Дело Тихонова – Хасис

Есть ли в России политические заключенные?

Вопрос не праздный, поскольку факт их существования недавно взял под сомнение не кто-нибудь, а нынешний вновь избранный глава государства. Дипломированный юрист, Путин сослался на Уголовный кодекс, все статьи которого, по которым карают людей, именуются уголовными. О каких же, следовательно, политических заключенных может идти речь, если они сидят по уголовным статьям? Логично?!

На самом деле, ряд уголовных статей (280, 282, 282.1, 282.2), а равно закон «О противодействии экстремистской деятельности», отчасти и закон «О СМИ», напрямую увязаны с убеждениями человека, с его идейно-политическими взглядами. Наличие которых может являться отягчающим моментом и служить доказательством «преступного умысла», который, в свою очередь, является квалифицирующим признаком преступления. Таким образом, формально уголовные преступления на деле являются политическими, поскольку включают в себя момент «мыслепреступления» (Оруэлл).

Кроме того, человек, совершивший преступление по определенным идейным мотивам, наказывается строже, чем тот, кто такое же преступление совершил без подобных мотивов. Эта «маленькая разница» также создает политических заключенных.

Наконец, ряд идей, верований и убеждений прямо объявлен преступным, их распространение (в том числе простое высказывание тет-а-тет, а тем более «пропаганда», да еще через СМИ), сами по себе признаются уголовным преступлением. Нарушением закона является даже хранение в личной библиотеке текстов, признанных судом «экстремистскими», то есть, опять-таки, не соответствующими неким идейно-политическим стандартам. Список таких текстов в России уже втрое превысил печально знаменитый Индекс запрещенных книг, созданный Ватиканом за полтысячелетия. А попытка дать почитать такие книги товарищам будет приравнена следствием и судом к созданию экстремистского сообщества (прецеденты имеются).

Понятно, что если кого-то признают виновным (вариант: более виновным) на основании его убеждений, от которых он не хочет и не может отказаться, поскольку они составляют существенную часть его личности, такой заключенный становится «политичеким», «узником совести» и т. д.

Так что не будем лукавить: политические заключенные в России есть. Их уже не так мало: счет пошел на тысячи.

Худший же вариант из всех возможных появляется тогда, когда идейно-политические убеждения превращаются из квалифицирующего или отягчающего некое преступление признака – собственно в преступление, за которое следует наказание, порой ужасающее своей тяжестью. Тут уж перед нами «политика» в самом чистом виде.

Именно такой прецедент мы наблюдали недавно в виде осуждения двух молодых людей, Никиты Тихонова и Евгении Хасис, на максимальные сроки лишения свободы – его на пожизненное заключение, ее на восемнадцать лет – не за уголовное преступление (которого они, как я покажу ниже, не совершали), а именно за их принадлежность к авангарду русской национально мыслящей молодежи. Цена, которую оба заплатили за свои убеждения, настолько высока, что не оставляет никаких сомнений насчет того, какие политические взгляды больше всего ужасают правящие круги и наиболее влиятельные общественные силы современной России.

Факт политического преследования Тихонова и Хасис легко устанавливается на всех стадиях процесса. И мы сейчас убедимся, что в отношении осужденных имела место классическая триада: а) политический сыск; б) политическое обвинение; в) политический приговор. Сопровождавшаяся и завершившаяся еще и политическим шельмованием.

Но вначале я должен предупредить читателя: как и положено в нашей стране, политические заключенные Тихонов и Хасис де-юре сидят по уголовной статье. Им приписывается двойное убийство, совершенное в составе организованной группы. Обвинение тяжелое, но не спешите принять его на веру. Самая большая часть моего исследования посвящена как раз тому, чтобы развеять его в прах. Это важно, потому что оправдывать преступников на основании их убеждений точно так же недопустимо, как и обвинять таким же образом людей невиновных. И я не хотел бы, чтобы меня заподозрили в том, что я намеренно выгораживаю убийц, будучи открыто их политическим единомышленником. Уверяю, что не стал бы этого делать, если был бы убежден, что они убили. Но слишком многое в деле свидетельствует против этой ложной версии, и ничего из этого я не скрою от читателя.

