь Лавандер затаил дыхание. Король требовал результата, требовал ответа – и потому Саливан снова направился туда, где холоднее всего: в морг.