Другое чувство

Пролог. Аскар.15 лет назад

Телефон дрожал в моей руке. Я четко понимал, что видел то, что видеть мне совершенно не стоило. И если повезет выбраться…я сделал шаг назад по пустому полутемному коридору прочь от голосов раздававшихся с первого этажа, от того что там произошло. Я пятился спиной не в силах отвести взгляд от освещенного лестничного проема и раздавшийся шорох едва не заставил меня заорать. Я рывком обернулся.

– Тихо, – сообразил сразу я. – Тихо, не кричи. Понимаешь меня?

Девчонка, стоящая передо мной нервно кивнула. Подросток, мелкая ещё совсем, тощая, в пижаме нелепой, светлые волосы растрепаны.

В голове бьется – что делать? Черт побери, что делать? Я старше ее всего на несколько лет, мне девятнадцать, я права недавно только получил меня жизнь к такому не готовила. Первая реакция вылезти в окно, прокрасться по ночному саду, перепрыгнуть через забор, там в кустах возле соседнего дома моя раздолбанная машина. Но я четко понимаю – ее убьют. Она сделает еще несколько шагов, ступит на лестницу, увидит все что происходит внизу и в нее выстрелят, она даже слова сказать не успеет. А если спрячется в своей комнате, они все равно поднимутся. Обыщут. Не оставят свидетелей.

– Я слышала какие то хлопки, – прошептала девочка.

Я не могу ее тут оставить.

– В твою комнату бегом, – отдаю команду тихо. Это через две двери. – Застели кровать.

– Зачем?

– Так надо, – не выдерживаю и сам начинаю торопливо затирать постель пледом. – У нас минута возьми телефон, сумку, оденешься потом, просто засунь в сумку.

Удивительно, но она не впадает в панику и начинает четко делать все, что я сказал. Минута проходит слишком быстро. Выглядываю в окно – тут не выпрыгнуть, внизу сразу, как на ладони окажешься. Поэтому веду ее туда откуда влез в дом сам – торцовое окошко коридора стояло распахнутым доверчиво впитывая в себя майскую ночь.

– Наверх надо подняться, – раздался громкий голос уже откуда то с лестницы. – Пройтись по комнатам, девчонку, никого в живых не оставлять. Залить все горючкой и поджечь.

Мне со страху уже начинает казаться, что бензином пахнет. Не раздумывая прыгаю вниз. Дом добротный, высокий, приземляться ощутимо больно, но тут же выпрямляюсь и тяну руки.

– Прыгай, – строго велю я.

Она тянет целых полторы секунды. Потом кидает сумку и прыгает следом. Я ловлю ее тонкое девичье тело, а затем тяну ее в сторону, скорее прочь отсюда.

– Через забор сама не перелезешь, – шепчу я. – Подсажу. На той стороне прыгай, стой за деревом никуда не беги.

Ее я подсадив отправляю на ту сторону, самому приходится сложно – вцепившись пальцами в кромку бетона подтянуть свое тело наверх. Но я справляюсь. Там, за забором, спокойнее. Девчонка не убежала, ждет, судорожно вцепившись в плечо. Темно, но на пижаме явственно видны пятна крови. Потом .Моя машина не заперта, сажусь, девочка запрыгивает на переднее сиденье.

– Тебе сколько лет? – Зачем-то спрашиваю я.

– Пятнадцать, – выщелкивает зубами она.

Едем. Наконец уезжаем и я даже не верю, в то мы выбрались. Проехав несколько километров сворачиваю в лесную просеку.

– Покажи, – прошу я.

Она поворачивается ко мне оголяет плечо чуть спустив с него пижаму. Глубокий кривой порез, я выругавшись начинаю копаться в аптечке. Заливаю перекисью, кровь вроде уже остановилась, но все равно накладываю повязку, пусть криво, но крепко.

– Какая то железка торчала из забора, – объясняет девчонка происхождение раны.

– До свадьбы заживёт.

– Ага.

Я буквально вижу кривую злую ухмылку несмотря на темноту. Светит луна, свет в салоне включать я опасаюсь.

– К врачам не обращаться. Обрабатывай, чтобы хорошо зажило без проблем.

– Полиция? – спрашивает она.

– Нет. Тем более нельзя. Есть куда тебя отвезти?

– К бабушке.

– Говори адрес.