Однако все-таки главная суть дела не в этом.

Истинная (на мой взгляд, и единственная) причина, по которой цветущие, полные молодых мечтаний, умные, самоотверженно любящие Россию и свой народ ребята отправились в «мрачные пропасти земли» (Пушкин) на сумасшедшие сроки, состоит именно в их убеждениях. И с этой главной мысли я намерен начать свою печальную повесть.

Либеральный «камер» -тон, или Обвиняются идеи

О том, что собой представляет и чему призван служить процесс против Никиты Тихонова и Евгении Хасис, со всей откровенностью поведал главный орган влиятельного либерального меньшинства нашей страны – «Новая газета»:

«Это будет не просто громкий процесс. Это будет процесс политический – открытый суд над русским фашизмом, который – под ласковым присмотром властей – прошел путь от уличных клоунов и сопливых гопников, резавших таджикских дворников, до боевых террористических групп, ставящих своей целью создание в стране ситуации хаоса и террора, их средство – убийства общественных деятелей, журналистов, адвокатов, судей, прокуроров, сотрудников правоохранительных органов и чиновников…

Собственно, осталось подвести итог: с чем мы имеем дело и с чем столкнется суд присяжных? С тем, что под прикрытием легально действующих националистических организаций, с которыми заигрывает власть, образовались малочисленные, но крайне эффективные автономные боевые организации. Их члены, как правило, находящиеся на нелегальном положении, изучают рукопашный и ножевой бой (инструкторы – из бывших спецназовцев), взрывное дело, тактику оперативно-разыскной деятельности, огнестрельное оружие, методику ведения партизанской и диверсионной борьбы. И эти навыки все чаще и чаще применяют на практике.

Через своих «легальных» товарищей они поддерживают связь со «своими» фашиствующими журналистами, «своими» адвокатами, «своими» правозащитниками, «своими» сотрудниками правоохранительных органов и спецслужб, политиками и чиновниками. Им уже не интересна уличная война, они испытывают искреннее презрение к малолетним нацистам-гопникам, которые входят в фанатские мобы, одеваются в «бомберы» и «говнодавы», жрут пиво, вскидывают руку в «зиге» и дерутся на улицах. Их цель иная: индивидуальный террор государственного масштаба – только он, по их мнению, может разбудить «спящее быдло».

Инфраструктура русского фашистского подполья создана – а как она действует, станет ясно в открытом судебном процессе по делу Тихонова – Хасис»1.

Итак, нам обещано: отнюдь не конкретное преступление (или его отсутствие) должно стать сверхзадачей данного судебного рассмотрения. Перед нами – лишь очередной эпизод охоты на ведьм. Большой политический спектакль, в котором роли заранее распределены. Morituri te salutant…

Косвенно это признает и другой орган российского либерализма, хотя и менее знатный и оголтелый – The New Times: «По итогам первых слушаний обвинению удалось показать очевидное: подсудимые Никита Тихонов (предполагаемый убийца, признающий вину лишь по статье „торговля оружием“) и его сожительница Евгения Хасис (предполагаемая сообщница, полностью отрицающая свою вину) действительно придерживались радикальных националистических взглядов, плотно общались с нацподпольем, опасны для общества и, по гамбургскому счету, должны быть от него изолированы. Но главный вопрос – действительно ли они 19 января 2009 года убили Маркелова и Бабурову – остается открытым»2.

Здесь еще откровеннее звучит главная мысль: не суть важно, убили кого-либо или нет фигуранты дела: в любом случае их надо изолировать от общества из-за их убеждений. То есть, подтверждается сугубо политический и заказной характер процесса.

Естественно, этот бросающийся в глаза подход не мог не вызвать протеста со стороны противоположного политического лагеря. Так, руководитель правозащитной организации «Русский вердикт» Алексей Барановский «призвал общественность не судить Тихонова и его гражданскую жену Евгению Хасис, также проходящую по делу в качестве обвиняемой, за их националистические убеждения. „Кому-то не нравятся убеждения националистов, но в этом нет состава преступления. Мы хотим, чтобы суд шел не по политической подоплеке, мы хотим законности“»3.

