- -
- 100%
- +
– Чего тебе? – буркнула Тонька, кутаясь в платок.
– Пошептаться бы.
– Кто там? – послышалось за спиной.
Тонька обернулась и увидела мать.
– Теть Варя, мне бы с Тоськой пошептаться, – робко продолжал Ленька и шмыгнул носом.
Мать усмехнулась.
– Ну шепчитесь!
Когда они остались вдвоем, Ленька проговорил:
– Мишка вроде как объявился.
Сердце девушки застучало.
– Я сейчас!
Тонька бросилась в комнату, откинула платок и наспех оделась. Голова кружилась, Тонька вдруг почувствовала сухость во рту. Она вышла в сени, зачерпнула ковшиком из стоявшего у стены на лавке ведра воды и сделала несколько глотков. Сунув ноги в боты, выбежала во двор. У крыльца ее ждал Ленька.
– Где он? Видел его? – на ходу спросила Тонька.
Ленька посеменил за ней.
– Нет, не видел!
Девушка остановилась.
– А зачем тогда…
– У него в доме свет в окошке горит!
Тонька выдохнула и снова утянула на плечах платок.
– Ладно, спасибо! А сейчас иди домой. Поздно уже. – Тонька обхватила Леньку за плечи, чмокнула его в темя и побежала в сторону Мишкиного дома.
– Так я это… чего хотел-то? – крикнул Ленька вдогонку.
Тонька остановилась.
– Чего хотел?
– Ты ведь сейчас с Мишкой будешь… ну это самое…
– Что это самое?
– Ну, разговаривать!
Тонька улыбнулась.
– Буду, и что?
– Ну тогда ты его про трактор спроси!
– Какой еще трактор?
Ленька сдвинул брови.
– Как это «какой»? Про тот, который он мне обещал!
Тонька прикрыла рот рукой, сдерживая смех.
– Ах, вон ты о чем. Спрошу. Обязательно спрошу!
Ленька тут же расцвел. Тонька помахала пареньку рукой и побежала к Мишкиному дому.
Луна светила ярко, где-то вдалеке лаяла собака, периодически завывая, что заставляло Антонину задерживать дыхание и утирать лоб ладонью.
В Мишкином доме и в самом деле горел свет. Сквозь шторки было видно, как кто-то точно мечется по дому. Тонька тихонько отворила калитку и прошла к окошку. Судя по всему, Мишка в доме был один. Выходит, его дружки разъехались. Тонька вышла со двора, присела на скамеечку у забора. Прежде чем стучать в дверь, она должна была обдумать, что будет говорить. Она скажет Мишке о том, что ждет ребенка. Она должна это сказать. Сейчас она соберется с силами и пойдет к нему. Тонька стиснула кулачки и встала… В этот момент дверь открылась и на пороге появился Мишка. Тонька присела и укрылась за оградой.
Чиркнула спичка. Мишка выругался, потому что та сломалась. Он взял другую, снова сломал и только с третьего раза смог закурить. Сквозь щель в заборе Тонька смотрела на Мишку, тот был бледен, его руки подрагивали.
«Опять напился. Ну и ладно… Может, оно и к лучшему…» – подумала девушка.
Мишка сделал несколько глубоких затяжек и вдруг рванулся к калитке.
Выскочив со двора, он пролетел мимо. Тонька двинулась следом, уверенная в том, что он идет к их дому, чтобы наконец-то увидеть ее. Однако вскоре она поняла, что ошиблась. Мишка шел в другую сторону.
Комок подкатил к горлу. Тонька поднялась и потопала следом.
Они шли по дорожке, Мишка несколько раз останавливался, что-то бурчал и ругался. Он курил на ходу и то и дело поправлял воротник. Когда они остановились возле милицейского участка, в окнах которого горел свет, Мишка поднялся на крыльцо и постучал. Дверь отворилась, и на пороге появился Володька Пчелкин в милицейской рубашке с расстегнутым воротом и тапках. Тонька была сильно удивлена. С тех самых пор, когда они сцепились из-за нее в клубе, Мишка и Володька ни разу не общались.
«Что это значит? Зачем это Мишка сюда явился?» – мелькнула в голове у девушки мысль, и она вдруг ощутила страх.
– Пришел? Ну, заходи! – сказал Володька без обычного злорадства и шире открыл дверь.
Мишка вошел, дверь захлопнулась.
Тонька простояла на холоде возле участка не меньше часа. Мишка так и не вышел. Понурая, она поплелась домой, завалилась в постель, гадая, зачем Мишка пришел к Володьке. На следующий день от одной из соседок Мишки Тонька узнала, что та видела, как утром, еще до первой дойки, Мишка шагал в сторону трассы. Другая соседка сказала Тоньке, что видела, как ее Мишка поймал попутку и уехал на ней в сторону Пскова.
Глава третья
Антонина замолчала и о чем-то задумалась. Зверев тоже молчал, не решаясь ее тревожить. Он молча ждал, и вскоре Антонина вновь заговорила:
– Спустя месяц от Мишки пришло письмо. Короткое такое…
– Оно у вас сохранилось?
– Еще чего! Я его сожгла.
– Что это было за письмо? Что он написал?
Антонина усмехнулась.
– А что в таких письмах пишут? «Прости… все изменилось… должны расстаться».
– Другую встретил?
– Если и встретил, то мне об этом неизвестно. Тут скорее было другое.
– Но он ведь женился на другой, – подсказал Зверев.
– Женился, но это случилось позже.
За окошком послышались голоса, мимо дома прошла шумная компания, горланя песни. Антонина подошла к колыбельке, поправила подушку и вернулась на прежнее место. Зверев терпеливо ждал, обдумывая услышанное. Он все еще никак не мог понять, что хочет сказать ему Антонина, а точнее, не решается сказать. Наконец она решилась.
– Я уже позже все поняла…
– Что?
– Почему Мишка меня бросил.
Зверев поморщился.
– Простите, но я не понимаю, отчего же вы тогда расстались.
Глаза Антонины грозно сузились, губы исказила гримаса.
– После того как все это случилось, Пчелкин как будто снова ожил. Снова стал вокруг меня виться, улыбался, помощь предлагал, даже цветы один раз подарил. Не розы, конечно, а так…
Антонина усмехнулась. Зверев нервно закусил губу, ему очень хотелось курить, но он боялся даже вымолвить слово. Антонина наконец-то снова заговорила:
– Когда у меня пузо стало расти, деваться уж было некуда. Соседские бабы шептались, мать смотрела косо, а я не знала, что делать. Тут-то Пчелкин и явился. Надел свой лучший костюм и выдал как на духу. Сказал, что ребенка моего как своего примет. Обещал любить до гроба и все такое.
– И замуж позвал.
– Позвал.
– И вы согласились.
– Согласилась. В селе без мужика, сами, поди, знаете, – не сахар. Потом родила я, а чуть позже Глашку вот родила. Мать спустя пару лет померла, сестры в город подались, а мы с Володькой здесь жить остались. Жили как могли, не хуже других…
– А что же Войнов?
– Мишка в очередной раз только спустя год появился. Да тоже не один, а с молодой женой. Обстроили они домик свой, наезжать туда стали. Потом у них тоже дите появилось, а я, как он приезжал, старалась со двора не выходить. Только на работу и обратно до дома бегала. Я дояркой на нашей ферме работаю. Так вот как-то все же встретились мы. Столкнулись как бы случайно, ну и обменялись парой слов.
– О чем говорили?
Антонина поморщилась.
– А что в таких случаях говорят? Как дела, как семья, как работа?
– А он?
– Да все то же самое спрашивал. Я когда после того разговора домой пришла, Володька тут же на меня окрысился. Видно, кто-то ему шепнул, что мы общались. Обозлился, стал расспрашивать, что да как. Обозлилась и я, сказала, чтобы не лез не в свое дело. Он в крик, а я ему, мол, дурень ты! С Мишкой у меня больше нет ничего и быть не может! Он не поверил. И, гад такой, в первый раз Темкой меня попрекнул. Ну я и сорвалась…
– То есть?
– По морде ему дала…
– А он?
Антонина усмехнулась.
– Заревел как медведь. Он ведь только с виду обычный, а сила у него медвежья. Про то все знают, не зря его все наши мужики боятся. Думала, пришибет он меня, а он плюхнулся за стол и разрыдался, как баба.
Зверев сглотнул и постучал по карманам в поисках папирос. Женщина на него не смотрела и спустя пару минут продолжила:
– Проревелся он, потом нос рукавом утер, достал штоф самогону и давай хлыстать стакан за стаканом.
– Надрался?
– Не то слово как надрался. Я его таким ни разу не видела. Рассказывать мне стал, как к Мишке меня ревновал, про службу свою рассказал, а потом и про тот день рассказал. Про тот самый день, когда мой женишок непутевый Мишка после той охоты к нему в хату явился. Вот тут-то Володька мне правду и открыл.