Молча везу ее по указанному адресу. Иногда смотрю на ее профиль в темноте – ребенок, который ещё не успел превратиться в девушку, и не успела бы, если бы не моя дурость. Не плачет, хотя понимает наверное, насколько этой ночью изменилась ее жизнь. Возле нужного дома торможу.

– Запомни, ты всю ночь была у бабушки. Поняла?

– Да.

– Убеди бабушку молчать. Если тебе не поверят, тебя убьют. И меня убьют. Я всем рискую. Ты должна молчать всю жизнь. Поняла?

– Да.

Ей только пятнадцать. Она столько пережила. Утром уже придут менты. Справится ли она со своей ложью, своими эмоциями? Я слишком многим рискнул спасая ее. Но я не мог, не мог ее там оставить…

– Мои родители мертвы?

Повернулась ко мне и я впервые посмотрел прямо в ее лицо. Испуганное. Глаза нараспашку. Какого они интересно цвета? Этого мне узнать не доведётся.

– Да, – с трудом заставляю себя сказать я. – Но ты жива. И тебе нужно жить. Всю ночь ты была у бабушки и надеюсь она справится со своей ролью.

Мы замолчали. Пахло весной, май, цветет все, а я только запах крови чувствую. Никогда не забуду этой ночи.

Девочка вышла из машины, из сумки вытянула легкую куртку и надела поверх пижамы со стоном выдохнула, задев плечо. Обувь похоже, взять не успела, так и стоит босиком.

– Мы увидимся когда нибудь еще?

Наверное ей просто страшно оставаться единственным знающим правду человеком. Невыносимое бремя.

– Надеюсь нет.

Уже выезжая со двора я бросил взгляд назад – тонкая босоногая фигурка сгорбившись застыла у подъездной двери глядя мне вслед.

Глава 1

Каблук сломался не вовремя, хотя если так подумать, ломался ли когда-то каблук ко времени? Я спешила в школу. Следовало прийти куда раньше первого урока, ведь мой шумный и непоседливый 1Б требовал моего внимания ежеминутно. Они не знали где туалет, они плакали если им сказали хоть что-то обидное, они боялись всего и при этом были безрассудно храбрыми с головой и без какой либо задней мысли бросаясь в омут новой жизни. Я была нужна им.

А тут – каблук. Я тихо выругалась, классной руководительнице первого класса не к лицу ругаться громко, даже если хочется, остановилась и изогнувшись в неудобном пальто попыталась разглядеть масштабы катастрофы. Кублук просто отломился полностью, несмотря на тысячу отличных отзывов в маркетплейсе где я их заказала. Каблук был сломан, а за моей спиной в совсем недавно пустом переулке стояла машина.

Машина и машина, подумаешь, сколько их в городе? Но эта была какой-то неправильной. Тёмная, такая тёмная в этом светлом заснеженном городе, она почти сливалась с переулком и ранним серым утром. Не было ее там, я же только вот проходила, с чего бы ей там стоять? Там нет ничего, стена глухая, пустая заколоченная сторожка, да длинный забор.

– Паранойя, – сказала я, но шаг прибавила, что было немного сложно, учитывая, что ковыляла я без каблука на правом сапоге.

Прошла несколько шагов и обернулась. Машина тронулась и тихонько поползла за мной. Между лопатками скатилась по коже, оставляя за собой след мурашек, холодная капля. Я им не нужна. Это совпадение. Тем временем машина поравнялась со мной и мягко, дорого притормозила. Дорого, потому что делать так умеют только очень, ну очень дорогие машины.

– Вас подвезти? – раздался хриплый мужской голос из под чуть приоткрытого окна.

– Нет, – просипела я испуганно в ответ. – Сама дойду, тут два квартала.

– Бросьте, Нина, у вас же каблук сломан.

Я похолодела и даже остановилась, хотя мне бежать бы со всех ног на единственном уцелевшем каблуке.

– Вы знаете, как меня зовут?

Сердце колотилось так бешено, что того и гляди прорвет дыру сначала в груди, потом и в пальто, а потом сбежит отсюда, ведь я сама глупая до этого не додумалась.

– Вы Нина Андреевна, работаете в одиннадцатой школе, у меня сын в третий класс ходит, я вас запомнил. – Помолчал и добавил. – Вы красивая.

Легче стало если только на секунду. В моей школе больше тысячи учеников, учителей столько, что я и сама половины не знаю, как может кто-то настолько посторонний запомнить?