Увы, кроме русских националистов, как вскоре выяснилось, в объективном рассмотрении дела, в торжестве пресловутой законности не был заинтересован никто. Камертон, прозвучавший в руках либералов, определил всю тональность следственно-судебной симфонии. На всех трех основных этапах. Бросим на них взгляд.

Политический сыск

С самого начала был взят курс на отбор кандидатов в убийцы по признаку принадлежности к националистической молодежи. То есть, искали (точнее, подбирали) преступников по их идеологической ориентации.

Следователь Игорь Краснов, участвуя в заострении дела против русского сектора политики, искусственно сужая поле поиска, прекрасно понимал, какую могущественную политическую поддержку он тем самым приобретает.

Поэтому уже 21 января, через день после убийства, следствие дает Поручение начальнику Угрозыска Москвы В. В. Голованову: «Установить жителей г. Москвы и Московской области, числящихся по базам данных ЦОРИ КМ ГУВД по г. Москве и Московской области, УУР ГУВД по г. Москве и Московской области как придерживающихся националистических взглядов (в т.ч. так называемых „скинхедов“). Произвести оперативно-розыскные мероприятия в отношении указанной категории лиц, на предмет их причастности к совершенному преступлению, осведомленности о совершенном преступлении» (т. 2, л.д. 199). А 23 января 2009 года Краснов дает конкретное Поручение 201/36007—09 замначальника УБТП 2 службы ФСБ России генералу-лейтенанту М. В. Белоусову: «Установить лидеров и участников неофашистских движений».

Как видим, всего через три дня после убийства основная версия у следствия уже сложилась. Выражение «неофашистских» лучше всего передает внутренний настрой Краснова, для которого тождество «националист – фашист» есть аксиома. Хотя для всего, как говорится, прогрессивного человечества такой подход – просто несусветная дикость. Предвзятость следствия априори следует из данной формулировки.

Долго не размышляли. Сразу создали версию и далее шли практически только по ней (подробности ниже). У «неонацистских и националистических групп» было проведено 5 обысков, изъяты компьютеры, съемные носители информациии на жестких магнитных лисках, телефонные аппараты, сим-карты, фотографии и иные документы. Допрошено аж 89 лиц.

Для начала сеть на русских националистов и праворадикалов раскинули максимально широко. Однако вскоре напряженный взгляд Краснова усмотрел в ней подходящую рыбку. И вот уже 17 марта следует новое поручение, на этот раз замначальника Угрозыска ГУВД Москвы А. П. Храпову, – найти и доставить конкретно Никиту Тихонова.

Но сам ли Игорь Краснов до этого додумался?

Дело в том, что основным заказчиком и дирижером всех гонений на русских националистов на сегодняшний день выступает не прокуратура и не Следственный комитет, а ФСБ. Об этом я писал подробно еще в статье «Новая инквизиция». С тех пор данная специализация, по сути – борьба с собственным русским народом, стала в «конторе» едва ли не основной. Именно за это работники сей структуры получают сегодня звезды, звания, премии, карьерные преимущества4.

Основную оперативную разработку по убийству Маркелова и Бабуровой тоже вела ФСБ и никто иной. Точнее, Третий отдел Управления по защите конституционного строя (УЗКС) Второй службы ФСБ России под началом полковника В. В. Шаменкова. Подробнее об этом я расскажу в дальнейшем при анализе подписанной им «Справки-меморандума о результатах оперативно-розыскных мероприятий», созданной специально в обоснование ареста Тихонова и Хасис. Но сразу же обращает на себя внимание мотивация ареста: «Н. Тихонов – сторонник неонацистской идеологии… Н. Тихонов и Евгения поддерживают регулярные контакты с членами неформального объединения националистической направленности „Русский образ“, в частности, его лидером Горячевым Ильей Валерьевичем»…

Согласно данной справке, именно ФСБшники, направлявшие работу всего следствия, нашли Никиту Тихонова и остановили на нем свой выбор (по сути, назначили на роль убийцы).

Действительно, лучшей фигуры, чем Тихонов, чтобы повесить на него убийство Маркелова, трудно было бы придумать. На нем, счастливо для следствия, сходилось многое:

– русский националист;

– в контакте с неформальными организациями;

– в бегах по делу об убийстве юноши-антифашиста (даром что он оказался непричастен к убийству);

– в суде по каковому делу фигурировал адвокат Маркелов;

– торгует оружием, имеет оружие, в т.ч. калибра 7,65, из которого застрелены адвокат и журналистка;

– ведет со своей девушкой разговоры, демонстрирующие интерес к партизанским действиям;

– живет по чужим документам, конспирирует…

Версия о причастности русских националистов к убийству адвоката Маркелова – не только лежащая на поверхности, но и самая политически выигрышная. И фигура Никиты Тихонова, находящегося в розыске по делу об убийстве – неважно, что он его не совершал! – безусловно, очень подходящая, удобная для обвинения.

О том, насколько предвзятым было отношение к подозреваемому, и насколько именно исповедание русского национализма было первоосновой такой предвзятости, красноречиво повествует эпизод с якобы «экстремистской» литературой, изъятой при обыске.

К примеру, как уверяет нас «Новая газета», у обвиняемого нашли-де «нацистскую литературу». По своей профнепригодности газета напечатала и список этой литературы: «Стрелковое оружие», «Энциклопедия военного искусства. Снайперы», «Искусство снайпера», «Русские. Последний рубеж», «Россия в неволе», «Россия, кровью умытая», «Тайная военная разведка и борьба с ней», «Тайные общества смерти», «Азеф. Король провокаторов», «Отщепенцы», «Боевые пистолеты России», «Анатомия стрельбы», «От революции к тоталитаризму», «От декабристов до моджахедов», «Полководец» (книга известного писателя В. В. Карпова о маршале Жукове), «Избранное» (так!)…

По поводу последнего названия – вообще одно недоумение. Но и с остальными не лучше. Я не поленился, полез в «Федеральный список экстремистских материалов», но ни одной (!) из книг, изъятых при обыске у Тихонова, в нем не обнаружил.

А между тем, посмотрите, что вещает свидетель обвинения – опертивный работник Жемеров, участвовавший в обыске! Даже пристрастная «Новая газета» и та заметила: «Из показаний свидетеля не до конца понятно было лишь то, по какому принципу изымалась литература. Эксперта по экстремизму среди присутствовавших при обыске лиц не было, только эксперт-криминалист».

Вот Никита Тихонов и задал под протокол оперу вопрос:

– Как вы определили изъятую литературу как экстремистскую?

И получил выдающийся по своему простодушию, чтобы не сказать хуже, ответ:

– Есть определенный перечень материалов, которые признаны судом как экстремистские. К тому же есть определенные признаки… Плюс личный опыт работы. Я изымаю, дальше следствие разбирается.

Определенный перечень, определенные признаки… Личный опыт… Но если бы опер Жемеров только заглянул в тот самый «определенный перечень», он убедился бы, что его заявление – вранье и прямая клевета! Неудивительно, что от этого словоблудия на тему национализма и экстремизма у Тихонова лопнуло терпение и он задал прокурору простой вопрос:

– А можно узнать, что под понятием «национализм» и «националистические идеи» понимает обвинение?

Ответа от прокурора Никита не услышал, растерявшееся гособвинение от конфуза спас судья Замашнюк.

– Вы хотите подискутировать на эту тему? – ответил он вопросом на вопрос в лучших традициях еврейских анекдотов. Как говорят в таких случаях, замнем для ясности!

Но разве обвиняемый задал вопрос не по существу дела? Ведь обвинение оперирует термином «национализм», настаивая на отягчающих обстоятельствах! А между тем, этот термин не прописан в УК РФ. Так разве не важно знать, какое значение вкладывает в него прокурор? Почему же судья поспешил блокировать этот важный разговор?

Повторю: ни одна из арестованных в ходе обыска книг не фигурирует в пресловутом официальном Федеральном списке экстремистской литературы, составляемом Генпрокуратурой. Этот факт производит сильное впечатление, т.к. показывает нам механизм наведения прокурорами тени на плетень. Причислив сгоряча небольшую библиотечку патриота Тихонова к запретной литературе, оперативники и следствие лишь обнаружили свою некомпетентность и предвзятость – не более того. Но их «ошибочка» в глазах присяжных заседателей и общественности сыграла на очернение образа обвиняемого.

Но можем ли мы судить людей за убеждения, если не доказано, что эти люди кого-то убили по идейным соображениям? Судить только за убеждения – это и есть фашизм.

Есть в деле и другой подобный эпизод.

Дело в том, что Тихонову приписывают идеологические мотивы убийства на основании изъятой литературы – во-первых, а во-вторых – на основании материалов, хранившихся в компьютере Евгении Хасис и добросовестно проинвентаризованных следствием.

Что касается литературы, то тут, как мы видели, у обвинения случился афронт, и данный аргумент из их рук выпал. С компьютерными материалами еще интереснее.

На суде обвинение делало все для того, чтобы мазнуть подсудимых черной краской, создать негативный образ в глазах коллегии присяжных. Приплетали к делу все что можно и нельзя с этой целью. Прокурор Локтионов с выражением зачитывал присяжным «страшные» тексты, показывал распечатки листовок, разные картинки из компьютера. Все это должно было характеризовать Никиту и Женю как лиц крайне радикальных убеждений, экстремистски настроенных, склонных к террору и т. д.

Что ж, возможно, подсудимые – не ангелы, а содержание компьютера может, на первый взгляд, вызвать у кого-то вопросы. Судя по протоколам, описывающим содержание многих файлов, там имели место документы, идейно далекие от образцов толерантности, политкорректности и гуманизма. Но что это доказывает? Ровно ничего!

Во-первых, иметь в компьютере подобные тексты и даже читать их – отнюдь не преступление. Все это могло бы иметь какое-то значение, только если был бы твердо установлен факт убийства Маркелова Тихоновым и Хасис. Тогда можно было бы рассуждать о мотивах как отягчающем обстоятельстве. Но если убийство не имело места – то нет, соответственно, и никаких «мотивов». Факт убийства мог быть косвенно (только косвенно!) подтвержден наличием материалов экстремистского характера у убийцы. Но не наоборот! Нельзя из наличия таких материалов выводить факт убийства. Нельзя назвать человека убийцей только потому, что он читал и хранил что-то подобное. Сочинения маркиза де Сада прочли миллионы, но не все же стали практикующими садистами!

Во-вторых, все перечисленные следствием документы, относящиеся к русской национально-освободительной борьбе, – не редкость и не новость в сети, ими забит весь Рунет. Они написаны не подсудимыми, а что до Тихонова, то в деле нет никаких доказательств, что он их вообще читал. Хотя у писателя, если он работает над книгой (тем более, как Тихонов, – над политическим детективом), и не такие материалы, бывает, лежат на столе!

Русское движение – это сотни тысяч людей, если уже не миллионы. Все последние годы Кремль целенаправленно вытесняет это движение из легальной политики, собственной рукой загоняет его в подполье. Можно быть совершенно уверенным, что схожие комплекты документов имеются в десятках тысяч компьютеров. Мне лично в ходе работы над статьями о русском подполье приходилось пользоваться этими и аналогичными документами, без проблем добывая их из недр Рунета.

В-третьих, эти же документы постоянно всплывают в делах русских националистов-подпольщиков, защитой которых, в том числе, занимается правозащитная организация «Русский вердикт», в которой работает Хасис. Данный комплект документов необходим работникам «Вердикта» по роду занятий, профессионально, и хранится в компьютерах у многих из них, включая руководителя Алексей Барановского. Ничего удивительного, что он был и у Хасис.

