- -
- 100%
- +
Редактор Валерий Моисеев
Редактор Татьяна Шарапова
Дизайнер обложки Павлина Терчикова
Корректор Алла Белозерова
© Лидия Шарапова, 2025
© Павлина Терчикова, дизайн обложки, 2025
ISBN 978-5-0067-4884-2 (т. 3)
ISBN 978-5-0050-3108-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Дорогие мои Читательницы!
Дорогие Друзья!
Если вы держите в руках третью книгу «Искушения любви», это значит, что мы с вами уже подружились, и я могу называть вас своими друзьями.
Я очень признательна вам за ваше постоянство и надеюсь в очередной раз оправдать ожидания.
Откройте первую страницу книги, и головокружительные события в жизни Наташи не отпустят вас до самого конца повествования.
Радуйтесь и сопереживайте, любите и страдайте вместе с неординарной и яркой личностью моей героини.
Не скрывайте слез счастья и разочарования, любите и будьте любимы!
С искренними пожеланиями любви и радости,
Лидия Шарапова
Самому настоящему мужчине
в моей жизни,
моему папе,
Анатолию Владимировичу,
с любовью и признательностью,
посвящается эта книга.
Я стояла возле огромного офисного окна моего кабинета и смотрела как дождинки, словно слезы, стекали по холодному мокрому стеклу. За окном властвовала осень. Дождь неумолимо хлестал по веткам деревьев, безжалостно срывая их яркий праздничный наряд. С высоты десятого этажа мне были видны блестящие от воды крыши домов, с налипшими на них желто-красными листьями; где-то далеко внизу сновали под зонтами люди; машины спешили по мокрой мостовой.
Осень пришла в Москву, как всегда неожиданно. Почему-то с нетерпением ждешь, когда наступит зима, и темная настывшая земля покроется белым пушистым снегом; потом ждешь весну с ее первыми капелями, теплым солнцем и веселым щебетом птиц; потом радуешься жаркому лету, а осень – она наступает всегда нежданно. Еще вчера стояла жара, светило яркое солнце и, казалось, что так будет всегда. Такой теплый светлый рай на земле. И вдруг – небо, покрытое темной пеленой, постоянный колючий дождь, резкий холодный ветер, огромные лужи под ногами, грязь и слякоть.
Уже неправдоподобной и такой далекой казалась мне моя поездка в Египет, где я повстречалась с Омаром и познала всю силу страсти, которая вырвалась из меня огненным смерчем, сметая все запреты и условности на своем пути. Я, прожившая большую часть своей взрослой самостоятельной жизни под опекой папика, моего любовника, старше меня почти на двадцать лет, совершенно потеряла контроль над своими чувствами и эмоциями. Только там под влиянием Омара я смогла полностью раскрыться как зрелая и страстная женщина, это было так неожиданно, что поразило и насторожило меня одновременно. И я нашла в себе силы остановиться и вернуться к своей привычной жизни, почти вычеркнув события тех ярких дней из своей памяти.
Немного позже в Сеуле мне посчастливилось познать Любовь. Это был непростой опыт. Через боль и отчаяние, радость и счастье. Сергей открыл мое сердце, запертое на семь замков, о чем я даже не подозревала. Казалось, что все благоволило нашей взаимной любви, и я наделась, что наконец-то обрету семью, любимого мужа, но неожиданное стечение обстоятельств разрушило вдребезги все мои мечты и наши совместные планы. Когда, после всех пережитых страданий я прилетела обратно домой к единственному человеку, которому, как я надеялась, я была нужна, то и здесь меня ждала неприятная неожиданность: я случайно оказалось свидетелем любовной связи папика и его переводчицы Леры. В этот миг весь мир рухнул у меня под ногами.
Ощущая себя совершенно одинокой и никому не нужной, я примчалась к себе домой, заперла двери на все запоры, отключила телефоны, бросилась на кровать и почти неделю рыдала, оплакивая все сразу: свою неудавшуюся личную жизнь, потерю любимого человека, папика, который предал меня в самый трудный момент моей жизни. В голове крутились его нелепые слова: « Наташа, постой, ты все не так поняла…». Потом на меня обрушивался гневный голос Сергея: «Ты меня предала… Я не могу тебя простить. По крайней мере, сейчас…. Мне нужно время…». Я глубже зарывалась головой в подушку, но голоса продолжали преследовать меня, они кричали, издевались надо мной, обвиняли во всех грехах сразу. Я думала, что сойду с ума… Только теперь, казалось, я смогла познать всю глубину настоящего страдания.
Я не раскрывала штор, и в комнате постоянно стоял полумрак. Я не различала дни и ночи, в этот момент мне хотелось только одного: исчезнуть навсегда, умереть. Я потеряла счет времени. Не знаю, на какой день, но вдруг в дверь кто-то постучал. Стук был громкий и требовательный. Я не сомневалась, что это папик, и еще глубже зарылась в подушки. Но испод двери донесся приглушенный Лилькин голос:
– Наташка, открывай, это – я. Я все равно не уйду отсюда, и буду спать здесь на твоем коврике, – потом пошли удары ногой в дверь. Она ломилась упорно и настойчиво. Зная Лилькин характер, я понимала, что она не уйдет, а только перебудит всех соседей. Нехотя поднявшись, зашаркала ногами к выходу. Голова закружилась, я покачнулась и чуть не упала. Слабость охватила меня: я еле дошла до двери.
Лилька влетела как метеор. Едва взглянув на меня, она сразу все поняла. Уложила меня в постель, раздвинула шторы: за окном был день и ярко светило летнее солнце, а сама она уже гремела посудой на кухне. Погруженная в свои страдания я не удосужилась даже поесть, и умудрилась просидеть на голодном пайке несколько дней.
Ела я с жадностью и чувствовала, как постепенно жизнь возвращается ко мне. Насытившись и немного придя в себя, я, захлебываясь слезами, стала пересказывать моей самой лучшей подруге все события последних дней. Она слушала, не отрываясь, и все эмоции отражались на ее лице. Когда я дошла до того момента, как мы расстались с Сергеем, у нее на глазах блестели слезы. Она судорожно вздохнула:
– Да, верно говорят: – « В нашей жизни встречаются два типа людей: одни делают нас счастливыми, а другие – сильными». Будем считать, что этот Леша сделал тебя еще сильней. Прими все произошедшее с тобой, как опыт, и ни в чем себя не вини.
Она, задумавшись, замолчала. Потом вдруг выдала:
– Натка, какая ты счастливая, ты познала великое счастье – взаимную любовь. Это дается далеко не каждому. Ты вот прожила столько лет, и только сейчас поняла, что это такое. А многие всю жизнь тратят на поиски любви, но так и не находят ее.
– Что толку от этого: я повстречала любовь и тут же потеряла ее, – перебила я свою подругу. При этих словах у меня снова потекли слезы и рыдания подступили к горлу.
– Погоди ты расстраиваться, – утешала меня Лилька, – я думаю, что еще не все потеряно. Никуда не денется твой Сергей. Тяжело раненный стрелой Амура, он не убежит далеко. Питер – не на другом конце планеты. Ты забыла, что теперь у вас общий бизнес? – Она подбадривающе улыбнулась.
Я смотрела на нее с надеждой в глазах, и душа моя постепенно наполнялась уверенностью, что рано или поздно, но мы непременно встретимся с Сергеем и тогда я уже не отпущу его никуда.
Уже веселее и легче я поведала ей о том, какую сцену я застала в кабинете папика. Лилька громко и заразительно расхохоталась.
– Наташка, ну ты даешь! Сама провела неделю с новым любовником в Сеуле, а Федорову не позволяешь даже такой малости. Сразу объявляешь его изменником и вне закона. Тебе самой – как эта ситуация?
Я была убеждена в правоте своих поступков. Поэтому уверенно заявила:
– Лиль, вор не тот, кто ворует, а тот, кого поймали на месте преступления. Папик не может меня ни в чем обвинить, а я была свидетелем его измены. Как мне прикажешь на это реагировать?
Она лишь усмехнулась на мои слова.
– Ах, какая ты правильная. Нельзя быть такой категоричной. Так было всегда в нашей истории: люди очень грешные обвиняли невинных людей в страшных преступлениях, а те вынуждены были доказывать свою невиновность. Ты знаешь о том, что существует такое слово: прощение? Я считаю, что ты должна простить Федорова, тем более, что он так сильно переживает размолвку с тобой.
Я делано рассмеялась.
– Что?!! Он – переживает?! Откуда ты знаешь? – я с подозрением взглянула в темные миндалевидные глаза подруги.
Она сделала загадочное лицо.
– А ты думаешь, откуда я узнала, что ты сидишь запертая в своей квартире? Ты вернулась и даже не позвонила. На звонки не отвечаешь, телефоны отключила. После безуспешных попыток связаться с тобой, я побежала к Федорову. Он и рассказал мне, что вы поссорились, и ты сидишь забаррикадированная у себя в квартире. Он подвез меня на своей машине, но к тебе не пошел, побоялся. Всю дорогу просил меня помирить вас. Я видела, как ему тяжело. Его гложет страшное чувство вины. Я думаю, ты должна простить его. Будь великодушна.
Я молчала. Как ни было мне трудно признаться самой себе в том, что Лилька права, я все же признала ее правоту. Мы проболтали всю ночь напролет, уснули только под утро. На следующий день я включила все телефоны и на этом закончила свое затворничество в четырех стенах своей квартиры.
Сотовый, захлебываясь, не успевал сообщать мне обо всех неотвеченных звонках. Больше всех звонил, конечно, папик. И сейчас, едва я включила телефон, как раздался звонок. На дисплее появилась его фотография. По сигналу Лильки я нехотя взяла трубку.
– Наташа, нам с тобой надо поговорить, – голос папика звучал устало и виновато.
– Как хочешь, – стараясь говорить как можно равнодушнее, ответила я.
– Я буду у тебя через час.
– Хорошо, приезжай…, – я отключилась. Лилька обрадовано закивала, мол, правильно Наташка, так держать, и срочно засобиралась домой.
После ее ухода я еще раз проанализировала ситуацию и пришла к выводу, что Лилька права. Сколько можно корчить из себя оскорбленную невинность? Поэтому, когда подъехал папик, я уже была готова к встрече.
В замке повернулся ключ, дверь открылась, и в комнату ввалился он, весь обвешанный пакетами из супермаркета. Аккуратно поставил свою ношу на пол и, молча, закрыв дверь, застыл в дверном проеме, глядя на меня и оценивая ситуацию. При виде папика душа моя сжалась в комок. И, когда он, не говоря ни слова, шагнул навстречу и протянул мне руки, я, словно подопытный кролик, не раздумывая, бросилась в его объятия. Почувствовала приятный знакомый запах, мягкое теплое тело прижалось ко мне вплотную, ласковые любимые руки обнимали меня и нежно гладили по голове. Я уткнулась в родное плечо, спрятав свое лицо, по которому сразу, как по команде, потекли непрошеные слезы. Слезы обиды и раскаяния.
– Ну-ну, девочка моя, не надо… Не плачь. Это я во всем виноват. Прости меня, если можешь…
При этих словах папика, я разревелась еще сильнее. Но это были уже слезы облегчения, слезы прощения. Я тоже чувствовала себя виноватой в том, что произошло. Я понимала, что плакала я не только и не столько из-за папика, сколько из-за своей потерянной любви. Я прижалась к нему еще сильнее и почти успокоилась, почувствовав поцелуи на волосах, шее и заплаканном, мокром от слез, лице… Немного погодя, папик взял мою голову в ладони и заглянул в мои глаза:
– Девочка, маленькая моя, ты мне очень дорога… Я так много пережил за эти несколько дней… Я не могу без тебя…
Он не дал мне ответить. Губами нашел мой рот и покрыл его страстным и властным поцелуем. И сразу все встало на свои места. Я опять обрела своего прежнего хозяина. И сразу стало спокойно на душе. А тело закружилось в очередном водовороте страсти…
Мои воспоминания неожиданно были прерваны резким телефонным звонком. Звонок был внутренний. Автоматически включилась громкая связь. Я оторвалась от окна и поспешила к телефону:
– Алло, я слушаю.
Из динамика раздался голос папика, а по совместительству – генерального директора издательства «Федорофф и Ко».
– Наташа, я тебя поздравляю. Сегодня мы получили большой заказ на первую партию книг «Месть, изгнанных из Рая» Мари Невё. Колесо закрутилось! Я думаю, это стоит отметить, – небольшая пауза, я даже не успела вставить слово, – срочно зайди ко мне.
И он повесил трубку. Вполне в духе Федорова. Я быстро направилась к двери. Начальник не любил долго ждать.
После того случая, когда я застала папика в кабинете с Лерой, я не очень любила приходить туда. Он будто чувствовал мое смятение и старался не приглашать меня к нему без веского повода. Сегодня я почувствовала, что повод был более чем важный.
Папик встретил меня в дверях своего кабинета. Его глаза испытывающе скользнули по мне, как бы сканируя ситуацию. Он обладал способностью считывать состояние другого человека, едва взглянув на него. Мне иногда казалось, что меня он видит насквозь. После событий той ночи, мы никогда больше не вспоминали об этом, но напряженность в наших отношениях сохранилась. Папик слегка заискивал предо мной, стараясь таким образом искупить свои грехи, а я не могла уже по-прежнему, открыто и доверчиво, относиться к нему. В голову то и дело лезла услышанная где-то фраза: «Разбитую чашку можно склеить, но пить из нее нельзя».
Подчиняясь приглашающему жесту хозяина кабинета, я прошла к столу и удобно устроилась в моем любимом кожаном кресле. Застыла в изумленном ожидании. Папик торжественно, словно фокусник, достал из стола первый экземпляр книги «Месть, изгнанных из Рая» Мари Невё. Я видела ее в первый раз и была восхищена тем, как здорово все получилось. Очень красивая интригующая обложка, рецензии знаменитых писателей и фотография самой писательницы на задней страницы обложки.
Папик с интересом наблюдал за моей реакцией. У него это было в крови: – делать сюрпризы, поражать воображение, удивлять и, как результат всего этого, – покорять, раз и навсегда.
Я не смогла скрыть восторженного восклицания. Он только этого и ждал. Его глаза заблестели от удовольствия:
– Вот, моя девочка, не зря ты так страдала в Корее, – сказал он, сам даже не догадываясь, насколько он сейчас был близок к истине. – Вот она – золотоносная жила! Все словно сошли с ума. Мы не успеваем выполнять заказы на эту книгу, – он не мог скрыть своего удовлетворения. – Надо срочно ехать в Санкт- Петербург и отблагодарить Парфенова. Честно говоря, я сильно перед ним виноват. А он так выручил нас. Я, конечно, понимаю, что без твоих чар здесь не обошлось, моя маленькая ведьмочка…
Он поднялся из-за стола, подошел ко мне вплотную и, наклонившись надо мной, нежно поцеловал меня в кончик носа. Я сморщила нос, как делала это когда-то давно еще в прошлой с ним жизни, и ласково потерлась им о его щеку. Он, окрыленный, продолжал:
– Наточка, нам с тобой придется отправиться в город на Неве. Надо отблагодарить Сергея за его такой щедрый дар и заодно отвезти ему несколько книг.
Видя смятение на моем лице, он расценил его по-своему:
– Я понимаю, что у тебя много других дел, поважнее, но в данной ситуации было бы неправильно отправить туда кого-нибудь вместо тебя. Так что, собирайся.
От неожиданности я лишилась дара речи, как только услышала имя человека, ставшее таким дорогим для меня. Возможно, это судьба посылает мне редкостный шанс снова увидеть Сергея, которого я так и не смогла забыть, напрасно пытаясь смириться с потерей. Тем временем директор продолжал свои наставления:
– Наташа, сегодня – вторник. Я думаю, что нам лучше выехать завтра вечером. Если будет необходимость, останемся там до воскресенья. Сможем отдохнуть и неплохо провести время.
В моей душе бушевала целая буря противоречивых чувств. С одной стороны, я рвалась на встречу с Сергеем, с другой, я понимала, что, приехав туда с папиком, я потеряю ту единственную ниточку, которая связывала меня с моей любовью. Я растерялась и не знала, как поступить. В голове крутились разные варианты моего отказа от поездки, но все они выглядели один нелепее другого. Мой сверхподозрительный любовник, наверняка, почувствовал бы что-нибудь неладное в моем отказе. Может, найти причину, в загруженности по работе? Но папик, словно прочитав мои мысли, продолжал:
– У меня масса неотложных дел и назначена очень важная встреча на пятницу, но я бросаю все и переношу это на следующую неделю. Я рассчитываю продолжить наше сотрудничество с Парфеновым, а для этого мне необходима наша с ним личная встреча и как можно скорее.
При этих словах он встал, подошел к шкафу и достал оттуда плоскую, красиво упакованную, коробку.
– Посмотри-ка сюда, – он обратился ко мне, – это – наш подарок Сергею.
Он бережно развернул упаковку. Открыл небольшую, размером с ноутбук, плоскую, обшитую синим бархатом, коробку. Я с нескрываемым любопытством, заглянула из-под его руки. Внутри ровными рядами лежали столовые приборы из серебра. Витые, черненые ручки были красиво позолочены. Ножи, ложки, вилки и чайные ложечки были выполнены в одном стиле и отличались особой изысканностью. Такой царский подарок мой выбрать только папик с его стремлением к роскоши. Я не смогла сдержать возглас восторга:
– Ого, да это не дешево. А как красиво! Только, я слышала, что ножи дарить не рекомендуется, а то отношения будут, как «на ножах».
Папик улыбнулся:
– С Парфеновым у нас и так непростые отношения, а подарок этот, я надеюсь, их только улучшит. Да, к стати, я уже позвонил в Петербург и договорился о встрече в четверг с часу до двух дня. Так что, нас там ждут. Билеты на поезд будут сегодня к вечеру. У тебя есть два дня на подготовку к отъезду. Можешь закончить все срочные дела и – вперед – в город Петра.
При этих словах он взглянул на часы. Это был знак, что аудиенция закончена, а его ждет неотложная работа. Я знала, что через пять минут у него в кабинете будет совещание. Я послала ему воздушный поцелуй и направилась к двери. Мне хотелось как можно быстрее уйти и остаться одной со своими эмоциями.
По коридору я двигалась, в состоянии полной прострации. Я никого и ничего не замечала вокруг. Голова шла кругом от того, как неожиданно менялись события. С одной стороны, я вся была наполнена предвкушением счастья от встречи с Сергеем. Как я ни старалась его забыть, мне это так и не удалось. Я пыталась подавить свои чувства, погрузившись с головой в работу, моталась по командировкам, много читала, а все свободное время убивала, пересматривая старые любимые фильмы. Но образ его не оставлял меня ни на минуту. Я сама себе боялась признаться, как сильно я привязалась к нему. После моего возвращения из Сеула я стала просто другим человеком: задумчивой, печальной, часто надолго погружалась в свои никому не известные воспоминания. Куда только делась моя сексуальность. Я охладела даже к папику. Он не предъявлял мне никаких претензий, списывая все на свою измену. Встречи наши стали очень редки, да и то, почти всегда носили деловой характер. Я уже не мечтала создать с ним счастливую семью и поставила крест на своей личной жизни. И тут вдруг такие перемены. Верно говорят: надежда всегда умирает последней. Это поездка непременно должна вернуть меня к жизни. Но с другой стороны: как появиться перед Сергеем вместе с папиком? Это будет означать полный конец нашим, и так не простым взаимоотношениям. Я не могу не поехать и не могу поехать одновременно. О, Господи, должен же быть какой-нибудь выход?
За такими непростыми размышлениями я провела весь остаток дня и не заметила, как в кабинете появился папик. Он был явно чем-то расстроен. В руках держал книги и набор столового серебра. Он подошел к моему столу и положил на него свою поклажу со словами:
– Девочка моя, здесь небольшая рокировочка вышла. Мне только что позвонили: к нам завтра приезжает очень важная делегация из Германии. Я имею на них большие виды. Поэтому уехать мне, к сожалению, не удастся. Забирай подарки, билеты и езжай одна. Кстати, я оплатил все купе, так что, тебя там никто не побеспокоит.
У меня от восторга перехватило дыхание, но я не могла показать ему своей радости. Поэтому капризно надула губки и сказала:
– Ну вот, опять я без тебя. А ты тут один без присмотра…
Он понял мой намек на Леру, но пропустил его мимо ушей.
– Ну, что поделаешь, малыш, не всем отдыхать, кому-то надо и работать. Но я думаю, что ты и одна там неплохо справишься. – Он улыбнулся и поцеловал меня как ребенка в макушку, – ну, ладно, я пойду, мне еще надо подготовиться к завтрашней встрече.
Дверь за ним захлопнулась. Я бросилась на колени и со слезами счастья обратилась с благодарностью к Господу. Ибо только Он мог сотворить для меня это чудо. Потом достала из шкафа, спрятанный в его глубине, подарок Сергею, купленный еще в Сеуле, но так и не подаренный ему из-за нашей ссоры. Это была фигурка Будды, в образе Хоттея, символа счастья и удачи. Толстопузенький человечек настолько заразительно смеялся, а узкие глазки светились такой радостью, что, глядя на него, становилось легче на душе, и улыбка невольно широко раздвигала губы. На обратной стороне подножия я сделала гравировку по латыни:
«Vеni, vidi, vici» – «Пришел, увидел, победил». Эта фраза о многом говорила нам обоим. Поэтому я не сомневалась, что Сергей меня поймет. А Хоттейчик своей веселостью будет скрашивать его повседневную жизнь. Я с любовью провела пальцем по животику толстячка. За плечами он нес тяжеленный мешок, наполненный счастьем, удачей и богатством. Я даже представила, как весело рассмеется Сергей, глядя на этого забавного человечка. Я уже предвкушала нашу с ним встречу. Конечно, я смогу его вернуть. Именно для этого мне дается этот шанс. И причем, не я первая предпринимаю шаги, а сама судьба посылает меня ему на встречу. Даже папика убрала с нашего пути. Так размышляла я, продолжая машинально собирать бумаги, и наводить порядок на своем столе. Я уже рисовала в своем воображении нашу с ним встречу. Я уже чувствовала его губы на своих губах. Сердце учащенно билось, душа сладостно ныла. Только сейчас я наконец-то призналась себе, как я скучала по нему все это время. Как мне не хватало его любви. Я больше не могла справляться со своими эмоциями, вскочила со стула и закружилась по комнате, тихонько повизгивая от радости.
Ночь я почти не спала. В полусне, в полубреду я ворочалась на постели. Утром вспомнила только несвязные обрывки снов, где постоянно все было связано с Сергеем. Готовиться к отъезду я начала с самого утра. Тщательно продумала свой гардероб, украшения, косметику, духи. Все вещи подвергались тщательному анализу: все это было необходимо уместить в небольшую удобную сумку для путешествий. Меня не волновал ее вес, так как она имела длинную выдвижную ручку и колеса для удобства ее перемещения. В результате, я героическими усилиями уместила в нее: коробку со столовым серебром; Хоттея, тапочки, несколько комплектов тончайшего нижнего белья; книгу для чтения в пути; книги для Сергея; теплый пуловер; мягкий трикотажный костюм из ангорки; несколько пар колготок; удобные туфли на тонкой шпильке; вечернее платье из плотного шелка… Косметику, духи, билеты, деньги и документы я аккуратно сложила в довольно объемную, дамскую сумочку на длинном ремне. Теперь надо было продумать верхнюю одежду. Я раздвинула створки зеркального шкафа-купе. На улице стоял октябрь, снега еще не было, но ледяной ветер и колючий дождь заставляли подумать о теплой одежде. В этом случае очень кстати оказались джинсы, красиво обтягивающие бедра, и длинные сапоги почти до самых колен. Мягкая меланжевая трикотажная кофточка тонкой вязки слегка прикрывала бедра, а талия элегантно подчеркивалась пояском, протянутым сквозь трикотажные нити. Она была связана из ниток разных цветов, но преобладали в ней теплые, розовые и коричневые, так любимые мною тона. На шею надела легкий объемный шарфик; на голову – замшевую кепи; на себя – замшевую коричневую куртку немного ниже бедер с пушистым воротником из рыжей лисы и ремнем на талии. Весь комплект смотрелся очень модно, по сезону, а, главное, мне он очень шел.
Не помню, как я провела остаток дня. Просто была очень счастлива и жила ожиданием встречи. Встречи, на которую я уже перестала надеяться. Почему-то я была уверена, что Сергей так же, как и я, тайно верил в нее. Также не мог забыть наши горячие ночи и жаркие объяснения в любви. Поэтому моя поездка в Санкт Петербург могла принести нам долгожданное счастье.
За пятнадцать минут до отхода поезда я уже удобно расположилась в купе, сняла куртку, повесила ее на плечики, обула специально принесенные с собой тапочки, с удовольствием отмечая, что мне крупно повезло, что всю дорогу я буду ехать одна. Мне необходимо было отдохнуть перед встречей с Сергеем, и поэтому возможность провести ночь в купе в одиночестве меня очень обрадовала. Поезд тронулся. В купе было чисто, уютно и тепло. За окном мелькали встречные огни. Вагон мерно покачивался. Я стала готовиться ко сну. Разложила аккуратно заправленную постель. В дверь постучали, вошла проводница, женщина средних лет, в красиво сидящей на ней форменной одежде. Проверила мой билет. Потом остановилась, будто что-то обдумывая, и вежливо обратилась ко мне: