- -
- 100%
- +
– А ну-ка скажите, кого вы имеете в виду, и я посмотрю, насколько я проницателен.
– Селиванов. Пётр Селиванов, – осторожно произнёс Столыпин.
Шапошников после небольшой паузы сказал:
– Из четырёх кандидатов, он был на третьем месте. Хотя я удивлён, почему вы выбрали именно его.
Столыпин был удивлён тому, насколько Шапошников хорошо информирован о его знакомствах в среде секретных агентов.
– Это человек уже несколько лет не удел. Вы именно поэтому выбрали его? – спросил Шапошников.
– Отчасти, – осторожно произнес Столыпин. – Главное, что этот человек наиболее всего, на мой взгляд, подходит для выполнения этой, если можно сказать, миссии.
– Может вы поясните, что же в истинности вы хотите со своим приятелем от моего теперь уже можно сказать бывшего подопечного?
– Роль консультанта. Ведь ваш сотрудник, насколько я знаю, несколько лет работал в арабских странах, в том числе и в Египте. Его опыт и знания очень пригодились бы моему приятелю. Естественно, все расходы берёт на себя приглашающая сторона, – произнёс Столыпин.
– Я не против. Но идти на соглашение с Селивановым вам придётся самим. Он теперь фактически вольный стрелок. Я не в праве ему что-либо указывать. Вы знаете, где его можно найти? Он сейчас проживает на даче в подмосковном Щелково. Я сообщу ему о вашем интересе. Будьте осторожны. Вы будете иметь дело с настоящим профессионалом…
Последние слова Шапошникова надолго запомнились Столыпину. Близкий товарищ Масленникова после встречи с подполковником в его квартире не раз задумывался над тем делом, в котором он невольно стал участвовать.
«Может действительно, всё значительно серьёзнее, чем мы с Масленниковым предполагаем. Вторжение в закрытый мир ислама небезопасно, тем более, когда оно касается такой сакральной темы. А исламский фундаментализм? Наверняка сыну Масленникова придётся с этим каким-то образом столкнуться. От всего это в дрожь бросает», – размышлял Столыпин, направляясь вечером к себе домой.
– Наконец-то ты вернулся, – встретила в прихожей Столыпина его жена Галина. – Так долго встречал Масленникова. Вечно у вас с ним какой-то особый интерес.
– Это ты верно заметила, дорогая. Особый интерес, – снимая обувь, подтвердил Масленников. – Нас словно связала судьба воедино. В принципе, что нас может объединять? Мы даже не в одной фирме работаем, не по одной специальности, не из одного города родом.
– Ты всегда от него с приподнятым настроением возвращаешься. Словно «наркотик» он для тебя там какой-то держит. И, как всегда, не требуешь поесть, – произнесла Галина.
– Это ты верно заметила. У Масленникова всегда есть для меня какой-нибудь «наркотик». В нашей жизни порой только так можно жить. А вот на счёт еды ты не права. Я с удовольствием чего-нибудь перекусил бы.
– Я для тебя говяжью отбивную приготовила с твоим любимым салатом. Выпьешь немного вина?
– С удовольствием. Только с тобой на пару, – произнёс Столыпин, усаживаясь за стол на кухне.
– Ты, наверное, устал? Может тебе приготовить ванну? – спросила Галина.
– Наверное, это было бы неплохо.
Супруга Столыпина Галина направилась приготавливать ванную.
Сам Столыпин, чувствуя, что его после продолжительного дня клонит ко сну, вышел из кухни и направился в гостиную прилечь на диван. Облокотившись на подушку, близкий приятель Масленникова вскоре задремал.
Жена Столыпина, выйдя из ванны, увидев лежащего на диване мужа, произнесла:
– Вот так всегда. Даже толком не поест. И чем его там Масленников «кормит»?
Утром следующего дня Столыпин направился в подмосковное Щелково, к Петру Селиванову. Преодолевая многочисленные заторы на московских улицах, Столыпин только и думал о вчерашнем разговоре с Масленниковым. Трезво оценивая ситуацию, Столыпин приходил к выводу, что он невольно становится участником событий, которые могут затронуть судьбу многих людей в различных странах мира. Чувство ответственности и любопытство заставляли Столыпина торопиться, жить в предвкушении важных, интересных событий.
Загородный дом, в котором проживал Селиванов, находился на юго-восточной окраине Щелково. Высокий забор, металлические ворота с автоматическим управлением закрывали обзор усадьбы дома Селиванова. На входных дверях висела табличка «Осторожно. Во дворе собаки».
Остановившись у ворот дома Селиванова, Столыпин вылез из своего автомобиля и по домофону связался с Селивановым:
– Это Столыпин.
– Аркадий Петрович. Минуточку я сейчас выйду. Во дворе собаки.
Отворяя входную дверь, Селиванов произнёс:
– Заходите.
Столыпин последовал за Селивановым.
– Я думаю, нам здесь неплохо будет, – произнёс Селиванов, указывая на место в саду. – Присаживайтесь. Перекусите с дороги?
– Нет, спасибо. Я завтракал, – сказал Столыпин.
– Тогда может чашечку кофе? – предложил Селиванов.
– От кофе не откажусь. Неплохо бы было взбодриться.
Через несколько минут Селиванов возвратился с кухни со свежее приготовленным кофе.
– Пожалуйста. Если хотите – горячий шоколад.
– Вы здесь один? – спросил Столыпин.
– Да. Хотя ко мне сюда захаживает одна особь женского пола.
«Наверняка Селиванов постарался, чтобы вместе с нами на даче никого не было», – подумал Столыпин.
– Илья Петрович мне сообщил, что у вас ко мне кое-какое предложение, – по-деловому произнёс Селиванов.
– Да, – выпивая кофе, подтвердил Столыпин. – Точнее сказать, это у одного моего товарища возникла идея воспользоваться услугами такого профессионала, как вы. Вы ничего не подумайте, это всего лишь невинная просьба. Мой товарищ желает отправить в загранкомандировку своего двадцатитрёхлетнего сына. В регион, который, насколько я знаю, вам хорошо знаком – Ближний Восток. Сами понимаете, регион этот неспокойный. Вот мой товарищ хочет перестраховаться, так сказать. Я думаю, ещё одно путешествие в Египет вам будет приятным.
– Я вас слушаю, – произнёс проницательный Селиванов после того, как Столыпин сделал паузу в своей речи.
– Конечно, вы понимаете, что услугами такого профессионала мой товарищ решил воспользоваться не зря. Ваша основная роль – консультировать. Ну и по возможности оберегать от возможных неприятностей.
– То есть вы хотите сказать – нечто среднее между телохранителем и гидом.
– Дело в том, что мой товарищ откопал в Египте нечто, что может представлять интерес для многих людей. Можно сказать, очень большой интерес. Если вы согласитесь на предложение сопровождать парня, то от вас, возможно, потребуется достаточно большое напряжение интеллектуальных сил. Сразу оговорюсь, никто не знает, как всё обернётся в Египте. Возможно, эта поездка для вас окажется просто приятным времяпрепровождением. Никто не может дать никаких гарантий. Договариваться вы будете с моим приятелем. Но он едва представляет всю серьёзность ситуации. Его просто волнует научный интерес. Но в Египте всё может оказаться значительно сложнее и опаснее. Я хочу, чтобы вы сказали, согласны вы или нет сопровождать парня в Египет? Если вы согласитесь, то в таком случае я конкретно расскажу, в чём дело, – сказал Столыпин.
– А какой срок пребывания в Египте? – спросил Селиванов.
– Ориентировочно – один месяц. Но, я думаю, если потребуется, то и больше.
– Честно говоря, вы меня заинтриговали. Я участвовал в разных переделках, но не думал, что бывают дела ещё более опасными и сложными, – произнёс Селиванов.
– Вы хотите сказать, какие ещё дела могут быть у простых граждан?
– У богатых людей иногда случаются существенные проблемы. И им приходится оказывать довольно сложную квалифицированную помощь, – произнёс Селиванов.
– Мой приятель не из новых русских. Он простой учёный. Но достаточно обеспеченный человек. Ваша главная задача – всего лишь предостеречь парня от лишних неприятностей, – пояснил Столыпин.
– Какие интересы могут быть у простого учёного в Египте, которые требуют моей помощи.
– Значит вы согласны? – спросил, обрадовавшись, Столыпин.
– Я постараюсь вам помочь. Точнее сказать, помочь вашему товарищу. Что в моих силах, разумеется. Сейчас я практически не удел. Свободный человек. Могу себе позволить провести в Египте месяц-другой.
– Скажу сразу, дело неординарное. Попрошу вас отнестись к нему как можно серьёзнее. Мой товарищ не просто учёный. Он астролог. Имеет связи в тайных обществах Москвы и за рубежом. Мы с ним не один год занимаемся паранормальными явлениями. Так вот, суть дела в том… В Каире мой товарищ встретил одного парня, который, возможно, является неким иным, как будущим имамом Махди, спасителем, которого ждут в исламе. Как говорит мой товарищ, многие признаки указывают на то, что он не ошибается. Сам Масленников, так зовут моего товарища, не решается отправиться в Египет. Его попытки приблизиться к необычному парню в Каире ни к чему не привели. Сильно разгорячённый Масленников возвратился в Москву с твёрдым убеждением, что необходимо продолжить исследование этой загадки, с чисто научной точки зрения. Сам он продолжает свои изыскания здесь в России, а своего сына намеревается отправить в Египет. Одновременно для молодого сына Масленникова поездка в Египет будет хорошей практикой и жизненным опытом. Не знаю, что, собственно говоря, задумал Масленников-старший. Но я считаю своим долгом оказать ему услугу. Поэтому я и обратился к вам, Пётр. Надеюсь, вы не считаете нас слегка эксцентричными, – произнёс Столыпин.
– Если это действительно так, как вы думаете, точнее сказать, так как думает ваш приятель, то дело действительно серьёзное. Даже более серьёзнее, чем вы можете представить. В какой-то момент даже я не смогу предотвратить возможную опасность. По крайней мере, всё будет зависеть от того, как далеко захочет зайти ваш приятель с сыном. Как профессионал, я, конечно же, не впутывался бы в это дело вот так один, не подготовившись основательно.
– Не означает ли это, что вы отказываетесь? – спросил Столыпин.
Селиванов ответил не сразу.
– Надеюсь, вы понимаете, какой резонанс в России может вызвать известие о том, чем занимается ваш Масленников с сыном? – спросил Селиванов.
– Кроме вас и меня о находке Масленникова никто больше не знает. Я думаю, даже своему сыну Масленников не всё будет говорить о том, кто такой Малик. Это может помешать делу.
– Малик – так зовут этого парня из Каира?
– Да. Судя по описаниям, ему лет девятнадцать, – сказал Столыпин.
– Вы знаете, ваше известие действует на меня гипнотически. Я невольно становлюсь неравнодушным к находке вашего приятеля. У меня будет только два условия. Я должен везде сопровождать сына Масленникова, а он в свою очередь не пренебрегать моими указаниями. В случае опасности мы должны покинуть Египет. В противном случае, я не несу ответственности за судьбу сына Масленникова, – произнёс Селиванов.
Столыпин покидал дачу Селиванова в приподнятом настроении. Договорённость с одним из опытных профессионалов спецслужб была достигнута. Теперь за судьбу сына Масленникова можно было не беспокоиться.
Селиванов скептически относился к возможности сына Масленникова Андрея что-либо существенное узнать о возможном пришествии имама Махди.
«Что может этот хрупкий молодой парень? Он даже не подозревает о возможностях совремённых спецслужб. Они ни перед чем не остановятся. И потом, почему Масленников решил, что этот Малик живёт непременно в Каире, и вообще в Египте. Одна случайная встреча. О чём она может сказать?» – мысленно рассуждал Селиванов.
Трезво оценивая ситуацию, Селиванов осознавал, что в Египте от него наверняка потребуется большое напряжение сил.
«Отдыхать вряд ли придётся. Наверняка о существовании будущего имама догадываются сильные мира сего. Возможно за ним уже установлено наблюдение, и уже не один год», – продолжал обдумывать ситуацию Селиванов.
Прибираясь со стола, Селиванов вдруг вспомнил об одном своём знакомом, ветеране внешней разведке Рудольфе Лаврентьевиче Бернштейне, работавшем когда-то на Ближнем Востоке.
«Надо бы к нему наведаться. Возможно, он немного прояснит ситуацию», – решил Селиванов.
3. Рудольф Бернштейн
Рудольф Лаврентьевич Бернштейн проживал на Фрунзенской набережной в Москве. Его супруга не редко болела. В момент визита Селиванова она находилась в одном из подмосковных санаториев.
Селиванов решил наведаться к своему хорошему знакомому утром, когда тот, как правило, прогуливал своего уже порядком состарившегося бульдога.
Предположение Селиванова оказались верными. Сохраняя верность своей давней традиции, Рудольф Бернштейн в восемь утра, не спеша, на поводке недалеко от своего дома прогуливал бульдога.
– Топи, ну нельзя же так рваться к дамам. Я за тобой не поспеваю, – посредством слов общался со своим резвым кобелём Рудольф Бернштейн.
– Рудольф Лаврентьевич, вы как всегда заботитесь о своей собаке, – стараясь обратить на себя внимание, произнёс Селиванов, находясь вблизи Бернштейна.
– Приходится. Больше мне заботиться не о ком пока. Супруга отдыхает в санатории. А ты как: мимоходом или по делу пришёл? – сказал Рудольф Бернштейн.
– Не стал бы вас просто так беспокоить, Рудольф Лаврентьевич, – произнёс Селиванов.
– Чего так? Наведал бы когда-нибудь старика. Всё один живу со своей женой. В последнее время она часто болеет.
– Как не говорите, Рудольф Лаврентьевич, а возраст своё берет. Вот и я как состарюсь, то же проблем со здоровьем не оберусь. Если доживу, правда.
– А почему не доживёшь. Я вот дожил, несмотря на то, что не раз смертельному риску подвергался. А о здоровье надо заботиться. Меньше по бабам шастать, да водки меньше жрать.
– Ну вы же знаете, я водку почти не пью.
– Да я это так, к слову. Ну, так чего там у тебя? Ты давно уже не кадровый. Подрабатываешь случайными заработками? – сказал Рудольф Бернштейн.
– Приходиться. Желающие находятся. Щедро платят, не скупясь.
– Да, развелось в последнее время нуворишей. Бабок – куры не клюют. Всё подряд хапают… Ты не обращай особого внимания на моё старческое ворчание. Я человек старой закалки. Рад, что молодые ко мне захаживают. Значит, нужен кому-то ещё. Ну что, поднимемся ко мне, раз пришёл. Надо так надо.
Через пару минут Селиванов оказался в квартире старого разведчика.
– Ничего, что вас утром беспокою, – снимая обувь в квартире Бернштейна, сказал Селиванов.
– Хорошая сегодня погода будет. Приятно будет с Харитоновым на набережной поболтать, – словно не обращая внимания на слова Селиванова, произнёс Бернштейн. – Мы со своим приятелем иногда покуриваем кубинскую сигару и болтаем о том, о сём. Так старость меньше обременяет.
– Вы Рудольф Лаврентьевич, ещё многое можете. Ваш опыт бесценен. Не думаю, что вам приходится скучать.
– Да, не скрою, частенько ко мне захаживают различные персоны. Большинство, конечно из своих бывших коллег… Ну что, пройдём в зал, расскажешь, зачем пришёл.
– Вопрос у меня к вам необычный, – начал деловой разговор Селиванов.
– Молодой ты ещё. Старческий опыт видать уважаешь. Значит, с головой в сомнительные мероприятия не бросаешься. Это хорошо. Во всём осторожность нужна. К инстинкту сохранения надо всегда прислушиваться. В нашей профессии без этого нельзя. Я тебя почему от больших дел списали? Свою функцию выполнил. Преждевременно в отпуск отправили. А почему?
– Не вышло из меня Штирлица. А на Ближнем Востоке мало кто из наших задерживается. Да и небезопасно это.
– А почему? – резко спросил Рудольф Бернштейн.
– Не формат, наверное…
– Вот-вот. Мало быть хорошо надрессированным. Накаченные мышцы и технические средства только вселяют иллюзию могущества. А в нашем деле всё решают мозги. Я вот без малого двадцать лет на Ближнем Востоке в нелегальной разведке. Через пять лет после начала работы в регионе понял, насколько я был уязвимым, не понимая многих вещей. Через десять лет ко мне пришло осознание того, что в начале своей работы в регионе я больше был похож на наивного, простоватого человека. Через пятнадцать лет работы в регионе я понял, что выжить за эти годы мне помог инстинкт сохранения и постоянная работа мозгами. Я никогда не позволял себе расслабляться. Даже в постели с женщиной я не утрачивал причастности к происходящему вокруг. Так делают кошачьи. Ты когда-нибудь наблюдал за повадками кошек? Они могут служить эталоном для нас, считающих себя профессионалами. Только через двадцать лет работы в регионе я осознал, насколько я ещё несовершенен в своём роде деятельности. Да, Пётр, даже сейчас я анализирую свою работу в разведке и прихожу к выводу, что в любом деле можно достичь какого-нибудь успеха, состязаясь не с людьми, они слишком увязли в борьбе между собой, а с совершенством. Конечно, ты будешь проигрывать этому самому совершенству, но состязаясь с ним, ты сможешь достичь высот, которые возвысят тебя не только над по большому счёту глупыми, самоуверенными людьми, но и над самим собой, над своей человеческой слабостью и самоуверенностью. Это состязание с совершенством помогает сохранять трезвость ума и быть выше всех людских предрассудков. Я это говорю так, потому что на Ближнем Востоке мне порой приходилось заниматься непростыми вопросами. Нет, я не гонялся за террористами, хотя, безусловно, и с ними имел дело. Террористы слишком мелочны с точки зрения истории. Я имел дело с настоящими вершителями человеческих судеб, о которых сами люди порой и не подозревали. Я имел дело с провидцами, астрологами и мистиками, о которых в Советском Союзе публично не принято было говорить. Я учился у жизни понимать жизнь. А она самый строгий и бескомпромиссный наставник. Я всегда стремился определить стратегию, а уже потом тактику. Вижу, что и ты, пришёл ко мне, чтобы глубже взглянуть на проблему, определить эту самую стратегию. А не прав?
– Меня заставила придти к вам довольно необычная просьба одних людей из Москвы. Настолько необычная, что я решил придти к вам, как к содержательной книге, где есть ответы на многие вопросы, – сказал Селиванов.
– Тебя наняли хорошо проверенные люди? – неожиданно спросил Рудольф Бернштейн.
– Ко мне лично обратился мой старый знакомый, который имеет связи в федеральных спецслужбах. Внештатный сотрудник.
– Как его зовут? – спросил Рудольф Бернштейн.
– Аркадий Столыпин. Приятель Столыпина недавно приехал из Египта. И привез с собой кое-какие интересные наблюдения. Они, на мой взгляд, заслуживают большого внимания. Сам приятель Столыпина, Масленников, в ближайшее время намеревается отправить в Египет своего сына, в загранкомандировку. Они хотят, чтобы я исполнял роль своего рода консультанта сына Масленникова в Египте. Но это, как говорится, только техническая сторона дела. Суть вопроса в том, что в Египте Масленников, по его убеждению, видел не кого-нибудь, а самого будущего имама Махди…
На небольшое время в квартире Бернштейна наступила тишина.
– Дело в том, что Масленников, да и Столыпин, уже несколько лет занимаются паранормальными явлениями, – продолжал говорить Селиванов. – Ещё в годы существования Союза начинали. Сейчас Масленников – астролог, поддерживает связи с тайными обществами. Вы не подумайте. Они люди с научными степенями. Масленников вообще доктор наук, окончил МГУ. Если бы ко мне обратились другие люди, то я, возможно, подумал, что им нечего делать, и они люди со странностями. Но здесь уважаемые в своей среде люди, сведущие в оккультных вопросах. Интуиция мне подсказывает, что всё это будущее мероприятие таит в себе определённую опасность, необычную опасность. Что вы скажете на всё это, Рудольф Лаврентьевич?
Рудольф Бернштейн спокойно сидел в кресле, поглаживая своего старого бульдога Топи.
– А почему они обратились именно к тебе, ты не задумывался? – неожиданно спросил Рудольф Бернштейн.
– Честно говоря, не задумывался. У Столыпина есть связи среди кадровых офицеров спецслужб. Возможно, они просто посоветовали. К тому же я свободен, фактически.
– Ты так и не ответил себе на вопрос, почему они обратились именно к тебе, – продолжал настаивать на своём Рудольф Бернштейн.
– Разве это так принципиально? Я несколько лет работал в регионе. Неплохо знаю Египет и Каир. Ориентировочно наша поездка продлится около месяца.
– Знаешь, почему они обратились именно к тебе? – спросил Рудольф Бернштейн. – Потому что из многих сотрудников спецслужб ты склонен поверить в то, что они говорят и, не оглядываясь ни на что, способен с головой погрузиться в эту проблему. Этот твой Столыпин интуитивно и безошибочно почувствовал это. Наверняка он к первому тебе обратился, и ему не пришлось тебя долго уговаривать. Не сомневаюсь, что ты как настоящий профессионал отнесёшься к этому делу. Так бы сделал далеко не каждый. Ну кто, скажи, поверит в домыслы какого-то астролога и будет ко всему этому серьёзно относиться?
– Вы так скептически относитесь к нашей братии.
– А ты сам как к этому относишься? – спросил Рудольф Бернштейн.
– Я привык проверять любую информацию.
– Я хочу спросить тебя чисто по-человечески, ты веришь в возможность прихода в мир ислама своего рода спасителя? Вот о чём идёт речь. Ведь вся наша братия больше относится к атеистам, не правда ли?
– Честно говоря, мне нет большого дела до этого имама. Я в этом вопросе человек нейтральный. Моё дело – помочь проверить информацию.
– Дело в том, что твой Масленников действительно имеет все основания полагать о том, что в мир ислама действительно пришёл человек, способный существенно повлиять на ход событий в мире. О Махди говорится в суннах, священных исламских текстах.
– Но и о втором пришествии Христа тоже говорится в Библии, но кто знает, когда наступит тот час?
– Кстати вместе с Махди, согласно исламу, в мир должен придти и Христос, – добавил Рудольф Бернштейн.
– Вы так говорите, что у меня возникает двоякое чувство. С одной стороны, я уже почти не верю в приход этого Махди, а с другой стороны, мне кажется, что вы что-то не договариваете.
– Но теперь ты понимаешь сам масштаб всего этого мероприятия? Теперь для тебя понятно кто такой Махди? По силам ли тебе и сыну Масленникова что-либо существенно узнать? Каков интерес людей, которые тебя нанимают? Чистое любопытство? Махди это или нет? Что будет, если это действительно имам Махди? Для твоего Масленникова интересна сама игра в таинственное, азарт посвящённого. В жертву своего любопытства он может принести и себя, и своего сына.
– Почему вы так думаете? Масленников не так безрассуден, как может показаться. Он достаточно трезво смотрит на вещи. Для Масленникова интересно любое приближение к неординарной, харизматической личности. Сам Масленников пытался приблизиться к этому необычному парню, Махди. Но у него ничего не получилось. Вот он и решил дать шанс своему сыну. Ну а для перестраховки решил воспользоваться моими услугами, – сказал Селиванов.
– Всё логично. Но только всё это не случайно. Масленников, его сын, Столыпин, ты, наконец, – всё это звенья одной цепи. Поверь мне. Всё уже было предопределено заранее. Возможно за тысячу лет до этого. Ты считаешь это невозможным, смешным, нелепым. Но программа развития земной цивилизации была просчитана с самого начала. Если не быть атеистом, то в это легко можно поверить и не сомневаться. Теперь встаёт вопрос, почему провидение выбрало именно вас? Масленников одержим своими поисками неординарных личностей, приходящими на землю с мессианскими целями. Столыпин обладает проницательностью и развитой интуицией. Он находит тебя, почти идеально подходящего для сопровождения сына Масленникова в Египет. Почему? Потому что ты можешь успешно вести игру с обычными людьми, по большому счёту пренебрегая мистическими проявлениями реальности. Ты скептически смотришь на всякого рода мессианские задачи. И это с одной стороны хорошо. А почему Масленников отправит в Египет своего сына? Потому что парень, который является этим самым Махди, примерно того же возраста. Значит, вполне возможен контакт. А чем он может закончиться. Это можно предположить… Россия – великая страна. Сын Масленникова из России. Возможно, ему в результате контакта с потенциальным имамом удастся узнать что-то важное, что задумано свыше. Улавливаешь ход моих рассуждений? Всё давно предрешено. Мы лишь только исполняем свою роль…
– Значит, вы всерьёз воспринимаете предположения Масленникова? – спросил Селиванов.
– Ты думаешь, что я упражняюсь с тобой в построении виртуальной реальности? – спросил Рудольф Бернштейн.
– Думаю, что нет.
– Это хорошо, что ты следишь за ходом моих мыслей. Я постарался тебе изложить моё видение ситуации. Всё, что происходит вокруг имени Махди, – неслучайно. С сыном Масленникова может произойти нечто, что заставит сильно всех нас задуматься. Ну а теперь я должен сказать тебе самое главное. Почему я, человек воспитанный в атеистической стране, верю во все эти присказки. По роду своей деятельности на Ближнем Востоке я имел связи с разными людьми. В Турции я был знаком с курдом Аялой. Он проживал в городе Битлисе, на юго-востоке Турции. Аяла был местным провидцем. К нему иногда обращались люди, сталкивавшиеся с необычными, мистическими случаями в своей жизни. Аяла умел давать многим непонятным вещам своё толкование. За правдоподобность своих толкований Аялу уважали далеко за пределами Битлиса. К Аяле обращались и представители курдских экстремистских организаций. Курдские сепаратисты в толкованиях Аялы хотели видеть свои интересы. И однажды Аяла оправдал их ожидания. В разговоре с одним из важных персон в иерархии курдских сепаратистов, Аяла сказал, что на землю пришёл человек ислама, способный изменить мир. В этом мире курды обретут покой и умиротворение. Курдских сепаратистов интересовал вопрос, кто же этот человек? Аяла убеждал, что пока не может сказать. «Небеса крепко берегут свою тайну», – отвечал он. Аяла поведал курдским сепаратистам, что пришедший человек ислама, способный изменить мир, уже пять лет живёт в Египте. Когда Аяла открыл курдским сепаратистам тайну, шёл 1993 год. Сейчас «человеку ислама», как называл Махди Аяла, около девятнадцати лет. Возможно, в Каире Масленников встретил именно того человека, о котором говорил Аяла. Так что Махди, возможно, уже существует на земле. Возможно у человека, принимаемого за Махди, другая, более простая миссия. Мне удалось через курдских сепаратистов найти Аялу и поговорить с ним. На удивление, Аяла был откровенен со мной. Он рассказал многое: «Однажды на небе я увидел необыкновенную звезду. Она появилась неожиданно. Для меня это было своего рода знамением. На следующий день я направился к своему родственнику, пастуху, проживавшему в высоком горном селении хребта Битлис. Меня охватывало чувство необыкновенной радости и волнения. Всю ночь я провел у жилища моего родственника. Небо казалось необычно ярким от сверкания множества звёзд. В какой-то момент низко в горах пролетела падающая звезда. Меня охватило странное ощущение. Мне показалось, что где-то прозвучал плач ребёнка, только что появившегося на свет. От странных видений я долго не мог придти в себя. Лишь спустя некоторое время я осознал, что в мире пришёл человек, способный изменить нашу жизнь. Я вспомнил, что в суннах говорится о пришествии Махди. Я понял, что в мир пришёл спаситель, Махди. Утром я спросил у своего родственника, нет ли поблизости его жилища необычных мест. Тот слегка удивился и сказал, что местные горы хранят в себе много тайн. Но больше всего местные жители опасаются галереи Даджала. Многие знают о её существовании, но никто не отваживается вплотную даже приблизиться к ней. Я спросил, почему же? Мой простой родственник ответил: „Потому что там живёт сам Даджала“. Существует поверье, что тот человек, который будет способен пройти сквозь эту галерею, обретёт дар небес, будет владеть всем миром. Он сможет принести людям спасение от Даджалы. Я спросил у Аялы, может разговоры о галереи Даджалы – все лишь красивая легенда. На что Аяла ответил: „Нельзя пренебрегать мнениями людей, если они даже что-то и приукрашивают. Галерея Даджалы действительно существует“. Я спросил у своего родственника как к ней пройти, и он сначала на отрез отказался, сказав, что это очень опасно. После моих уговоров, он, наконец, решил согласиться, предварительно пообещав, что перед восхождением к галерее я буду молиться Аллаху. Я так и сделал. В течение месяца я соблюдал пост. К галерее Даджалы меня провожал мой родственник. Он довёл меня до того места, где уже отчётливо виделся контур галереи. Дальше я шёл сам. Мне пришлось пройти ещё около трёх километров. И вот я стаю в десяти метрах от входа в галерею. Постепенно я начинаю ощущать, что утрачиваю причастность к реальности. Меня начинает охватывать страх, от которого я едва не пришёл в оцепенение. Собравшись с силой духа, я двинулся вперёд, к входу в галерею. Мною двигало простое человеческое любопытство. Едва я подошёл к входу в галерею, как мне стало становиться плохо. Моя голова закружилась. Постепенно силы стали покидать меня, и я стал ощущать… весь ужас ада. Так мне показалось. Едва ли на земле ещё можно найти место, более ужасное, чем галерея Даджала в горах Битлиса. Я в этом уверен. Некоторое время я стоял у входа в галерею как оцепенелый. В моём сознании то появлялись, то исчезали ужасные, чудовищные, ужасающие образы. Ничего более страшного нельзя себе представить. Мне удалось взглянуть в страшные глаза Даджала. Большинство людей, дошедших до входа в галерею, от страха возвращались назад. Мне тоже захотелось вырваться из когтей Даджала. Я нашёл в себе силы и возвратился назад, к моему родственнику. Какое-то время я почти не реагировал на его слова. Моё лицо выглядело бледным и почти безжизненным. В селении я вскоре пришёл в себя и почти не переживал о случившемся. Как не вообразимо это звучит, меня снова манило к галерее. Мне казалось, что там таится какая-то загадка, которую люди не могут понять, оттого и боятся идти внутрь галереи». Аяла рассказал, что с ним было у входа в галерею. А можешь представить себе, что будет с человеком, который решится пройти внутрь галереи. Считается, что ещё никому не удавалось пройти всю галерею Даджала.