- -
- 100%
- +
Веня нехотя убрал изучаемую им папку в сейф и хмуро уточнил:
– Искать-то чего?
– Связь искать! Мне кажется, что Войнов и Трусевич вместе служили.
– Ладно, сделаю. – Костин натянул на затылок кепку и вышел за дверь.
Когда Веня вышел, Зверев снял трубку и набрал номер телефона дежурного. Трубку снял помдеж сержант Жеребцов. Узнав о том, что, пока он сидел у Корнева, на номер дежурного позвонил Евсеев, Зверев выругался:
– А чего он в отдел не позвонил?
– Он звонил, но трубку никто не брал. Поэтому он только мне позвонить сумел, – пояснил Жеребцов.
– Так Костин же в нашем кабинете сидел, только что ушел!
– Он там не постоянно сидел, по управлению бегал, ко мне заходил несколько раз, сводки по соседям нашим просил…
– Каким соседям?
– Сводки просил по Новгородской области, что-то в них искал. Потом по нашей линии зачем-то в новгородское управление позвонил, что-то там про какого-то рыбака выспрашивал…
– Рыбака? – удивился Зверев.
– Там у них, как я понял, какого-то мужика возле речки убили. Вот про этого мужика Костин и спрашивал. Видимо, поэтому они с Евсеевым и разминулись.
– На черта ж ему новгородские сводки?
Зверев закусил губу. Может, он и впрямь зря Веню не послушал. Может, и впрямь тот что-то важное отыскал. Впрочем, не умея себя подолгу укорять, Павел Васильевич вновь насел на Жеребцова:
– Ладно, с Костиным я сам разберусь, а ты говори, что тебе Евсеев сказал?
– Сказал передать вам, что Пчелкин так и не объявился.
Зверев нахмурил брови, его правая щека несколько раз дернулась.
– Все понял. Спасибо, – сказал Зверев и повесил трубку.
Костин объявился только к пяти. Он влетел в кабинет, швырнул на стол куртку и портфель с документами, после чего бросился к сейфу. Звякнув ключами, открыл металлическую дверцу и вынул из сейфа ту самую папку, которую изучал, перед тем как отправился в военкомат. Не снимая куртки, Веня уселся за стол и стал листать документы.
– Ты чего это такой взъерошенный? – поинтересовался Зверев. – Выяснил, где наши «зверобои» служили?
– Выяснил! Все выяснил! – возбужденно прокричал Костин. – Прав ты был! Войнов и Трусевич с сорок второго года и до конца войны служили в составе шестьдесят седьмого полка семидесятой дивизии тридцать третьей армии второго Белорусского фронта. Служили они в одной и той же артиллерийской батарее семидесятишестимиллиметровых пушек. Войнов занимал должность командира орудия, а рядовой Трусевич был у него наводчиком.
Зверев хлопнул ладонью по столу.
– Так и тут связь прослеживается! Что я вам говорил?
– Говорил, говорил! А теперь дай мне сказать… Вот! – Веня вынул из портфеля какую-то бумагу и положил на стол.
Зверев поднялся, подошел и увидел на столе Костина сводки о происшествиях.
– Ну и чего тут такого? Сводки о происшествиях… Что это? Подгорье? Труп возле реки?.. Это же не наша область.
– Не наша, но дело как раз для нас. Ровно шесть дней до того, как в Славковичах был убит Войнов, в окрестностях деревни Подгорье Бате́цкого района Новгородской области в камышах на берегу реки Лу́га был обнаружен труп Арсланова Ильдара Кадимовича двадцать второго года рождения, работавшего в местном колхозе механизатором. За четыре дня до обнаружения тела Арсланова, по словам его матери, Ильдар отправился на рыбалку и пропал. Поиски не увенчались успехом, мать подала заявление о пропаже сына, но вскоре тело Арсланова нашли деревенские мальчишки, которые тоже там рыбачили. Расследование убийства Арсланова ведут наши новгородские коллеги из местного райотдела. Я тамошних оперов порасспросил, они мне по этому делу все и прояснили. Угадай, как был убит этот Арсланов?
Зверев нахмурил брови.
– Хочешь сказать…
– Два выстрела из ружья. Из тела парня достали две круглые самодельные пули! – не дав майору договорить, выпалил Веня.
Зверев снова закусил губу, достал папиросы и закурил.
– Получается, этот Арсланов стал первой жертвой нашего стрелка?
– Первой или еще какой, этого я не знаю, но то, что Арсланов, Трусевич и Войнов стали жертвами одного и того же злодея – это точно! Так оно и есть!
