- -
- 100%
- +
© Сергей Севастопольский, 2021
ISBN 978-5-4496-9016-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог
За окном была только середина июня, но уже стояла дикая жара. По графику отпусков и согласованию с непосредственным начальником Серёгой, я мог рассчитывать на две недели отдыха во второй половине июля.
Ипотечный кредит мы с женой Кирой погасили относительно давно, и даже за автомобиль рассчитались с банком в прошлом году, так что за последнее время у нас поднакопился небольшой финансовый «жирок». Поэтому, после нескольких лет «паузы» в заграничных поездках, мы на семейном совете решили «шикануть» и в этом году отдохнуть на море за рубежом.
Заграничные паспорта мы заблаговременно сделали на себя и отдельно на сына Сашку ещё зимой, но темой виз не озаботились, рассчитывая провести всё лето на съёмной даче. Но наши планы сорвались, а до поездки оставался месяц. Интернет пестрил красочными отзывами тех, кто не успел получить шенгенскую визу за аналогичный срок, и Кира была категорически против моего предложения подать документы через агентство на испанскую визу, где вопрос вклейки в паспорт вожделенного зелёного прямоугольника, вроде как, решался за оставшееся у нас время. Была середина «нулевых» годов и вопрос получения «шенгена» вообще значительно упростился, но риск «пролететь», безусловно имелся.
На горизонте отчётливо стало вырисовываться турецкое направление, против которого я ничего не имел, и супруга углубилась в изучение отзывов о его курортах и отелях на просторах интернета. Ежедневно после работы за ужином я слушал её своеобразные «отчёты» про «пятёрки» Кемера, Белека, Сидэ…
Дня два-три мне удавалось «переваривать» поступающие потоки информации, затем я стал путать: где песчаный, а где галечный пляжи; где воздух морской, а где он «смешан с целебным хвойным»; чем «ультра всё включено» отличается от «экстра всё включено» и так далее. Ещё через день-два мой мозг сдался и перестал запоминать услышанное про бассейны с морской водой, кровати «кинг-сайз», водяные горки, наличие свободных топчанов на пляже и периодичность смены постельного белья. Я действительно не мог ответить на Кирин вопрос, что по-моему лучше: какой-то там «бич резорт» или что-то там «палас отель», о котором мы говорили позавчера.
Мне, на самом деле, было всё равно: за две недели чистым воздухом лёгкие не очистить, море подальше от берега итак будет чистое, двух горячих блюд на выбор во время ужина мне хватит, а пиво разбавляют (по слухам!) там везде.
Дабы процесс отбора не стал бесконечным, ну или, как минимум, не перевалил за дату начала моего отпуска, надо было переходить к финалу этого кастинга, о чём я и сказал супруге. Она согласилась и мы решили, что к вечеру следующего дня Кира выберет три (ну, максимум – пять!) лучших по её мнению варианта и мы завтра за ужином вместе решим, какой отель победил.
На том и порешили.
Глава 1
«Отпуск – это право работника, его надежда на отдых. Но только его начальник знает, устал он или нет». Так любил говорить генеральный директор компании, в которой я тогда работал. Тем не менее, несмотря на грозную поговорку, с его стороны не было ни одного случая, чтобы кому-нибудь из сотрудников отменили плановый отпуск и тому пришлось бы сдавать путёвки и билеты. Во всяком случае мне такие факты были не известны.
Главное для шефа было то, чтобы отпуск был «по графику»: «Порядок – превыше всего»! Ежегодно в декабре ему приносили на подпись приказ с приложением сводной таблицы, он его подписывал и отдавал в «кадры». Всё, шеф был спокоен. А «кадрам» главное было то, чтобы у них заявление от сотрудника с резолюцией генерального директора имелось.
Поэтому, отдавая через секретаря бумажку на подпись, мы говорили ей магическую фразу «по графику», она делала какую-то отметку и шеф ставил свой размашистый автограф.
То есть с этой стороны моему отпуску ничего не угрожало и, спокойно отработав день, вечером я направился домой, предвкушая окончание затянувшегося процесса по выбору отеля на турецкой земле. На дорогах было относительно свободно, в том числе благодаря сезону отпусков, и я довольно быстро добрался домой.