На суде свидетель Барановский подтвердил, что он сам и его сотрудники вели мониторинг политических процессов по ст. 280, 282, 282» УК РФ, по закону «О противодействии экстремистской деятельности» и т. п. Они собирали и передавали друг другу подобного рода документы в большом количестве, на некоторые из них приходилось заказывать заключения специалистов и т. д.

Но значит ли это, что документы из компьютера Евгении Хасис использовались обвиняемыми как прямая инструкция, как руководство к действию?

Нет, для таких домыслов и предположений в деле оснований нет.

А теперь…

Внимание, читатель! Вот вам и сеанс черной магии с разоблачением.

Черная магия состоит в том, что прокуратура пыталась внушить нам, что Тихонов совершил убийство Маркелова, начитавшись всей этой литературы из компьютера Хасис. Такая вот нам предлагается причинно-следственная связь.

Но… В том-то все и дело, что компьютер принадлежал именно Жене Хасис. В ходе судоговорения неоднократно указывалось на этот факт, его никто и никогда даже не пытался опровергнуть, оспорить.

Однако Хасис и Тихонов стали жить вместе на съемной квартире как муж и жена лишь с марта 2009 года (что также зафиксировано судом и не оспаривается). Соответственно, жениным компьютером Никита стал пользоваться и читать материалы, в нем находящиеся, также не ранее марта 2009 года. При этом также известно, что Хасис учила Тихонова элементарной работе с компьютером.

А убийство Маркелова произошло в январе.

Вот вам и «причинно-следственная связь»… Нету ее, расточилась, «яко дым от лица огня», при свете истины.

Все ли вам понятно, читатель?

Видно ли, как следствие и обвинение пудрят девственные мозги себе и людям?

Как рассчитывают на наше легковерие и невнимательность?

Как наводят тень на плетень?

* * *

Все вышеизложенное подсказывает, что следствие занималось не раскрытием данного преступления и установления лиц, причастных к его совершению, а «подгонкой» фактов под конкретную заранее выбранную версию.

У следователей не было иных оснований для «назначения» Никиты Тихонова на роль убийцы адвоката и журналистки (а Евгении Хасис, соответственно, на роль соучастницы), кроме идейно-политической характеристики этих юных русских национал-патриотов, на которую оно не случайно так напирало по каждому поводу. К концу прочтения данной работы это станет ясно любому непредвзятому читателю.

Но уже и сейчас понятно: перед нами политический сыск в чистом виде.

Политическое обвинение

Под стать политическому сыску оказалось и политическое обвинение, прозвучавшее в суде в присутствии коллегии присяжных.

Процитирую для начала сочиненное следователем «Постановление о привлечении в качестве обвиняемого» от 9 февраля 2010 г.» (т. 8, л.д. 14—20):

«В период с ноября 2008 г. по январь 2009 г. в г. Москве Хасис Е. Д., Тихонов Н. А. и другие неустановленные следствием лица, придерживающиеся неофашистских и националистических взглядов и идей, объединились в организованную группу для совершения убийства адвоката адвокатской консультации №140 Межреспубликанской коллегии адвокатов г. Москвы Маркелова С. Ю. и внештатного корреспондента издательства „Новая газета“ Бабуровой А. Э., к которым на основе чувства собственной исключительности (?!) испытывали нетерпимость, идеологическую ненависть и вражду в связи с осуществлением последними своей профессиональной деятельности по защите прав и свобод потерпевших и обвиняемых по уголовным делам, придерживающихся антифашистской идеологии, активным участием Маркелова С. Ю. и Бабуровой А. Э. в антифашистском движении, а также крайне негативным их отношением к лицам, придерживающимся радикальных неофашистских и националистических взглядов».

«По данным следствия, преступление обвиняемые совершили в связи с активным участием Маркелова в антифашистском движении и осуществлением им профессиональной деятельности по защите лиц, придерживающихся антифашистской идеологии», – вторил этому нелепому обвинению официальный сайт Следственного комитета России.