Зверев поднял голову и уставился на Веню.
– У тебя еще что-то есть сказать?
Веня весь сиял.
– Когда ты велел мне сделать запрос в военкомат и выяснить, на каких должностях и в каких частях служили Войнов и Трусевич, я уже прочел новгородскую сводку, в которой фигурировал Ильдар Арсланов. Поэтому я, пользуясь случаем, сделал запрос и по третьей жертве нашего стрелка, включив в запрос и его фамилию.
Зверев беззлобно оскалился.
– Наш пострел везде поспел! Ну что, говори, не томи!
– И что ты думаешь, что я таким образом выяснил?
– Нашел связь между всеми тремя убитыми?
– Вот именно! Изучив материалы по делу Арсланова, я выяснил важный кусок его биографии. Оказывается, он тоже служил в той самой артиллерийской батарее, что и Трусевич и Войнов. Павел Васильевич, я думаю, что ты должен немедленно решить вопрос о моем командировании в это самое Подгорье. Я уверен, что именно там мы сможем найти ключ к разгадке этого дела.
Зверев нахмурил брови и сделал грозный вид. Веня, увидев такую реакцию Зверева, напрягся. Откуда ж ему было знать, что в душе матерый сыскарь был только рад тому, что его ученик в очередной раз проявил умение и смекалку. Выдержав внушительную паузу, Зверев как бы нехотя кивнул:
– Ну что ж, поезжай!
– Могу собираться? – радостно и почти по-детски воскликнул Веня.
Зверев не смог больше сдерживать улыбку.
– Считай, что командировочное удостоверение у тебя в кармане!
Часть третья. Каменная куница
Глава первая
Ленинградское направление, район железнодорожной станции Лу́га…
Без особых проблем он добрался на ленинградском поезде до станции. Потом пришлось заночевать на вокзале, и лишь к обеду Вене наконец-то повезло и он сумел отыскать попутку, следующую до Нового О´всина за молоком для Лужского молочного комбината.
Водителем грузовика-молоковоза оказался общительный и веселый парень лет тридцати с небольшим. Он всю дорогу рассказывал Вене про свою дышащую на ладан колымагу и про новый Дом культуры, который недавно открылся в Луге, в здании, где еще при царском режиме располагался костел. При этом Венин благодетель постоянно жаловался на свою молодую жену, которая в последнее время регулярно таскала его на разные концерты и кинопросмотры, проходящие во вновь открытом клубе, и совсем замучила его всеми этими, по ее мнению, «культурными» и жизненно необходимыми мероприятиями.
«У меня и так по три рейса в день, не считая сверхурочных, к тому же работаю я шесть дней в неделю, так что времени на отдых почти не остается, – заливался соловьем словоохотливый водила. – Мне бы после рейса поесть, поспать да к бабе своей прижаться, а она вместо этого меня на всякие там кино́шки тащит. Сдались мне эти киношки. Я понимаю, когда мы с ней по киношкам по молодости ходили, а сейчас… Опять же хочется с мужиками культурно время провести, посидеть, винца испить, поговорить по душам. Я же с тех пор, как женился, с дружками и видеться-то перестал, общаюсь только с теми, с кем работаю. А во время работы какой отдых? Я же за баранкой от зари до зари, даже стопку махнуть нельзя. У нас с этим делом строго. Вот давеча…»
Слушая болтовню шофера, Веня вспомнил свою собственную жену Катеньку, которая так же одолевала его своими культурно-просветительскими программами. Так как эти программы никак не способствовали Вениной работе в милиции, он вполне искренне посочувствовал собеседнику.
После ночи, проведенной на жестком вокзальном кресле, Веня то и дело зевал, клевал носом и что-то глухо бормотал, соглашаясь со всем тем, что говорил его собеседник. Когда кто-то толкнул его в бок, Веня вздрогнул.
– Все! Приехали! Подгорье, конечная… – услышал Веня, силясь прийти в себя.
– Извини! Я, кажется, уснул… – Веня прикрыл рот, чувствуя неотступающую зевоту.
– Храпел, как трактор. Как только тебя жена с таким храпом терпит?
– Я в милиции служу, дежурства, ночные выезды и все такое прочее, одним словом, жене не каждую ночь мой храп приходится слышать.
– А в наши места зачем приехал? Бандитов наших ловить будешь? У вас что, своих не хватает?
Веня улыбнулся.