Открыв дверь своим ключом, я увидел её и моё беспечное настроение улетучилось в один момент. Интуиция подала самый красный сигнал тревоги. Это даже была не интуиция, а животный инстинкт самосохранения. Напряглись все ресурсы организма. Адреналин вырабатывался вёдрами.
В коридоре, собираясь уходить, стояла она! Подружка жены – Марина! «Непутёвая»! Мы не разминулись буквально из-за пары минут.
– Привет, Лёш, – сказала она.
– Привет олигархам! – ответил я. – Когда акции вырастут?
– Ну, ладно, Кир. Я пошла. Всем – пока, – Марина быстро попрощалась и прошмыгнув между мной и стеной коридора выпорхнула за дверь.
– Что на этот раз у неё случилось? – спросил я супругу, на всякий случай, не торопясь снимать уличную обувь: вдруг куда-то надо срочно ехать или лететь, ну бежать, наконец!
– Всё нормально. Иди руки мой и будем ужинать, – улыбаясь ответила она. – Зря ты на неё так реагируешь.
Я ничего на это не ответил, переобулся в тапочки, помыл руки и сел за стол.
– Жарко сегодня, да? Я тебе пива купила, – сказала Кира и достала из холодильника запотевшую бутылку.
Чувство опасности достигло пика, но жена молчала уже секунд пять и я сам спросил:
– Вы с Маринкой проиграли нашу квартиру в казино? Или купили земельные участки на Луне?
– Нет, ну что ты! Мы что, дуры что ли?!
Я дипломатично промолчал.
Кто такая Марина? Это – подруга (30+) моей жены ещё со времени их совместного обучения в институте. С интервалом в два года они обе вышли замуж и с разницей в один год стали матерями. Учились девчонки на вечернем отделении, днём – работали. Кира – бухгалтером в крупном холдинге, Марина – финансистом в известной нефтяной компании. После декретного отпуска подружка моей жены перешла на работу в одну из крупнейших аудиторских компаний с мировым именем, где и продолжала трудиться, очень неплохо продвинувшись по карьерной лестнице.
В личной жизни у Марины было два похода замуж и дочь после первого из них. Внешне она была среднего роста и утверждала, что чуть-чуть не дотягивает до стандарта «90-60-90». Я считал, что она не «не дотягивает», а «утягивает» до стандарта свои первые «90», второй цифрой ошибочно указывает свой вес, неправильно округляя его в меньшую сторону, а на вторые «90» у неё слишком много приключений.
Но был ещё один прикол Матушки-Природы: она одарила Марину тёмным цветом волос. Та, считая это вопиющей несправедливостью, тратила кучу времени, средств и энергии, устраняя эту ошибку и упорно красила волосы в белый цвет. Что, с моей точки зрения, делало её внешне более соответствующей распространённому мнению о зависимости уровня интеллекта от цвета волос.
Только это – ещё не всё! У Марины была какая-то мега-активность, не проходящая вместе с годами и поразительная способность притягивать неприятности. Она быстро увлекалась новыми начинаниями, но набивала на них столько шишек, что из сюжетов её жизни нужно делать сценарий для ремейка кинофильма «Невезучие».
Так, несколько лет назад, когда вся страна зачехляла теннисные ракетки и покупала кимоно с горными лыжами, она, желая быть в тренде, записалась на очень недешёвые трёхдневные курсы в одном подмосковном курорте. Там её чему-то научили, но главное – ей внушили, будто теперь она умеет кататься и может это делать на любых склонах.
Сказано – сделано! Об окончании курсов Марине выдали красивый сертификат, она накупила в фирменных магазинах не менее красивую горнолыжную экипировку, выяснила, что все «звёзды» катаются на лыжах в Альпах и приобрела недельный тур на французский курорт Шамони (мягко говоря, не самый дешёвый вариант из возможных).
Цель у неё была благая: найти второго мужа, так как первый к тому моменту от неё уже ушёл. Не претендуя на уникальность своей догадки, Марина предположила, что обеспеченные европейцы, в том числе холостяки, бродят толпами на подобных курортах и просто обязаны будут обратить на неё внимание. Для концентрации заинтересованных мужских взглядов именно на ней, обычно используемый купальник в данном случае не подходил и она приобрела всю одежду очень ярких (как ещё говорят – кислотных) цветов.