– Нет, спасибо, я дойду сама, – уже увереннее ответила я и похромала вперед со всей возможной скоростью.

Дальше события происходили одновременно. В машине от которой я толком не успела отойти открылась дверь, наружу, в слякотный снег, опустилась нога в ботинке из тёмно-коричневой замши, я успела испуганно приоткрыть рот, готовясь верещать, а из переулка позади показалась машина. Обычная такая, с царапинками и даже редкими пятнышками ржавчины по низу. Я в отчаянном рывке бросилась на дорогу прямо перед ней и та затормозила. Дешево тормозила, вздохнув и скрипнув устало.

– Нина Андреевна?

Я испугалась было заново, но на переднем сиденье, впихнутым в детское кресло восседал Лева Никонов, один из моих любимчиков первоклашек.

– Каблук сломался, – торопливо ответила я. – Подвезёте до школы?

И не дожидаясь ответа влезла назад. В машине пахло пылью, бензином и отчего-то ванильной сдобой, наверное Лева в дороге доедал свой завтрак. Простые обыденные запахи успокаивали. Папа Левы говорил что-то о погоде, Лева о том что их кот Босс наблевал прямо в его комнате на ковер, я пыталась унять дыхание и то и дело оборачивалась назад.

– Вы видели когда нибудь эту машину перед школой? – спросила я. – Ту, черную.

Логика была проста – родители привозили детей в одно и тоже время и примелькались друг другу если не лицами и именами, так хотя бы автомобилями.

– Нет, – мотнул головой светлоглазый и конопатый, Лева очень на него похож, мужчина. – Я бы запомнил. Она стоит, как крыло самолета, а то и больше.

Ну, вот я так и думала. Выйдя из автомобиля я взяла Леву за руку и отправилась в здание школы. Обернулась – той машины на парковке не было. Внутри я переобулась в туфли, повесила пальто, затем шумно и долго собирала своих первоклашек у гардероба.

Я любила их – своих маленьких любопытных людей, таких разных в своей похожести. Каждый – микровселенная и концентрат из миллиарда вопросов. Я очень боялась разочаровать их, отпугнуть в них желание познавать эту жизнь, лишить их этой задорной радости. Я хотела быть идеальным первым учителем. Но не в тот день.

Из наших окон на первом этаже было видно кусок парковки и дорогу. Весь день я подходила к ним и смотрела, пытаясь увидеть ту машину и боясь этого. Не раз и не два она мне мерещилась и сердце начинало биться так громко, что заглушало гомон в классе.

– Нина Андреевна, у вас все хорошо? – спросила тихая и проницательная Вера Василова.

Я улыбнулась и коснулась ее туго заплетённых каштановых кос.

– Все хорошо, Верочка. Иногда люди тревожатся, это совершенно нормально.

Сама я так не думала. Передав первоклашек родителям я закончила текущие дела и заказала такси до дома. Оправдала себя – у меня каблук сломан. Но дальше моим действиям оправдания не было. Я не входила в подъезд одна, я буквально была уверена, что внутри меня кто-то ждет. И баба Оля с третьего этажа мне в качестве спутницы не устроила. Я так и торчала возле подъезда, переживая, что скоро стемнеет, разглядывала детей с мамочками на площадке и тосковала. Наконец ко мне подошел сосед – дюжий двухметровый бывший военный, он то мне подходил.

– Вам помочь Ниночка?

– Если только сумку донести, я каблук сломала.

Сумка была тяжёлой – дополнительные учебные пособия.

– Да я и вас донесу, Ниночка, – усмехнулся сосед.

– Право слово, не нужно, ваша жена не поймет, – немного кокетливо хихикнула я, дабы подыграть и не лишиться попутчика до этажа.

Сосед подхватил мою сумку и мы медленно, подстраиваясь под мой шаг, поднялись на четвёртый этаж. Мы беседовали и производили достаточно шума, но мне показалось, что я все равно различила чьи-то шаги торопливо поднимающиеся наверх. Ждал ли кто-то у двери квартиры? Ждет ли кто-то внутри?

– Вы не откроете мне дверь? – мягко спросила я. – Замок заедает.

– Конечно, Ниночка, – пробасил сосед.

Я лгала – замок, слишком мудрёный и сложный для этой старой шестиэтажной сталинки в спальном районе работал, как по маслу, но страх, поселившийся во мне утром все еще не отпускал. Дверь мне открыли. Я торопливо заглянула в обе комнаты, кухню неправильной формы и ванную. Никого. Заперлась я на внутренний замок и засов. Дверь крепкая.

После душа я распустила длинные волосы по плечам, позволяя им сохнуть и остановилась у окна с чашкой горячего чая. В стекле отражалась я, бледная и испуганная, за ним темный, но украшенный сотнями ночных огней город, а ещё придомовая парковка со слишком дорогой для нашего района машиной.

Глава 2. Аскар

Я потянулся за сигаретной пачкой, но рука замерла по пути скрипнув о поверхность стола. Слишком много сигарет за этот день, и не о здоровье я думал, а о том, что сигаретный дым уже успел набить оскомину. Пачку я все таки взял, грубо смял, чувствуя, как картонные грани беспомощно пытаются впиться в ладонь, бросил комок в стену, проводил взглядом.

– Вадим умер, – вслух сказал я, словно пытаясь заставить себя это осознать.

– Да, – хрипло ответил Руслан, закашлялся, прочищая горло, то ли от непрошенных слез, то ли от сигаретной горечи.

Я видел его тело. Ожидаемо холодное. Неожиданно – мёртвое совсем. Я словно чуда до последнего ждал, будто это все дурацкий розыгрыш и Вадим сейчас встанет со стола в морге, заливисто рассмеется и сделает пиф-паф пальцами, изобразив пистолет. Но все по настоящему. И пиф-паф был настоящим, о чем красноречиво свидетельствует дырка во лбу. Аккуратная, надо сказать, словно специально расстарались, чтобы не портить его красивое молодое лицо. Во лбу входная, на затылке выходящая. Пуля насквозь перечеркнула его мозг и все что делало Вадима Вадимом.

– Что полиция? – устало спросил я. – Есть что-то новое?

– А что они? – устало пожал плечами Руслан. – Ищут. Как всегда никого не найдут. Самим нужно искать.

– Как всегда, – согласился я. – Но не будем сбрасывать их со счетов.

Никто из нас не мог понять какого черта Вадима, одного из моих соратников потянуло именно этим вечером четверга в нелюдимый парк на окраине города. С кем он виделся? Мы шутили иногда, что они мои руки. Руслан и Вадим. Руслан правая, так как надежен и исполнителен. Вадим левая. Он мог работать спустя рукава, мог импровизировать, когда того не требовалось, но блять, мне обе руки нужны и важны. Я вытянул левую руку и посмотрел на нее – смуглая, летний загар все еще не сошёл. На запястье родинка. Старый, ещё в детстве полученный шрам рассекает поперек ладонь. Левая рука тоже нужна…

– Что Анисимов?

Анисимов был майором местного РОВД на прикормке и часто неплохо нас выручал. В плане информации сейчас я рассчитывал именно на него.

– Макаров. Пистолет нашли там же в парке, брошенным в пруд, его и не особо пытались скрыть. А еще, Аскар…

Я вскинул взгляд нетерпеливо ожидая продолжения, но Руслан замолчал, подбирая слова.

– Ну?

– Положение тела и траектория пули говорят о том, что она вошла максимально с близкого расстояния. А еще он не стоял.

Я на мгновение растерялся, даже головная боль отступила.

– В смысле? А что он делал? Лежал? Ангелочка делал в свежевыпавшем снегу?

Руслан снова замолчал словно специально испытывая моё терпение.

– Он стоял на коленях, – наконец глухо раздался его голос.

Я скрипнул зубами бессильно стиснув их. В голове зашумело. Кто посмел? Найти, уничтожить, немедленно…все в этом городе знали, кто такой Вадим Погорелов. Знали, кто его соратник и лучший друг. Унизив перед смертью его, не дав даже возможности ответить, они унизили и меня. Я отомщу.

– Что еще?

– Там пиздюки с петардами баловались. Никто и не слышал ничего. Да и народу там, полторы калеки. Вечер, мороз.

Завибрировал телефон – пришло несколько файлов. Анисимов. В парке с утра работали менты, полгорода на уши подняли и нам только мешали. Сейчас наш майор скинул нам несколько объёмных файлов.

– Там несколько камер, – перезвонил он пару мгновений спустя. И глупо хихикнул. – Время такое, маньяки кругом и извращенцы…бдим. Я скинул вам с центрального входа записи и несколько боковых. Там в принципе позади парка глухая для камер зона, где его и убили, но выйти нереально – кустами поросло да и забор железный. Вечер, люди с работы едут, заметили бы как кто-то из кустов через забор ломится. С окружных улиц тоже камеры поднимем, народ работает, да вы тоже посмотрите, вашим платят больше и стараются они больше…

– Совести у ваших нет, – напомнил я общеизвестную истину.

– Ага как же, – хмыкнул Анисимов. – С такими то зарплатами нашим только за совесть и правду работать осталось. И это, еще… Вадим ваш вошёл в парк с сумкой. Сумочку мы эту сейчас из того же пруда выловили. На экспертизу отправили, вдруг там наркота была или что еще…пустая она.

Я сдержал желание кинуть телефоном в стену, как недавно сигаретной пачкой. Не сейчас, сейчас звонки слишком много для меня значат. Часть файлов Руслан перекинул помощнику, за остальные мы уселись сами. Несколько раз я пересмотрел, как Вадим входит в парк. Оглядывается. Замирает на месте. Кого-то ждёт, определенно. Смотрит на часы, затем идет в глубь парка встречаясь еще на двух камерах и затем исчезает, чтобы вернуться уже на столе в морге. Мы просматриваем файл за файлом. Руслан распечатывает схему парку и что-то яростно на ней чертит. Множество стрелок ведёт от одного выхода к другому. На каждой – время.

– Этих двух бабок с лыжными палками сразу отбрасываем в сторону, – поморщился он. – Очень врядли. Остаётся пьяный мужик, найдем и проверим, так то алкоголь хорошее прикрытие, но траектория его движения не совпадает с местом убийства. Три мамки с детьми. Пиздюки с петардами, чтоб их…

– И? – спросил я, понимая, что он к чему-то ведёт.

– Остаётся она, – он ткнул в экран компьютера. – Вошла через северный вход, вышла через западный и пересекла парк за шестнадцать минут, проходила как раз рядом с местом убийства Вадима. И кажется мне, что этот отрезок пути можно было пройти и быстрее. Даже на каблуках.

Я посмотрел на застывшее в стоп кадре изображение. Девушка. Тоненькая такая, в светло сером пальто. Каблучки, пуховый белый платок на голове, скучный такой, учительский портфель в руках – готов поклясться, в нём тетради с непроверенными контрольными или что-то такое же смертельно унылое. Идёт, прислушивается к своим мыслям, даже как будто улыбнулась уголком рта легонько. Славная, скучная и правильная. Таких не было в моей жизни, но внешность была настолько шаблонна и стереотипна, что остальное можно было додумать.

– Она убила Вадима? – позволил себе улыбку я.

– Могла что-то видеть, нужно опередить ментов. Нам нужно поговорить с ней первыми. И да, алкаша еще не забыть.

Я согласно кивнул и открыл ящик стола в поисках запасной пачки сигарет – курить все же хотелось.

Глава 3. Нина

Ночью мне спалось плохо – мерещилось всякое. Слышались шорохи и скрипы. Хотя я прекрасно знала, что старый дом неплохо скрипит и сам по себе – построен он был ещё при царе Горохе и перекрытия были деревянными. Тем не менее, спать было неспокойно, пару раз я даже вставала и смотрела в глазок. Там, за дверью, постоянно, двадцать четыре на семь горела тусклая жёлтая лампочка, освещая мою и соседскую, бравого вояки, дверь. И никого не было, вообще никого, даже тощей рыжей кошки, что приходила иногда спать возле батареи и бесхозного грустного фикуса.

Уснула под утро – суббота, в школу не нужно, первоклашки мои отдыхают и я с ними. Утром первым делом бросилась к окну и прижавшись носом к холодному стеклу принялась осматривать окрестности, страшной машины не наблюдалось, но это не успокоило, испугалась я накануне знатно. На улицу идти было страшно, но пустой холодильник не радовал, а по субботам к нашему рынку приезжала замечательная деревенская ярмарка, на которой продавали вкуснейший рассыпчатый творог. Разъезжалась та ярмарка рано, ещё немного и не успею. Я вздохнула и решилась. Обмоталась платком, накинула пальто и прихватив авоську, чтобы не покупать пакет, вышла.

Машина, правда уже другого цвета, серого, перегородила мне путь, когда я и со двора не успела выйти. Вот не надо было из дома выходить! И перспектива сидеть всю жизнь за запертой дверью квартиры показалась вдруг не страшной, а даже очень привлекательной.

– Садитесь, – велели мне и дверь открылась.

– Вы ошиблись, – торопливо ответила я, оглядываясь в поисках спасения. – Вам точно не я нужна. Вам нужен кто-то другой.

– Короткова Нина Андреевна?

– Да, – обреченно кивнула я.

И зачем меня мама учила не врать…хотя этим поди наври.

– Садитесь, у нас просто несколько вопросов к вам, в ваших интересах как можно скорее удовлетворить наше любопытство.

Бежать было некуда. Впереди длинная дорога, по обе стороны сугробы, скучные серые дома, заборы. Обратно к подъезду не вариант, да и вообще – машины две. Следом вторая стоит и из нее на меня точно смотрят, пусть и не видно мне за тёмными стёклами. Если бы еще мой двухметровый сосед вышел, но как назло, никого, даже мамочек на площадке.

– Я сяду, – дрожащим голосом ответила я. – Но имейте ввиду, если я не вернусь, тут камера и на подъезде, и на садике который напротив несколько.

– Садитесь уже, – вздохнул мужчина. – Вернем в целости и сохранности.

Голос его звучал так устало, что мне даже стыдно стало, что я настолько уставшего человека мучаю своими страхами и паранойей. Я села. В машине трое мужчин. Двое спереди, и один сзади, со мной. Один из них внимательно посмотрел на меня в зеркало заднего вида. Машина тронулась и неслышно почти поехала, оставляя мой дом позади.

– А мы далеко едем? И…надолго?

Снова быстрый взгляд проницательных глаз.

– А вы куда то торопитесь в субботу утром?

Я вздохнула.

– У нас тут ярмарка проходит на районе…по субботам. Скоро уже закроется. Я туда за творогом хожу. Вкусно, со сметаной особенно…

И замолчала, сконфуженная. Неожиданно подал голос тот, что сидел спереди и молчал, поглядывая на меня в зеркало.

– Сергей, заверни на рынок, – автомобиль послушно свернул, и вскоре тормозил возле рыночной площади. – Сходи, возьми творога ей.

Несмотря на нелепость просьбы Сергей сразу же открыл дверь намереваясь выйти.

– Постойте, – торопливо сказала я. – Возьмите…авоську. Чтобы пакет не покупать, дорого, и вообще экология…

Сергей закатил глаза, но авоську молча взял. Скрылся в рыночной суете, вернулся через минут десять, авоська стала очень увесистой.

– Я ещё сметаны взял, – протянул он мне авоську обратно. – Кушайте на здоровье.

Авоська плюхнулась мне на колени – тяжелая. Мне столько творога и за неделю не съесть, явно несколько килограммов. Сергей уселся за руль и мы снова поехали.

– Давайте я вам денег переведу, – начала было я. – Это же дорого, мне неудобно.

Теперь глаза закатили все трое синхронно, а я покраснела от неловкости и крепче прижала к себе авоську с творогом. Тем временем мы выехали с нашего района, поехали ближе к центру, поплутали по узким улицам, и затем перед нами открылись ворота одного из частных домов. Дом выглядел не то чтобы дорого богато, но очень солидно – строгий, лаконичный, высокий, хотя в два этажа только, за высоким забором. Мы въехали в подземный гараж и остановились.

– Выходите.

Я вышла и пошла за тем, кто мне показался самым главным. Авоська оттягивала руку, но помощь он не предложил. Мы поднялись на первый этаж, вошли в небольшую уютную комнату с настоящим камином, в котором трещали дрова, и все почти вокруг такое охотничье, деревянное, даже оленья голова с рогами на стене имелась.

– Садитесь и ждите. Скоро к вам придут. Рекомендую отвечать на вопросы по факту, ничего не утаивая и не приукрашивая, и совсем скоро вы вернётесь домой вместе со своим творогом.

Я села, вновь устроив авоську на коленях. Снег с моих сапог, совершенно не изящных, изящные вчера вышли из строя, растаял еще в машине, но воды натекло и на ковёр здесь. Неудобно. Но разуваться тоже неудобно было, в американских фильмах в таких богатых домах не разуваются, и мой сопровождающий не стал. В пальто стало становится жарко, я стянула с себя пуховый платок, и принялась от скуки разглядывать голову оленя, которая пялилась на меня в ответ чёрными бусинами пластиковых глаз.