– Хватает. Еще как хватает. Я в командировку приехал, нужно местных свидетелей порасспросить. – Веня сунул руку в карман и протянул водителю молоковоза четвертной.
Тот понимающе кивнул.
– Деньги убери! Раз ты командировочный, услуги мои твоя бухгалтерия уж точно не оплатит.
Веня улыбнулся.
– Ну… как-то так.
– Вот и не швыряйся деньгами, мы тут все понимаем. Это у нас уже пять лет как мир и покой, а у вас время от времени все еще пули над головами свистят!
Веня угрюмо сказал:
– Время от времени бывает.
– Ну вот… Если обратно соберешься, имей в виду, у меня завтра следующий рейс. Я по будням каждый день по этой дороге молоко вожу. Так что завтра часиков в шесть буду здесь проезжать. Если надумаешь ехать, могу тебя обратно до Луги подвести.
– Спасибо, учту. Тебя звать-то как?
– Лешка.
– А меня Веня. Вениамин.
– Ну, бывай, Вениамин! Не прощаюсь!
Когда молоковоз исчез в дорожной пыли, Веня дошел до ближайшего дома.
О том, что ближайший милицейский участок находится в Новом Остине, и о том, что там же живет участковый, Веня узнал от двух местных женщин, попавшихся ему по дороге. Поняв, что пообщаться с местным участковым не получится, Веня спросил у женщин, где ему искать дом Арслановых.
Одна из них тут же, прищурившись, едко спросила:
– А зачем вам Арслановы?
Веня предъявил удостоверение и представился.
– Милиция? Аж из Пскова? – удивилась первая, довольно зрелая худощавая баба, одетая в непромокаемый плащ и кирзовые сапоги.
– А вы надолго к нам? – тут же поинтересовалась вторая – грудастая приятная бабенка лет сорока.
– Пока не могу сказать, уж как получится…
– Значит, надолго. Наши-то милиционеры уже почитай две недели Ильдаркиного убийцу ищут, – продолжала баба в плаще и сапогах.
– Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, – отшутился Веня. – Сами, поди, понимаете, что убийц искать дело нелегкое.
– Это уж точно. У нас тут вообще райончик неблагоприятный. Тут у моей соседки Нюрки Костроминой давеча корову украли. Но вы ведь Нюркину корову искать не будете? Верно?
Веня не сдержал улыбки.
– Да уж, корову уж как-нибудь без меня.
– Раз дело такое, то вам же наверняка где-то ночевать нужно. А где же вы остановитесь? Гостиниц-то у нас нет.
Веня пожал плечами.
– Честно говоря, я рассчитывал этот вопрос с участковым решить. Не знал я, что он в соседней деревне живет.
– Так можете у меня пока на постой стать… – тут же предложила грудастая, а ее товарка прыснула в кулак.
– Ну ты даешь, Танюха! Быстро все смекаешь, хотя… А что, и в самом деле. Танюха у нас баба вдовая, одна живет! Напоит, накормит, ну и насчет того, где спать, тоже позаботится.
Танюха надула щеку и дернула свою спутницу за рукав, Веня снова улыбнулся.
– Спасибо за предложение, Татьяна, я обязательно над ним подумаю.
– Правда?
Танюха оживилась.
– Правда-правда! А пока покажите же мне наконец дом, где Арслановы живут.
Женщины наперебой стали объяснять, как ему найти нужный дом, и спустя минут десять Веня оказался на месте.
Зеленый дом с резными витиеватыми наличниками и добротной тесовой крышей был окружен невысоким забором, также выкрашенным в густой ядовито-зеленый цвет. На заборе сушился цветастый ковер, прямо у калитки рос раскидистый пожухлый терновый куст, в тени которого в лужице плескались два жирных серых гуся с массивными шишаками на клювах. Тут же чуть поодаль на привязи щипала траву старенькая пегая кобылка с ухоженной гривой и белой звездочкой на лбу. Когда Веня подошел, лошадь подняла голову, тряхнула ею и несколько раз фыркнула, со стороны двора послышалось рычание. Веня заглянул через забор и увидел возле дома, у самого крыльца, основательно сколоченную деревянную будку, из которой вышла крупная старая псина черно-белой масти.
Собака была не на цепи, поэтому она просто выбежала во двор, села на дорожку и с интересом посмотрела на гостя. «Лайка! Точная копия Булата. – Веня ощутил прилив энергии. – Не исключено, что эта лайка и Булат щенки одних и тех же родителей». Все указывало на то, что он не зря притащился в такую даль.
