- -
- 100%
- +
Глава 1
Повсюду были только пыль, мусор и плесень. Сквозь трещины в асфальте прорастала трава, а неухоженные скверы и парки заполонил бурьян. Недостроенные дома походили на осенние деревья: такие же жалкие и беспомощные. Их пустые окна и серые стены пугали своей потусторонней отчужденностью. Брошенные новостройки выглядели неуместно рядом с яркими даже без ежегодной плановой покраски разноцветными домиками Первопроходцев или выложенными мозаичной плиткой небоскребами индустриального века. Впрочем, покинутые дома выглядят одинаково скверно независимо от времени постройки и степени готовности. Так же, как и разбитые окна павильонов или забранные решетками витрины давно закрытых магазинов, пустых кафе и ресторанов. В городе не осталось и десятой части населения. Правда, это наверху. На подземном уровне города жителей притаилось побольше. Примерно половина. В основном те, кто уже не умел мечтать и фантазировать. Те, кто считал свою жизнь состоявшейся, несмотря на нищету, голод, болезни, а также ежегодные землетрясения и наводнения, частенько затоплявшие городские катакомбы под самый потолок. Но жители подземелья были отбросами, никчемными остатками некогда процветавшего общества, и в расчет их можно было не брать. Разве что как потенциальный источник эпидемий, одну из экологических проблем наряду с массированными воздушными налетами ядовитых городских ос-падальщиц, периодическими нашествиями крупных и особо зловредных крыс, а также набегами полчищ оголодавших тараканов…
Совковский покинул последний охраняемый терминал аэропорта через длинный запасной коридор. По бетонной трубе секретного перехода носился кондиционированный ветерок с запахом лаванды. После жары и городской вони оказаться здесь было приятно.
Аэропорт, три года назад ставший заодно и космопортом, опустел окончательно. Самолеты над Планетой перестали летать еще прошлой осенью из-за отсутствия пассажиров. Космические челноки, ежедневно доставляемые мощными тягачами из сборочных цехов десяти гигантских космостроительных заводов компании промышленника Ф. Пустотелова, постепенно вывезли с Планеты всех желающих, все необходимое оборудование, продовольствие, а также детали и сборочные конструкции для лайнеров. И тоже перестали летать. Поскольку были включены в списки дополнительного оборудования построенных на орбите гигантских кораблей и отправились вместе с ними к звездам.
Почти четыре сотни грузопассажирских космических монстров, в спешке кое-как смонтированных, оборудованных и загруженных припасами, стартовали с орбитальных верфей навстречу новому, сверкающему миллиардами звезд и нафаршированному триллионами планет пространству за гипербарьером.
Совковский провожал последнюю партию отправившихся на поиски удачи колонистов. Они только что отбыли вечерним космическим челноком на готовящийся к прыжку через гипербарьер пассажирский лайнер «Колонист-390». Последний ковчег, финальный штрих массового исхода с Планеты.
– Поздравляю, – у входа в потайной тоннель Совковского поджидала Светлана, его помощница.
– С чем? – специальный агент поднял на нее удивленный взгляд.
– Щеткин улетел, значит, пока новый президент Планеты не назначит другого – вы директор ПСБ, – пояснила Света. – А он, мне кажется, кроме Щеткина доверяет только вам.
– А-а, ну да, – новый исполняющий обязанности директора Планетарной Службы Безопасности выглядел озадаченным. Словно раньше и не задумывался над такой приятной, но ответственной перспективой. – Новый президент… Федор Иванович… В свое время вы тоже с ним работали… над проектом «Криптон»?
– Да, но к вам он относится, по-моему, лучше, – Светлана вздохнула. – Я свой шанс тогда упустила.
– А я, спасая Пустотелова, получил тяжелое ранение, – на секунду предался воспоминаниям Совковский. – Если бы не Щеткин…
– Да, он рассказывал, – Света взяла нового директора под руку. – Но теперь здесь только мы, и у нас всего один начальник – президент Пустотелов. Ни экс-президента Хорошеева, ни Щеткина.
Директор ПСБ Щеткин действительно был вынужден улететь вместе с бывшим президентом Планеты, а ныне руководителем межзвездной экспедиции Хорошеевым и прочими гражданами. Исход людей с Планеты был настолько массовым, что без правильной организации и руководства мог начаться самый натуральный бардак. Основная нагрузка легла, конечно, на флот и его командующего адмирала Трубу, но флотские офицеры были слабо подготовлены по части руководства и «внутренней оргработы» среди пассажиров-колонистов. Руководством занялся Хорошеев, а Щеткину пришлось возглавить «выездной отдел» ПСБ.
Совковский вздохнул. Ему было завидно. Улететь к звездам, туда, где, судя по новейшим разведданным, ожидает освоения неисчислимое количество пригодных для жизни миров, да не просто пригодных, а настоящих райских уголков… Это была мечта любого вменяемого человека на Планете. Потому, собственно, они все и улетели, оставив на родине только нищих, сумасшедших, калек и бродяг. Да еще ограниченный контингент технического персонала и сил поддержания правопорядка: всех проштрафившихся или вовремя не дослужившихся до приличных званий. Например, таких, как Совковский – еще вчера рядовой агент, правда, в личной команде Щеткина, а сегодня полновластный директор, но снова с оговоркой. Директор Службы, от которой осталось десять процентов личного состава и которая теперь будет выполнять ту же функцию, что и патрульные полисмены. Или другой пример – Света. Тоже агент из личной команды директора, но чересчур уж «лично неприступная». Даже для Щеткина. А раз так, для освоения райских миров меж далеких звезд морально не пригодная… Ну, и так далее. Кто-то имел в персональном деле неснятый выговор, кто-то слишком откровенно подмигнул жене начальника. В психологическом плане чувствовать себя «худшим по профессии» было тяжело, но никто из оставшихся агентов или полисменов на самом деле таковым не являлся. Проходимцы и прохиндеи как раз улетели. Остались либо тугодумы, либо слишком совестливые.
Но все же было утешение и для несправедливо наказанных штрафников и сверх меры честных служак. Весь этот поход к звездам был слишком поспешным и с точки зрения разумного человека выглядел чистейшей авантюрой. Кое-кто, например Совковский, был даже полностью уверен, что это авантюра. Ведь финансировала «звездную лихорадку» компания «Космос плюс». А этой фирмой руководил известнейший аферист Федор Пустотелов. Какие он заработал на «исходе» деньги, наверное, не смог бы подсчитать ни один налоговый инспектор. Даже все министерство по налогам и сборам. Которое, впрочем, улетело в полном составе еще на «Колонисте-115». Но кроме сомнительного «продюсерства» проекта существовали и другие нюансы. К примеру, неточность и какая-то обобщенность данных разведки. «Там, за гипербарьером, миллиарды звезд. Плотное шаровое скопление светил спектрального класса G2. А вокруг каждой звезды вращается по три-пять шариков, как две капли воды похожих на Планету в свои лучшие времена – чистых, приятных для жизни и богатых природными ресурсами…» Поверить в такую историю могли только люди, попавшие под тяжелейший пресс массовой истерии. Которую умело раздули все те же дельцы от компании Пустотелова. Истосковавшимся по дальнему космосу людям хватило намека, тощенькой, завалященькой надежды. Как-то сама собой появилась версия о том, что, возможно, одна из систем звездного скопления и есть Солнечная, а значит, там расположена потерянная Земля! И пошло-поехало…
Все, даже самые последние полудурки, прекрасно понимали, что это глупость, что звездное скопление абсолютно не походит на земной рукав Галактики, но эмоций после двухвекового заточения человечества на Планете было больше чем надо, и голоса разума никто не услышал. А Федор Пустотелов, ориентируясь на раздутый им же «спрос», мгновенно организовал «предложение»: несколько сотен грузовых и пассажирских челноков начали курсировать между Планетой и верфями, где космостроительные компании того же Федора принялись выпекать, словно плюшки, грузопассажирские лайнеры. Без всякого предварительного заказа и маркетинга. Пустотелов точно знал, что реализует всю продукцию верфей. До последнего «ковчега». Даже несмотря на то, что в целях ускорения процесса кораблестроители делали космолеты некомфортабельными, как доисторические автомобили, и устанавливали на них не сверхмощные двигатели Мерсье, а простые разгонно-тормозные РТ-5. На отношение людей к идее колонизации обетованных земель и на массовость исхода это не влияло. Бум только усиливался.
А когда количество стартовавших с орбиты кораблей перевалило за три сотни, поветрие переросло в психоз. Народ начал переживать, что останется без заветного билетика в рай. Перед кассами «Космос плюс» выстраивались километровые очереди, и полиции приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы обеспечить правопорядок в местах настолько массового скопления граждан и гражданок.
И что примечательно, сам Федор Иванович Пустотелов, организатор и вдохновитель колонизации неведомых земель, никуда не улетел. Даже наоборот. Дождавшись, когда к звездам стартуют все, кто мог изобличить его как авантюриста и скользкого дельца, он выдвинул свою кандидатуру на высший государственный пост. Подкупить оставшийся электорат не составило абсолютно никакого труда, и в результате у Планеты появился новый президент.
Возможно, Света была права и Совковскому при новой власти светило стать директором ПСБ, но пока президент хранил «кадровое молчание». Скорее всего ждал, когда в бесконечное пространство отправится последняя команда отчаянных космонавтов.
И вот все закончилось. Улетел последний челнок, а в полночь с орбиты собирался стартовать последний лайнер. Звездная лихорадка увлекла в неведомые дали почти пятьдесят миллионов человек. Большую часть взрослого населения Планеты. Причем населения трудоспособного и, что важнее, трудолюбивого. Из оставшихся на Планете нормальных граждан этим качеством обладало вряд ли больше половины.
Ненормальных в расчет можно было не брать, но, к сожалению, только в плане трудолюбия. В делах, не относящихся к созданию материальных благ, социальное дно проявляло исключительную изобретательность и неутомимость. Полиции и ПСБ предстояли не самые веселые деньки. Кроме относительно безвредных изгоев, в полет к звездам не пожелали отправляться еще и многие члены преступного сообщества, а также истеричные экстремисты-социалисты и болтуны из свежесостряпанной Партии Патриотов Планеты. И это создавало реальную проблему. В ситуации слабости властей эти люди могли пробиться на главные роли в общественной жизни Планеты и даже поменять под себя законы и порядки. Полиция – урезанная впятеро – уже не справлялась с уличными бандами, а карликовое ПСБ сбивалось с ног в погоне за боевиками и ура-патриотами.
В общем, что и говорить, наследство Совковскому досталось не очень. Дрянное наследство ему досталось. Проблемное.
– Президентские гвардейцы оцепили центр столицы, – негромко докладывала Светлана, прогуливаясь под ручку с новым директором по парковке перед терминалом. – Там патриотов нет. Но все районы правобережья под контролем ППП. А на левом берегу роятся социалисты. Было уже два взрыва.
– А? – Совковский очнулся. – Ты что-то говорила? Извини, я задумался.
– Дело идет к перевороту, – резюмировала Света. – На этот раз Пустотелов перехитрил самого себя. Он заработал на звездной лихорадке почти все деньги мира, но куда он будет их вкладывать? Экономика рухнула. Рабочих рук не хватает, приличного специалиста не нанять даже за миллион в месяц, поскольку все приличные и даже неприличные специалисты улетели. Предприятия стоят, товары дешевеют, а топливо и продукты дорожают. Без климатического контроля портится погода и снижаются урожаи. Если так пойдет и дальше, через полгода Федора скинут и назначат на его место какого-нибудь патриота.
– Если так пойдет, это случится раньше, – исправил Совковский. – А что мы тут топчемся? Где машина? Патриоты перехватили?
– Нет, – Света очаровательно улыбнулась. – Просто ждем приказа. Ведь теперь вы у нас босс, вам и решать.
– Даже насчет машины? – удивился директор. – Поручаю это вам.
– Вы никуда не поедете, господин директор ПСБ!
Было абсолютно непонятно, откуда вывернули сразу десять или двенадцать незнакомцев. Никаких укрытий поблизости вроде бы не было.
– Почему? – Совковский среагировал мгновенно. Сказывалась оперативная закалка. Он прикрыл плечом Светлану и прицелился в неизвестных сразу из двух стволов. – Как вы проникли на территорию закрытого объекта?
– Объект открыт, – один из незнакомцев пожал плечами. – Охрана с него снята, ведь больше здесь нечего охранять… Да вы расслабьтесь, Совковский. Мы же знаем, что директор вы случайный, так сказать, по наследству. Против вас мы ничего не имеем. Просто подпишите рапорт об отставке – и свободны.
– Вы патриоты?
– Да, мы руководители Партии, – главный среди незнакомцев кивнул влево. – Это наш секретарь, а там глава судебной комиссии. А я, разрешите представиться, председатель исполнительного комитета. Раздражаев Михаил Михалыч. Мы мирная делегация. Оружия у нас нет…
– Света, где машина? – не спуская взгляда с патриотов, спросил Совковский.
– Постойте! – возмутился Раздражаев. – Мы не закончили!
– А оружие у вас есть? – мило наморщив носик, спросила Светлана.
– Я же сказал, что нет! В новом мире добра и справедливости оружие не будет иметь решающего значения! Партия Патриотов Планеты установит новый порядок!
– А может, вас расстрелять? – спросила Света, игнорируя его пламенную речь.
– Э-э… то есть? – опешил патриот. – Как это?
– Вот так, – девушка вышла из-за спины Совковского и прицелилась в Раздражаева из своего пистолета. – Как это обычно делалось, пока не установился новый порядок.
– Не надо, – патриот побледнел.
– Тогда… – Светлана изящно взмахнула рукой, подзывая лимузин.
Но в следующую секунду послышался не шелест шин, а оглушительный грохот. У Совковского даже мелькнула мысль, что презирающий стрелковое оружие Новый Порядок делает исключение для взрывчатки. Директор невольно присел и быстро оглянулся. Все здания и сооружения вокруг были в целости и сохранности. Ничто не взорвалось и не рухнуло. Но грохот продолжался, и низкочастотная вибрация ощутимо отдавалась во всем теле.
– Что-о-о про-о-исхо-о-дит? – продребезжал он, обращаясь к бледной от страха Свете.
Она, видимо, не в силах стоять на высоких тонких каблуках, разулась и указала туфелькой в зенит. Совковский запрокинул голову к небу и обомлел. С небес на крошечный пятачок космодрома спускалась божья кара. Гигантская малиновая пуговица с четырьмя дырками-факелами посадочных двигателей.
– Это… «Колонист»?! – ужаснулся директор. – Вернулся какой-то из лайнеров?
– Один из первого десятка, – согласилась Светлана. – Начиная с одиннадцатого, все они имеют по пять посадочных дюз…
Глава 2
Паша Жутиков привык работать хорошо. Никаких особенных талантов за ним не числилось, но и на должности скромного санитара можно было зарекомендовать себя ответственным и грамотным работником. Правильно взять носилки, рассчитать угол наклона, когда несешь больного по крутой, узкой лестнице, подобрать подходящих размеров шину или жгут, с полуслова понять, какой инструмент требуется врачу или на какую высоту поднять походную капельницу – все это было тонкостями, доступными лишь опытному санитару «Скорой помощи». Коим Паша и являлся. За это его ценили и уважали коллеги, и по этой же причине он решил остаться на Планете, когда началась звездная лихорадка. Жутиков чувствовал, что несет огромную ответственность за свой участок работы, и не мог бросить тысячи страждущих на произвол судьбы. Когда на подстанции не осталось врачей и на все вызовы стали ездить медсестры, а иногда и одни санитары, доля Пашиной ответственности, как наиболее опытного сотрудника, увеличилась вдвое. А чуть позже и втрое. Когда дефицит кадров в учреждении стал просто катастрофическим.
Под занавес массового бегства граждан в космос на тридцать экипажей с красным крестом осталось только пять санитаров и два шофера. И тут для Паши настал звездный час. Кроме него никто не умел накладывать повязки и шины, а еще только Жутиков освоил внутривенные инъекции. Таинство и вовсе сакральное.
Собрание персонала было кратким. Коллеги единогласно избрали Пашу Главным Специалистом подстанции и выделили ему персональную машину. Новый статус Жутикову нравился, но зазнаваться он не спешил. Паша продолжал ездить на вызовы и выполнял любую черновую работу.
Вот и сейчас, получив сигнал с космодрома, он, не задумываясь, развернул свою карету через узкий газон посреди проспекта и помчался спасать людские жизни. Под сиреной и мигалкой. Все как полагается. Вой ревуна и красно-синие сполохи нравились Жутикову с детства. Еще прогуливаясь под присмотром бабушки по ясельной площадке, он уже мечтал мчаться в большой белой машине с красными крестами и непонятными надписями на бортах. Теперь мечта сбылась в полной мере. Он ездил на красивой машине, в белом халате, да еще и за рулем.
Экипаж скрипнул тормозами, и Паша, с врачебным чемоданчиком в руке, спрыгнул на горячий бетон посадочной площадки.
– Доктор, сюда! – крикнул кто-то из-за опорной штанги остывающего космолета.
Громадина космического лайнера дышала жаром и громко потрескивала керамической обшивкой. В ее днище, между посадочными соплами и телескопическими опорными штангами, виднелся широкий люк, к которому был приставлен обычный самолетный трап.
– Доктор! – снова позвал взволнованный голос.
Жутиков сначала хотел возразить, что он вовсе не доктор, но немного подумал и промолчал. В конце концов, когда речь идет о спасении человеческих жизней, как тебя величают – врачом или санитаром – не важно.
Паша бегом пересек горячую площадку и поднялся по накалившемуся трапу. Внутри корабля, в шлюзе, было прохладнее, но все равно душно. Пахло какой-то сыростью и гнилью, как в склепе. В голове у Жутикова даже промелькнула мысль о самом страшном… Очень уж сочетание запахов напоминало атмосферу морга. Дабы развеять либо подтвердить подозрения, следовало срочно что-то сделать. Иначе от страха и неопределенности можно было сойти с ума. Паша изредка смотрел фильмы ужасов, и сейчас обстановка в корабле напоминала ему как раз кадр из такого кино. Не хватало только мрачной, тревожной музыки. Жутиков пересилил страх и шагнул из шлюза в коридор. Надо было держать себя в руках. В конце концов, запахи запахами, но пока нет трупов, нет и уверенности в печальном исходе. Паша когда-то интересовался устройством лайнеров и потому уверенно двинулся в сторону жилых отсеков, но его перехватил возбужденный полисмен.
– Сюда!
Полицейский потянул Пашу вправо, и скоро они оказались в кабине – просторном помещении с несколькими рядами удобных кресел. Во всех сидели люди в униформе космофлота, но ни один из них не шевелился. Скверные предчувствия усилились, и Жутиков струхнул окончательно. Он давно уже не боялся зияющих порезов, хлещущей из поврежденных артерий крови и торчащих из ран костей. Периодически встречавшихся на дорогах и в пустых квартирах мертвецов он не боялся тоже, но видеть сразу столько целехоньких трупов ему еще не доводилось. Его подстанция обслуживала относительно приличный район, где даже автодорожные происшествия случались редко и не носили массового характера.
– Они… умерли? – растерялся Паша.
– Кто тут доктор, вы или я? – удивился полицейский. – Крайний вроде дышит, а к остальным я не подходил.
– А есть тут еще кто-нибудь… из наших? – неуверенно спросил Жутиков.
– Несколько агентов и делегация патриотов, – полисмен махнул рукой в сторону жилых отсеков. – Туда пошли. Но докторов нет. Кроме вас. Они меня на посту для того и оставили, чтобы врача первым делом к экипажу проводить.
– А-а, – Паша припомнил, как в трудных случаях вел себя давно улетевший доктор Шлюбкин. – Ну-с, посмотрим…
Произойди все это три или два… даже год назад, Жутиков ограничился бы поверхностным осмотром и многозначительным похмыкиванием. Максимум – пощупал бы пульс у одного-другого. А затем просто уселся бы у порога в ожидании врачебных указаний: куда нести пострадавших и кого из них выносить в первую очередь. Но теперь Паша был предоставлен только себе. И принимать решения, и исполнять предстояло ему одному.
Жутиков взглянул на ожидающего чуда полисмена и неожиданно для себя распорядился:
– Срочно соберите бригаду санитаров-добровольцев и вызовите все экипажи «Скорой»…
Распоряжение получилось властным и не терпящим возражений. Настоящим таким. Значительным. Врачебным. Паша почувствовал волну эмоционального подъема. Быть доктором, пусть и без диплома, ему нравилось.
– Сделаем, – уважительно кивнул полицейский.
Уверенный тон «доктора» мгновенно испарил все сомнения полисмена в компетентности Жутикова.
– Потребуется дополнительный транспорт! – крикнул ему вслед Паша.
– Сделаем! – полицейский на ходу обернулся и утвердительно рубанул ладонью воздух.
Оставшись в одиночестве, Жутиков деловито осмотрелся и привычным движением откинул разболтанные замки чемоданчика. Ватка и нашатырь. Первое средство против отключки. Этот элементарный фокус Паша знал давно и всегда исполнял «на ура». Смочив ватку резко пахнущей жидкостью, он склонился над крайним космонавтом. Лицо человека было бледным, глаза полуоткрыты, а губы плотно сжаты. Он действительно едва заметно дышал, а его пальцы впились в подлокотники кресла.
«Ступор, – решил для себя Паша. – Или сопор. Или кома…»
Чем отличаются друг от друга эти состояния, он знал очень приблизительно. Среди санитаров они именовались одним емким словом «отключка». Иногда с уточнениями – полная, глубокая или легкая. Жутиков безрезультатно помахал перед носом космонавта ваткой и пришел к выводу, что тот отключился полностью. Паша переместился к следующему креслу и повторил процедуру. Результат оказался тем же. Нашатырь на пациента не подействовал. Третьему пострадавшему санитар помазал виски и зачем-то верхнюю губу. За этим делом его и застали вернувшиеся из пассажирских отсеков агенты ПСБ.
– Как дела? – поинтересовался агент-мужчина.
– Есть надежда? – спросила женщина.
Санитар хотел ответить, но только изумленно вылупился и беззвучно подвигал челюстью. Вот так в представлении Жутикова и должны были выглядеть недоступные и загадочные контрразведчицы. Женщина-агент была прекрасна и уверена в себе. Паша несколько секунд боролся с оцепенением и в конце концов, состроив многозначительную мину, разродился:
– Надежда есть всегда: либо на выздоровление, либо на хорошо написанный некролог.
Это изречение он подцепил все от того же невозмутимого доктора Шлюбкина. Правда, что такое «некролог», Паша так и не узнал – доктор улетел раньше, чем Жутиков догадался об этом спросить…
– А как насчет диагноза? – в кабину вошел еще один мужчина.
Растрепанный, вспотевший и без значка. К нему Жутиков сразу же проникся недоверием и даже брезгливостью. С высоты врачебного положения (пока никто не вывел его на чистую воду) Паша мог себе это позволить. Так он считал. Слово «диагноз», в отличие от «некролога», было ему знакомо, и пока угрозы разоблачения он не ощущал.
– Предварительный диагноз… – Паша в мыслях лихорадочно перебрал варианты и выбрал нужный при помощи детской считалочки про «эники-беники». Вареники ел «ступор». – Я считаю, что все космонавты впали в ступор!
– Это я вижу, – согласился растрепанный.
Жутиков внутренне возликовал.
– Но в чем причина? – удивилась прекрасная «девушка при исполнении». – Их всех оглушили? Или произошла утечка какого-то нервно-паралитического газа? Я понимаю, что так сразу трудно определить, но все-таки, доктор, как вы считаете?
Паша едва удержался, чтобы не сострить: «от нуля до десяти». С точки зрения его друзей, шутка получилась бы искрометной и неожиданной, но, глядя на эту небесной красоты, неземной стройности и космической притягательности девицу, Жутиков решил воздержаться от всего, что могло бы обнаружить его образовательный уровень. Ему страшно хотелось оставаться для нее доктором.
– Думаю, это интоксикация.
Произносить это слово Паша научился еще в школе. Всего каких-то пять недель тренировки перед зеркалом – и пожалуйста! «Интоксикация, деградация, прострация и кретинизм…» Жутиков блистал на фоне приятелей крупным бриллиантом, запросто разбрасываясь такими сложными терминами направо и налево. Все его друзья и подруги уже тогда были уверены, что «Пашка станет профессором, не иначе». Учителя, правда, придерживались иного мнения. Они применяли к нему последний термин из «бриллиантового набора» и прочили будущее, типичное для всех «подвальных дебилов». К сожалению, правы оказались не друзья и подруги, а именно учителя.