Тайны далеких гор

В целом же Самара тридцатых годов девятнадцатого века была деревянной и больше напоминала село, чем город, особенно на окраинах, где издавна жил исключительно лишь бедный люд.

Последующий экономический подъем ускорил темпы строительства. Если до этого в городе строилось в среднем три жилых дома ежегодно, то в тридцатых годах число выросло до трех десятков.

Только вот возводить каменные дома никто из горожан не хотел – кирпич был дорогим, да еще и улицы все так же не были замощены, из-за чего в период весенней и осенней распутицы город утопал в грязи.

Шестьдесят лет назад был утвержден очередной «геометрический» план города, который незначительно расширил границы Самары – на севере – до улицы Симбирской, а на востоке – до улицы Уральской.

Воплотить в жизнь план не удалось – пожар 1840 года уничтожил значительную часть города. Но в течение нескольких лет после этого Самара вновь отстроилась, только ненадолго. В 1848 году пламя уничтожило три четверти города, 13 июня 1850 года город, будучи деревянным, выгорел дотла.

Но к тому времени Самара уже стала крупнейшим в регионе поставщиком заволжского хлеба, и городу был присвоен новый статус.

А вот здание, в котором можно было бы разместить только что образованное губернское правление, в виду пожара, нашли с трудом. Еле-еле договорились с симбирским купцом Макке об аренде принадлежащего ему каменного дома на улице Казанской, чтобы первого января провести торжества по случаю открытия Самарской губернии и назначения на должность первого губернатора Волховского.

Каменных домов стали строить все больше. К концу 1851 года в новом губернском городе, насчитывалось около двухсот улиц, на которых возвышалось свыше двух тысяч домов, из них двести пятьдесят три каменных.

Дом Сони не стал исключением. Ее родители не держали лавку и потому, хотя фасад дома и выходил на улицу, на первом этаже был не магазин, а общие комнаты – гостиная, столовая, кухня и комната для служанок, окнами во двор. На втором этаже было четыре спальни – родительская, и для каждого из детей. Сейчас, правда, комната Сашки пустовала, и ее переделали под классную комнату для занятий Павла. Кабинет отца также располагался на первом, окнами на внутренний двор. По словам батюшки, так ему лучше думалось – посторонний шум с улицы не отвлекал. Дом располагался на Николаевской, не слишком шумной и от этого не особо интересной, но никто не спорил – как главе семейства удобнее, так и следует поступить.

Иногда отца посещали мысли о переезде в более респектабельную часть города – на Дворянскую, за Алексеевскую площадь. Туда, где располагались самые богатые дома, но каждый раз он, подумав, оставлял эту идею, предпочитая престижному месту тишину неторговой улицы.

Соня двинулась по улице, чуть торопясь, чтобы успеть вернуться к ужину. Ее путь пролегал через дом Соколовых на углу Заводской и Соборной.

Купеческому клану Соколовых дом принадлежал еще с 1871 года. Здесь жил глава Яков Гаврилович и члены его семьи. Но не только жилым было строение. Тут же находилась главная контора торгового дома «Я. Г. Соколов и Ко», мучные лавки его компаньонов, а двадцать пять лет назад даже общественная библиотека, а позже нее седьмое приходское училище. Сдавались и квартиры. Одна в четыре, другая в десять комнат.

Практически рядом с ним высился особняк Неронова на углу улиц Воскресенской и Казанской. В то время, когда его возводили, каменные дома в Самаре можно было пересчитать по пальцам одной руки. Соне даже казалось, что это строение, было самым первым, построенным из этого долговечного материала.

Улицы, умытые дождем, были пусты, только изредка проезжала конка – вагончики, запряженные лошадьми. Соня дошла почти до самой стрелки рек, туда, где много лет назад располагалась крепость, носившая название Самара, а сейчас стояли дома, переходящие у самого берега в амбары.

Пора было возвращаться, не то попадет от маменьки. Сегодня к ужину будет гость. Интересно, она его узнает? Наверняка придет свататься. Последнее время к ним только за этим и ходят.

Девушка повернула домой.