– Тебе кого? – спросила вышедшая из сарая круглолицая, кареглазая и хмурая хозяйка дома. В ушах у женщины висели массивные дешевенькие серьги, лицо казалось усталым. Одета в цветастый сиреневый халат, голова затянута бордовым платком. Глаза у женщины были пустые и безликие. В руках хозяйка дома держала лукошко с только что собранными куриными яйцами, рукава халата были закатаны, к пальцам прилипли птичий помет и сырые опилки.
– Сания́ Нази́мовна Арсланова – это вы? – спросил Веня.
– Для кого и Назимовна, а для кого и нет, – беззлобно усмехнулась женщина. – Все местные меня обычно Сонькой зовут! Это в лицо, а за глаза я для них Сонька-татарка.
– Вы не против, если я буду звать Сания?
– Зови как хочешь! Так ты кто такой?
– Я из милиции. Можно войти?
Женщина подошла к крыльцу, возле которого стояли несколько ведер с водой, вымыла руки и поднялась на крыльцо.
– Ты что же, тоже по поводу моего Ильдара явился? Входи, раз пришел, калитка не заперта.
– А пес не укусит?
– Не укусит. Он у нас людей не трогает!
– А кого трогает? – тут же задал вопрос Веня.
– В последнее время никого, а раньше ух и лютая зверюга была! Хоть на медведя, хоть на кабана или лося без страха бросалась, даже с росомахой как-то схватилась. Такая вот она у нас отважная.
Женщина подошла к собаке, та тут же завиляла хвостом.
– Значит, эта красавица самка? – Веня тоже подошел.
– Самка.
– Восточносибирская лайка, верно?
Женщина повернулась к Вене.
– А ты, я вижу, в этом деле разбираешься.
Веня пожал плечами и признался:
– Честно говоря, не особо. Просто недавно пришлось столкнуться с этой породой. Погладить можно?
– Ну погладь.
Веня присел и потрепал собаку за загривок.
– Значит, ты у нас охотница. – Веня поднялся.
– Была охотницей, а теперь наша Ри́за вот дом сторожит. Только я на цепи ее не держу. Тяжко ей на цепи, этим собакам простор нужен, воля. До недавних пор Ильдар с ней гулял, а теперь…
Женщина отвернулась, провела по лицу рукой.
– Риза – это имя собаки? – уточнил Веня.
– Ну не мое же. Старенькая она у нас, а в свое время почитай все местные охотники за ее щенками чуть ли не в очередь вставали. Эх…
Арсланова махнула рукой, Веня тем временем отметил про себя: «Значит, Риза не сестра, а, судя по всему, мать Булата».
Хозяйка направилась к дому и поманила Веню рукой.
– Заходи в дом, что ли, чего на дворе-то стоять? Раз ты из милиции, значит, дело у тебя ко мне. Не собаку же ты сюда мою смотреть пришел.
Веня улыбнулся, но пояснять, что пришел сюда в том числе, чтобы поглядеть на собаку, не стал.
Когда они вошли в дом, Веня огляделся. Самая обычная русская изба, состоящая из двух смежных комнат, с печкой, полатями и обычным для деревни набором мебели. На стене у окошка в деревянной рамке висел семейный коллаж, на одном из фото Веня без труда узнал саму хозяйку дома. Рядом с ней стоял чернобровый мужчина в вышитой тюбетейке. На втором, возле уже знакомого Вене дома с резными наличниками, были запечатлены трое ребятишек – от пяти до тринадцати лет. Один из ребят – помладше – сидел на деревянной лошадке-качалке, в буденовке и с игрушечной саблей в руке, двое других стояли. Они были одеты в белые рубашки и шорты. На шеях у обоих мальчишек были повязаны пионерские галстуки, один, тот, что повыше, держал в руках новенький «Букварь».
На третьей фотографии были все те же трое мальчишек, только в уже более поздние годы. Здесь все трое стояли с граблями в руках возле силосной молотилки. На еще одном фото Веня увидел все того же чернобрового человека, но на этот раз в шапке-ушанке и тулупе. В руках мужчина держал ружье, в ногах у него сидела все та же, похожая как две капли воды на Булата Риза.
Сделав пару шагов назад, на другой стене Веня вдруг увидел то, что снова заставило его занервничать. На резном медальоне из дуба висел полевой тетерев-косач со стеклянными глазами и расправленными в стороны крыльями. Веня тут же вспомнил о том, что Зверев видел в доме Войнова кабанью голову. Еще одно чучело, на этот раз чучело птицы. Может, именно здесь знают имя того, кто сделал эти чучела. Несмотря на то что ему очень уж хотелось порасспросить хозяйку про висевшую на стене птицу, Веня решил начать с фотографий:
– Ваши муж и сыновья?
– Были.
– А как их звали?
– Тимура наши местные Тимкой называли, Руслана – Русликом, а мужа Захаркой, хотя по-нашему он Закир был. Ну а Ильдар у меня до недавней поры на Илюшку откликался. – Сания указала Вене на стул. – Садись, чего стоять-то?
Веня сел, хозяйка затопила самовар, поставила перед гостем тарелку с лепешками, тут же поставила чак-чак и мисочку с медом.
– Ильдар – это тот, что в буденовке на лошади сидит?
– Он, младшенький мой! Муж и оба старших сына с войны так и не вернулись, а когда Ильдар объявился, я наглядеться на него не могла. Хороший он был, хозяйственный. На работе его ценили, грамоты всякие давали, хвалили. На войну он у меня самый первый отправился. – Женщина тяжело выдохнула и подала Вене чашку с чаем. – Ты сам-то, поди, тоже воевал?
Веня откусил от лепешки кусок и сделал пару глотков чаю.
– На флоте служил…
– А мои все в пехоте, кроме Ильдара. Он у меня в артиллерию попал. Две медали у него, орден…
Веня покивал и как бы между прочим задал самый главный мучивший его вопрос, указав на висевшую на стене птицу.
– Птичка у вас, смотрю, уж больно красивая. Кто же такого красавца добыл? Наверное, муж. Это ведь он с ружьем на фотографии?
– На фото с ружьем муж, а тетерева этого как раз Ильдар убил. И муж, и дети мои – все охотой промышляли.
– А этого тетерева Ильдар давно убил?
– Еще до войны…
– А чучело он же сделал?
– Да нет. Чучелами один его приятель занимался.
– Занимался? А сейчас что же… не занимается?
– А кто же его знает? Может, и занимается, а может, и нет.
– Так вы что же, с этим приятелем не знакомы?
– Не знакома. Знаю, что не местный он, и я его отродясь не видала…
Веня отодвинул чашку.
– А откуда он? Это вы можете сказать?
Женщина задумалась.
– Знаю, что в Луге этот приятель живет. Знаю, что знакомы они были давно. Когда-то вместе охотились, а еще вместе служили.
– А имя… имя вы знаете? – с надеждой спросил Веня.
– Ни имени, ни фамилии не знаю, знаю только, что прозвище у него довольно странное – Сапог!
– Сапог? Действительно странное… А почему же его так звали?
– Этого я не знаю.
Веня подался вперед и чуть не опрокинул чашку.
– Скажите, Сания, вы тут говорили, что ваша Риза охотницей была, а теперь вот дом сторожит. И давно она его сторожит?
– Так пять лет уже…
– Ваш муж и двое ваших сыновей погибли, но ведь Ильдар-то вернулся с войны. Что же он после войны с Ризой на охоту ни разу не сходил? Или он просто Ризу с собой не брал?
– Брал, но только один раз.
– А в другие разы?
– А не было других. После войны Ильдар лишь один раз на охоту сходил.
Глаза Вени сузились.
– Осенью сорок пятого?
Хозяйка с удивлением посмотрела на гостя.
– Осенью сорок пятого.
– И после этого больше не охотился?
– Не охотился.
– А вы знаете, почему ваш сын забросил охоту?
Женщина пожала плечами.
– Не знаю. Может быть, настрелялся.
– Да вряд ли… Скажите, а вы знаете, с кем он тогда на охоту ходил? Такие фамилии, как Войнов и Трусевич, вам что-нибудь говорят?
– Нет.
Веня поднялся и вышел из-за стола.
– Сания Назимовна, прошу вас – это очень важно!
Женщина вздрогнула и тоже встала.
– Это как-то связано с гибелью Ильдара?
– Скорее всего, да. Расскажите мне все, что вы знаете про ту охоту.
Женщина на мгновение задумалась, затем проговорила:
– Ильдар сказал, что едет к своему приятелю, с которым он был знаком еще до войны. Они не раз охотились вместе. Потом взял вещи, ружье, Ризу и уехал. Ах да… – Сания Назимовна улыбнулась. – Ильдар взял с собой одного из щенков Ризы…
– По кличке Булат?
– Точно, но откуда вы знаете?
Взбудораженный Веня не желал отвечать на вопросы, он их задавал:
– Как долго длилась та охота? Я хочу сказать, как долго вашего сына не было?
– Примерно неделю.
– А он вернулся с добычей?
– В тот раз ничего не принес.
– Вас это не удивило?
– Ну всякое бывает.
– Да уж… И что же потом?
– Потом приехал и больше ни разу на охоту не ходил. Тогда же, через некоторое время он продал свое ружье и ружья отца и братьев. Мы тогда на все эти деньги корову купили. С тех самых пор наша Риза тоже на охоту не ходит и лишь сторожит дом.
– Вы сказали, что он уехал к приятелю…
– Еще он его командиром называл.
– Командиром? Получается, что они не только охотились до войны, но еще и вместе служили! – сделал вывод Веня.
– Получается, что так.
Веня подошел к стене, где висел коллаж, некоторое время его рассматривал, затем обернулся.
– Выходит, тех, с кем охотились до войны ваш муж и сыновья, вы не знали, а что насчет сослуживцев Ильдара? Вы знаете кого-нибудь из них, может, у вас есть их фото?
– Кое-что есть. – Женщина подошла к старенькому комоду и, порывшись в верхнем ящике, вынула оттуда перетянутую бечевкой пачку сложенных треугольником солдатских писем.
Развязав бечевку, Арсланова отыскала нужный треугольник и протянула его Вене. На треугольнике был указан местный адрес и номер полевой почты отправителя. Письмо было от Ильдара. Веня развернул самодельный конверт и увидел внутри него еще один, сложенный из куска газеты. Веня развернул и его.
Это была вырезка с фотографией, на которой на фоне семидесятишестимиллиметровой дивизионной пушки ЗИС-3, одетые в гимнастерки и в касках на головах, стояли в рядок семь солдат-красноармейцев. В самом центре снимка Веня увидел Войнова в форме старшего сержанта. На снимке Войнов был еще без усов, на поясе у него висела кобура, а на боку кирзовая сержантская сумка. По правую руку от Войнова стоял вооруженный ППШ Трусевич. На снимке также присутствовали грузный мужчина лет сорока пяти, с мясистым обрюзгшим лицом и невысокий сухопарый солдат с впалыми глазами, вооруженный «мосинкой». По левую руку от Войнова стоял еще один сержант – высокий плотный мужчина лет сорока, с пристальным взглядом и кустистыми бровями. Тут же у основания лафета расположились сам Ильдар Арсланов и седовласый скуластый старик с раскосыми глазами. Этот сидел чуть поодаль на ящике из-под снарядов и курил самодельную деревянную трубку с длинным чубуком. Какое-то время Веня рассматривал лица на фото, потом прочел письмо:
Сәлам әни![4]
Получил твое письмо, очень рад, что ты жива-здорова. У меня все хорошо. Та легкая царапина, которую я получил в мае, почти зажила, и я теперь о ней почти не вспоминаю. Перебоев с поставками продовольствия, о которых я писал, больше нет, так что кормимся от пуза и даже подкармливаем местных. Немец тут почти все пожег, местами не оставив камня на камне. Прости, что долго не писал, шла перегруппировка, и мы почти всю неделю шли пешком к новому месторасположению. Потом оборудовали позиции, работали днем и ночью. Деревня, у которой мы встали, называется Горшково, это в Белоруссии.
Скоро наступление. Немец тут хорошо окопался, но для нас наступать уже дело привычное. Месяц тому назад на наши позиции приезжал московский военный фотокорреспондент газеты «Известия», брал интервью у командира и фотографировал нас. А вчера ко мне попала газета, где был опубликован тот снимок. Высылаю тебе вырезку, надеюсь, что она дойдет. На фото я и мои сослуживцы. Двое из них псковичи, а еще один из них мой старый знакомый из Луги, тот самый, который сделал нашего «тетерева». Все эти трое мои старые знакомые. Когда-то, еще до войны, мы вместе охотились. Вот так уж нам повезло вместе служить.
На этом заканчиваю. Пиши, есть ли вести от Руслана и Карима, давно не получал от них вестей. Есть ли новости от отца? Молю Всевышнего за твое здоровье и здоровье отца и братьев, Ильдар.
30 июля 1944 г.
Веня тут же прикинул в уме. Если двое из этих артиллеристов псковичи, то это наверняка Трусевич и Войнов, знакомый из Луги чучельник, сделавший «кабана» и «тетерева», кто другие, пока непонятно. Веня обдумывал прочитанное, Сания тем временем продолжала: