Звезды над Кишимом. 1-й том
- -
- 100%
- +
– Мы местечко одно заприметили… – говорят они. – Виноград там «дамский пальчик» уже поспел. Есть желание поживиться?
Я, как и мои товарищи из Ташкента Фаиль Ахметшин и Леня Ким, ответил отказом. Мы выросли на благодатной узбекской земле, где этого добра было в изобилии. Да и перспектива загреметь из-за этого на губу не вдохновляла.
– Только вы поаккуратнее, – посоветовали мы. – Сегодня ДШБ дежурит по гарнизону. Смотрите, не нарвитесь на их патрули.
Как в воду глядели. Искали их потом по всему Чирчику. Нашлись наши охотники за виноградом на следующий день. Лица их представляли собой страшное зрелище. Было ощущение, что на плечах у каждого из них вместо головы большая слива с узкими прорезями в тех местах, где должны быть глаза и рот. Расплывшиеся носы сравнялись с остальной распухшей поверхностью лица.
Они рассказали, что напоролись на патруль десантников, которые не упустили шанс применить на практике навыки, полученные на тренировках по рукопашке. После этого горе-гуляк привели в расположение ДШБ, где они выполняли работы по благоустройству территории части, а солдаты-десантники всячески выражали им свое презрение, кто словом, кто делом. Думаю, с тех пор упоминание о винограде сорта «дамский пальчик» долго вызывало у них негативные ассоциации.
В различных армейских подразделениях также царили свои порядки. Помимо иерархии по сроку службы, существовали земляческие группировки, и конфликты на той или иной почве в армии происходили довольно часто. Предполагаю, подобные проявления не были бы возможны без молчаливого согласия военного руководства, коему было на руку некоторое расслоение в воинской среде. Эта неоднородность выступала одним из рычагов манипулирования военнослужащими, и командование при необходимости могло извлечь из этого свою выгоду. Но все это объяснимо в реалиях мирной жизни. В условиях же боевых действий, когда от сплоченности, взаимовыручки зависит многое, такая разрозненность казалась непостижимой.
Пришел Толик. Быстро сварганил из подготовленных нами продуктов обед, по ходу вводя меня в курс дела. Я, понимая, что отвертеться от должности повара не удастся, все мотал на ус.
Офицеры приходили на обед небольшими группами и по одному. Толик раскладывал еду, или, как ее здесь называли, рубон, в пластиковые тарелки. Официант молча разносил ее посетителям, попутно принося из зала грязную посуду. Кто-то из офицеров обращался за добавкой.
Во время обеда Толик знакомил меня с офицерским составом батальона. Сразу всех я запомнить не мог, да от меня это и не требовалось. Уже через неделю я знал всех по званию и фамилии, а также по подразделениям и должностям.
Глава 7. Будни
Я стал поваром на офицерской кухне. При возникновении сложностей советовался с Толиком. Кроме готовки в мои обязанности входило составление раскладки для солдатской и офицерской кухонь.
Раскладка продуктов – план питания военнослужащих и расчет количества провианта, используемого при приготовлении еды в соответствии с принятыми в армии нормами довольствия. Писанина меня напрягала, но жаловаться было некому.
Кочегар Кардан, посудомойщик Дядюра и официант Рахим замечательно справлялись со своими обязанностями. Хотя все трое были на полгода старше меня по сроку службы, они особо не артачились, и им не нужно было повторять что-либо дважды. В основном все делали самостоятельно. Каждый из них ценил свое место, ведь работа в столовой освобождала их от несения караульной службы. По мне же, она была очень обременительной. Готовить на пятьдесят человек трижды в день… Быть поваром – не то, о чем я мечтал до армии. Но пришлось смириться и принять свою участь.
Мало-помалу я освоился. Первую неделю новоиспеченные черпаки – те, кто отслужил год в армии, – из взвода снабжения посвящали нас, колпаков, в премудрости службы. Помимо работы в столовой, важно было успевать и многое другое. Днем мы наводили порядок на территории взвода и в самой землянке, а также помогали старшим в ремонте техники. Саша с Гайратом были заняты обслуживанием батальонного дизель-генератора.
Нам, наконец, выдали оружие – автоматы АК-74. По ночам мы охраняли участок, на котором располагались два продовольственных склада, склад горюче-смазочных материалов, землянка нашего взвода, офицерская столовая, землянка командира и старшины взвода. Мы были загружены по уши, но черпаки предупредили нас, что все это только цветочки.
В одно из первых своих ночных дежурств, патрулируя у продсклада, я решил закурить. Ночь выдалась ясная, морозная и безлунная. Достав сигарету, я прикурил, и когда сделал несколько затяжек, рядом что-то дважды просвистело и шлепнуло в глинобитную стену склада. Не успел и ухом повести, дневальный восьмой роты, стоявший неподалеку под грибком, тут же упал на землю и крикнул мне: «Ложись, придурок!» Я посмотрел на него с недоверием, но последовал его примеру.
– Сигарету потуши! Не слышишь, что ли, стреляют! – добавил он.
Я подчинился. В обычной жизни человеку нечасто приходится лежать на земле, ползать по подмерзающей глине. Но на войне быстро всему учишься.
Когда все успокоилось, я подошел к дневальному. Мы разговорились. Он посоветовал не курить по ночам на улице и показал, как прятать огонек сигареты внутри кулака.
– Ночью огонек от сигареты видно дальше, чем за километр, – многозначительно сказал он. – Фартануло, что не попали в тебя.
Если первая часть его фразы вызвала у меня некоторое недоверие, то со второй я был согласен на все сто. Поблагодарив его за дельное замечание, которое запомнил на все время службы, я продолжил патрулирование. Для меня осталось загадкой, из какого оружия и откуда стреляли. Несмотря на полную тишину, звука выстрела абсолютно не было слышно.
Прошла неделя со дня моего приезда в Кишим. Вечером перед сном черпаки подняли и построили нас, вновь прибывших. Они нашли какой-то притянутый за уши повод, мол, развели бардак, колпаки совсем распустились – и после такого короткого вступления поколотили нас.
Участвовали в этом мероприятии все черпаки. Удивительно было наблюдать, как меняется человек, его голос, выражение лица, когда, используя свое более выгодное положение, он учиняет расправу над другими. Вчера, даже сегодня днем, они улыбались тебе, шутили, но уже вынашивали замысел по установлению барьера между ними и нами. Били со знанием дела, не оставляя следов. Удары по лицу наносили открытой ладонью наотмашь, по животу и ребрам – кулаками.
Я смотрел, как багровеет и искажается от ненависти лицо Толика Провоторова, как вздуваются вены на висках и шее, и это превращение казалось мне поразительным. Проявлять боязнь или малейшие признаки того, что тебе больно, было нельзя – станешь объектом для постоянных нападок.
Пока нас дубасили, я старался ничем не выражать своих эмоций: ни звуком, ни мимикой. Причем если бы это происходило при иных обстоятельствах или один на один, то из всех наших черпаков реальным противником для меня мог бы стать, пожалуй, Дима Костин. Остальных я одолел бы без особого труда. Однако у них против нас было преимущество – они были вместе, а мы еще порознь. Полгода они колпачили, сообща решая нелегкие задачи, которыми так богата жизнь солдата в начале службы, получали от старших по призыву. Это позволило им сплотиться, увидеть, чего стоит каждый из них. И вот настала пора сбросить унизительное ярмо колпачества на наши плечи, убедив себя в том, что все пережитое было не напрасно. Им во что бы то ни стало нужно было показать, кто в доме хозяин.
Экзекуция была, наверное, минут пять-десять. Но этого было более чем достаточно, чтобы разрушить мою прежнюю картину мира и заменить ее новой, пронзительно отрезвляющей явью.
Потом нам дали команду ложиться спать. Хотя я и был вымотан, мне не спалось. Все мое существо бунтовало от такого отношения, которое придется терпеть целых полгода, до следующего пополнения.
Конечно, их можно было понять. Несколько дней назад точно так же старший призыв обходился с ними. А сейчас они отрывались, упиваясь своей властью. Пройдя унижение, страх и боль, мстили за свое покоробленное чувство самоуважения, не задумываясь, что этим лишь все усугубляют. Жестокость и ненависть не делают счастливее, скорее наоборот, у нормального человека усилилось бы ощущение опустошенности. Но не в этом случае.
Агрессия здесь считалась главным аргументом, и изменить существующий порядок было выше их возможностей. Да и откуда двадцатилетнему мальчишке, брошенному судьбой в нечеловеческий водоворот, пришло бы осознание, что есть иные модели поведения? Зачем отказываться от накатанной схемы? Тут сложилась своя практика воспитания и взаимодействия. Самый эффективный способ повлиять на того, кто слабее, – силовой, самый надежный инструмент поддерживать свой авторитет – грубость.
Сочувствовать и прощать, пусть и в ущерб собственной сиюминутной выгоде, может морально зрелый человек, не нуждающийся в чьей-либо оценке и готовый бросить вызов системе. Но в этих условиях сострадание было непозволительной роскошью и воспринималось бы как проявление слабости.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Черные пески (тюрк.)
2
Военная школа поваров.
3
Дан приказ: ему – на запад, Ей – в другую сторону… Уходили комсомольцы На гражданскую войну. Михаил Исаковский. Стихотворение «Прощание» (1935).
4
Туркестанский военный округ.
5
Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту.
6
Парадкой советские солдаты называли парадную форму.
7
Автомат Калашникова складной. Имеется в виду приклад.
8
Контрольно-пропускной пункт.
9
Крупный жилой массив в Ташкенте.
10
Наркотическое вещество, получаемое из определенных видов конопли.
11
Одно из названий анаши.
12
Неуправляемый реактивный снаряд.
13
Заместитель командира (сокр.)
14
Гауптвахта – на солдатском жаргоне.
15
Заместитель командира по политической части.
16
Цитата из текста присяги военнослужащего Вооруженных сил СССР: «Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся».
17
Лейтенант – на армейском сленге.
18
Старший лейтенант (сокр.)
19
Летать как трассер (жарг.) – выполнение приказаний и прихотей старших по сроку службы.
20
Точками в вооруженных силах называют расположенные отдельно заставы, воинские гарнизоны и посты.
21
Нарушитель армейской дисциплины, уставного порядка.
22
Ограниченный контингент советских войск в Афганистане.
23
Полевая автомобильная кухня.
24
Название службы государственной безопасности в Демократической Республике Афганистан. Существовала до 1992 года.
25
Прощелкать коробкой – потерять бдительность, утратить что-либо ценное (жарг.)