Глава 1: Нарушенное равновесие
Елена Светлова перешагнула порог квартиры ровно в восемь вечера, когда московский осенний день уже давно сдался наступающей ночи. В прихожей витал запах обжаренных специй и чего-то подгоревшего.
–Ты опять забыла, что женщина приходит с работы раньше мужчины? – Андрей с преувеличенной серьёзностью помешивал что-то в кастрюле, поглядывая на часы.
– А ты опять готовишь своё фирменное "что получится"? – парировала Елена, сбрасывая туфли. – Дай угадаю, это либо ризотто, либо плов, либо нечто среднее между ними.
– Это авторское блюдо "Профессорская фантазия", между прочим. В восьми странах мира его готовят точно… так же неправильно, как я.
Андрей отложил деревянную ложку и подошёл к жене. Он был высоким, с аккуратной бородкой и спокойными, внимательными глазами историка, привыкшего разглядывать детали прошлого. Его джинсы и домашний свитер заметно контрастировали со строгим костюмом Елены.
– Тяжёлый день? – спросил он, целуя её в щеку.
– Как обычно, – вздохнула она, распуская тугой хвост каштановых волос. – Если террорист пообещал взорвать школу, можешь быть уверена, что совещание по этому поводу назначат на конец рабочего дня.
Она прошла на кухню, заглянула в кастрюлю и принюхалась.
– Я поставлю на стол ещё и салат, на случай если главное блюдо не поддастся идентификации, – улыбнулась она.
Андрей развёл руками.
– Это гуманно. А как прошло с террористом?
– Школьник-девятиклассник, наслушался всякого в интернете. Тянет на статью, но, думаю, отделается строгим испугом и постановкой на учёт. Лучше расскажи, как твой институт? Всё так же под угрозой великого переселения?
Лицо Андрея мгновенно посерьёзнело.
– Всё хуже, – он уменьшил огонь под кастрюлей и вернулся к прерванной сервировке стола. – Сегодня на кафедре было совещание. Ректор сказал, что здание точно входит в план реновации. Они хотят превратить весь наш квартал в очередной стеклянный муравейник с кофейнями на первом этаже.
– Я не понимаю, почему нельзя просто объявить всё старше тридцати лет памятником архитектуры, – вздохнула Елена, подцепляя вилкой неопознанное блюдо мужа. – Тогда и твоя кафедра была бы в безопасности, и эта сковородка тоже.
– Очень смешно, дорогая. Когда тебя в следующий раз повысят, купим новую, с антипримарным покрытием. И я даже научусь ей пользоваться… возможно.
– Кто вообще занимается этой реновацией? – спросила Елена, медленно пережёвывая изобретение мужа. К её удивлению, получилось вполне съедобно.
– Компания "Меркурий Девелопмент". Но на самом деле это всё Лавров. Максим Викторович Лавров. Он считается светилом городского развития и прячется за разными юридическими лицами, но любая значимая стройка в центре – это он.
– Похоже, ты о нём много знаешь, – заметила Елена, внимательно глядя на мужа.
– Пришлось изучить противника, – усмехнулся Андрей. – Наши активисты собрали целое досье.
– Активисты? – Елена вопросительно приподняла бровь.
– Ну да. Я же рассказывал тебе о Вере. Она журналистка, ведёт расследование о коррупции в сфере городского строительства, особенно по историческим районам. Она организовала инициативную группу, и я…
Елена не узнала, что именно делал её муж в инициативной группе, потому что её телефон разразился пронзительной трелью. На экране высветилось «Громов».
– Громов? – шепнул Андрей, закатывая глаза. – Десять вечера. У твоего начальника наверняка есть жена, дети, собака… Почему он всегда звонит именно тебе?
– Потому что я его капитан с репутацией "решателя проблем", – улыбнулась Елена, прикрывая трубку рукой. – Ты забыл?
– У него на телефоне наверняка быстрый набор: один – жена, два – собака, три – Елена Светлова.
Она шутливо шикнула на мужа и ответила:
– Светлова слушает.
Пока она говорила, лицо её постепенно становилось всё более серьёзным. Короткие вопросы, уточнения, кивки. Наконец, она произнесла:
– Выезжаю.