Со всем этим барахлом Марина прямо из магазинов естественно притащилась к нам домой, для демонстрации обновок Кире. Наш однокомнатный «фамильный замок», в котором мы тогда жили, не позволял мне своими размерами и планировкой удалиться с сигарой и бокалом коньяка в свой кабинет или в библиотеку, чтобы не мешать дамам. Поэтому я сидел на кухне и смотрел телевизор. Вернее: пытался смотреть. Потому что периодически из комнаты доносился взрыв смеха и на пороге кухни возникала Марина в чём-то из обновок, а за её спиной мелькала Кира с вопросом: «Ну, как тебе?».
Не первый раз попадая в подобную ситуацию, я отвечал односложными «нормально», «ничего» и «хорошо» по беспроигрышной формуле «2-2-1»: два «нормально», затем два «ничего» и на пятый раз – «хорошо». Действует безотказно, создаёт иллюзию активного участия в процессе и приносит славу человека, разбирающегося в вещах.
На каком-то этапе этого дефиле меня заинтересовал один маленький нюанс и я спросил, когда они вновь появились на кухне:
– А где лыжи и палки? Или в Шамони это – не главное?
– Лёш, ну ты что? Их же напрокат берут, – ответили они почти хором.
– А это всё там нельзя было напрокат взять? Ну, ботинки то уж точно! Они же тяжеленые!
– Ботинки должны быть свои, их каждому персонально под ноги подбирают. И вообще, это – вопрос гигиены. А экипировку я такую там не найду и буду ходить как все? Одинаковая? – эмоциональность Марины была на высоте.
– Ну тогда всё ясно. В этом наборе тебя со спутника видно будет.
– Вот именно!
– Что же за ноги у тебя такие, что тебе лыжные ботинки надо специально подбирать? – буркнул я.
– Мужлан! – фыркнула Марина своё любимое оскорбление (как она считала), повернулась и ушла в комнату.
– Лёш, ну зачем ты так? – сказала мне Кира.
– Да бред всё это! Надо новости включить, послушать про то, как на курортах в Альпах в прокатных конторах экипировка закончилась, остались только одинаковые армейские лыжные костюмы 60-го размера.
– Я всё слышу, – донеслось из комнаты.
– Отвезёшь Маринку на следующей неделе в аэропорт? – приобняв меня за плечи спросила жена.
– Куда я денусь? Отвезу. Но прицепа у меня нет! – громко сказал я последнюю фразу.
Спустя несколько дней рано утром я вёз в Шереметьево Марину и два тяжеленых чемодана, поддерживая, в меру сил, светскую беседу:
– Ну, ладно, допустим, в одном – ботинки, но в другом-то что? Ты купила вторую пару, чтобы не ходить в одном и том же целую неделю?
– Отстань!
– Или потому, что ты боишься сносить пару ботинок до дыр и не найти там ничего на свои нестандартные ноги?
– Отстань, говорю!
– А, я понял: ты всё-таки бежишь из нашей страны. На ПМЖ? Я подозревал, что твоя тяга к языкам неспроста.
– Отстань!!!
Языки она действительно знала. Английский, немецкий и немного (по её меркам) испанский. Но основным иностранным языком для неё был французский, она даже школу заканчивала специализированную.
В аэропорту я докатил чемоданы до стоек регистрации, которая ещё не началась и встал в очередь, которая уже была.
– Всё, Лёш, спасибо! Дальше я сама, – сказала мне Марина.
– Как сама? Ты чемодан на ленту не закинешь! Нет уж! Я тебя зарегистрирую на рейс и рвану на работу. Меня Кира убьёт, если узнает, что ты не улетела, потому что тебя в аэропорту придавило твоим же чемоданом.
– Да мы поможем девушке, – повернулся к нам парень из весёлой компании стоявшей впереди нас в очереди.
– Девушка, а вы куда кататься едете? – продолжил он, обращаясь уже к Марине.
– Всё! Езжай давай! – зашипела она на меня.
Я понял, что дальше она справится сама (с чемоданами), пожелал ей хорошего отдыха и оставил её с весёлой компанией, с которой она уже активно общалась.
Глава 2
Долетела до Женевы Марина без происшествий, добралась до французского курорта и заселилась тоже без проблем. Она даже успела в тот же день взять в прокате лыжи и спустилась несколько раз с одного из пологих склонов. Всё это Кира узнала от неё по Скайпу, как и то, что на следующий день Марина собиралась на более крутые горки. По её логике, на пологих склонах катаются дети, а брутальные холостяки толпятся на почти отвесных спусках.
На следующий день, где-то в районе обеденного перерыва, мне позвонила супруга и с плачем сообщила, что Марина в больнице. Из разговора я понял, что она сломала ногу, но умудрилась это сделать каким-то особо сложным образом и ей требуется операция. Причём, чем раньше – тем лучше, иначе у неё может развиться и потом остаться навсегда хромота.
Судя по всему, для французской стороны это была типовая ситуация. Курорт связался с госпиталем, тот её принял и готов был проводить операцию. У Марины попросили копию страховки и недоумевали, почему страховщик не шлёт гарантийное письмо об оплате. Надо сказать, что несмотря на свою «блондинистость» (а может быть, именно благодаря ей) она купила самый расширенный вариант страховки в довольно известной компании. В её крови не обнаружили следов алкоголя и причин для отказа в выплате не было никаких. Но время шло, а письма всё не было.
И тогда, рыдая от перспектив стать «хромоножкой», Марина позвонила на работу, почему-то уверенная в том, что за этот проступок её теперь уволят. Но она решила, что лучше быть безработной, но с нормальной походкой.
То, что произошло дальше, ничего кроме уважения к её работодателю, у меня не вызывает. А, нет! Ещё – зависть.
Её непосредственный начальник, получив информацию о произошедшем, сообщил об этом, согласно внутренней инструкции, в службу по работе с персоналом. Те уточнили, было ли катание в разрешённом месте, в положенное время и в трезвом ли состоянии, а затем потёрли руки и подключили юристов. Те, в свою очередь, спросили, каталась Марина до этого на лыжах или нет и когда узнали про наличие у неё того самого разноцветного сертификата, уверенно приступили к работе.
Они сделали и отправили три письма: в страховую компанию с требованием немедленно подтвердить госпиталю оплату расходов на лечение особо ценного для компании сотрудника; на курорт – о сожалении по факту травмоопасности его склонов для отдыхающих, прошедших необходимое обучение и имеющих соответствующий документ об этом и в госпиталь – о том, что его расходы в любом случае будут компенсированы.
Копии этих писем были пересланы (согласно внутренних регламентов) в головной офис аудиторской компании. Там ситуация вполне укладывалась в шаблон: ценный сотрудник в свой отпуск поехал кататься на лыжах на курорт среднего (по меркам штаб-квартиры) ценового уровня. Предварительно сотрудник прошёл обучение горнолыжному делу, не употреблял алкоголь и тем не менее получил травму. Имея страховку на этот случай, он не получает врачебной помощи. Да это же беспредел! «Наших бьют!», как говорят в России. И головной офис (должны же они что-то сделать, получив служебную записку из представительства) направляет письмо в Агентство по развитию туризма во Франции (очень серьёзная структура) с просьбой подключиться к решению вопроса с оказанием медицинской помощи сотруднику международной компании…
Кто в итоге оплатил госпиталю его расходы Марина так и не узнала, операция прошла успешно, и её с ногой в гипсе через неделю отправили домой, выделив для неё в самолёте два кресла рядом.
Комичность ситуации придаёт тот факт, что в багаже она везла не вторую пару ботинок, а водку, матрёшек и красную икру. На сувениры, как позже выяснилось. Почему Марина решила одаривать французов именно такими товарами, она потом внятно ответить так и не смогла.
После поднятой вокруг её персоны шумихи, руководители курорта мечтали только об одном: чтобы к ним вернулись прежняя тишина и публика, которая за эту спокойную атмосферу платит вполне достойные деньги. И дабы Агентство по туризму снова не беспокоилось по поводу уважаемой гостьи, они, рассыпаясь в извинениях перед Мариной, официально запросили у неё разрешение отправить её багаж и личные вещи из номера по адресу указанному ей при регистрации в отеле. Конечно, за счёт курорта! Ей, только недавно перенёсшей операцию, явно было не до шмоток и уж тем более – не до стратегических запасов «сувениров» и она, бегло прочитав бумагу, подписала её.
Французы в Шамони оказались аккуратистами. Они упаковали два Маринкиных чемодана в плотную целлофановую пленку и нацепили на нее пломбы, исключающие незаметное несанкционированное вскрытие. Вещи из номера (вплоть до початого тюбика зубной пасты в ванной) они сложили в новую спортивную сумку с логотипом отеля, добавили туда бутылку местного вина (в качестве комплимента) и потом также упаковали и опломбировали. Из Франции багаж вылетел без проблем, а вот в России у таможенников возникли вопросы насчёт коммерческого использования десяти банок икры, семи бутылок водки и неисчислимого количества матрёшек. Но настоящий «вывих мозга» у них вызвало направление движения груза…
Французы, желая полностью избавить «мадемуазель Марину» от хлопот (а себя – от Марины), указали в почтовых документах плательщиками таможенных платежей себя, разумно предполагая их отсутствие вообще. Поэтому они были несказанно удивлены полученным счётом для оплаты, а особенно – перечнем облагаемых пошлинами товаров. «Мадемуазель» резко подняла свой рейтинг в их глазах.
Накануне выписки из госпиталя сотрудник отеля привёз Марине запечатанный конверт, в котором были: её паспорт, кредитные карты и наличные деньги из сейфа. В день вылета (и выписки) из госпиталя Марине выдали костыли и её личные вещи, среди которых были: куртка, комбинезон, шапочка, перчатки, лыжные ботинки и сами лыжи с палками!
– Это – не моё, это из проката, – объясняла она персоналу госпиталя.
– Это привезли вместе с мадемуазель, – отвечал ей сотрудник, сверяясь со своим списком.
Он был, корректно говоря, афро-европейцем и дорожил своим рабочим местом. В его обязанности не входило принятие решений по вопросу приёма обратно на хранение вещей пациентов. У него был список и пронумерованная ячейка в камере хранения, все вещи из которой он должен выдать «мадемуазель», получив от неё подпись в журнале. Дело было ранним утром, его начальство ещё не приехало и он, протянув Марине авторучку, предложил ей расписаться, а сам обещал позвать дежурного врача, как самого главного. Та поставила в журнале свой автограф и крепко задумалась.
На ней была её футболка, а также халат и один белый тапок из гардероба госпиталя. Ну и гипс, конечно. Надеть комбинезон на травмированную ногу было нереально. В это время ей в палату принесли завтрак и «нянечка» попросила Марину не затягивать время, так как скоро к ней придёт врач, выдаст документы, скажет рекомендации по лечению и затем её будет ждать автомобиль госпиталя, чтобы отвезти в аэропорт Женевы.
– Мадемуазель может не волноваться, всё будет организованно в лучшем варианте, – улыбаясь сказала работница госпиталя.
Но Марина почему-то волновалась. Она, благо проблем с языком не было, обрисовала и показала свой гардероб и для большей наглядности выставила вперёд загипсованную ногу. «Нянечка» на секунду задумалась, смотря на гипс, а потом заулыбалась и сказала:
– Мадемуазель может не волноваться, её повезут прямо до самолёта на кресле, и мы дадим ей плед, чтобы укрыть ноги. Этот плед и кресло надо будет вернуть, но это – не проблема: в самолёте ей дадут другой плед. Мы обязательно уведомим об этом авиакомпанию.
– В Москву я прилечу голая и на костылях … – на русском пробубнила «мадемуазель».
– Что, простите?
– Мне нужен острый нож и скотч! Очень срочно, пожалуйста!
Надо отдать должное медперсоналу госпиталя, но и то, и другое они довольно быстро принесли. На глазах у изумлённой «нянечки» Марина распорола брючину комбинезона примерно до уровня колена, просунула туда ногу в гипсе и обмотала снаружи скотчем. Француженка с восхищением смотрела на представительницу России. Та обула здоровую ногу в лыжный ботинок и спросила, нет ли случайно у них какого-нибудь рюкзачка, чтобы в него положить второй. Медработница кивнула и за пару минут принесла потрёпанный армейский вещмешок НАТОвского образца. Он конечно резко контрастировал с «кислотными» цветами всей остальной её одежды, но выбора у Марины не было.
