Человек 404. Книга первая. Человек ошибка

© Белый Шаман, 2022

ISBN 978-5-0059-3886-2 (т. 1)

ISBN 978-5-0059-3887-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Уважаемый читатель!

Всё описанное в этой книге является, лишь плодом яркого воображения и иллюзорной фантазией автора. Весь сюжет, действующие персонажи и совершаемые ими действия, являются вымышленными. Любые сходства с реальными людьми, событиями и процессами, протекающими в этом Мире, являются совпадением. Каждый, имеет право самостоятельно принимать, или не принимать для себя, субъективную реальность автора, возникшую в результате проведения Шаманских обрядов и практик, а затем, описанную в книге. В произведении присутствует ненормативная лексика, а также сцены насилия и жестокости. Не рекомендуется к прочтению лицам, не достигшим 18 лет.

Глава первая.

Понедельник – день тяжёлый

Проснувшись от удушающей духоты, Иваныч с трудом нащупал рукой лежавший рядом с ним на диване сотовый телефон, и тяжело приоткрыв свои «ставни», посмотрел на часы. На треснутом дисплее потрёпанной пятёрки, показывало начало девятого утра. «Твою мать… Как, хреново-то», – была первая мысль, посетившая его, ничего не соображающую голову, в которой отчетливо раздавался громкий бой барабанов военного оркестра. Всё тело пронзала тошнотворная болезненная дрожь, словно его долбило мощным электрическим зарядом. Сделал попытку встать с дивана, Иваныч поймал себя на мысли, что сейчас он похож больше на зомби, чем на человека. Голова раскалывалась на тысячи мелких острых осколков, которые при разлёте впивались в каждую клетку умирающего организма, дополнительно причиняя неимоверную боль и катастрофические разрушения. Казалось, что глубоко в её недрах горняки бурили бездонную, ведущую в тёмную бездну его Сознания, скважину. Всё нутро трясло так, будто у него самого в руках был работающий отбойный молоток, и он с огромным энтузиазмом помогал этим добрым молодцам в их не лёгком труде. Во рту воняло как из выгребной ямы, заполненной под «завязку» тошнотворным говном. В горле образовался сухой ком, который практически перекрыл подачу кислорода в его полуживое тело, а прилипший к нёбу разбухший язык, мешал произнести хотя-бы одно слово. С трудом выдавив из себя какие-то, не членораздельные звуки, Иваныч повернул свою «адскую буровую установку» к окну и посмотрел на проникающие сквозь узкую щель плотных штор, яркие лучи летнего Солнца. Попадая в его темную, пропитанную перегаром и запахом табака, холостяцкую квартиру, они пытались наполнить её тёплым, несущим саму Жизнь, согревающим светом, но шторы, которые больше напоминали собой бронированную защиту, успешно сдерживали этот натиск. Отвернувшись от этого противостояния между Светом и Тьмой и отчаянно преодолевая боль во всём теле, он кое-как оторвался от дивана, и с трудом усевшись на его крае, обхватил обоими руками раскалывающуюся от нескончаемого гула, голову. Сделав глубокий вдох, Иваныч попытался собрать все лихорадочные мысли и хоть как-то воспроизвести картину двух последних дней своей Жизни, но память категорически отказала ему в доступе к этим важным для него, файлам. Единственное, что ему хотелось, так это пить, курить и водки. Подняв глаза, он вновь посмотрел в сторону окна, за которым кипела «другая» Жизнь. Тяжело поднявшись, Иваныч подошёл к окну и раздвинул шторы. Яркий солнечный свет мгновенно заполнил всё пространство полупустой комнаты, не оставляя темноте ни единого шанса. Выйдя на балкон, он посмотрел через застеклённые окна вниз, где коммунальные службы наводили чистоту на детской площадке, а люди, словно муравьи, торопились по своим делам. «Ну и ладно… – пролетела отрешённая мысль. – Солнце светит, Мир не рухнул, а я ещё жив… Начинается очередной, сраный день, твою дивизию, а это, твою мать, уже хорошо…». Хотелось курить. Открыв поднятую с пола пачку сигарет, Иваныч скривил свою больную рожу в гримасе полного разочарования. Она была пуста.

– Сука… – с трудом выдавил он первое, полное отчаяние и боли, слово. «Покопавшись» в вонючей металлической банке, которая заменяла ему пепельницу, он нашёл достаточно «жирный» окурок, и с жадностью подкурил его. Табачный дым моментально наполнил рот противным запахом, а затем, проникая в его лёгкие, дал сигнал к пробуждению «уставшего» организма. Первым признаком возвращения в строй, был призыв к немедленному освобождению от всего говна, скопившегося в его «мутном» теле за последние сутки. Чтобы успешно выполнить эту миссию, ему необходима была сигарета и горячий кофе. Собрав в себе все оставшиеся силы, Иваныч затушил окурок и шаркающей походкой дряхлого старика, побрел на кухню. Кое-как, добравшись до первой контрольной точки, Иваныч включил чайник, и открыл кухонный шкаф. Заглянув в него, он с огромным разочарованием обнаружил, что необходимый для реанимации кофе, закончился, а значит, приятно провести пятнадцать минут в компании с «белым другом», и попытаться вернуть себя в чувство, уже не получится. Сигареты, так же отсутствовали на привычном месте, и этот факт заставил его напрячь свои, полуживые мозги. «Так… – лихорадочно стучало в чугунной голове. – Чтобы начать хоть что-то соображать, мне надо срочно похмелиться, иначе я просто сдохну, как раненый лось у водопоя. Может, у меня ещё осталось немного настойки, твою мать. Надо посмотреть в морозилке…». В надежде на великое чудо, он подошёл к холодильнику, и открыв морозильную камеру, мгновенно ощутил на своей шкуре, как безвозвратно испаряется последняя иллюзия оставшейся надежды на возвращение в строй. Глядя в холодную пустоту этого белого ящика, он с горечью осознал, что в предыдущие 48 часов своего существования на этой бренной Земле, его «мутная» сущность полностью уничтожила весь имеющийся алкогольный боезапас.

– Твою дивизию, – выругался вслух Иваныч, и вновь окинул взглядом весь холодильник, с призрачной надеждой, что он, всё – таки, упустил из вида этот, так необходимый ему сейчас, божественный нектар. Но, тот был абсолютно пуст. Единственным напоминанием о предыдущих днях его пребывания в квартире, было наличие грязной тарелки, в которой ещё недавно находился купленный в магазине салат «сельдь под шубой». Проведя выходные в своей мрачной квартире с тремя литрами медовой настойки в компании « зомбоящика“, он в своем алкогольном угаре на пару дней ушёл от окружающей его реальности, и ни о каком походе в магазин в таком состоянии, речи быть не могло. Открыв дверцу под раковиной, Иваныч болезненно скривился в мрачной гримасе. Рядом с полным мусорным ведром валялись пустые бутылки из-под настойки, смятые сигаретные пачки, и пустая стеклянная банка, в которой ещё недавно „обитало“ кофе. Окинув этот „натюрморт“ печальным взглядом, он тяжело вздохнул. Перспектива начала нового дня, была удручающей. „Ни кофе, ни сигарет, ни перцовки…, – услышал он раздражённую мысль в своей голове. – Ничего не меняется в этой сраной жизни, твою мать! Всё тот же, сплошной геморрой, падла… Ладно… Хорошо причитать! Надо собираться и идти в магазин, сука…». Но само тело, явно было противником этой идеи. Стараясь ускорить процесс реанимации, Иваныч принялся уговаривать сам себя, совершить этот жизненно необходимый марш-бросок, до ближайшего супермаркета:

– Смотри сам. Для того, чтобы начать полноценно ощущать своё присутствие на этой грешной земле, тебе необходимо принять минимум граммов сто пятьдесят, не меньше, а значит, надо собираться и идти в этот долбаный магазин, твою мать. К тому же, без кофе и сигарет, ты по-любому посрать не сможешь, твою дивизию.

Согнувшись, словно восьмидесятилетний старик, Иваныч тяжело побрёл с кухни обратно в комнату. Натянув джинсы с футболкой, он подошёл к входной двери, и с неимоверной тяжестью, словно поднимал 20-килограммовые гири, надел кроссовки. Слегка отдышавшись после этого, трудного «упражнения», он небрежно «зацепил» с тумбочки ключи с бумажником, и вышел из своей холостяцкой берлоги. К счастью, лифт долго ждать не пришлось. Спустя мгновение, он уже спустился на первый этаж, и стараясь как можно быстрее, направился к подъездной двери.

– Добрый день, Александр Иваныч, – громко поздоровалась с ним, выглядывающая из своей стеклянной амбразуры, ехидно улыбающаяся консьержка. – Что-то, Вы выглядите не очень хорошо. Не заболели, случаем?

«Совсем хреновое дело. Видать, алкашка серьезно помяла мою морду лица. Сука, ещё и мусор забыл выбросить, – глядя на бабку, подумал Иваныч. – Такими темпами, скоро у меня в квартире заведутся, такие же рыжие и толстые как эта тварь, тараканы. Надо бы убраться, как-нибудь…». От мысли, что ему необходимо навести порядок в жилище, стало ещё хуже и к горлу подкатила тошнота.

– Всё нормально. Не выспался, наверно. Понедельник – день тяжёлый, – попытался он с юмором ответить консьержке, и стараясь не задерживаться около этого «всевидящего ока», быстро прошёл мимо бабки. Открыв скрипучую подъездную дверь, Иваныч вылетел на улицу.

День был прекрасным. Нежно лаская своим теплом, светило утреннее июньское Солнце. Легкий ветерок слегка шуршал листвой посаженных вдоль дома кустов с цветами, и небольших деревьев. Попытавшись наполнить свежей порцией кислорода забитые духотой, и сигаретным смрадом лёгкие, Иваныч сделал большой вдох. В голову моментально ударила незримая волна парящих в воздухе ароматов, благодаря которым, тело мгновенно получило дополнительный заряд энергии, так необходимой ему сейчас для совершения манёвра до ближайшего супермаркета. Слегка зажмурившись, Иваныч поднял голову и ещё раз посмотрел на яркое Солнце.

– Эх… Не надо было возвращаться из деревни в пятницу, – с горечью в голосе прошептал он, и смачно сплюнув на асфальт, не спеша побрел к стоящему неподалёку огромному магазину.

По дороге, весь полученный ранее заряд, был полностью исчерпан. В его нутро вновь вернулась похмельная дрожь, сопровождающаяся неприятными ощущениями во всём теле. «Надо срочно опохмелиться, надо срочно выпить», – стучало в его голове, каким-то неестественным, полным отчаянья, голосом. Войдя во внутрь прохладного помещения супермаркета, он сразу направился в отдел с алкоголем. Взяв с прилавка бутылку медовой настойки, и прихватив банку холодного пива, Иваныч пулей помчался к кассе. К его глубокому разочарованию, возле двух работающих касс собралась очередь из вечно недовольных пенсионеров. Одна, «древняя» бабка ругалась с кассиршей восточной внешности, что та пробила весь товар, который она приобрела, без положенной ей скидки. Та, в свою очередь, пыталась ей доказать, что она сделала всё согласно установленному регламенту, и требовала оплатить счёт. Пока они пересчитывали весь чек под бдительным контролем администратора, соседнюю кассу открыли, и Иваныч одним броском переместился к ней. Дополнительно купив на кассе пачку сигарет, он как ошпаренный кипятком, выскочил на улицу. Оглядевшись по сторонам, «полуживой» мозг попытался сообразить, где ему можно «бросить свои кости», и по-быстрому опохмелиться. Недалёко от магазина находилась небольшая, окружённая со всех сторон деревьями, площадка с несколькими деревянными лавочками. На ней, постоянно собиралась молодёжь с близлежащих домов, и неспешно гуляли с колясками молодые мамаши. Присев на стоящую под раскинувшейся кроной типичного городского дерева, свободную лавку, Иваныч дрожащими руками открыл банку холодного пива, и жадно присосавшись к холодному краю, стал большими глотками поглощать её содержимое. С каждым, влитым в себя граммом этого горьковатого пойла, он чувствовал, как алкоголь, растекаясь по всему больному организму, начинает заливать огонь его похмельного пожара. Осушив банку за три глотка, Иваныч тяжело выдохнул, и расслабленно облокотившись на спинку лавки, закурил сигарету. Уже через пару секунд он почувствовал, как бравые шахтёры, бурившие в голове штольню глубиной с Марианскую впадину, вдруг свернули все свои работы, и отправились на перерыв до следующей смены. И хотя, руки ещё тряслись как от вибромассажа, ему показалось, что сама Смерть покинула его, а на её место, хоть и очень маленькими шажками, вновь начала возвращаться Жизнь, принося с собой яркие, наполненные тусклым светом, краски. Благодаря им, Иваныч ощутил, как огромное Солнце засветило ярче и душевнее. Его тепло, словно мягкое пуховое одеяло, нежно окутало всё тело с головы до ног, принося ему комфорт и безмятежность. Ветер, колыхая листву и разнося по округе шумную птичью трель, тихо нашептывал в контуженные уши, что жить по-прежнему, очень даже не плохо! Закрыв глаза, он почувствовал, как от этого летнего тепла, от звучащего в его голове прекрасного шёпота свободного ветра, заиграла спокойная, душевная мелодия нежной флейты. Её Божественные звуки проникали в Разум, окуная его в приятную волну неповторимого Счастья, и наполняя Душевным спокойствием и чистотой. Все мысли, стучащие молотками в его голове, мгновенно испарились и в ней воцарилось полное молчание. Каким-то, неестественным для себя чувством, Иваныч ощутил, что сейчас во всём Мире больше не существует ни чего, кроме сидящего на лавке его бренного тела и этой, звучащей в сердце, прекрасной музыки. Тело полностью расслабилось. Тёплая кровь, перетекая по его взбухшим венам, несла с собой неведомое ранее ощущение блаженства, от которого тащило в полную, освещённую лишь вспышками мимо пролетающих звёзд, бескрайнюю темноту. Голова кружилась так, словно он попал в барабан огромной стиральной машины, закручивающий его мозги в необъятный торнадо. Его Сознание «взлетело», и на огромной скорости помчалось в эту, наполненную его страхом неизвестности, воронку. Оказавшись наедине с самим собой в уносящей от реальности бескрайней мгле, он быстро открыл наполненные страхом, глаза. Вернувшись в окружавшую его реальность, Иваныч, словно предчувствуя надвигающуюся опасность, напрягся и нервно огляделся по сторонам. Убедившись, что над головой по-прежнему шелестят ветки ярко-зелёной кроны размашистого дерева, а под жопой стоит деревянная лавка, он трясущимися руками достал из пакета бутылку с настойкой, и резко сдёрнув с неё крышку, сделал большой глоток. Одновременно, с растекающимся по телу алкоголем, голову начали заполнять быстро возвращающие хаотичные мысли. «Твою мать, что это было? – первое, что „стукнуло“ в его головной коробке. – Что за хрень, со мной сейчас произошла? Неужели „белка“ пришла, твою дивизию?! Да блин, алкашка точно не доведёт меня добра, мать её!». Сделав пару глубоких вдохов, он почувствовал, как к нему возвращается, сопровождающая похмельной дрожью, спокойствие. Вновь облокотившись на лавку, Иваныч закурил и выпуская струю горького, но приятного дыма, осмотрелся вокруг.

На соседской лавочке, стоящую в метрах пяти от него, он увидел мужика, играющего с маленькой, рыжеволосой девочкой. На вид, ему было чуть за пятьдесят. Он был среднего роста, достаточно крепкого телосложения, чисто выбрит, подтянут и аккуратно одет. Его голову покрывали седые как снег, короткие, аккуратно постриженные волосы. Во всём его виде явно чувствовалась военная выправка. Рядом с ним бегала маленькая, лет трёх, хрупкая девочка с рыжими, как лучи Солнца на детских рисунках, волосами. Подбегая к лавке, она касалась сильных морщинистых рук мужика своими маленькими ладонями, а затем, изливаясь счастливым детским голоском: «Деда, деда, поймай меня!», – убегала. От её звонкого смеха и исходившего от этой крохи потока несоизмеримого Счастья, у Иваныча в Душе пробежали мурашки. Память мгновенно вернула ему вспоминания о двух дочерях, с которыми он не виделся, и практически не общался уже много лет. Глядя на эту славную девчушку, которая сильно напоминала его младшую Лисичку, он вдруг поймал себя на мысли, что бесповоротно просрал бесценные моменты в своей Жизни, разменяв детскую любовь на бесполезные, приносящие боль и разочарования, иллюзии. Он вновь ощутил на своих плечах тяжесть вины перед своими детьми, и этот неподъёмный груз, состоящий из обид, боли и разочарования, прижал его к скамейке. Он сильно сдавил лёгкие непосильной ношей, затрудняя, и без того тяжёлое, дыхание. Прошлое вновь вернулось в только-что избавленную от постороннего шума голову, вытаскивая с каждой секундой из шкафа памяти всё больше грязного белья. Стараясь в очередной раз убежать от воспоминаний былой, наполненной нескончаемым чувством стыда, Жизни, он достал из пакета бутылку с настойкой, и сделал ещё один большой глоток. Алкоголь, мгновенно смывая из головы все раздирающие на куски мысли о прошлом, приятно обжёг всё нутро. Убрав бутылку в пакет, Иваныч вновь облокотился на деревянную спинку лавки и закурил. В этот момент, он поймал на себе пронзительный взгляд мужика, от которого стало немного неловко. Иваныч реально осознавал, что пить горькую в присутствии ребенка было неправильно, но его «трубы» горели синим пламенем, а голову рвал заряженный говном снаряд, и чтобы вновь почувствовать себя человеком, эту адскую смесь необходимо было потушить. Глядя в глаза счастливому деду, Иваныч неловко приложил руку к груди и кивнул головой, как бы извиняясь за своё неадекватное состояние. В ответ, мужик пристально посмотрел на него, и слегка улыбнувшись, кивнул своей седой головой ему в ответ, словно говоря: понимаю брат, бывает.

Тело всё больше принимало привычное состояние. Дрожь в руках прекратилась, а в голову начали проникать, уже вполне адекватные, мысли. «Сука, походу пора завязывать бухать», – первым, что пришло в еще тяжелую, но уже способную рассуждать, «башню». Иваныч попробовал напрячь память и вспомнить, когда в последний раз был трезвый. «Неделю назад, вроде… Точно! Я, как раз, вернулся из деревни на выходные в город, и находясь в полном „коматозе“, пару дней не выходил из квартиры дальше балкона. Блин, я тогда практически вышел из этого „штопора“, и если бы не этот долбаный скандал с этой сукой, у меня был бы шанс немного притормозить. Падла…».

Не смотря на явную алкогольную зависимость, Иваныч не считал себя «конченным» алкашом. Когда возникала необходимость, он с готовностью встречался как со своими редкими заказчиками, так и с бывшими коллегами по службе, решая на этих «стрелках» вопросы, находящиеся в сфере интересов его бизнеса. Кроме этого, пару раз в месяц он заезжал в свой «офис» – кафе, находящееся недалеко от его бывшей главной «конторы», где они с Виталием Борисовичем, человеком, которого Иваныч считал не просто деловым партнёром, а своим единственным другом, обсуждали насущные проблемы, и составляли планы дальнейших мероприятий на ближайшее время. Но в основном, он продолжал строительство своего «места под Солнцем» – дома, стоящего в полной тишине у самой кромки леса в маленькой деревушке, которая, как считал Иваныч, была его маленьким Раем. Полностью погружаясь в повседневные деревенские заботы, являющиеся для него неким спасательным кругом, он забывал обо всем, что напоминало ему о прошлом. Но, затем приходил вечер… Приготовив ужин и достав из холодильника очередную запотевшую бутылку медовой настойки, он вновь отправлялся в плаванье по бескрайнему океану воспоминаний своей, полной одиночества, тоски, обид и разочарований, Жизни. Хотя… Сигнал о приближении мрачного будущего под названием «алкоголизм», уже звучал. В последнее время Иваныч стал замечать, что перед тем, как заварить себе утреннее кофе, а затем с сигаретой уединиться с «белым другом», организм требовал подойти к холодильнику, и «отсыпать» в стакан граммов сто, после которых и кофе было вкуснее, и сигареты слаще, а голова чище. «Может это и есть, начало конца?», – мелькнула в голове мрачная мысль. Стараясь отогнать её от себя, он нервно докурил очередную сигарету, и с горьким чувством безнадёжности, сплюнул в урну собравшуюся во рту никотиновую слюну. Достав из пакета бутылку, Иваныч со злостью и отвращением к самому себе, вновь присосался к её горлышку. К этому времени площадка была уже пустой, и его Совесть, хотя бы в данном случае, перестала ощущать когнитивный диссонанс, что заметно увеличило поступившую в организм дозу.

– Сука… Нектар жизни, мать его, – с кривой улыбкой произнёс он, слегка причмокивая, и собирая с губ языком капли «медовой».

Привычная для него Жизнь возвращалась, перекрашиваясь по дороге в привычные для его бытия краски, тона и полу оттенки. В мыслях начал проскальзывать позитив, несущий с собой возможность более трезво оценить текущую ситуацию.

– Так… Сидеть, конечно, хорошо, но пора двигаться, – тихо озвучил он в слух, зашевелившиеся в мозгах, мысли. – Во-первых, надо купить, что-нибудь, пожрать. В холодильнике, сука, «мышь повесилась» а готовить сегодня я точно не в состоянии. Значит, по дороге домой надо ещё раз забежать в супермаркет и купить там что-нибудь съестного, дня на три. И, никакой водки, мать её… Да, надо не забыть кофе, твою дивизию!

Подгоняемый «реанимированными» мыслями, Иваныч уже собирался вскочить на свои «ватные» ноги, и нестись в сторону супермаркета, как в его «шумной» голове засвербела очередная «полезная» мысль: «А может в деревню?! – почесал он голову. – Дел здесь у меня, вроде, никаких нет… Встреч на ближайшее время, тоже не запланировано, а в квартире сидеть тошно и муторно. Этот „зомбоящик“, твою дивизию, меня точно скоро сведёт с ума… И на хрена, я его покупал?! На всех каналах только и разговоры про врагов, шпионов, и какие мы все молодцы, что у нас такой прекрасный Президент… Надоел, сука…».

Иваныч очень уважал Президента, и был ярым сторонником его политики, особенно в международных вопросах. По началу, он не меньше других радовался успехам страны на международной арене, и как ребёнок плакал от счастья, когда в «родные пенаты» вернулся некогда потерянный кусок родной земли, который по праву, как он считал, являлся частью его необъятной Родины. Он с яростью и негодованием относился к санкциям, которые хомутом повисли на шее экономики страны, к попыткам «задушить» жизнь и свободу своих соотечественников за рубежом, к словам и действиям «истинных», как они себя называли, демократов, пытающихся расшатать страну изнутри. Он, считал себя настоящим патриотом Родины, но… В последнее время, все эти разговоры про политику, войну и творящуюся хрень вокруг страны, его слегка утомили. «Ну его на хер, это каменный мешок, набитый алчностью, суетой и развратом! – эхом раздалось в слегка пьяненькой голове. – Надо ехать в деревню, твою дивизию! Лучше я на травке, около дома посижу, и мясо пожарю, чем буду забивать голову разной хренью».

– Короче, надо возвращаться в деревню! Кинуть грязные вещи в машинку, собрать рюкзак, прибраться в квартире и валить из этого «душного» мешка обратно домой. Главное, перед дорогой не забыть сходить на «горшок», иначе Счастья, точно не видать! – уверенно, произнёс Иваныч. Воодушевлённый найденным решением как сегодня не сдохнуть от скуки, злости и тоски, он достал из пакета бутылку, и сделал из неё ещё один большой глоток. Когда очередная порция алкоголя уверенно достигла положенного ей места, он встал с лавки и бодрым шагом направился к дому, по дороге заскочив в небольшой магазинчик за шоколадкой на закуску, и банкой растворимого кофе.

Сборы заняли не более часа. Приняв для полной ясности картины своего бытия, ещё грамм пятьдесят, он быстро приготовил кофе и торжественно уединился на долгожданном унитазе. Устроившись на нём как можно удобнее, он с огромным удовольствием сделал большой глоток горячего кофе из «именной» кружки, и глубоко затянулся сигаретой.

– Какое блаженство, твою дивизию! – вырвалось из глубины его тёмной сущности. Он почувствовал, как тело и Разум начинает покидать тяжесть, этого поганого утра. В голове заиграла давно забытая мелодия какой-то, старой детской песенки. Похмелье начало сдавать свои позиции, и отступать по всем фронтам, неся за собой «тяжёлые потери». На его место возвращалась обычная повседневная жизнь. «Вот и хорошо, – улыбнулся он, смывая в канализационную бездну продукты своей ежедневной деятельности. – Ещё поживём, твою дивизию!». Умывшись и почистив остатки зубов он, уже в достаточно приподнятом настроении, направился претворять свои замыслы в реальность.

По приезду из деревни, Иваныч бросил свой дорожный рюкзачок в прихожей около входной двери, где тот успешно провалялся пару дней, так-как времени, чтобы разобрать свои пожитки, у него не нашлось. Достав из него грязное белье, он закинул его в стиральную машинку. «Потом, как-нибудь, постираю. Надеюсь, не с тухнет», – решил он, и напевая под нос очередную мелодию из некогда популярной песни, принялся собирать свои шмотки. Вытащив из шкафа чистые вещи, он начал укладывать их в рюкзак, попутно проводя там ревизию.

– Так, что тут у меня? «Макарыч»1, новый рыболовный набор, зарядка для телефона, ключи от БМВ. Сигареты… Сука, где вы раньше были, вашу мать?! – в сердцах выкрикнул он, держа в руке так необходимую ему с утра, пачку сигарет. – Совсем плохой стал, твою мать! Видать, уже старею…