Перед Бурей

На этот раз территория патрулирования находилась уже в черте города и начиналась буквально за стенами лагеря. Старые знакомые Орлик и Томислав холодно поприветствовали его и дали напутствие, чтобы в этот раз он всё сделал, как ему прикажут, и без колебаний. Происходящие события за время патруля мало чем отличались от первого раза, за одним только исключением: окружение было другим, менее богатым. На этот раз Велес молился за отсутствие язычников и прочих преступников, которых Бронзовая Хоругвь карает на месте. И боги, и он сам прекрасно понимали, что молитва будет бесполезной – она нужна только для того, чтобы хоть как-то успокоиться. Но надежда умирает последней. Проходя четвёртый круг по охраняемой территории, им навстречу шёл мужчина, но, завидев пятерых вооружённых воинов, он изменил траекторию своего движения. Естественно, это вызвало подозрения среди защитников веры, и началась погоня за подозрительным человеком, закончившаяся так же быстро, как и началась. Мужчина пытался из всех сил убежать от преследования, но подготовленные бойцы всё же схватили его. Старика повалили на землю, нанесли пару предупредительных ударов ногой в область живота, и после начался допрос:

– Кто такой?! Почему, завидев нас, тут же бросился бежать?! Что скрываешь?! – Пожилой мужчина, перепуганный за свою жизнь и корчащийся от боли, был бы и рад ответить, но после каждого вопроса следовал удар ногой. Но даже когда удары прекратились, страх не давал проронить и слово. Каждая попытка выдавить из себя хоть одну фразу заканчивалась тем, что он хрипел. Само собой, защитникам веры в лице Орлика и Томислава это не нравилось, потому удары продолжились: – Я тебе брюхо вскрою! Отвечай!

Орлик достал нож и приставил к так называемому брюху. Даже тут старик не отвечал, потому нож стал медленно пробивать своим лезвием одежду, а после и кожу. Только тогда беглец выкрикнул:

– Стойте! Я всё скажу!

Томислав, рассерженный на беглеца за потраченное время, ещё раз ударил, но теперь уже по голове:

– Боюсь я вас! Потому и побежал! Пожалуйста, не надо больше меня бить, я порядочный человек, в Святой Лик верю безукоризненно!

– Брешешь! Как пить дать, брешешь! Но раз уж заговорил, то твоё брюхо в безопасности. – Орлик убрал нож, протёр его об старика. Как только заложник почувствовал облегчение и своего рода безопасность – если её можно чувствовать в такой момент, – воин Бронзовой Хоругви полоснул ножом по щеке. Затем стал осматривать пожилого человека на наличие компрометирующих предметов, таких как руны или идолы иных богов, но ничего не нашёл. Тогда он стал проверять знание божьих писаний. Даже здесь Орлику не удалось докопаться до истинности веры у задержанного.

Велес был рад тому, что в данный момент никто не умрёт и старик отправится по своим делам, как он и собирался. Но тут все его ожидания разрушил Томислав, решивший ещё раз проверить вещи старого беглеца. Томислав заставил его полностью раздеться путём угроз физической расправы и подтверждения своих намерений через удар по лицу, после чего досконально рассматривал каждый элемент его одежды. В какой-то момент Томислав замер. Разрезав свиту в районе пояса, он обнаружил потайной карман с рунным камнем, на котором был изображён бог Харун. Когда камень был обнаружен, Велес проклинал старика за его поступок: «Старый дурак! На кой чёрт ты его с собой носишь?!» Старик не стал оправдываться, покорно ждал расправы над ним, которая не заставила себя долго ждать. Юноша смотрел на Игнатия: по его лицу было понятно, что он, также как и Велес, проклинал старика за глупый поступок, стоящий ему жизни. И, также как и Велес, надеялся, что не ему выпадет бремя казнить беспомощного старика. Чеслав же смотрел своими пустыми глазами на акт экзекуции без каких-либо эмоций.

Иноверец уже перестал даже хрипеть, лежал на земле и стонал от боли, пока в это время Велес метался внутри себя из стороны в сторону: он не мог наблюдать, как старика избивают до смерти, но и вмешаться было невозможно – ведь так он будет следующим, кого казнят. Когда уже пленник превратился в обезображенное кровавое месиво, Орлик, со злобной улыбкой, посмотрел на миролюбивого юношу и протянул ему нож. В сердцах он знал, что именно ему поручат завершить казнь. Трясущимися руками Велес взял нож, посмотрел на блестящее лезвие и медленно подошёл к кровавому месиву. Они пересеклись взглядами: убийца и жертва. Ярко-голубые глаза, полные слёз, жалостно смотрели на него и умоляли пощадить. Слёзы потекли и у палача. Воин света долго держал нож у горла, пока в момент не выбросил его в сторону, быстро отскочил назад на безопасную дистанцию, дабы не получить удар топором по голове. Достав своё оружие, он произнёс:

– Не убью я его! Ни при каких обстоятельствах я не стану убивать! Никого и никогда! Только попробуйте ко мне подойти, ублюдки! Я знаю порядки и сам отправлюсь на суд! – Орлик, шокированный и одновременно взбешённый словами и действиями своего подчинённого, хотел было возразить, но Велес заткнул его: – Захлопни свою пасть, паскуда вшивая! Сделаешь хоть шаг – и я тебя калекой сделаю! И тебя тоже, всех вас! Да будь вас хоть сотня – со всеми на бой разом выйду!

Тут уже опытные бойцы опешили. Они не ожидали никакого отпора, потому стояли как вкопанные и дали Велесу уйти. По пути обратно в лагерь юноша медленно сходил с ума. С одной стороны, он гордился своим поступком и радовался тому, что осадил Орлика и Томислава. А с другой – ещё сильнее возненавидел себя за фатальную ошибку. Он понимал: его действия приведут к казни. Рассудок, под гнётом стресса, стал защищаться, уничтожая самого себя через чувство вины – перед умершими близкими, перед Авелем и перед своим народом, сражающимся против царя. Помимо вины его сжирал страх перед смертью, которая была ближе, чем когда-либо. Полностью разбитый внутри, он добрался до ворот лагеря, доложил о случившемся и проследовал с конвоем до воеводы Аскольда.