Сначала путь ее лежал мимо дома, принадлежавшего Самарскому отделению Волжско-Камского коммерческого банка и арендуемого Попечительским советом Самарского коммерческого училища. Дом на земельном участке изначально принадлежал председателю Первой городской думы и первому городскому голове Самары Бурееву. Пятьдесят лет назад тут находился двухэтажный каменный дом на семь комнат, отапливаемых четырьмя печами. Две комнаты первого этажа были заняты торговой лавкой, шесть окон которой и дверь выходили на улицу. Во дворе размещались одноэтажный каменный пристрой, летний дом, каретник, конюшня и амбар, и, что характерно, сад с оранжереей.

Еще одна из самых ранних каменных построек – двухэтажный доходный дом с винной лавкой в первом этаже, выстроенный симбирским купцом Иваном Макке, благодаря используемому при постройке материалу, смог пережить пожар пятого июня 1848 года. Правда, пострадав от огня. Но большую часть ценного имущества приказчики смогли спасти. Спрятали в подвал и заложили тот кирпичом, так что целым и невредимым остался и товар, и касса – шесть тысяч рублей серебром.

Из реального училища вышла группка парней и с интересом посмотрела на Соню. Но девушка, погруженная в свои мысли их почти не заметила. Хотя маменька наверняка была бы рада, если бы она привела в дом в качестве жениха кого-то из его учеников. Тут получали образование дети многих известных семей – Петр Щербачев, Алексей Толстой, сыновья фон Вакано, Субботиных.

В далеком 1873 году городская Дума озаботилась тем, чтобы открыть в Самаре учебные заведения, дающие специальное образование для бурно развивающейся торгово-промышленной деятельности. Прошло семь лет – и появилось Реальное Училище имени Александра I Благословенного – первое заведение в Самаре, дающее среднее образование. Для размещения нового учебного заведения выбрали дом Ивана Макке.

Немного поразмыслив, Соня решила, что у нее еще есть время, вернулась чуть назад и направилась еще к одной усадьбе Субботиных.

Построенный в начале 1860-х годов по образцовому типовому проекту, который городские власти выдавали каждому желающему возвести дом, меняя его лишь в зависимости от того, где планировалось это размещение, и какая площадь выделялась под застройку, он был перестроен с сохранением этажности в три этажа и добавлением пристроя со двора. Но уже через десять лет глава семейства Пётр Семёнович Субботин вознамерился построить новый особняк, более соответствующий его материальному и общественному положению. Был объявлен открытый конкурс, предложено несколько проектов и в итоге выбран победитель.

Им стал петербуржец Шретер и его особняк в стиле неоренессанс со строго симметричным фасадом и лепным фризом с грифонами. Старое здание снесли и возвели новое, существующее до сих пор. За строительством дома присматривал не сам автор, а его самарский коллега Николай Иванович де Рошфор.

На первом этаже особняка располагалась контора торгового дома Субботиных. На втором – жилые комнаты для семьи. На второй этаж вела парадная мраморная лестница. Зал был декорирован в двух стилях – Возрождения и русского. Сначала здание не было побелено и красовалось естественным цветом красного кирпича, специально доставленного в Самару из Германии, с ажурным орнаментом из него же. Красный цвет кирпича удачно оттенялся штукатурными деталями – люкарнами – круглыми окошечками – и гранитом цоколя. На фасаде – скульптурная группа, состоящая из мужской и женской фигур вокруг гербового щита с вензелями “П. С.”.

Но двадцать лет назад, когда дела у Субботиных пошли хуже, здание продали с молотка Антону Николаевичу Шихобалову, который реконструировал его, заштукатурив и побелив.

Полюбовавшись на здание, Соня, пропустив на улице двух мужчин, прошла пару домов и посмотрела на родной двор, понимая, что пришла пора подниматься к себе и готовится к ужину.

Проводив взглядом хорошенькую девушку в шляпке, Иван Степанович вздохнул. Скоро и его дочь вырастет, а он с такой-то работой и не заметит, как время пролетит. Нужно почаще выбираться куда-то с семьей или хоть дома побольше времени проводить. Жена его постоянно зовет то на санях покататься, то на ледокол посмотреть или хотя бы на рынок выбраться и по Дворянской прогуляться, на диковинные товары посмотреть. Говорит, что он ничего со своей работой не видит, жизнь мимо проходит и ведь права. Вон уже и наряд на девушке совсем летний, из верхней одежды лишь накидка. Весна заканчивается почти, а он и не заметил. Иван Степанович считал себя наблюдательным человеком, и подобная оплошность его расстроила. Эх, надо бы в отпуск, вот закончит дело, возьмет своих, и отправятся они на родину. Мать давно звала. Но додумать мысль не успел, мечты прервал голос полицейского пристава.

– Что Иван Степанович, поговорить с тобой хочу. Да без лишних ушей, потому позвал тебя в город пройтись. Тут хоть и улица, да народу поменьше, чем в управлении.

– Да. Там одним остаться вряд ли получится. А что за дело. Скрытное какое?

– Разумеется! Встретить надо кое-кого.

– Что, опять революционера какого поводить осторожненько по городу? Разузнать где бывал?

– С этим пока и другие люди справятся. У меня для тебя серьезнее поручение. С той монетой связанное. Помнишь, писали донесение в столицу. Не осталось без ответа. Прав ты был, Иван Степанович, заинтересовались. Человека отправили. Чтобы, получается, все тут выяснил, да самому высокому начальству доложил. Надобно помочь ему всячески. Говорят, опытный, много мороки с ним быть не должно.

– Поможем, как не помочь. Говорите, когда прибудет, все сделаю и квартиру подберу и все расскажу.

– Ввести в курс дела необходимо, а вот квартира это лишнее. И встречать не надо. Тайно он приезжает. Жилье сам найдет. Да хочет по городу аккуратно походить, поспрашивать, может ему расскажут, что нам не сподобились. Не знаю пока, как такое возможно, я в ваши способности верю. Уж если вам не сказали, как незнакомцу душу откроют, не понимаю. Но слухи ходят, есть у них свои секреты как человека разговорить. А уж как он сам присмотрится, после ты с ним встретишься. Через неделю, полагаю после его прибытия. Дату я тебе отдельно сообщу. Найдет способ в участок попасть, не вызвав ненужных расспросов и недоумения окружающих.

– И как он там окажется?

– Заварушку устроит, его городовой или дворник приведет, а ты побеседуешь. И у окружающих вопросов не возникнет, что это приезжим полиция заинтересовалась и для воришек местных авторитет заработает.

– Неглупо.

– Так профессионал, сказывают. Знаю, и ты не подведешь.

– Так точно. Сделаю все как надо.

– Вот и отлично. А сейчас давай и правда пообедаем что ли, а то с этой службой даже позавтракать не успел.

Иван Степанович тоже был весьма не прочь отправиться на обед, и потому с радостью принял приглашение.

Соня затворила калитку и вошла во двор.

Ах, как хорошо было бы самой себе принадлежать и иметь возможность реализовать все задумки. Хочешь – дома сиди, а хочешь магазинчик открывай или машины самоходные придумывай.

Конечно, никто бы не позволил девушке в одиночку заниматься подобным, но ведь помечтать не возбранялось. Возможно, мир изменится и женщинам будет разрешено чуть больше, но пока до этого дойдет, ее идею наверняка подхватят и воплотят другие.

Пока папенька думает, найдется желающий и все сделает сам. Может быть даже Сашка. Он хоть и не слишком умен, но слушать хорошо умеет. И пусть сейчас он только критикует ее идеи, но все может измениться в один миг. Светлана ли надоумит, или сам поймет прибыльность предприятия.

Соня оглядела двор, обрадовалась отсутствию чужого экипажа, зашла в дом и сняла шляпку. В столовой служанка чуть слышно стучала приборами, в гостиной слышались посторонние голоса. Выходит, опоздала. Странно, что во дворе не обнаружилось коляски. Неужели собственный экипаж гостей настолько плох, что они не решились показать его потенциальным родственникам и приехали на нанятом экипаже?

Интересно, кто к ним пожаловал? Вряд ли местный. Да и все, кто ей нравился, уже при невестах. А начинать общение без симпатии она не хотела.

Честно сказать, Соня не знала, кого бы предпочла: дворянина или купца. В каждом случае были свои плюсы и минусы. Поэтому главное, какой он человек, а не его происхождение и статус. Девушке хотелось, чтобы будущий муж был предприимчивым, сам добился чего-то в жизни, а не только продолжал дело семьи, никак его не развивая. Чтобы относился к ней хорошо и был симпатичным.

Словно почувствовав ее появление, на лестнице показалась маменька, и, спустившись со второго этажа, произнесла:

– Что-то ты долго, Соня, я же тебе предупреждала! Скорее переодевайся. Я распорядилась твое голубое платье отгладить хорошенько, уж очень оно тебе идет. Да прическу поправить надобно, несколько прядок выбились. Не годится в таком виде за стол садиться. Тем более с гостями.

Соня мысленно вздохнула. Если Анна Михайловна перешла в режим раздачи указаний, ничего хорошего ждать не приходиться. За столом наверняка окажутся занудные люди, с заурядным, ничем не блещущим сыном, слишком правильным и скучным.

Ах, если бы только в комнате был он, последняя причина ее девичьих грез! Но этот мужчина точно не стал причиной делового тона маменьки. Не посчитала бы она его достойным ни голубого платья, ни прически волосок к волоску. Нет, из семьи он был уважаемой, только уж больно влюбчив и горяч. Не то, что родители считают хорошей партией.

Да и она сама тоже признавала, что этот мужчина во многом не соответствует установленным ею же самой критериям. Не уживется она с ним в браке, но помечтать-то можно! В конце концов, в кого влюбляться как не в красавцев с отличными манерами, умеющими себя подать, и говорящими комплименты всем барышням в округе. Тем более, когда ты в перечень этих барышень не входишь.

Умен, хорош собой, с чувством юмора, не жаден и обеспечен, да к тому же окружен толпой поклонниц, ловящих каждое его слово – вот портрет идеального кандидата для любви молодой девушки.

Кому нужны эти скучные юноши, сидящие около родителей, восхваляющих его достоинства и согласно кивающий на рассуждения о перспективах, открывающихся в случае заключения брака с их «золотым» мальчиком.

К несчастью, объект ее грез был уже месяц как помолвлен и надеяться, что за последние дни он вдруг переменил свое решение, разорвал помолвку и явился в дом просить руки Сони, было бы верхом безумия.

За рассуждениями, девушка надела платье, поправила прическу и вышла из комнаты. Оказавшись на лестнице, огляделась, подхватила юбки, чтобы не запутаться, и начала быстро спускаться. Да, ткань поднялась не слишком высоко, только до середины икр, но показывать ноги даже настолько неприлично. Как хорошо, что рядом никого нет!

Но на середине лестницы Соня вдруг почувствовала, что за ней наблюдают, и подняла глаза. На нее смотрел довольно пухлый розовощекий юноша с нее ростом. Увидев, что девушка его заметила, он отвел глаза от её ног и, посмотрев в глаза, неодобрительно покачал головой и скрылся в гостиной.

Что ж, вот и прояснилось, кого ей прочат в мужья. Отвратительный тип! Хочет казаться праведником, а у самого масса пороков! Настоящий мужчина не стал бы стоять и разглядывать девичьи ноги, отвел бы глаза, заметив поднятые юбки, и поспешил прочь. А если стоял и смотрел, то попытался бы загладить неловкость или пошутить, увидев, что его заметили. И точно не стал бы сначала разглядывать, а потом изображать из себя святого.

Соня опустила юбки во избежание дальнейших казусов, аккуратно спустилась по лестнице, заставила себя нацепить на лицо маску милой и приветливой девушки и открыла дверь в столовую.

Та была пуста. Она прошла к креслу у окна, но только собиралась присесть, дверь распахнулась, и появились гости во главе с маменькой.

Следом за Анной Михайловной шествовала женщина, судя по всему мать того юноши. Ее муж галантно пропустил дам вперед. Гостья быстро окинула взглядом столовую, а заодно и Соню. И, судя по всему, увиденным осталась довольна, так как за этим последовал едва заметный одобрительный кивок в сторону мужа.

Отец предполагаемого жениха, деловито прошел за женщинами и направился прямо к столу. После отца показался и сам юноша. Сейчас он показался Соне меньше ростом, более розовощеким, каким-то прилизанным, с непонятно чем уложенными волосами и деланной серьезностью на лице.

Чем еще больше не понравился Соне. Она любила некоторую небрежность, которая лишь подчеркивала вкус. Нет, это конечно, не должны быть пятна на одежде или заломы по всему полотну не проглаженной ткани. Но чуть криво заколотая запонка или неидеально заправленный платок придавали живость человеку, давали понять, что он находится в движении, а не сидит как фарфоровая кукла. А все эти выстиранные до скрипа пиджаки и брюки, идеально накрахмаленные рубашки, уложенные волосок к волоску прически, навевали мысль, что у человека так много времени, что он не знает, на что его потратить, и потому гоняет бедных служанок и день, и ночь. Или вообще стоит около утюга, наблюдая за работой. Да и не скроешь отстиранной и отглаженной одеждой неуверенность в себе и отсутствие вкуса.

Да еще эта прическа! Интересно, какой косметический продукт он нанес на волосы, что они кажутся таким грязными?! Или это обычное масло дало такой результат? Кошмар!

Анна Михайловна, не обращая внимания на промелькнувшую было брезгливость на лице дочери, представила гостей и обитателей дома друг другу, обозначив Соню ее полным именем – София, как ее дома никто никогда не называл.

Приехавшие оказались мелкопоместными дворянами из соседней губернии с сыном Николаем. Что ж, значит, ее родители в этот раз решили сделать дочь знатной дамой. Интересно, настолько гости бедны, что решили обратить взор на купеческую дочку? Или они из тех, кто далек от предрассудков прошлого и не видят ничего страшного в том, чтобы породниться с девушкой не дворянской фамилии.

Появился хозяин и все стали рассаживаться за столом. Соне досталось место напротив Николая, и она, заметив его снисходительный взгляд, явно напоминающий о происшествии на лестнице, принялась старательно разглядывать свою тарелку. Нет, мужа, помнящего все промахи и постоянно о них напоминающих, она точно не хотела!

К счастью, служанка тут же начала разносить блюда, Соня сосредоточилась на еде, а за столом завязался разговор о погоде.

Обед длился всего полчаса, а девушка уже откровенно скучала и изо всех сил старалась подавить зевоту. Правду сказать, сейчас у нее было чувство, что с сонливостью она начала бороться, как только гости появились в дверях.

Начавшись с обсуждений погоды, разговор перешел на планируемый в этом году урожай, а после как-то незаметно превратился в обсуждения достоинств детей. И тут уж маменька потенциального жениха как взяла десять минут назад слово, так никому его не отдавала, стойко перенося тяготы человека, произносящего монолог. Сам жених за все время не проронил ни слова, и, если бы при представлении их друг другу не поздоровался, Соня начала бы думать, что он немой.

– Ой, а наш Николай в четыре уже книги читал, – не унималась Ксения Петровна. – Все вокруг говорили, что он умнее сверстников. Да и сейчас, что не спроси – все знает, обо всем поговорит. И все что ни скажет, все верно.

«Ага, значит, слова вставить жене не даст, да и мнение ничье не спросит, – сделала вывод Соня».

– А уж сколько у него идей – только успевай записывать, – не унималась женщина.

«Если до сих пор ничего не предпринял, значит, только говорит, делать ничего не делает. Дальше обсуждений инициатива не идет, – кивала про себя Соня».

– А что же только записывать? А реализовать не пробовали? – уточнил хозяин.

«Спасибо папа! – мысленно возликовала Соня, – хоть кто-то догадался о самом важном спросить».

– Ой, да разве все успеешь сделать! – махнула рукой Ксения Петровна, явно недовольная тем, что ее монолог прервали. – Он же их по несколько в день выдает. Вот женится и сам все осуществит. Своей семьей.

«Ага, получается точно не богатые, – решила про себя Соня. – Да и идеи не слишком хороши. Раз до сих пор никто этому Николаю денег на его задумки не выделил».

– А до женитьбы нельзя? – уточнил хозяин, и Соня еще раз мысленно поблагодарила папеньку за своевременный вопрос.

– Так сейчас он с нами. Под нашим крылом и опекой. А после свадьбы самостоятельным станет, главой семьи. Сам решать все будет, за все отвечать.

– Отвечать это правильно. И что же, у Николая серьезные намерения создать семью?

– Не без этого, – кивнул отец жениха. – Решение принято, осталось партию подходящую найти. Он у нас обстоятельный юноша, зря говорить не станет, если осознал необходимость остепенится, с пути не свернет.

– Похвальное постоянство. И позвольте полюбопытствовать, какую он девушку ищет? – уточнил папа Сони.

– Верную, заботливую, скромную, не глупую, не злобливую, – начала перечисление Ксения Петровна. – Да и симпатия, я считаю, важна, без нее не как.

– Абсолютно согласна, – поддержала Анна Михайловна. – Без нее тяжело жизнь начинать. Проблемы у всех бывают, но, если симпатия имеется преодолевать их легче.

– Все верно вы говорите, – кивнула Ксения Петровна и Соня поняла, что следует начинать переживать.

Похоже, сейчас обо всем договорятся, и она уже не сможет ничего изменить. Как бы сейчас тактично намекнуть, что никакой симпатии у нее к этому Николаю нет, и она уверена, что не появится.

– Первое время всем трудно, – начал меж тем отец жениха. – Тут и притирка характера, и материальные вопросы. Дети-то привыкли на родителей полагаться, а тут своя жизнь.

– Что касается материального, тут беспокоиться не о чем. Я за дочерью приличное приданое даю, да еще и пару сотен гектаров земли – при должном подходе безбедная жизнь обеспечена. Главное, чтобы муж с головой был. Знал, как полученным распорядиться.

– Этого у нашего Николая не отнять. У него голова на плечах точно есть, – поджала губы Ксения Петровна, правильно поняв намек хозяина дома.

– У нашей дочери тоже. В случае чего мужу поможет, – весомо уточнил папенька, вызвав новый приступ умиления у Сони.

– Зачем помогать? – Удивился отец жениха. – Николай у нас и сам себе помочь может, а в случае чего и я всегда совет дам. Удел женщины семья и дети.

– Разные женщины бывают, – уточнил папенька. – Не все желают довольствоваться домом, им хочется быть мужу опорой во всем, делить его горести и радости.

– К чему женщине, тем более молодой, вникать в проблемы и заботы? Уж не будете же вы спорить, что дамский ум супротив мужского и не стоит ничего? Разве может жена посоветовать мужу, как дело вести или куда деньги вложить. Как дом строить и рабочих на завод нанимать?

– А почему нет? Иногда взгляд со стороны, а тем более женский, очень даже необходим. Мягкость дамского пола в иных вопросах более полезна при решении проблемы против мужской твердости.

– Согласиться могу, но только если это дома касается, но уж не как ни бизнеса.

– Давайте не будем спорить, – попыталась прервать диалог мужчина мама жениха. – Будет семья, сами разберутся.

– Э, нет, – покачал головой Сонин папа. – Такие вещи лучше сразу выяснить, а то потом выяснится, что ожидания не совпали. Жена ждет, что станет одним целым с мужем, а он лишь в часть своей жизни ее пускает. Да в ту часть, которая может быть для нее совсем не интересна – домашний быт.

Соня слушала и поражалась, как папенька хорошо ее знает, хоть иной раз и говорит, что не женское это дело – бизнес вести. Да он и сейчас наверняка так считает, но то, что она захочет с мужем дела обсуждать да советы давать, это он точно про нее подметил. И жениха с таким расчетом и ищет.

А жених-то похоже иного мнения на отношения супругов в браке. Или это всего лишь соображения его родителей?

– Как же не интересна? – удивился отец жениха. – Это ее прямая и, можно сказать, единственная обязанность – дом содержать.

– Да что мы разговор сами ведем, давайте молодое поколение спросим. У них может быть на это иной взгляд, – произнеся это, Ксения Петровна, обернулась на Соню.

Девушка вскинула взгляд на папеньку, потом на жениха и твердо произнесла:

– Дом, это, конечно, интересно и дети отлично, но этот мир так мал, что мне в нем точно будет тесно. И мой муж, мой будущий муж, должен понимать, что стенами дома жизнь не ограничивается. Моя уж точно.

– Софьюшка, – начала Ксения Петровна, поняв, что планы о союзе с их семьей начинают таять как предрассветный туман, – ты подумай, как хорошо, когда муж все решает и обо всем заботиться. Я вот так всю жизнь прожила и счастлива.

– Я думаю, что советы не нужны в двух случаях. Когда бизнес так мал, что с ним и один человек справиться, и когда мужчина настолько предприимчив и умен, что один десятерых стоит. До сего времени, кроме папеньки я никого подобного не встречала. И то, он завсегда в особо сложных случаях с маменькой советуется, что лишь подтверждает его ум и хватку. А как иначе? Кто кроме жены лучше подскажет? Супруга же тоже заинтересована, чтобы дело прибыль приносило. Одна семья. Посторонние могут и в своем интересе советовать. Кто знает, что у них на уме? Каждый прежде о собственном благополучии заботится.