Жизнь – это личный проект. Другие люди могут дать только ключи от дверей, которые тебе нужно открыть. Сумеешь ты это сделать или нет, зависит от тебя.
Виктор Пелевин «Тайные виды на гору Фудзи»
Переход
1
Он брел по пустынной улице давно вымершего города. Людей здесь не осталось, а значит, бояться было некого. Тусклый свет заходящего солнца, проникая сквозь низкие сизые облака, создавал почти черные жутковато-сказочные тени. Любое перемещение тела превращалось в протяжное эхо темного пятна, ползущего по заросшим мхом и листвой фасадам заброшенных зданий. Издалека человек и его тень казались единым организмом, движения которого мрачны и медлительны. Улица, несмотря на долгое отсутствие людей, была оживленной. На первый взгляд пустынная, она кишела лапами, крыльями, глазами, зубами и хвостами. Животный и растительный мир быстро возвращали себе территорию, когда-то отобранную у них цивилизацией. Но человек, идущий по улице, не обращал на это ни малейшего внимания. Мысленно он уже находился там, куда и направлялся.
Вот оно – это здание сильно отличается от всех остальных. Светлый облицовочный камень переливается на ярком летнем солнце. В огромных стеклянных фасадах отражается голубое небо с редкими мазками белых облаков. Четкие тени растущих рядом деревьев прячутся от полуденного солнца. Это место видно издалека. Его как будто не затронуло исчезновение цивилизации. Все это выглядит неправдоподобно, словно существует два параллельных мира, которые сошлись в одной точке. Граница миров – фантастическая и в то же самое время реальная – пролегала именно здесь. И непонятная субстанция, состоящая из человека и его тени, перешагнув эту границу, превратилась в нормальное, привычное нам человеческое существо мужского пола. Это существо исчезло внутри здания, и автоматические двери закрылись за ним.
2
В длинном, залитом мягким светом коридоре стояла девушка. Она была неподвижна. Небесного цвета глаза, практически не моргая, смотрели в даль за окном. На губах играла едва заметная улыбка. Ее золотистые волосы спускались вдоль изящной спины. Казалось, что она находится здесь вечность и ничто не может изменить ее медитативного состояния. Она лишь телесно присутствовала в этом месте. Все ее внутреннее существо слилось с происходящим за окном.
А за окном в прозрачно-голубом небе парили орлы. Они были могучи и легки, беззвучны, подвластны ветру и одновременно с этим абсолютно свободны и независимы. И девушка, наблюдающая за ними, провалилась в их мир и, чувствуя крепкие и надежные мышцы собственных крыльев, медленно плыла в орлином хороводе, за которым сама же пристально следила. Каждый из нас если очень постарается, то вспомнит, что хоть однажды, но пребывал в подобном состоянии.
Пространство наполнилось гулом приближающихся шагов, но девушка их не слышала. Человек, который недавно вошел в здание, стремительно приблизился к ней.
– Эна? – произнес он негромко, боясь напугать ее.
Крылья орла едва дрогнули от постороннего звука.
– Да, это я, – ответила она, медленно поворачиваясь.
– Приятно познакомиться. Кант.
Молодой человек протянул ей руку. Она широко улыбнулась и поздоровалась с ним, одними пальцами коснувшись его ладони. Взгляды их встретились, и каждый из них мгновенно утонул в глазах другого. Как много можно понять о человеке, увидев его в первый раз…
3
Они прошли широкий прозрачный коридор, больше напоминающий тоннель, со всех сторон окруженный зеленью и создающий ощущение леса. Затем оказались в небольшой белой комнате, и, хотя в ней не было ни одного окна, пространство заливал мягкий, похожий на естественный свет. В дальнем левом углу стоял большой прозрачный куб, внутри него что-то перемещалось. Эна постаралась разглядеть это повнимательнее, но, как ни напрягала глаза, у нее ничего не получалось. Это было похоже на рассматривание стереокартинки. Кажется, что еще немного – и твои глаза найдут правильный фокус, и тогда ты увидишь трехмерное изображение, но в этот момент глаза возвращаются в привычное положение, и все, чего ты удостаиваешься, это странная размалеванная плоскость.
– Что это? – спросила она. – Я такого никогда не видела.
– Это модель вселенной для обучения, – ответил Кант, вынимая из кармана ключи, – ты же пришла сюда учиться? А я должен помочь тебе в этом.
Ключи в его руке были не совсем обычными. Серебряного цвета полоски с еле заметными на них золотистыми точками. Одну из них Кант поднес к маленькому экрану, находящемуся на передней грани стеклянного куба. Половинка этой грани медленно съехала в сторону, открывая таким образом его внутреннее содержимое, и помещение, в котором они находились, мгновенно увеличилось в размерах. Изначально казавшаяся небольшой комната была лишь частью пространства и отделялась от него при помощи освещения, исходящего из прорези в потолке. Полоса света была настолько плотной, что глаза воспринимали ее как стену. Когда Кант, используя ключ, выключил ее, взору открылись реальные размеры помещения. Эна огляделась и поняла, что пространство действительно огромно. Оно было заполнено длинными стеклянными шкафами, внутренности которых находились в непрерывном хаотическом движении, как будто огромный рой насекомых, пытаясь вырваться на волю, исполнял свой таинственный танец.
– Можно подойти посмотреть? – спросила Эна.
– Да, но только вместе со мной. И ни к чему не прикасайся, пожалуйста! – строго сказал Кант.
– Это опасно? Может ударить током?
На лице Эны отобразился испуг, и в этот момент она стала похожа на абсолютно беззащитную маленькую девочку.
– Не беспокойся, для нас это безопасно.
– А для кого нет? Ты боишься, что я разобью шкафы? – усмехнулась она.
– Немного.
Они оказались в полуметре от прозрачных наполненных движением шкафов. Отсюда происходящее внутри них выглядело иначе. Становилось ясно, что жизнь в привычном понимании здесь отсутствует. Это был нескончаемый мир разнообразных вращающихся фигур, от которых рябит в глазах.
– Перед тем, как ты подойдешь ближе, я обязан тебе объяснить, что это за шкафы и что происходит внутри них, – объявил Кант с очень серьезным видом.
– Это разве не игра? – спросила Эна. – Чем-то похожа на шахматы.
– Вовсе не похожа, – задумчиво ответил Кант.
– Тогда что же это такое? – она произнесла это тоном капризной женщины, которой муж обязан немедленно подарить что-нибудь из меха или с бриллиантами.
Кант не обратил никакого внимания на ее тон. Он понимал, что ему нужны союзники, и пусть даже не самые приятные. Неважно, кто будет с тобой в следующем воплощении. Пережить можно все. Только не одиночество и безмолвие – то, чем закончилась последняя цивилизация, из которой ему пришлось выкарабкиваться в течение десяти лет.
– Рассказывать? – без малейшего раздражения спросил Кант.
Эна нетерпеливо кивнула в ответ.
– Конечно, я внимательно слушаю.
– Каждый из этих шкафов разделен на секции. Секции заполнены определенными фигурами.
Он шагнул вперед, рукой показав Эне, чтобы она не приближалась, и открыл дверцу. На полках стояли такие же прозрачные кубы с похожими на шахматные досками внутри. Лишь сейчас, увидев несколько кубов рядом, Эна обратила внимание, что доски внутри них имеют различную форму, которая меняется в зависимости от угла, с которого на них смотришь. Девушка приподнялась на цыпочки и немного наклонила голову в сторону, затем в другую. В глазах промелькнул явный интерес.
– Ого, – произнесла она. – Это действительно не шахматы. Как я могла так ошибаться?
– В первый раз все ошибаются.
– И ты?
– Конечно. Думаю, исключений нет.
– Ты обещал объяснить мне, что это, – Эна посмотрела на него умоляющим взглядом без какого-либо кокетства. – Ты считаешь, я не смогу понять?
– Конечно, сможешь. Рано или поздно это понимают все, – ответил он, а про себя добавил: «Все, кто выживают».
Основы
1
Когда ты проиграл, тебе приходится жить… Жить по правилам той вселенной, которую придумал выигравший. И как бы тебе ни хотелось умереть, тебе придется жить до окончания чужой игры. Порой предложенные условия ужасают. История искорежена и вывернута наизнанку, все моральные принципы перевернуты с ног на голову, а окружающее тебя человечество разделено на два пола и свято верит в единого и неделимого создателя всего сущего. Но самое неприятное во всем этом то, что ты начинаешь свою новую жизнь в этой чужой тебе вселенной с нулевым объемом памяти… Таковы условия для проигравших.
Эна пришла в «Игру» не по своей инициативе. Ситуация ее жизни и жизни окружающих сложилась таким образом, что она не видела другого выхода. Близкие долго отговаривали ее. Мама плакала, сестра угрюмо смотрела в сторону и, постоянно закусывая нижнюю губу, виноватым полушепотом просила прощения, повторяя что она не хотела, чтобы все так получилось, что это все из-за нее и она должна идти туда… но ее не возьмут. Отец сидел молча. Он единственный, казалось, не был огорчен. Не проявляя каких-либо эмоций, он лишь изредка постукивал пальцами по столу, словно наигрывая свою любимую мелодию, что говорило о его хорошем и даже приподнятом настроении. Только один раз, глядя прямо в глаза дочери, он сказал ей, чтобы она как следует подумала, прежде чем решиться на это. Эне даже показалось, что отец рад, что она будет участвовать в «Игре».
Из «Игры» возвращаются не все, а если и возвращаются, то через большой промежуток времени и совершенно другими. Но это касается только проигравших в первом туре. Тем же, кто выиграл, дается возможность прописывать любые, даже самые невероятные сценарии новой реальности следующей игры. Проигравшим тоже достается приз в виде трех желаний, которые исполняют еще до погружения в новый мир.
Естественно, огромное количество людей стремится попасть в «Игру». Кто-то мечтает о власти и влиянии на судьбы людей. А кто-то просто хочет исполнить свои мечты, пусть даже ценой собственной жизни. Поэтому раз в несколько дней проводился отборочный конкурс. Но, кроме этого, существовали люди, обязанные идти в игру вне зависимости от их желания. Именно к таким людям относилась Эна. Ее старшая сестра из-за своей беспечности в попытке реализовать себя как программист вошла в общественную сеть данных и случайно удалила оттуда половину населения города, в котором проживала их семья. Когда это выяснилось, ей предложили несколько вариантов для исправления ситуации. Одним из них было пожизненное лишение всех членов семьи права пользоваться интернетом и перемещение в специальную область с такими же людьми, нарушившими закон. Второе возможное наказание заключалось в последовательном восстановлении удаленных данных за счет собственных средств, и последний вариант – участие в «Игре» самого младшего члена семьи при условии прохождения обычного отбора.
2
Облака проносились по небу, как сумасшедшие, оставляя после себя следы секундных картин, мгновенно переходящих в следующие, такие же краткие, но информативные образы. Эна растворилась в этих «облачных рассказах», как во сне. Информационное поле облаков боролось с эмоциональными скачками в голове девушки.
«Спокойно, сейчас главное не думать, – говорила она сама себе. – Потом переведу все это на нормальный язык».
Мозг с жадностью поглощал информацию «облачного шоу».
«Тест окончен!» – прозвучало у Эны в голове. Она открыла глаза и очутилась в большой овальной комнате, по периметру которой стояло пятьдесят кресел. В них сидели такие же, как она, претенденты на игру. На глаза участников теста были надеты огромные желто-золотые очки, состоящие из мелких выпуклых полусфер, от переносицы которых отходило что-то напоминающее антенну, которая заканчивалась небольшой коробочкой. Эти очки-стрекозы являлись излучателями голографических картин. Тестируемые получали через них изображение, практически неотличимое от реального. Кресло со встроенными в него датчиками считывало по мельчайшим движениям тела эмоциональный фон испытуемого и передавало эту информацию в центральный компьютер. Там импульсы выстраивались в графики, по которым и отбирались будущие участники игры.
Лишь семь претендентов в итоге допускались к следующему этапу по результатам первого общего теста. Эна вошла в это число, и теперь задания становились индивидуальными. Каждому раздали карманные компьютеры, похожие на смартфоны, но имевшие от них огромное отличие. Ввод данных в них мог осуществляться бесконтактно при помощи мыслей. Для этого использовался личный код. Участники погружались в тестовую игру, в которой каждый из них становился персонажем общей действительности.
3
Предполагаемая новая игра была странной, даже для бывалых участников. Ее автор, человек умный и опытный, безвозвратно исчез в ней сразу после того, как ее создал и сейчас для его поиска собирали группу спасателей. В нее входил наставник – тот, кто прошел хотя бы семь игр и накопил опыт выхода из них, семь новичков, для кого это испытание было первым, а также для этой миссии набирали тех, кого не жалко потерять. Это практически распавшиеся души – те сгустки сознания, которые после предыдущих воплощений неудачно из них вышли. У этих существ практически не оставалось собственной воли. Жалкое зрелище. Некоторые из них переставали осознавать, что все происходящее – лишь часть, мизерная часть бытия. Что, рождаясь и живя в игре, ты только нарабатываешь навыки существования вне игры. От этого им начинало казаться, что отрезок от рождения до смерти в игре и есть вся жизнь. Что ни до, ни после ничего нет. И тогда для них срабатывала программа залипания реальности. Ее придумали и запустили в большинство игр для создания так называемых големов[1]. Это, конечно, не были те самые големы в привычном понимании. Они не были созданы из глины или грязи, и для их оживления не нужны были священные книги и раввины, не было необходимости так же вкладывать записку с одним из имен Бога голему в рот, чтобы его оживить. Но суть – сама внутренняя сущность голема – его полное подчинение своему создателю, бездумное соблюдение всех правил и законов, заложенных в игре – и являлась основой данной программы. Такой человек полностью снимал с себя всю ответственность за происходящее в его жизни. Он начинал плыть по течению, и, какие бы события ни происходили в окружающей его действительности, он принимал их либо с радостью, либо в страданиях и даже не задумывался, что может что-то изменить самостоятельно. Не веря в свои возможности, такое существо в любом случае продолжало чего-то желать. Но желания эти были материальны и в большинстве своем примитивны. При этом вера в осуществление хоть какого-то из них была настолько мала, что желание практически сразу отмечалось в его разуме как несбыточное и откладывалось на потом, на лучшие времена, которые так никогда и не наступали. Таким образом, в мозгу голема были залежи наслоенных одно на другое желаний, разобрать которые через совсем короткий срок не в состоянии был даже их собственный владелец.
А голем продолжал жить и копить свои несбыточные желания и в конечном итоге они становились похожи на обмылки, слепленные воедино. Полная голова таких обмылков мешала жить и мыслить адекватно. Но зато в игре добавлялись персонажи-големы, или, как их называют сегодня, – боты, пригодные для любого использования. И хозяин игры мог погнать их вначале на демонстрацию против режима или за него, потом постепенно давать особо рьяным возможность уже самим организовывать таких же, как они, в нужные группы и направлять их в нужном направлении, а куда – на митинг за использование зеленой энергетики или на войну – это уже не имело никакого значения. И в итоге можно предложить им демократию вместо свободы, и они с удовольствием и чувством собственного достоинства будут голосовать за нее на протяжении всей своей жизни как за основу человеколюбия.
Вернуть же такое существо из игры было крайне сложно.