Зверев вздрогнул.
– Какую правду?
Антонина подошла к колыбельке, качнула ее и вернулась за стол.
– Сказал мне, что в тот вечер, когда Мишка в Славковичи вернулся, он не к себе домой, а в участок отправился. Отозвал он Володьку и сказал, что дело у него к нему есть. У Володьки тогда посетители были, поэтому они это дело на вечер перенесли.
– Это было, когда к вам Ленька приходил, а потом вы за Войновым до участка шли, верно? – уточнил Зверев.
– Долго они в тот вечер сидели и промеж собой все порешили.
– Что порешили?
– То, что Мишка от меня откажется, а я Володьке достанусь – вот что!
Теперь уже глаза Зверева сверкнули, он сглотнул, вынул из кармана пачку папирос и скомкал ее.
– То есть вы хотите сказать…
– Хочу сказать, что продал меня в тот день Мишка. Точно поросенка на базар продал!
– А Пчелкин, значит, вас как бы купил…
– Точно!
– И какова же была цена? Чем же с Войновым ваш будущий муж расплатился?
Антонина фыркнула.
– А вот этого я не знаю. Он мне часть правды спьяну сболтнул, а потом, видно, опомнился. Сколько я Володьку после этого ни пытала, так он и не открыл, что тогда от него Мишке понадобилось. Тогда не рассказал, а теперь уж и подавно не расскажет.
Ребенок в люльке заплакал, дверь открылась, и Темка вошел комнату.
– Мама, я есть хочу!
Антонина смахнула рукой набежавшую слезу.
– Уходите! Все, что я знала, я вам уже рассказала, а теперь мне нужно заниматься детьми.
Зверев тут же встал, надел плащ и вышел из дома.
Глава четвертая
На следующее утро псковское управление милиции.
В кабинете было душно, Корнев поднялся и распахнул окно. После этого он вернулся за стол и взял привезенную из Подгорья вырезку. Надев очки, долго рассматривал разместившихся возле оружия бойцов-артиллеристов. По соседству с полковником устроились Зверев, вернувшийся из Славковичей, и Костин, тоже на днях прибывший из своей очередной командировки.
– Ну, докладывай, Вениамин, раз уж ты у нас так отличился. Какие у тебя будут соображения по нашему стрелку? – произнес Корнев.
Веня оживился.
– Итак, что мы имеем? Сразу же после войны Войнов вернулся с фронта и обосновался в Пскове. Время от времени он заезжал в Славковичи, где у него имелся собственный дом, а также жила невеста, которую он планировал забрать в город. Осенью сорок пятого Войнов пригласил к себе в Славковичи троих своих друзей, с которыми он раньше частенько ходил на охоту и с которыми впоследствии вместе воевал. Спустя примерно неделю Войнов вернулся в Славковичи уже без своих приятелей. Так что мы точно не знаем, вернулись ли с той охоты все четверо или нет. Мы теперь уже точно знаем, что в тот день на охоту пошли сам Войнов, Трусевич и Арсланов. Кто был четвертым, для нас пока загадка, но есть предположение, что этим четвертым был тот самый таксидермист Хромов по кличке Сапог. Теперь что касается газетной вырезки с фотографией. На ней мы видим Войнова, Трусевича и Арсланова… – Веня сделал паузу. – Также я полагаю, что на фото есть и наш Хромов. Также нельзя исключить и того, что этот Хромов и есть наш неуловимый стрелок!
Корнев посмотрел на Зверева, тот покачал головой, но не стал возражать.
– Продолжай! – приказал Костину Корнев.
– На фотографии помимо Войнова, Трусевича и Арсланова есть еще четверо. Если я прав, то один из этих четверых и есть Хромов.
Корнев еще раз изучил фото.
Высокий сержант смотрел прямо в объектив, выпятив грудь и слегка втянув губы. Здоровяк с опухшим лицом улыбался. Сухопарый солдат лет тридцати пяти был хмур и смотрел куда-то в сторону, и Корневу показалось, что он не просто устал, а окончательно выдохся. Старик с трубкой, казалось, думал о чем-то своем и даже не замечал того, кто стоял сейчас перед ним и щелкал фотокамерой.
– И кого же из них ты сделал главным подозреваемым? – вернув Вене вырезку, спросил Корнев.
– Сержанта и мордатого я бы исключил…
– Почему?
– Если Хромов, он же Сапог, и есть убийца, то эти двое не подходят под описание, сделанное Семеном Полубудкиным. Полубудкин утверждает, что человек, укравший у его дядьки лодку, был невысок и не отличался физической крепостью. Сержант со снимка явно рослый мужик, а уж про мордатого я вообще молчу.
Корнев закивал.
– Значит, остаются двое: худой солдатик с винтовкой и старик, курящий трубку?
– Я бы сделал ставку на старика! – бойко заявил Веня.
– Почему?
– Вы сами подумайте, товарищ полковник, кто у нас славится умением белке в глаз попадать? Те, кто в тайге живет, – тувинцы, якуты, эвенки! Кто же еще? Они же там почти все охотой промышляют. Вы только гляньте на этого старикана. Скуластый, щуплый, глаза как щелки. Он же азиат. У него же будто на лице написано, что он таежный человек, а значит, он охотник и хороший стрелок.
Корнев покивал.
– Так-то оно так. – Полковник снова повернулся к Звереву, тот молчал. – Пашка! А ты-то чего молчишь? Ты-то что обо всем этом думаешь?
Зверев пожал плечами.
– Логика во всем этом есть, но я бы не делал скоропалительных выводов. Все это только догадки, не более того.
– Да почему? – возмутился Веня.
– А потому. Ладно, раз ты так уверен, что убийца старик с трубкой, то ты и отрабатывай эту версию.
– И отработаю.
– Давай-давай!
– А ты тогда чем займешься? – насторожился Корнев.
– По словам Антонины Пчелкиной, Войнов в тот день прибыл в Славковичи на служебной машине. Водитель отвез четверых охотников и должен был уехать в город. – Зверев посмотрел на Корнева. – Я бы попробовал отыскать этого водителя.
– И как ты будешь его искать?
– Хотелось бы с твоей помощью. Позвони Тихомирову и поинтересуйся, не знает ли он, кто у них там в горкоме тогда мог Войнова возить.
Корнев нахмурил брови.
– Да вряд ли он что-то про это знает…
Зверев скривил губы.
– Понятно. Значит, звонить ты не хочешь?
– Ну, как тебе сказать… – Корнев отвел глаза.
– Не хочешь звонить Тихомирову, тогда я сам могу ему позвонить…
– Нет! – Корнев дернулся, достал стакан и налил из графина воды. – Не нужно Тихомирову звонить, я сам.
– Тогда звони.
Корнев выпил воды.
– Не сейчас. Вдруг у него дела какие, а тут мы с вопросами… Свяжусь с ним позже… через секретаря…
Зверев только улыбнулся и встал.
– Пошли, Веня!
– Так, а как же с главным подозреваемым? Со стариком этим? – вновь засуетился Костин.
– Я же сказал: Веня будет отрабатывать эту версию. Только, Веня, я бы на твоем месте с газеты начал. Что нам известно из текста письма, которое Арсланов прислал матери?
– Что газета эта – «Известия»! – выпалил Веня.
– Вот и действуй отсюда. Сходи в библиотеку, поройся в архивах, проштудируй имеющиеся подшивки! Найдешь газету, возможно, найдешь и военкора, который эту заметку про наших артиллеристов писал и фотографию эту сделал! Может, он тебе и подскажет, кто из наших артиллеристов Хромов, старик или тот тощий с винтовкой. Пошли, обедать пора.
Когда Зверев в сопровождении Костина вышел из кабинета начальника милиции, Корнев все еще хмурился и пил уже третий стакан воды.
Часть пятая. Хромов
Глава первая
Обойдя все известные архивы в поисках нужной газеты, Костин ничего не нашел и стал посещать библиотеки. Явившись в областную библиотеку имени Курбатова и получив от работницы читального зала кипу пожелтевших газет, Веня уселся в уголке комнатки у закрытого окна. Свободных мест в читальном зале было немного, здесь было душно, за столами сидели представители обоих полов всех возрастов. Веня, уже изрядно притомившийся, с упоением и яростью продолжил свои поиски. Он листал газеты так шумно, что на него периодически косились. Библиотекарь даже пару раз подходила к нему и просила вести себя сдержанно и не порвать газеты. Пролистав очередную подшивку и так и не найдя нужной ему статьи, Веня негромко выругался. В этот момент у себя за спиной он услышал шепоток:
– Чего вы ругаетесь, мужчина? Как вам не стыдно!
Веня обернулся и строго посмотрел на сидевшую за соседним столиком девушку.
– Чего? – Веня осекся.
Вот те на… Совсем еще девчонка с круглыми щечками и забавными кудряшками. Девушке было лет шестнадцать, она была довольно миленькая, хоть и простоватая, и чем-то походила на совсем еще юную актрису Екатерину Савину, сыгравшую одну из ролей в недавно вышедшем на экраны фильме «Кубанские казаки». Веня тут же устыдился и попытался улыбнуться.
– Простите… Я, кажется, вам помешал?
– Еще как помешали.
Веня продолжал улыбаться.
– Тогда еще раз простите, просто я тут… одним словом, я никак не могу найти нужную мне вещь. Столько времени уже потратил – и все зря.
Девушка смягчилась.
– А что вы ищете?
– Мне нужна подшивка газеты «Известия» за сорок четвертый год, но ни здесь, ни еще где бы то ни было ее почему-то нет.
Девушка наморщила лобик, уткнулась в лежавший перед ней справочник и вдруг снова посмотрела на Веню.
– Подождите!.. Как вы сказали? Сорок четвертый год?.. «Известия»?
– Да, «Известия».
Девушка отвела взгляд и небрежно поправила свои кудряшки, потом снова повернулась к Вене.
– Я, кажется, знаю, как вам помочь. Недавно один мой приятель, его зовут Гриша – он наш комсорг – на каком-то собрании делал доклад, в котором рассказывал про белорусскую освободительную операцию «Багратион». Я, конечно, не до конца в этом уверена, но если я все же не ошибаюсь, то материалы Гриша брал из газеты «Известия», и как раз за сорок четвертый год.
Веня подался вперед и сказал в голос:
– Так-так! Продолжайте!
На Веню шикнули, библиотекарь укоризненно покачала головой и сдвинула брови. Веня тут же понизил голос:
– Не скажете часом, где этот ваш комсорг брал сведения для своего доклада? Это ведь была подшивка? Так? Как бы мне увидеть эту самую подшивку? Поверьте, мне это очень нужно.
Девушка отнеслась с пониманием.
– Где Гришка брал газеты, я точно не знаю, но я абсолютно уверена, что это были «Известия». И это была подшивка…
– А вы не могли бы у него спросить, где он ее взял? – перебил Веня.
Девушка пожала плечами и замялась.
– В общем-то, спросить можно…
– Так, может, прямо сейчас? – Веня уже сгорал от нетерпения.
Девушка ненадолго задумалась, потом сказала:
– Я вижу, что вам не терпится, но, увы, я сейчас занята! Мне ведь тоже нужно готовить доклад, и я должна его подготовить именно сегодня. Гриша же живет на другом конце города, а телефона у него нет. Так что, если вы настаиваете, то я готова вам помочь, но только завтра…
Веня откинулся назад и застонал. Стул под ним скрипнул, Веня тяжко вздохнул.
– Говорите, что готовите доклад? А какая тема у вашего доклада?
Девушка оживилась и расправила плечи.
– Мое выступление будет посвящено работе советской милиции в послевоенное время… Это очень интересная тема, я занимаюсь ее изучением несколько недель. Я уже собрала материал, и теперь мне осталось только…
– Что?! Работа милиции? – Веня хлопнул ладонью по крышке стола.
Библиотекарь крикнула:
– Молодой человек, еще одна такая реплика и я выгоню вас из читального зала! Как вам не стыдно! Вы же здесь не один!
Сидевшие по соседству с Веней и его новой знакомой одобрительно загудели. Веня поднял руки вверх и скорчил виноватую гримасу. Когда народ поутих, Веня пригнулся к своей светловолосой соседке и прошептал:
– Давайте сделаем так: вы поможете мне, а я вам. Если мы с вами при помощи вашего Гриши найдем нужную газету, я помогу вам с вашим докладом. О работе нашей милиции я знаю много и не понаслышке. То, что я могу вам рассказать по вашей теме, вы не прочтете ни в газетах, ни в справочниках, ни даже в детективных романах.
Веня, подражая Звереву, беззвучно рассмеялся и с важным видом продемонстрировал своей милой соседке служебное удостоверение.
Его новая знакомая представилась Дашей.
Пока они ехали в автобусе, Веня потчевал свою девчушку рассказами о самых «громких» делах, в расследовании которых он лично принимал участие.
Поиски бывшего эсэсовца, известного под именем Крестовский душегуб, выявление внедрившегося в ряды псковской милиции предателя и военного преступника по кличке Тень; поиски украденных картин и загадочное убийство их владельца, обнаружение тайника с припрятанным в нем персидским золотом – Даша слушала рассказы Вени с упоением, при этом постоянно записывала что-то в блокнот. Наконец они добрались до нужного места, и Даша указала на двухэтажный дом с облезлыми стенами:
– Пришли!
Они поднялись на второй этаж и прошли в самый конец коридора.
Гриша оказался бойким спортивного вида парнем с умными серыми глазами и юношеским пушком над верхней губой. Выслушав просьбу молодого оперативника, паренек тут же поинтересовался, зачем ему понадобились газеты. Веня не стал особо секретничать и заявил, что занимается поисками убийцы четырех человек. Увидев реакцию Гриши и Даши, Веня тут же об этом пожалел. Вопросы посыпались градом.
Веню буквально втащили в квартиру и усадили за стол. Только спустя час, выпив два или три стакана чая и съев полтарелки овсяных печенек, Веня вышел из квартиры Гриши и отправился на улицу Советскую, где располагалась историко-краеведческая библиотека имени Ивана Васильева.
Библиотека, о которой поведал Вене комсорг Гриша, представляла собой двухэтажное серо-желтое здание с шиферной крышей и массивными козырьками над окнами. В основном зале Веню встретила пожилая работница библиотеки и внимательно выслушала его просьбу, а вскоре Веня получил то, что так долго искал. Он устроился за столом у окна и принялся листать желанную подшивку «Известий» за тысяча девятьсот сорок четвертый год.
Спустя примерно пятнадцать минут Веня застонал от удовольствия. Его даже бросило в пот, сердце бешено стучало.
«Да! Нашел, нашел, нашел!» – мысленно ликовал он.
В пятьдесят втором номере газеты была напечатана большая статья под названием «Всемером они остановили два батальона…». Над статьей красовалось уже хорошо знакомое ему фото.
Веня дрожащими руками достал из кармана полученную от Сании Арслановой вырезку и положил ее возле фотографии над найденной статьей.
И там и тут были уже десятки раз изученные лица воинов-артиллеристов: будущий секретарь горкома – товарищ Войнов, в то время еще безусый и худой – казался задумчивым и напряженным; Трусевич, придерживающий за цевье автомат, выглядел немного испуганным; высокий красавец сержант, выпячивающий грудь; мордатый, который, видимо, моргнул, потому что глаза его были прикрыты; сухопарый солдатик с «мосинкой», вытянувший тощую шею, и Ильдар Арсланов, похожий здесь на оболваненного наголо мальчишку. Лишь пожилой раскосый азиат с курительной трубкой выглядел невозмутимым и переполненным чувства безмятежности и покоя. Под статьей была напечатана звучная фамилия военкора, написавшего статью: «Александр Троянов». Веня ощутил себя настоящим героем и победителем.
Выждав, когда сердце станет биться чуть ровнее, молодой опер убрал в карман свою уже изрядно замусоленную вырезку с фотографией и стал читать. С каждым прочитанным словом Веня словно бы погружался в так знакомые ему когда-то нелегкие и суровые фронтовые будни…
Расположение 209-й дивизии 2-го Белорусского фронта, Могилевское направление, июнь 1944-го…
Вернувшись на позиции с оперативки, которую проводил в полуразрушенном блиндаже у покошенного еще по весне лога комроты старший лейтенант Борисов – совсем еще молодой человек, окончивший еще до войны педагогический институт в Коломне, – Войнов подошел к окопу, где уже вторые сутки ожидали приказа о наступлении шестеро его бойцов и пасущаяся в низине старая каурая лошаденка по кличке Петрушка. Старший сержант сел на край подводы, поглядел в глаза каждому и тихо матюгнулся.
– Скоро начнется! На этом рубеже, по всей видимости, будет очень жарко.
– Борисов, помнится, говорил, что на этом участке немец попробует прорвать кольцо и выйти из окружения. Разведданные подтвердились? – тут же уточнил Муравьев.
– Подтвердились. Сомнения нет…
– Значит, повоюем?
– Кто-то да, а кто-то нет. – Войнов сплюнул. – Нас на этот раз обделили.
– Что значит «обделили»? – насторожился Муравьев.
– Мы с третьим пехотным взводом младшего лейтенанта Савенкова будем прикрывать дальний участок вон той лесопосадки на левом фланге. – Войнов указал на колыхающий на ветру осинник.
– А чем же тот лес так плох? – уточнил Арсланов.