Тайны далеких гор

Да и помочь можно, счастью-то.

Узнай, что сердце девичье занято, Анна сама бы за дело взялась, разузнала, что молодой человек о дочери ее думает, да не прямо, исподволь. Да скажет где нужное слово, глядишь бы, и сложилось. Подружки Сонины уже все, если не при муже, так при женихе, а ее девочка все одна.

Но больше всего сейчас Анна переживала за старшего.

Хороший мальчик получился, добрый, заботливый, но нет в нем этой жилки, которая в купеческом деле главная, нет и все. Иногда она мечтала, чтобы немного Сониной предприимчивости старшенькому досталось, да не сбылось. Хотя красавец – высокий, сажень косая в плечах, черноволосый, глаза карие, даже ресницы длинные, у барышни иной таких густых нет. Но характером мягкий. С юности на него девицы заглядывались, улыбались как бы невзначай, но чем старше становился, тем быстрее круг барышень редел. Красота она в шестнадцать важна, когда не думаешь, как с этим человеком по жизни идти, сможет он семью обеспечить, али нет.

Чувствовали девицы, что хоть заботу кавалер и проявляет, но характер его для мира современного не слишком пригоден, нет в нем желания ни учиться, ни делом интересным, да приносящим прибыль заняться. Да и в случае опасности какой, даму не сможет защитить, скорее сам прятаться убежит. Чувствовали, и в очередь не выстраивались.

Пока не узнавали, кто отец его.

Саша и сам сначала переживал, что невесты на его деньги смотрят, более, чем на него. Хотел выбрать ту, который он понравится, а не богатства. Но все равно прогадал.

Получилось, что жену взял, из тех, кто в первую очередь в карман смотрит, а потом в душу. Да уж очень она ему в сердце запала, не стал таить, кто отец его. Сначала, правда, на Светлану пару недель просто посматривал, все пересечься старался, то в парке, то в магазине, а она и не замечала Сашку, пустое место для нее. Дом родители ее недалеко снимали, сами-то из Симбирска, в Самару на лето погостить приехали, не очень хорошо местных знали. А уж как прознали, что к чему, сразу Светлана к Саше расположилась и согласие дала.

Только вот не угадала. Отец-то решил все младшему оставить. Видит глава семьи, как дело с наследниками обстоит.

Младший хоть и не такой красавец, но хваткой и умом в отца и Соню пошел, всем интересуется, все выспрашивает. До всего дело есть. Пытается осторожно мнение свое высказывать отцу, пусть по-детски, но пытается.

Хоть и одинаковое образование они мальчишкам дать старались, да все вышло по-разному. Учителя к ним одинаковые ходили, предметы одни преподавали. Предметами, которые для их дела не важны, наподобие языков не используемых, таких как латынь, да древнегреческий, головы детям не загружали, розги не использовали, даже в чулане и то не запирали. Но спрашивали строго. Могли от игр отлучить или без сладкого оставить. Но и за успехи хвалили, и поощряли за примерное обучение. Ни в чем разницы не было, да только вышло так, что младшему все увлекательно, все узнать хочется, а старший учился еле-еле, ничем его не привлечь, урок прошел и ладно.

Правда, Сашка в итоге все же закончил реальное училище, получил образование пригодное для торговли и промышленности, но курс в университете не завершил, полгода пробыл в Петербурге и вернулся. Хотя отец предлагал остаться, довести обучение до конца и только потом домой ехать. Но сын на все уговоры отвечал «не хочу попусту время тратить».

Он был уверен, что ему останется дело отца. Хорошо отлаженный бизнес приносил прибыль, что не только позволяло спокойно существовать семье, но и копить на черный день. Анна давно заметила, что старший сын просто дожидается времени, когда ему перейдет все из рук отца, и он будет жить в свое удовольствие, ничего не предпринимая.

Да только отец другую надежду имел, хотел дело расширить, да позиции свои упрочить. Сам узнавал по мере сил новое, но это не тоже самое, когда знания тебе преподаватели несколько лет передают. Иногда говорил, что сам бы учиться пошел, да не было возможности в университете время проводить, дело ж на нем, оставить не на кого. Младший ребенок еще, а Сашка хоть и помогать собрался, но видел же отец, не сдюжит тот.

А Пашенька бы смог. Только подрасти ему надо. По всему видно, в отцовскую породу пошел. И в училище собирался, и в университет. Не зря отец решил ему все оставить, не зря.

Сонечка тоже росла любознательной, и наверняка обучение столичное оказалось бы ей по плечу. Можно было девочку в Петербург отправить, деньги имелись, способностей не занимать. Но наслышаны они было об обучении в женских гимназиях и институтах, и о розгах, и о холоде в классах и спальнях, так что одеяла не спасают, да и дисциплина железная, куда ее девочке с ее непоседливостью и живым умом. Не готова была Анна подвергнуть дочь таким испытаниям.

Хотя последнее время, все чаще мелькала мысль, что может зря побоялась? Глядишь, у ребенка жизнь иначе сложилась.

Поезд чуть замедлил ход, приближаясь к станции и спустя время, совсем остановился. Из вагона второго класса дружно высыпали на платформу люди в надежде размять уставшие чресла, но тайный советник барон Никита Александрович Куршаков присоединиться к ним не спешил. Он опустил ноги с полки, на которой лежал, прошел туда-сюда по вагону, старательно огибая людей и, заметив возвращающихся, забрался обратно.

Он только-только задремал перед станцией, но отказывать себе в удовольствии немного пройтись не стал. Тем более сон был не слишком приятен.

А привиделись ему события месячной давности, когда он, усталый после очередного бала спокойно возлежал в одной из гостевых комнат сестры, куда добрался уже под утро. Его собственный дом находился чуть дальше от места приема, и Никита опасался, что просто туда не доедет.

Он практически не пил – дело, которым он занимался, требовало ясного ума, но в это вечер его неожиданно сморило от пары бокалов шампанского. Молодой мужчина подозревал, что тому виной были не его невоздержанность, а длинные руки его приятелей, добравшиеся до фужера и подмешавшие в практически безобидный напиток изрядную долю водки, а потом хитростью заставившие его осушить пару бокалов залпом.

Возможно, он бы не потерял бдительность, если бы смотрел по сторонам, заметил бы подмену, но последние пару недель все его внимание было направлено на барышню Елизавету Вронскую, а все его действия на подобных званых обедах и ужинах – оказаться как можно дальше от нее.

Но случилось то, что случилось, и в ту ночь он боролся с похмельем и одновременно пытался определить, не привиделся ли ему настойчивый стук в дверь.

Барон Куршаков даже засунул голову по подушку – стук не прекратился.

Собрав волю в кулак, он поднялся в кровати, подошел к двери и отпер засов, забыв наказ сестры не показываться в таком виде детям во избежание дурного примера, а потому держать комнату закрытой и отпирать только после того как окончательно придет в себя.

К счастью за дверью оказались не племянники, а его слуга, прибывший из дома с просьбой срочно явиться на службу.

Недоумевая, что может понадобиться от него в столь ранний час, когда не пробило еще и семи утра, Никита попросил принести воды, а также взял любезно протянутый слугой костюм, предусмотрительно захваченный тем из дома.

Через полчаса барон вышел из поместья сестры настолько бодрым и свежим, насколько вообще это было возможно в его состоянии.

Он прибыл во дворец и сразу же был приглашен на прием. Государь вручил ему послание из далекой Самары. Никита с интересом взял листок в руки – вряд ли его вызвали только для того чтобы продемонстрировать плотность бумаги или красивый почерк – наверняка в письме содержалось что-то важное.

Догадки не обманули. Текст был занимательным, но одна вещь привлекла особенно.

– Что прикажете? – уточнил тайный советник, как только закончил чтение.

– Оправляйся-ка ты в Самару и выясни, где могли быть найдены эти вещицы. Они могут быть весьма полезны в наших задумках.

– Слушаюсь! – ответил Никита.

– Оправляешься через пару недель. Не раньше. А пока все подготовь. Как можно меньше людей должны знать, что ты туда едешь. И никто – об истинной цели визита.

Тайный советник Никита Куршаков кивнул в знак того что понял и покинул кабинет.

Подготовка заняла больше двух недель, но в таком деле мелочей не бывает.

И вот сейчас, по милости одной девицы, которая ему даже не нравится, он вынужден трястись в вагоне второго класса и с нетерпением ожидать окончания пути.

Анна Михайловна спустилась вниз, передала шубки служанке и поднялась к себе. Нужно письма разобрать, да последить, как к обеду накрывают. Не забыть бы еще к ужину распорядиться. Гости у них будут. И очень хочется надеяться, что все пройдет гладко.

Прибудет семейство одного мелкопоместного дворянина. Вместе с сыном. Тот вернулся недавно с учебы, родители женить его надумали, и кто-то из знакомых посоветовал им Соню. Кажется, молодой человек даже успел ее увидеть, и девушка ему приглянулась. Остается надеяться, что чувство окажется взаимным и все сложиться к общей радости.

А сейчас ей нужно приложить усилия и не ударить в грязь лицом ни как хозяйке, ни как матери.

Хотя вечера и в семейном кругу тоже иногда беспокойные бывают. Взять хотя бы тот, месяц назад, что к поездке ближайшей отца привел. Собрались они все за столом. Старшенький заглянул, да один, без жены. Но все равно спокойного вечера не вышло.

Трапеза уже к концу подходила, все о пустяках беседовали. Погоду обсуждали, знакомых перебирали. Саша про дом свой новый говорил. Сняли они его недалеко, да и не вот чтобы дорого, да все равно хотелось им чего-то своего. А отец возьми да и спроси:

– Сам Сашок хромы новые строить задумал, али жена подсказала?

И ведь знал, как сын болезненно реагирует на те намеки, что жену его, главой в доме делают, а он так, на подпевках.

– А коли и Светлана, худое разве что в этом желании есть?

– Худого ничего, особенно когда муж с головой, да с руками. Где строиться думаете? – Решил отец не продолжать неприятную для старшего сына тему.

– Земля недешева сейчас, да и в центре все хорошие куски уж проданы. Думаю, за Воскресенской площадью взять, где сейчас Маштраковы строиться задумали. Уж три года как Михаил Дементьевич подал прошение в Самарскую городскую управу с просьбой разрешить ему возвести на своем усадебном месте близ Воскресенской площади двухэтажный деревянный дом. И вот все сложилось. Щербачев строить будет, кто реконструкцией церкви занимался.

– Ой, далеко, – покачала головой Анна Михайловна. – Почитай окраина самая. Не так давно дубрава стояла, до самого женского монастыря. Сейчас, конечно, церковь Воскресенскую построили, но все одно – край. Дальше уж дачи, да деревни.

– Так ведь ближе нет ничего. А может и хорошо, что дачи, воздух свежий, от Засамарской слободы подальше, – уточнил старший сын.

– А Курлины на Саратовской строятся. Я слышала, отличный дом планируют, в стиле новом, модерн вроде, да с вещичками необычными, – вспомнила Анна Михайловна.

– Дом знатный. И удобства все предусмотрены: отопление, электричество, водопровод, – произнес муж.

– Да уж, задумка грандиозная, – покачала головой женщина, задумавшись о чем-то.

– Ничего, и мы через пару годков проведем, – правильно разгадал мысли жены глава семейства. – Только разрешение получу, да инженера найду, кто поможет дом перестроить.

– Это хорошо, правильно, – кивнула головой Анна. – А молодые сразу могут все предусмотреть.

– Да, сейчас многие стараются заранее все нужности организовать. А ты Сашок, что думаешь? – Уточнил отец. – Хорошо бы было?

– Да хорошо, то хорошо, да где денег на это взять? – Отозвался старший сын. – На простую избу издержек не оберешься, а уж коли водопровод, это вообще в копеечку встанет.

– Первостепенное дело, денежные средства иметь, работников нанять чтобы. А можно и самому участие принять в прокладке труб, глядишь, обучился бы и смог все устроить.

– Так ведь не умею я, инженерному делу не обучен.

– Тогда, конечно, выход один – деньги заработать и только приказы отдавать. Какое занятие тебе по нутру? Присмотрелся бы Сашка, дело открыл, я б тебе деньгами помог, – в который раз начал отец. – А не хочешь сам думать, по сторонам посмотри. Вон Христензен опять новые товары завез. Все ассортимент расширяет универмага, а начинал то, сам заешь, с горчичного масла, что любой горожанин себе на завтрак, обед и ужин позволить может, разве что кроме совершеннейших бедняков. Я давеча зашел, Анне Михайловне, маменьке вашей, отрез в подарок взять, так глаза разбежались, все такое красивое. И это у меня, а уж барышни там сознание только что не теряют. А Санин абрикосов опять сушеных доставил в лавку, так за теми абрикосами очередь выстроилась. Целых десять минут потерял, пока Сонечке лакомство купил. И откуда очередь? Не дешевые те сладости, а все равно покупают. Занялся бы, и в очереди стоять не пришлось. Сам бы Соне носил абрикосы эти, очень уж она их уважает, глядишь, и смотреть бы на тебя стала ласковее, да помогла в чем. Хотя бы вон жену твою уму разума научила, а то у той одни развлечения да наряды на уме. Ты Слободку ругаешь, грязно там, да воздух плохой. А ведь первый участок канализации построен был из кирпича, произведенного в Засамарской слободке, на заводе Маркела Шигаева. Могли б организовать тебе заводик, уж на удобства в собственном доме заработал бы.

– Так ведь знания в этом деле иметь надо.

– Знания важны, но можно и в работе многое узнать. Не обязательно учится, если не хочешь.

– Так что же мне, простым рабочим куда пойти? Не по статусу мне это. Я лучше ваше дело перейму, сразу начальником и всему научусь. Вон купец Башкиров как хорошо все устроил, построил мельницу, да не простую, автоматизированную, с электричеством, с оборудованием фирмы «А. Эрлангер и К». В три смены работают, десять сортов пшеничной, да шесть ржаной муки производят. И всем сыновья заправляют. Целый поселок на берегу. С домами для рабочих, складскими помещениями, особняк хозяина.

– Так отец другими делам занят, председатель Биржевого комитета, как-никак. На Хлебной площади сидит, в здании биржи. Да не просто сидит, активно биржевую игру ведет, его сделки миллионами исчисляются, – уточнил глава семьи.

– Так и вы могли б себе место спокойное найти, в тепле да сухости сидеть, а я б уж на месте заправлял.

– Второй Башкиров в Самаре не нужен, да и не уверен я Сашка, что справишься ты со своими знаниями с делом семейным. Научился б чему-то на стороне, поработал учеником где, а то сразу – руководить.

– Зачем где-то, да еще учеником. Вырос я уж из возраста школяра. Мне размах нужен. Да и зачем энергию свою и время на стороне тратить, лучше пользу приносить себе.

«Да уж, с таким подходом, ровен час через год ничего не останется от дела-то семейного. Это со стороны кажется все просто. Пробовал я как-то тебя на пару дней оставить, по делам уезжая, так потом неделю проблемы разгребал. Нет, нельзя тебя до большого дела допускать, ты свое попробуй, маленькое, а не получится, так я подстрахую», – подумал купец.

– Папенька, – подала голос Соня. Видно было, что она внимательно прислушивается к разговору. – Могу я попросить вашего совета и денег, чтобы в жизнь задумку свою воплотить?

– Конечно, девочка, что бы ты хотела, магазинчик какой? Или аптеку, или, может, наймешь швей, откроешь мастерскую, у тебя иной раз такие прелестные наброски платьев выходят. Маменька говорила, портниха все удивляется, талант говорит у тебя.

– Да, Соня, – улыбнулась мама, – мы с папой обсуждали. Дело тебе нужно, чтобы веселее жилось. Пока свободная, без супруга, да детей. А замуж выйдешь, можно продать его или себе оставить и помощника нанять, если справляться не будешь.

– Нет, мама, не интересуют меня магазины, да ателье. Я хотела немного другого. Читала недавно в газете, что транспорт появился такой, самоходный. Ни лошади, ни другие животные для него не нужны, только двигатель.

– Эк, Соня, какие ты статьи читаешь. И понятны они, барышне-то, интересны?

– Очень батюшка. И понятны, и еще более интересны. Увлекательно еще так написано. И я подумала, не прикупить ли пару штучек? Обороты торговли растут, перевозки все нужнее. Да они по воде все и пути для поездов вот недавно проложили кое-куда. Только к каждому полю их не протянешь, не проложишь к каждому сараю с зерном рельсы со шпалами, и лошади столько не увезут. Что если нам такую машину купить? Пока ни у кого нет. Первыми будем.

– Что за машина такая, поподробнее?

– Кибитка вроде, только выше, на колесах и не лошади ее тянут, а мотор специальный. А человек управляет, но в руках не вожжи, а руль. На небольших за границей люди ездят, но есть и побольше, для грузов. Туда много положить можно. Вам понимаю, не до них. Так я бы могла сама заняться. Вам грузы возить. Да объявление в газету дать. Люди со стороны посмотрят, как удобно все перемещать на машине, да и закажут свое перевезти.

Отец задумался.

– Смотри Сашка, что сестра предлагает. Не хочешь на вооружение взять?

– Но папа! – произнесла Соня. – Это моя идея!

– Нет, не нравится мне, – покачал головой Александр, – странное дело. Что еще за машины, рули какие-то, моторы. Не понятно все. Да и новое дело, вдруг не получится. Я бы не стал рисковать, не по мне это.

«Вот поэтому тебе и не стать хорошим купцом. Риск в нашем деле не последнее дело, – подумал отец. – Пока рисковать не научишься, да не просто наобум, а продумав все, толка из тебя не выйдет».

– Зря, Соня правильно мыслит, надо искать то, чего еще ни у кого нет. Но если боишься, то начинать не стоит. Не хочешь машины, давай купим судно, по воде будет грузы перевозить, этим люди занимаются. Пример перед глазами есть, – отец твердо решил дело взять в свои руки, а то года идут, а старший без дела все дни проводит в праздной суете. Вот даже Сонечка, какое дело необычное сочинила, механизмами интересуется. – Пойдем в кабинет обсудить надо. Если все сложиться, присмотрим тебе корабль.

– По поводу корабля можно и обдумать, у многих уже есть, говорят прибыльно это, – согласно кивнул Александр, поднимаясь из-за стола и победно глядя на Соню, словно говоря: «Что еще за глупости предлагаешь, не понимаешь ничего, так молчи, одно слово – девчонка».

Соня с мамой остались за столом и Соня, уже не сдерживаясь, утирала слезы, которые беззвучно катились по ее лицу.

– Сонечка, девочка! – Анна подскочила к дочери. – Не плачь, я поговорю с отцом, и тебе занятие найдется. Может, благотворительностью, как Константиновы? Или магазин откроем, как Санины и Христензены? Машины все же барышне ни к чему.

– Хорошо, маменька, подумаю, – произнесла Соня, сдерживая слезы, и отпросилась к себе в комнату.

Нет, не о том она мечтала! Хотелось чего-то абсолютно другого!

Да, существующие купеческие задумки были неплохи, но они уже все реализованы, и видно, что никаких недоработок нет, не сможет ни ее магазинчик, ни ателье затмить уже имеющиеся.

Понятное дело, Соня знала о Саниных. Братья открыли первый в городе бакалейный магазин европейского типа, на улице Вознесенской еще в 1853 году. Позже магазин переезжал на Дворянскую, Панскую.

В отличие от торговых лавок Троицкого рынка, где было не слишком чисто, да и покупателей частенько обманывали и обвешивали, магазин имел безупречную репутацию. Иван Львович лично следил, чтобы приказчики не обсчитывали покупателей. Работников, нарушивших правила, увольняли. К тому же на товарах стояли ценники, что не предполагало необходимости торговаться.

Соня любила заглянуть в магазинчик, предлагавший необычные товары. Иногда просто посмотреть, иногда что-то купить. Приходя «только взглянуть», часто возвращалась со сверточком. Да и как можно было устоять от красоты и запахов, царивших внутри! Да, из лавки можно было заказать доставку и не только в Самару, но и другие уездные города губернии, но как приятно сходить и самой все выбрать, «послушать» запахи – торговали не только продуктами, но и парфюмерией – посмотреть на красивые упаковки!

В магазине продавались орехи грецкие из арабских стран, турецкие кофе и табак, италийские марципаны, восточные сладости. Иногда в витрине оказывались даже лимоны, апельсины и сушеные абрикосы. Да, дорого, но это ведь и не на каждый день, просто побаловаться. И в качестве можно было быть уверенным. А цены на продукты первой необходимости были примерно такие как везде: пуд картофеля – двенадцать копеек, пуд соли – восемьдесят. Живая курица стоила пятьдесят копеек, гусь – один рубль.

Конечно, магазины были только началом. Со временем Санин стал инициатором создания и председателем правления Общества взаимного кредитования – первого коммерческого кредитного учреждения в Самаре. Вскоре он стал совладельцем «Товарищества механического завода бывшего «Бенке и Компания», которое построило первый в Самаре пароход. Почти сорок лет, с конца шестидесятых годов прошлого века, его избирали Самарской городской Думы, более тридцати лет – почетным мировым судьей и действительным членом Губернского присутствия по промысловому налогу Министерства финансов.

Пусть для нее все тоже началось бы с небольшого магазинчика, но Соня не была уверена, что ее также изберут потом главой чего бы то ни было, все же женщине пробиться труднее.

Магазин Христензена количеством товаров не уступал.

Юлиус Теодор Конрад Кристенсен или Юлий Богданович Христензен, как называли его на русский лад, был датчанином по происхождению. Родился в немецкой колонии Сарепта под Царицыным. Это было самое процветающее немецкое поселение в Поволжье. Широкое развитие получило здесь ткацкое производство. Колонисты ткали бумажное и полушелковое полотно, названное сарпинкой. Оно пользовалось большим спросом даже в Москве. Славилась и сарептская горчица.

Христензен получил отличное образование в коммерческой школе в Москве, являлся членом сарептского общества, в 1858 году стал купцом второй гильдии.

Открытый в начале зимы 1860 года «купца второй гильдии Юлия Богдановича Христензен Торговый дом Христензенъ» сначала занимался продажей только дешевого сарептского полотна – «сарпинки» – и горчичного масла. Кроме этого, сарептская горчица шла на приправы, изготовление горчичников и лекарств.

Позже ассортимент расширился, в продаже появились разнообразная бакалея, стройматериалы, хозяйственные товары и сельскохозяйственная техника. Склад машин, включавший в себя косилки, жнейки и сноповязалки, располагавшийся в доме господина Зиновьева на Саратовской улице, являлся официальным представителем известного американского завода «Джонстона». В самарских газетах второй половины 1880-х годов, печатавших рекламные объявления, Христензен неизменно сообщал, что этот завод получал на международных выставках первые награды и денежные премии.

Продажа сельскохозяйственных орудий и машин была высокодоходным делом. Христензен вложил эти деньги в магазин.

В 1878 году Юлий Богданович полностью выкупил дворовое место с трехэтажным домом по Дворянской улице у купца Ивана Львовича Санина и на первом этаже открыл первый и самый большой универмаг: «Сарептский магазин». Здание, построенное по типовому проекту, затем несколько раз перестраивалось.

Верной помощницей в торговых делах Юлия Богдановича всегда была жена Мария-Ида Августовна, которая лично заведовала ювелирным и парфюмерным отделами «Сарептского магазина».

Место тут же стало весьма посещаемым за счет широчайшего ассортимента товаров, предлагавшихся к продаже. Тут было буквально все, что только может прийти в голову. Украшения из золота и серебра с бриллиантами, рубинами и уральскими самоцветами. Маски для бала, золотые предметы интерьера, жемчужные пепельницы и пуховая постель. Дорожные аксессуары, коньки, мраморные умывальники, скатерти и парфюмерия. Огромные машины, газовые печи, трубы, локомобили, гвозди и маленькие детские игрушки. Одежда и обувь высокого качества из модных домов Лондона и Парижа, включая подвенечные и вечерние платья. Одна дама купила сумку месье Портер за сто двадцать франков, при том, что тысячу франков стоил дом в центре Самары. Рекламные объявления в газетах напоминали огромные списки ассортимента, а не обычные небольшие заметки, как у других магазинов.

А как удивительно были украшены витрины! Чего стоят только золотые и серебряные туфельки, выставленные в первом окне!

Конечно, не всегда все было безоблачно, несколько лет назад в ноябре 1898 года магазин ограбили. О том даже напечатали в «Самарской газете»: «… ночью на 16 ноября 1898 года из магазина господина Юлия Христензена, помещающегося на Дворянской улице под номерами господина Шемякина (гостиница «Россия»), совершена крупная и крайне дерзкая кража золотых с бриллиантами и других ценных вещей и до двух с половиной тысяч рублей денег – всего похищено на тридцать тысяч рублей золотом. Прием, употребленный для проникновения в магазин, очень остроумен и напоминает собой способ, употребленный два года назад в Одессе. В восемь часов двадцать пять минут утра к месту кражи уже явились господин полицмейстер и другие чины полиции. Ими было обнаружено, что сделано отверстие в магазин из номера двадцать девять гостиницы Шемякина в полу. Зонт и пиджачная пара похитителя остались в номере, где господином полицмейстером найден, кроме того, золотой с камнями браслет, стоящий до ста пятидесяти рублей. Место для отверстия избрано под столом против дивана и покрыто ковром. Окна из-за предосторожности были завешены. Кем были эти похитители? Ни наша полиция, ни содержатель номеров, ни прислуга определить не могут».