– Что-то серьёзное? – спросил Андрей, уже зная ответ по её виду.
– Обнаружено тело бизнесмена в его офисе. Выглядит как самоубийство, но Громов говорит, что что-то там не сходится.
– Как зовут? – Андрей пытался выглядеть просто любопытным.
– Максим Лавров. Тот самый, который…
– Тот самый, который собирался снести наш квартал? – в голосе Андрея смешались удивление и что-то ещё, что Елена не смогла точно идентифицировать.
Она внимательно посмотрела на мужа.
– Да, он самый. И судя по твоему лицу, ты знаешь о нём больше, чем говорил.
– Я… – начал Андрей, но Елена уже направилась в спальню переодеваться.
– Машина уже внизу, – крикнул ей вслед Андрей. – Я видел, как подъехала служебная.
– Если вернусь поздно, не жди с ужином, – Елена быстро переодевалась.
– То есть "если вернусь поздно" означает "когда вернусь очень поздно", – Андрей протянул ей заранее собранную сумку с документами. – Неужели преступники не могут договориться совершать свои злодеяния в рабочее время?
– Обязательно пропишу это в следующем уголовном кодексе, – Елена чмокнула его в щеку. – "Статья 000: Совершение преступлений строго с девяти до шести с перерывом на обед".
Она спустилась во двор, где её уже ждала служебная Шкода с работающим двигателем.
– Добрый вечер, Елена Викторовна, – кивнул водитель, не вынимая наушников.
– Добрый, Марченко. На Пресненскую набережную, бизнес-центр "Меркурий Сити".
– Опять небоскрёбы, – проворчал Марченко, трогаясь с места. – Я в таких высоко не поднимаюсь. У меня от высоты уши закладывает, как при нырянии.
– И как же вы тогда в армии служили?
– А кто вам сказал, что я в армии служил? – хитро прищурился Марченко. – Я по здоровью не годен был. Из-за ушей как раз.
Елена улыбнулась и откинулась на сиденье. Эта маленькая шутка повторялась каждый раз, когда они ехали в очередной небоскрёб. Марченко отслужил в ВДВ и был, пожалуй, самым здоровым человеком в отделе.
Пока Шкода пробиралась через вечерние пробки, Елена просматривала информацию о Лаврове на планшете. Пятьдесят два года, крупный девелопер, владелец холдинга "Меркурий", который включал в себя строительные компании, сеть фитнес-клубов, инвестиционный фонд и даже небольшую IT-компанию, специализирующуюся на "умных домах". Трижды женат, от первого брака взрослая дочь, от третьего – двое малолетних детей.
– Человек-компания, – пробормотала Елена. Таких она повидала немало. Люди, для которых бизнес заменил всё остальное.
Бизнес-центр "Меркурий Сити" уже издалека сиял голубоватым стеклом на фоне ночного неба. Когда служебная машина подъехала ко входу, Елену встретил молодой сотрудник в форме.
– Лейтенант Соколов, – представился он. – Полковник просил проводить вас наверх, когда прибудете.
В скоростном лифте молчаливый лейтенант изучал носки своих ботинок, а Елена – собственное отражение в зеркальных стенах кабины. Каштановые волосы снова собраны в хвост, минимум косметики, строгий тёмно-синий костюм. Сейчас офисные работники одеваются более неформально, но она предпочитала классику. С преступниками и свидетелями лучше разговаривать, имея вид представителя власти, а не подруги-собеседницы.
Офис Лаврова располагался на сорок втором этаже, и весь этот этаж, похоже, принадлежал ему. Пройдя через приёмную, где на диване сидела заплаканная молодая женщина (секретарша? родственница?), Елена оказалась в просторном кабинете.
Первым, кого она увидела, был Громов – высокий, грузный мужчина с аккуратно подстриженной седой бородой.
– Светлова, наконец-то, – кивнул он. – Посмотри на это.
Максим Лавров сидел в кресле за своим столом, откинувшись на спинку. На столе перед ним лежал пистолет. В правом виске зияло входное отверстие от пули, затылок был разворочен выходным. На полу за креслом – лужа крови и остатки мозгового вещества. Классическая картина самоубийства из огнестрельного оружия.
– Выглядит как типичное самоубийство, – заметила Елена, надевая перчатки. – Что вас смущает?
– Детали, – Громов указал на стол. – Посмотри внимательно.
Елена обошла стол, изучая обстановку. На столе помимо пистолета лежал лист бумаги – предсмертная записка, написанная на компьютере и распечатанная.
"Я не могу больше жить с этим грузом. Простите меня все, кого я подвёл. Особенно мои дети. Это единственный выход."
Подпись отсутствовала.
– Записка слишком общая, – сразу отметила Елена. – Никаких личных деталей, имён, конкретики.
– Именно, – кивнул Громов. – И ещё кое-что. Посмотри на его руку.
Елена внимательно осмотрела правую руку трупа. Никаких следов пороха, характерных для выстрела с близкого расстояния.
– Тест на парафин даст точный ответ, но и так видно – он не стрелял, – констатировала она.
– Есть ещё одна странность, – добавил Громов. – Пистолет зарегистрирован на охрану здания, а не на Лаврова. Как он у него оказался?
Елена ещё раз осмотрела тело и место происшествия. Что-то явно не сходилось.
– Когда его обнаружили?
– Секретарша, – Громов кивнул в сторону приёмной. – Она принесла документы на подпись около семи вечера и нашла его в таком состоянии. Вызвала охрану, те – скорую и нас.
Елена осмотрела стол. Чашка с недопитым кофе, аккуратная стопка бумаг, планшет, мобильный телефон. Никакого беспорядка, характерного для борьбы.
– Сейф открыт, – заметила она, указывая на небольшой встроенный сейф в стене.
– Да, и по словам секретарши, там должна была быть крупная сумма наличных – около трёх миллионов рублей. И какие-то документы по реновации.
– Она знает код от сейфа?
– Говорит, что нет. Только Лавров.
Елена ещё раз внимательно осмотрела тело, не касаясь его.
– Где эксперт?
– Здесь я, Елена Викторовна, – раздался хрипловатый голос из-за её спины.
Она обернулась и увидела коренастого лысеющего мужчину лет пятидесяти в тёмном костюме, держащего в руках объёмный чемоданчик. Георгий Павлович Соловьёв, судмедэксперт, с которым она работала уже несколько лет. Он не выглядел как типичный судмедэксперт из американских сериалов – никакого белого халата, никакой театральности. Просто немногословный, очень наблюдательный человек с глазами, которые, казалось, видели всё на свете.
– Георгий Павлович, – улыбнулась Елена. – Что скажете?
– Пока немного, – он приблизился к телу и начал осмотр, бормоча что-то себе под нос. – Время смерти примерно между шестью и семью вечера. На первый взгляд похоже на самоубийство, но есть несоответствия.
Он указал на руку Лаврова.
– Во-первых, нет характерных следов от выстрела. Во-вторых, положение тела неестественное для самоубийцы. После выстрела в голову происходит моментальная смерть, тело должно завалиться, а не оставаться в такой позе. Кто-то его усадил так после смерти.
– Значит, убийство, замаскированное под самоубийство, – заключила Елена.
– С высокой вероятностью, – кивнул Соловьёв. – Но окончательные выводы после полной экспертизы.
Елена подошла к окну кабинета. С 42-го этажа открывался потрясающий вид на ночную Москву – огни, дороги, реку. Какой контраст с тем, что происходило в кабинете.
– Камеры наблюдения? – спросила она, повернувшись к Громову.
– Уже проверили, – мрачно отозвался тот. – Система дала сбой примерно за час до предполагаемого времени смерти. Возобновила запись только через полтора часа.
– Удобно, – заметила Елена.
– Слишком удобно, – кивнул Соловьёв, собирая свой чемоданчик. – Я закончу осмотр и распоряжусь о перевозке тела. Предварительные результаты анализов будут завтра к обеду.
Он коротко кивнул Елене и Громову и вышел.
– Странный человек, – заметил Громов, когда дверь за экспертом закрылась. – Но лучший в своём деле.
– Это точно, – согласилась Елена, доставая телефон.
– Кому звонишь? – спросил Громов.
– Андрею. Нужно предупредить, что вернусь поздно, – ответила она, но в её голове уже формировались другие вопросы. Что связывало Андрея и его инициативную группу с Лавровым? Почему муж никогда не упоминал про эту журналистку Веру до сегодняшнего вечера?
– А ещё мне нужно поговорить с тобой, – сказал Громов, понизив голос. – Наедине. Это касается этого дела… и почему именно ты им занимаешься.
Елена насторожилась.
– Что ты имеешь в виду?
– Не здесь, – Громов бросил взгляд на камеры наблюдения в углу кабинета. – Позже. А сейчас делай свою работу.
Набирая номер мужа, Елена почувствовала, как по спине пробежал холодок. То, что должно было выглядеть как рутинное расследование самоубийства крупного бизнесмена, уже начинало обрастать странностями. И судя по тону Громова, главные сюрпризы были ещё впереди.
– Андрей, это я, – сказала она, когда муж ответил. – Нам нужно серьёзно поговорить о Лаврове и о твоём участии в инициативной группе.
Глава 2: Линии разлома
Елена проснулась от звука закипающего чайника. Часы показывали 6:15 – за окном ещё было темно, а она уже чувствовала усталость. Вчера она вернулась домой за полночь, после долгого разговора с криминалистами и оформления необходимых бумаг. Андрей не спал, ждал её с чаем и бутербродами, но разговор получился скомканным. Тема его участия в протестном движении повисла в воздухе – оба были слишком уставшими для серьёзного обсуждения.
– Доброе утро, ранняя пташка, – Андрей, уже одетый и причёсанный, поставил перед ней чашку кофе. – Я приготовил тебе настоящий американо. В отличие от ужина, кофе у меня всегда получается.
– Спасибо, – Елена сделала глоток. Действительно вкусно. – Мне нужно быть в управлении к восьми. Соловьёв обещал результаты экспертизы.
Андрей присел на край кровати.
– Послушай, насчёт вчерашнего… Я должен был рассказать тебе раньше о нашей инициативной группе.
– Должен был, – кивнула Елена. – Особенно учитывая, что вы выступали против человека, который теперь оказался в центре моего расследования.
– Я понимаю, как это выглядит, – Андрей провёл рукой по волосам – жест, который появлялся у него только когда он нервничал. – Но я действительно не знал Лаврова лично. Только видел пару раз на общественных слушаниях. А с Верой…
– С Верой мы поговорим позже, – Елена встала и направилась в ванную. – Сейчас у меня нет времени на это. Но вечером, Андрей, нам нужно серьёзно поговорить. И я буду задавать конкретные вопросы.
Георгий Павлович Соловьёв встретил её в своём кабинете – небольшом, но удивительно опрятном помещении в подвальном этаже управления. В отличие от большинства коллег, он не развешивал на стенах дипломы или фотографии. Только календарь с видами Байкала да потрёпанная таблица Менделеева.
– Присаживайтесь, Елена Викторовна, – он указал на стул рядом с рабочим столом. – Чаю хотите?
– Спасибо, только что выпила кофе. Что у вас есть для меня?
Соловьёв разложил перед ней несколько листов с результатами анализов и фотографии.
– Сразу к делу. Это убийство, никаких сомнений, – он указал на фотографии. – Во-первых, тест на наличие продуктов выстрела на руках отрицательный. Он не стрелял сам. Во-вторых, угол входного отверстия не соответствует типичному для самоубийства – пуля вошла под углом, характерным для выстрела, произведённого другим человеком, стоявшим напротив. В-третьих, на левом запястье обнаружены небольшие гематомы – вероятно, его удерживали силой.
– А как быть с предсмертной запиской?
– Печатная записка без подписи – уже странность. Большинство самоубийц пишут от руки и подписываются. Эксперты-лингвисты анализируют текст, но уже сейчас видно, что он составлен максимально обобщённо, без личностных маркеров.
Елена задумчиво постучала ручкой по столу.
– Пистолет принадлежит охране здания. Кто-то из охранников?
– Возможно. Или кто-то, кто имел к ним доступ, – кивнул Соловьёв. – Это табельное оружие охраны бизнес-центра, я проверил по базе. Модель Glock 17, штатное оружие ЧОП "Меридиан", который обслуживает "Меркурий Сити".
– Что с камерами наблюдения?
– Записи отсутствуют за период с 17:30 до 19:00. Технические специалисты говорят о сбое системы, но, скорее всего, это было намеренное отключение. Преступник знал, что делает.
– Время смерти подтвердилось?
– Да, между 18:00 и 19:00. Учитывая, что секретарша нашла его примерно в 19:10, скорее ближе к шести. Желудок был почти пуст, последний приём пищи – лёгкий перекус примерно за два часа до смерти.
Елена записала эти детали в блокнот.
– Что с отпечатками в кабинете?
– Там настоящий хаос, – вздохнул Соловьёв. – Десятки разных отпечатков. Секретарша, уборщица, партнёры по бизнесу. Ничего необычного не нашли. На пистолете тоже нет чётких отпечатков – только смазанные следы, вероятно, от перчаток.
– Похоже на профессиональную работу, – задумчиво произнесла Елена.
– Не совсем, – возразил Соловьёв. – Профессионал продумал бы всё до мелочей. Здесь же есть несоответствия, которые сразу бросаются в глаза – отсутствие следов пороха на руках, нехарактерный угол входного отверстия. Это либо любитель, пытающийся имитировать профессионала, либо… – он замялся.
– Либо?
– Либо кто-то, кто хотел, чтобы мы поняли, что это убийство, – тихо сказал Соловьёв. – Своего рода послание.
Елена нахмурилась. Эта теория была необычной, но имела право на существование.
– Есть ещё кое-что, – продолжил эксперт. – Я обратил внимание на одну странность.
Он указал на фотографию крупным планом с предметами на столе Лаврова.
– Видите этот след на бумагах? Похоже на помаду.
Елена пригляделась. Действительно, на краю документа виднелся едва заметный след, похожий на отпечаток губ.
– Возможно, женщина? – предположила она.
– Или мужчина хочет, чтобы мы так думали, – пожал плечами Соловьёв. – Но я проверил – помада дорогая, Chanel, оттенок Rouge Allure.
– Вы разбираетесь в помадах? – удивилась Елена.
– У меня дочь косметологом работает, – он слегка смутился. – Иногда рассказывает о своей работе больше, чем я хотел бы знать.
Елена улыбнулась, но тут же вернулась к делу:
– Что со взломом сейфа?
– Никаких следов взлома. Сейф открыли кодом.
– Значит, убийца либо знал код, либо Лавров открыл сейф сам перед смертью, – задумалась Елена. – Что ж, буду разбираться. Спасибо, Георгий Павлович. Вы мне очень помогли.
– Обращайтесь, – кивнул эксперт. – И кстати… будьте осторожны с этим делом. Судя по тому, как всё организовано, за этим стоят серьёзные люди.
Выйдя из кабинета Соловьёва, Елена направилась к лифтам. Ей нужно было подняться в свой отдел и составить план расследования. Но когда двери лифта открылись, она увидела Громова.
– Светлова, нам нужно поговорить, – сказал полковник без предисловий. – Не здесь. Пойдём выпьем кофе.
Они вышли из здания управления и направились к небольшому кафе через дорогу. Заняв столик в дальнем углу, Громов заказал два эспрессо и только после того, как официантка отошла, заговорил:
– Ты знаешь, почему я назначил тебя на это дело?
– Потому что я хороший следователь? – предположила Елена с лёгкой улыбкой.
– Не только, – Громов выглядел необычно серьёзным. – Это дело… оно не совсем обычное. Лавров был не просто бизнесменом. У него были связи в очень высоких кругах.
– И?
– И мне дали понять, что расследование должно вестись определённым образом, – Громов понизил голос. – Быстро, аккуратно и без лишнего шума.
Елена почувствовала, как внутри всё напряглось.
– Ты хочешь сказать, что меня назначили, чтобы я провела формальное расследование и закрыла дело?
– Не я этого хочу, – Громов выглядел почти обиженным. – Но да, именно так. Сверху ожидают, что дело будет квалифицировано как самоубийство, несмотря на все несоответствия.
– И ты согласился с этим? – Елена не могла скрыть разочарования.
– Я согласился назначить тебя, – веско сказал Громов. – Потому что ты единственный человек в отделе, которому я доверяю достаточно, чтобы рассказать об этом. Любой другой либо сразу сделал бы, что требуют, либо полез бы напролом и нажил проблем всему отделу.
– А от меня ты ожидаешь… чего?
Громов сделал глоток кофе, внимательно глядя на неё.
– Я ожидаю, что ты будешь умной. Что ты поймёшь, в какую игру мы все оказались втянуты. Дело Лаврова связано с проектом "Наследие Москвы", а этот проект курирует очень влиятельный человек из силовых структур. Заместитель министра, если быть точным.
– Имя у него есть? – спросила Елена.
– Климов, – неохотно ответил Громов. – Александр Владимирович Климов. И поверь мне, с ним лучше не связываться.
– И что ты предлагаешь? Закрыть глаза на убийство, потому что замешан какой-то чиновник?
– Я предлагаю действовать осторожно, – Громов наклонился к ней. – Собирай доказательства, веди расследование, но не афишируй результаты. Докладывай напрямую мне, никому больше. И главное – не привлекай внимания Климова и его людей.
Елена задумалась. Она достаточно давно работала в системе, чтобы понимать – иногда прямая атака ведёт только к поражению. Но и отступить она не могла.
– Хорошо, – наконец сказала она. – Я буду осторожна. Но я не стану фальсифицировать доказательства или писать ложные заключения.
– Этого я и не прошу, – Громов слегка расслабился. – Просто делай свою работу, но помни, что за тобой наблюдают. И ещё… – он замялся, – будь осторожна с тем, что рассказываешь мужу. Его активистская деятельность может создать… впечатление конфликта интересов.
– Ты следишь за моим мужем? – холодно спросила Елена.
– Не я, – покачал головой Громов. – Но досье на него существует. Как и на всех, кто активно выступает против проекта "Наследие Москвы".
Это был неприятный сюрприз. Елена знала, что Андрей участвует в каких-то протестных акциях, но не думала, что это привлекло внимание компетентных органов.
– Спасибо за предупреждение, – сухо сказала она. – Что-нибудь ещё я должна знать?
– Да, – Громов допил кофе. – Твоё расследование уже привлекло внимание. Сегодня утром мне звонили из администрации Климова, интересовались, кто ведёт дело Лаврова. Я сказал, что назначил опытного и надёжного следователя, который пользуется моим полным доверием.
– И что они ответили?
– Что будут внимательно следить за результатами, – Громов встал. – Так что будь начеку, Елена. Это может оказаться самым сложным делом в твоей карьере. И не только потому, что нужно найти убийцу.
Дочь Максима Лаврова жила в пентхаусе на Кутузовском проспекте. Огромные панорамные окна, минималистичный интерьер в скандинавском стиле, произведения современного искусства на стенах. Всё кричало о деньгах, вкусе и желании произвести впечатление.
Арина Лаврова встретила Елену в шёлковом домашнем костюме, с безупречным макияжем, несмотря на ранний час и печальные обстоятельства. Высокая, стройная, с такими же пронзительными серыми глазами, как у отца. Единственное, что выдавало её состояние – слегка дрожащие руки, которые она пыталась скрыть, теребя браслет на запястье.
– Проходите, детектив, – голос у неё был низкий, с лёгкой хрипотцой. – Хотите кофе? Или что-нибудь покрепче? Я, признаться, уже налила себе виски. Говорят, это помогает справиться с горем, но пока не заметила эффекта.
– Спасибо, от кофе не откажусь, – ответила Елена, проходя в просторную гостиную.
Арина кивнула и отошла к барной стойке, отделявшей гостиную от кухни.
– Когда вы в последний раз видели отца? – спросила Елена, пока хозяйка готовила напитки.
– Во вторник, на прошлой неделе. У нас был деловой ланч, – Арина поставила перед Еленой чашку эспрессо. – Отец хотел обсудить моё возвращение в компанию.
– Вы работали с ним раньше?
– Три года, в финансовом отделе. Ушла полгода назад. Точнее, – она сделала паузу, – меня вынудили уйти.
– Почему?
Арина отпила виски и поморщилась.
– Официально – из-за реструктуризации. Неофициально – мы разошлись во взглядах на некоторые проекты. В частности, на "Наследие Москвы".
Елена навострила уши.
– Что именно вас не устраивало в этом проекте?
– Он экономически нецелесообразен, – отрезала Арина. – Слишком много внимания историческим зданиям, слишком высокие затраты на расселение, сохранение фасадов. Я предлагала более агрессивную стратегию, но отец вдруг стал сентиментальным. Он всегда был прагматиком, а тут… – она махнула рукой. – В общем, мы поссорились, и он предложил мне отдохнуть от компании.
– А недавно решил вернуть вас обратно?
– Да, внезапно передумал. Сказал, что проект вступает в новую фазу, и ему нужен человек, которому он доверяет.
– И вы согласились?
Арина пожала плечами.
– Мы не успели прийти к соглашению. Но я рассматривала это предложение. У меня, знаете ли, не так много вариантов. Отец держал меня на коротком поводке с самого детства. Я получила лучшее образование, но работать "на стороне" он мне никогда бы не позволил. "Лавровы работают только на Лавровых" – его любимая поговорка.
Елена внимательно наблюдала за девушкой. Несмотря на показное спокойствие, та явно нервничала. Прикасалась к волосам, перекладывала ногу на ногу, часто моргала.
– Когда вы узнали о смерти отца?
– Вчера вечером мне позвонил Виталий Орлов, партнёр отца, – Арина поставила стакан на стеклянный столик. – Сказал, что произошёл несчастный случай, что-то с голов… – она замялась. – В общем, сказал что отец застрелился. Но сегодня утром он перезвонил и сообщил, что полиция подозревает убийство. Это правда?
– Мы рассматриваем разные версии, – уклончиво ответила Елена. – Что вы можете сказать о врагах вашего отца?
Арина невесело усмехнулась.
– У него не было друзей, только временные союзники. И врагов – целая армия. Бывшие партнёры, которых он вытеснил из бизнеса. Чиновники, которых он шантажировал. Бывшие жёны… – она осеклась. – Извините, я не хотела говорить так о матери.
– Ваши родители плохо расстались?
– Мягко говоря. Отец бросил её ради молоденькой модели, обеспечил минимальные выплаты и отсудил меня. Мама долго боролась за опеку, но проиграла. У отца были… связи в нужных местах.
– Где сейчас ваша мать?
– В Испании. Вышла замуж за местного бизнесмена, у них двое детей. Мы редко общаемся, – в голосе Арины прозвучала застарелая боль.
– А ваша мачеха? Третья жена отца?
– Диана? – лицо Арины мгновенно застыло. – Она в Милане, на показах моды. У неё алиби, если вы об этом.
– Вы не ладили?
– Мы терпели друг друга ради отца. Она всего на семь лет старше меня, и это… создавало неловкость.
Елена сделала пометку в блокноте.
– Вернёмся к проекту "Наследие Москвы". Что изменилось в нём в последнее время? Почему ваш отец вдруг изменил своё отношение?
Арина задумалась.
– Не могу сказать наверняка. Но мне кажется, дело в новом кураторе – Александре Климове. Они заключили какой-то договор примерно месяц назад. После этого отец стал относиться к проекту иначе, даже лично выезжал на объект, хотя обычно этим занимались менеджеры среднего звена.
– Что вы знаете о Климове?
– Немного. Он из силовиков, занимает какой-то важный пост. Говорят, у него серьёзные связи… разного рода. Отец обычно избегал таких партнёров, предпочитал чистый бизнес. Но в этот раз почему-то согласился.
Елена сделала ещё одну заметку.
– И последний вопрос: где вы были вчера вечером, между шестью и восемью?
Арина даже не моргнула.
– На благотворительном вечере в отеле "Ритц-Карлтон". Собирали деньги для детей с онкологическими заболеваниями. Там было около двухсот человек, включая нескольких министров. Моё присутствие зафиксировано на фотографиях, и я расплачивалась картой в баре примерно в половине седьмого.
– Спасибо за содействие, – Елена протянула визитку. – Если вспомните что-то ещё о проекте или о возможных врагах вашего отца, пожалуйста, свяжитесь со мной.
– Конечно, – Арина проводила её до двери. – И, капитан… Найдите того, кто это сделал. Несмотря на наши разногласия, он был моим отцом. И он заслуживает справедливости.
В лифте Елена задумалась. Арина Лаврова производила впечатление собранного, расчётливого человека. Она явно не любила отца, но вряд ли настолько, чтобы убить его. К тому же, её алиби легко проверяется. Однако что-то подсказывало Елене, что дочь знает больше, чем говорит.
Виталий Орлов не стал дожидаться, пока остынет кресло Лаврова – в буквальном смысле. Когда Елена прибыла в офис "Меркурий Девелопмент", она обнаружила его за столом покойного, подписывающим какие-то документы.
– Бизнес не может останавливаться, – пояснил он, видя удивление на её лице. – Максим бы понял.
Орлов выглядел как классический топ-менеджер из глянцевых журналов: безупречный костюм, стильные очки, седые виски, придающие ему солидности. За его спиной в панорамных окнах открывался вид на Москву – город, который он, похоже, собирался покорить.
– И всё же, перехватить управление компанией на следующий день после смерти партнёра – это необычно, – заметила Елена, присаживаясь напротив.
– Необычные обстоятельства требуют необычных решений, – пожал плечами Орлов. – Кто-то должен держать руль, пока решаются вопросы наследства. Я был заместителем Максима, это логично.
– Расскажите о ваших отношениях с господином Лавровым.
Орлов откинулся в кресле.
– Мы знакомы двадцать лет. Вместе начинали бизнес, хотя первоначально компания принадлежала только ему. Я пришёл как наёмный менеджер, а десять лет назад стал младшим партнёром.
– Насколько младшим?
– У меня тридцать процентов акций, – ответил Орлов без запинки. – У Максима было шестьдесят пять. Оставшиеся пять процентов – у нескольких миноритариев.
– Что произойдёт с долей Лаврова?
– По уставу, я имею преимущественное право выкупа, – Орлов сцепил пальцы. – Но это долгий процесс. Сначала наследники, потом оценка, согласование…
– И кто эти наследники?
– Насколько мне известно, всё поровну распределяется между тремя детьми и женой. Но Диана, скорее всего, получит ещё и личное имущество по брачному контракту.
– Кто-нибудь из них интересуется бизнесом?
– Арина – да, она талантливый финансист. Но мы с ней часто расходимся во взглядах. Диана вообще далека от бизнеса, ей интересны только дивиденды. Младшие дети ещё слишком малы.
– В таком случае, вы получаете контроль над компанией?
Орлов улыбнулся, показав идеально ровные зубы.
– В долгосрочной перспективе – возможно. Но сейчас я просто поддерживаю работу.
– Где вы были вчера вечером?
– Я так и думал, что вы спросите, – он ничуть не выглядел обеспокоенным. – У меня была встреча с представителями китайской делегации в "Хаятт Ридженси". Ужин, переговоры. Закончили около девяти. Могу предоставить список присутствовавших.
– Это было бы полезно, – кивнула Елена. – Что вы можете сказать о проекте "Наследие Москвы"?
Лицо Орлова едва заметно напряглось.
– Интересный проект. Сложный с точки зрения реализации, но потенциально очень прибыльный.
– Я слышала, у вас были разногласия с Лавровым по этому поводу.
– У нас часто бывали профессиональные разногласия, – уклончиво ответил Орлов. – В этом сила нашего партнёрства. Была, – он поправил себя.
– В чём конкретно заключались разногласия?
Орлов задумался на мгновение.
– Максим в последнее время стал слишком… осторожным. Мы получили разрешение на редевелопмент всего квартала, но он настаивал на сохранении исторических фасадов, на щадящем режиме расселения. Это увеличивало затраты и сроки.