В это время пришёл дежурный врач и с порога сообщил, что всё хорошо: автомобиль её уже ждёт и с ней поедет сотрудник госпиталя, который будет её сопровождать до посадки в самолёт. Он с неподдельным интересом посмотрел на примотанную скотчем к гипсу брючину комбинезона, но никак увиденное не стал комментировать, а перешёл к делу. Доктор вручил «мадемуазель» папку с бумагами о её лечении, кипу рентгеновских снимков и подробно рассказал о назначениях, прокомментировав каждый выписанный рецепт. Всё, он выполнил свою миссию и с удовлетворением выслушал ответные слова благодарности пациентки. Но у неё был ещё вопрос. Про лыжи с палками.
Врач был профессионал. Если бы его спросили, как оперировать какой-нибудь сложный вид перелома, он бы подробно всё рассказал, а административные вопросы были явно не самой сильной его стороной.
– Я вижу, что Вам вернули Ваши лыжи. Так?
– Это не мои лыжи, они из проката. Мне надо их вернуть.
– Так позвоните им! Вам нужен телефонный аппарат?
– Нет. Я не знаю их номер телефона. Квитанция осталась в отеле.
(На самом деле, квитанция к тому моменту уже была бережно упакована в сумку и направлялась вместе с чемоданами в Москву).
– Хорошо. Давайте мы посмотрим по телефонному справочнику. Как называется фирма?
Естественно, Марина не помнила ни название, ни адрес прокатной конторы. Время поджимало. Врач уже не первый раз посмотрел на часы.
– Мы не можем больше ждать, вы должны ехать в аэропорт. К сожалению, мы не можем оставить у себя ваши вещи и вам придётся взять их с собой. Но вы не волнуйтесь, пока вы будете ехать, мы свяжемся с отелем, где вы останавливались, может быть они смогут помочь. Тогда наш сотрудник на обратном пути заедет в прокатную фирму и отдаст им лыжи.
Марина вспомнила, что заполняя бланк на аренду экипировки, указывала название отеля и успокоилась, предполагая, что так как срок проката истёк, то из фирмы уже наверняка звонили, чтобы её найти.
Её на кресле закатили в карету «скорой помощи», погрузили злополучные лыжи и машина направилась в сторону виртуальной швейцарской границы к ближайшему от Шамони аэропорту Женевы.
Рассуждения Марины про то, что её ищут в прокатной конторе были логичны. Но не для фирм, работающих на курортах во французских Альпах. Защищённые от невозврата инвентаря гарантийным депозитом, в фирме даже мысли не допускали о том, чтобы беспокоить состоятельную (а других там нет) клиентку по поводу просрочки возврата не самых дорогих (зато самых ярких!) лыж на каких-то несколько дней. Поэтому, прибыв в аэропорт никакой новой информации сотрудник госпиталя не получил и, выкатив кресло с пациенткой, взял с собой её вещи и повёз к стойкам регистрации.
В воздушной гавани Женевы видели не один десяток (сотню, а может и тысячу) травмированных горнолыжников, поэтому ситуация с таким пассажиром была для её персонала типовой. Марину пересадили в кресло-каталку с логотипом аэропорта и отпустили молодого человека из госпиталя на все четыре стороны, подписав у него какую-то бумагу. Он сунул лыжи принимающей стороне, пожелал пациентке из далёкой России хорошего полёта и мигом улетучился, катя перед собой кресло из госпиталя.
Та, не успела и слова ему сказать, как включился и заработал чёткий (швейцарский!) механизм работы персонала аэропорта с малоподвижными пассажирами. Проезжая мимо магазина с сувенирами, каталку остановили и Марине сказали, что «ворохом» лыжи и палки перевозить нельзя, нужен чехол, который можно купить здесь. Сотрудник аэропорта сам сходил в магазин, узнал цену, привёл продавца с мобильным терминалом для оплаты банковскими картами и упаковал инвентарь.
Затем – регистрация на стойке для пассажиров бизнес-класса, паспортный контроль и предполётный досмотр без ожидания в очередях. Всё прошло чётко и быстро. До начала посадки оставались считанные минуты и Марина обратилась к своему сопровождающему с просьбой отвезти её в какой-нибудь магазин, чтобы купить хоть что-то в подарок друзьям и родственникам. Но тот отказал, потому что первой на борт должны были пропустить её, а только потом – пассажиров бизнес-класса и далее всех остальных.