Паутина. С миру по нитке
- -
- 100%
- +
© Глеб Пудов, 2022
© Мария Шебанец, 2022
ISBN 978-5-0056-8170-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
От авторов
Эта книга посвящена теме путешествий, хождений, странствий. Дальних и не очень, реальных и воображаемых, удачных и «пустых». Стоит «озвучить» путешествие любимыми мелодиями, обнаружить рядом ненавязчивых спутников – и недавние беды окажутся лишь усмешкой судьбы. Пролетающие мимо фрагменты реальности уверят в относительности событий и почти не нарочно намекнут на существование вечности. Эти же фрагменты напомнят о разнообразии мира и придадут жизни богатство и глубину. Всё, что путешественник оставил позади, потеряется в ряду схожих событий, лишившись ядовитого жала. Жизнь снова начнёт улыбаться, её горизонты расширятся – и постепенно счастье «просто-существования» заполнит душу. Как же исцеляет Путешествие!
Такое состояние «между» естественно для человека. Конечно, можно уподобиться хомяку и спокойно жить в норе, изредка выглядывая наружу. Мир станет удобным и домашним, но в жизнь войдёт страх лишиться уюта. Если же homo хочет быть sapiens-ом, то пункт наблюдения стоит менять как можно чаще. И это вовсе не призыв к бродяжничеству. Норой может быть и застоявшаяся система взглядов, а путешествием – хорошая книга.
По сути, речь на этих страницах идёт о движении: движении к лучшему, совершенному, высокому.
РАЗДЕЛ 1. СТИХИ
ГЛЕБ ПУДОВ
Города и веси
Полоцк
Как много уже поколений цветовна этой поляне сменилось,их прадеды помнят рожденье крестови Велеса древнюю милость.В ночи они видели: волком Всеславвдоль рек серебристых скакал,и, воев дружины повсюду собрав,дорогу он перебегалвеликому Солнцу, и сотни щитовв лучах полудневных светилось….Как много уже поколений цветовна этой поляне сменилось.Мозырь
Возможно, я вытащил козырь:погоде плохой вопрекиприехал я вечером в Мозырь,что спит возле чёрной реки.Костёл прошептал: «Прывітанне!» 1река прошептала: «Привет!»,а несколько новеньких зданийсложились в дежурный сонет.Як справы, задумчивый город? 2Явился к тебе неспроста:к судьбе я обычной приколот,как кнопка к квадрату стола.И вот я, несчастная кнопка,исчез всем столам вопреки,пришёл своей бодрой походкойк воде этой чёрной реки.И где ты искать меня будешь,вселенская сила, скажи?Поищешь меня и забудешь —других в своих танцах кружи.Железный город с цветочным сердцем (Могилёв)
И справа – труба и слева – труба:«Вітае гасцей Магілёў!» 3Настолько скупою стала судьба,что в речке отсутствует клёв.Как бабочка стих застыл на стене:коснись его – вмиг улетит;в пустой галерее профиль Манеимеет растерянный вид.Чуть далее пылью дышит «Строммаш» – 4Отечеству нужен металл!И древний изящный чудо-увражворонкой бензиновой стал…Гомель
Сижу возле глыбы дворцовой 5и слушаю звонкие трели,что сверху, от башен и овов, 6нежданно ко мне прилетели.Поют воробьи-министрели,цветут золотые тюльпаны —пейзаж середины апрелячастицей души моей станет.Троицкое предместье (Минск)
Спят под кровлей черепичнойдва серебряных орла —тишина во град столичныйнеожиданно пришла.Спят проулки, парки, скверы,тени спят и речка спит,ветер только старой дверьюв тёмной кáвярне скрипит. 7Всё уснуло до рассвета,проводили все зарю,отчего же ночью этойя один ещё не сплю?Вариации (Мир)
1. Фруктовый садЛитва. В серебристой долиненочной воцарился покой.О прошлых столетьях ленивобеседует месяц с рекой.Среди камышей горемычныхпечальный разносится слух:со дна с равнодушьем привычнымволна принесла сразу двух.Теперь от цветущего садаостался лишь рубленый след.За всё человечеству надодержать перед Миром ответ.2. ЭтюдЛитва. В серебристой долинеразли́лась полночная тишь.Лишь где-то на речке ленивобормочет уснувший камыш.Пять башен старинного замканад Миром легко вознеслись,как будто в волшебную рамкузамкнули окрестную жизнь.3. ЖребийЛитва. В серебристой долине —бессонная летняя ночь.Король своей мантией длиннойукутал красавицу-дочь.Пойти за царя московитов —таков её жребий, увы.«О, боги! Не умер бы Витовт, 8не были б под властью Москвы!»
Мирский замок (XVI век).
Моль и вечность (Несвиж)
I. Под костёлом
Старинная крипта. Повсюду – гробы 9и холод, как в первую ночь,когда человека выталкивал прочьархангел под звуки трубы.Одеты в бальзам молодые тела,другие закутаны в цинк —а ведь когда-то в сплетеньях терциних жизнь полноводно текла.II. Король
Могуч и блистателен был Радзивилл,богат, как лидийский король, 10умело играл европейскую рольсредь замков, усадеб и вилл.Но смерть, как известно, нам всем суждена,как молвил библейский пророк.Ведь все, кто родился, имеют свой сроки пьют свою чашу до дна.Итак, он умре. Он сыграл свою рольи должен навеки уйти,окончил владыка земные пути.Да здравствует новый король!Столетья прошли. «О несчастье! О боль!» —стенают потомки навзрыд:один из гробов был однажды открыт,а там – только сытая моль…
Несвижский замок (XVI – XVIII века).
Гродно
В краю непуганых собороввсё также ветер в листьях спит,река имеет тот же норови величавый польский вид.По небу тянется неспешноладей пушистых караван,как в базилике безутешныйряд полусонных прихожан.И – слава Богу! Неизменнареальность чудо-городка.И пусть действительность так бренна,а жизнь повсюду – коротка!
Костёл Благовещения Пресвятой Девы Марии и монастырь бригиток в Гродно (1634 – 1642).
Пейзаж (Молодечно)
В полях развалился зелёный дракон,хозяином он возлежит:то с ветром залётным поёт в унисон,то молча на небо глядит.Играет на солнце его чешуя,глаза голубые горят.Давно полюбил он леса и поля,и выплюнул мерзостный яд.«Мороз и солнце. День обычный…»
Мороз и солнце. День обычный:вокруг – уральская зима,брожу с коляской горемычнойсредь куч собачьего дерьма;поют метели, ветер свищет,коляска гнётся и скрипит.Я словно Иов на гноище.Но Бог со мной не говорит.Екатеринбург
Женский сон
Кондуктор уснул, а троллейбус двурогийчуть слышно ползёт в темноте.Знакомые тени лежат вдоль дороги,на твёрдом уральском хребте.Кондуктору снятся волшебные дали,и лето, и танцы, и Он;как будто бы солнышко прежним осталось,как будто бы счастье – не сон.Екатеринбург
Забытая губерния
I. Этюд
Заросшие снегом больные деревнискрипят на холодном ветру:кресты и берёзы на кладбище древнемпеняют на злую пургу.В пустующей церкви голодные птицына тусклые фрески глядят;теперь только ветер приходит молитьсяна чёрных святителей ряд.По узкой дороге бредёт горемыка,на нём – полинялый тулуп.Не слышит несчастный звериного рыка —медведя, что ловок и глуп.Кресты и берёзы на кладбище древнемпеняют на злую судьбу,а рядом лежит, под ветвями деревьев,крестьянин с дырою во лбу.II. Зима
В забытой губернии – снова зима:замёрзшие птицы лежат на снегу,зарезаны овцы, пусты закрома, —как будто деревни достались врагу.А в местных газетах – весёлый трезвон:изволил царь-батюшка в Ялту отплыть;трепещет Европа; султан посрамлён —бежит его войско, бежит во всю прыть;построили церковь (а, может быть, две!)и дом для сирот; окрестили татар;поставили бани чуть ближе к воде,иначе их вновь уничтожит пожар.Замёрзшие птицы лежат на снегу,зарезаны овцы, пусты закрома,как будто деревни достались врагу, —в забытой губернии снова зима.III. Древнее село
Разбиты окошки, распахнута дверь,нетронутый снег на крыльце,глядит на проезжих покинутый зверьс улыбкой на сером лице.Покой, тишина в этом древнем селе —рассыпались все кто куда…Порою среди перекошенных слег 11чуть слышно бормочет вода.Киров
Поэт и купец
На Синичьей горе ветер в листьях шумит,тишина у крестов разомлела,примостился на камне проезжий пиит —пригласило чернильное дело.У церковных камней землю давит плита,то могила купца Соколова,в девятнадцатом веке он отбыл туда,где, надеюсь, так мало земного.Книги пишет поэт, деньги копит купец,все, конечно же, – разные люди.Сам решай, что важней, пока, наконец,не свершилось Пришествия чудо.Великий Новгород
Церковь Петра и Павла на Синичьей горе (1185 – 1192).
Исцеление от болезни
«Постыдное второрожденье…»
(В. В. Щировский)
И вот опять – перерожденье:стал обывателем поэт.Брожу по улицам весь день яи наблюдаю белый свет.Явились люди, птицы, кошки,включился шум больших дорог,толпу заметил понемножку,услышал шелест её ног.Прекрасны тёплые котлеты!Заманчив ласковый уют!Не кормят жаркие сонеты,а лишь тревожат и гнетут…Петергоф
Размышления перед бокалом с ядом
Если завтра я умру,что я буду делать?Превратится в мишурумолодое тело.Черви тихо поползутпо остывшей плоти,обретут во мне уют,как тростник – в болоте.Люди будут иногдаплакать надо мною,но потом, через года,станут перегноем.Потускнеет солнце вдруги поникнут травы…Нет, не завтра я умру.Вылейте отраву.Петергоф
Укроп
Суббота. Плацкартный. Шестнадцать ноль два.Не очень торопится «Мурманск – Москва».На нижней, я слышу, журчит разговорстарушек, что видели Евы позор:укроп, огород, урожай, молочай,Америка, кризис и цены на чай,рецепт огуречный, одежда, певцы,пробелы в законе и вновь – огурцы.Старушки исчезнут в глуби бытия.Чуть позже, наверно, исчезну и я,но тихий закат, что судьбу мою ждёт,проклятым укропом, как сад, зарастёт.Кемь
История одной церкви
В заброшенной церкви устроил кафекакой-то заморский шутник:расставил столы он и кучи конфет(а также две тысячи книг)повсюду сложил. Начались средь иконконцерты, собрания ипо этой причине здесь звон-перезвонвзгремел от зари до зари.Потом это кончилось: летний пожарслизал все иконы со стен,людей разогнал и концертный угаррастаял в «пульсации вен».Санкт-Петербург
Мелодия утра
Прекрасное утро: чуть-чуть капучино,чуть-чуть Петербурга и юности треть.И пусть я теперь – очень взрослый мужчина,остался я мальчиком, если смотретьна жизнь мою проще. И мир интересен,и ветра немало, воды и огня…Успею сложить ещё множество песен,мелодию утра в душе сохраня.Санкт-Петербург
В старом армянском музее
Не раз в тиши твоей скрипучейя мрачной тенью проходил,благословляя добрый случай,что мне Вселенную открыл.Молчали древние богини,молчал полотен дивный ряд,как вечный сон Тейшебаини, 12что длится сотни лет подряд.Благодарю тебя, о вечность!Не раз певцу из тёмных странтвоя приснится бесконечностьи брат твой верный – Ереван…Ереван, Санкт-Петербург
Почти Шагал
Бутылки плывут по Обводному, 13волна охлаждает гранит.«Дыхание лета холодное»,сказал бы лукавый пиит.Такая теперь аномалия…А я лучше зонт прихвачуи тенью печальной, усталоюнад серой Невой полечу.Санкт-Петербург
На выставке сиенской живописи
Собранье фарфоровых лиц,изящных фигур в позолотеи сотен священных страниц,почивших внутри переплёта.Донаторы падают ниц 14пред Тем, Кто прекрасен и светел,и стаей испуганных птицкружится над крышами пепел.Санкт-Петербург
«В квартире пустынной лежит одиноко…»
В квартире пустынной лежит одинокооставленный всеми поэт.На низком столе – только пятна от сокаи старый сухой винегрет.И снится поэту, что в крае далёком(в том крае, где роскошь, почёт)издатель его проживает жестокийи рифмы на вес продаёт.Санкт-Петербург
«Среди этих унылых проулков…»
Среди этих унылых проулковтяжелей одиночества груз —неизбежно, могуче и гулкораздаётся молчание муз.Всё молчит, даже воды Полисти, 15даже ветер больших площадей…Снова мёртвые плавают листьяу пустынных холодных аллей…Старая Русса
В вагоне электрички
I. Продавец клея
Он клей продавал. По вагонамс большою сумой проходил,и громко, торжественным тоном,товар «необычный» хвалил.Летели знакомые фразы,подошвы скреплялись «навек»,и всё ж не купили ни разуту вещь, что хвалил человек.Потом он исчез, и шептали,что клей наконец-то помог:ботинки он клеил едва лии части дырявых сапог,но ласты им склеить возможно, —таков был тогда приговор,и этим решеньем несложнымдовольна толпа до сих пор.II. Поэт
Он ездил с утра на работу,очки на носу поправлял,себя называл полиглотоми втайне поэму писална старофранцузском. Коллегисчитали, что он «не в себе»:какой-то несчастный калекас родимым пятном на судьбе.И что же? Скорей всего, здравоони рассуждали порой:поэзия – просто отраваи привкус у виршей дурной.III. Дачница
Она отвозила на дачурастенья диковинных стран,и к этим растеньям в придачу —огромные груды семян.Носила им тёплую воду,чтоб был на участке уют.Увы, через месяц (не годы!)наследники сад продадут.Петергоф
«Люблю я шёпот «мраморных» обложек…»
Люблю я шёпот «мраморных» обложек,стихов старинных плавное теченье,и день в тиши, который был мной прожиттак, словно я —Адам в минуту сотвореньяна кромке бытия.Я вновь рождён; я снова появилсясовсем другим из книжных коридоров,и вот уж мир свой исправляет норовбездушного царя,признавшись в том, что изменилсяне только я.Санкт-Петербург
Пейзаж в Александрии
Привет, свободная стихия!Сегодня слышу голос твойи неуклюжие стихи япишу уверенной рукой.Десятки волн сплелись в анапест,и растянулись парусаритмичной строчкою, покаместне разбросала их гроза.Петергоф
Вместо некролога
Муромскому учёному Ю. М. Смирнову
Вчера я узнал, что от хвориты умер недавно, и вотна днях уж тебя похоронят —для смертных обычный исход.Изменится что-то на свете?Едва ли. Рассвет и закатпребудут на этой планете,как сотни столетий назад.Но станет беднее наука,а с нею, возможно, – страна.Чуть проще окажутся внукии гуще вокруг темнота…Санкт-Петербург
Наблюдения из окна турецкой кофейни
Тишина в переулках Стамбуларастеклась полноводной рекой:здесь притихла, а там повернулаи мечеть унесла за собой.Всюду – теней воздушные танцыи надгробья суровых владык,снова прячет турист в своём ранцеАтатюрка тяжёлый кадык. 16Геллеспонт величав, но встревожен,как актёр, позабывший слова.Ещё не было дня, что не прожит,но не хочется жить иногда…И на мантии вод серебристыхскоро вспыхнет ночной хоровод,в знаменитой кофейне баристакапучино гостям принесёт.Словно бархатом город окутан:где-то крик и разрывы ракет,а здесь… в пенке растаяли звукии язык прикусил минарет.Стамбул
Царьград
Свернулся мой зонтик подстреленной птицей,полнеба с собой прихватив,как пика султана дорога искрится,торжественный замер Фатих; 17разносят коты свои жаркие одыпо влажным зелёным углам,их звуки стихают под каменным сводоммечети, где дремлет имам; 18Босфор без движения: спят субмарины,эсминец, паромы, фрегат…Но в дымке лазурной, прохладной, старинноймне вновь улыбнулся Царьград.Стамбул
Кто-то (притча)
Дорога проносится мимо, как зверь,которого ищет охота:автобус куда-то везёт сквозь апрельпогрязшего в жизни Кого-то.Вокруг только леса зелёный капканда бездна тревожного неба,и мысли Кого-то танцуют канкан:– «Растаять, как облачко, мне бы…Не жизнь это вовсе, а бед каталог,мечтаний последних руины.Другим помогает изменчивый Бог,а я – только мальчик наивный».Так думал сей Кто-то; дорога, меж тем,неслась вдоль пригорков в болото.И вот, посреди своих траурных тем,в трясину попал этот Кто-то.– «Не жизнь это вовсе», – грустить продолжал,и даже чуть-чуть прослезился.Увы, очень скоро в трясине пропал —от мира жестокого скрылся.Изменчивый Бог свысока наблюдал,как Кто-то страдал и молился.– «Так что ж ты, дружок, – Милосердный сказал, —за куст-то рукой не схватился?Он рос для тебя тут две тысячи лет,растил я его и лелеял,а ты всё не верил, просил мой Ответ.Совсем как тогда, в Галилее…»Великий Новгород
Кофейные музы
Порою лето дарит тишину,которая не каждому доступна:стремится сердце в дивную страну,провидя счастье с радостью преступной.От серой бесконечности устав,прощаешь жизнь под ароматы кофе,и повторяешь, как монах – устав,что музы обитают в Петергофе.Они изящны, строги, но милы —готовая «палитра» для сюжета —и, верно, что дворянские балыукрасили б на радость для поэтов.Но в этой жизни – торт «Наполеон»,супы, ватрушки, морс и капучино…На миг почувствуешь, что в жизнь влюблён,и что живой ты, что ещё – мужчина.Петергоф
Санкт-Петербург
Как люблю я твоих переулковкружевную волшебную вязь,где времён, то притихших, то гулких,ощущается крепкая связь!Сколько было поступков, деяний,сколько фраз, предложений и слов!Царедворцы, поэты, смутьяныпосреди равнодушных штыков…То восстаний кровавая дымка,то художеств торжественный миг,этот город на памяти снимкахмноголик, многолик, многолик!..Санкт-Петербург
Колонны Казанского собора.
Ильич
Холодный, серый, волевой.В чудесных далях тонет взгляд.Как будто толп призывный войпослушать вновь он был бы рад.Глаза по-прежнему горят…Но, слава Богу, он – гранит.И над скопленьем октябряторлом он больше не парит.Орша
МАРИЯ ШЕБАНЕЦ
Гораду М.
Вораг мой!Колькі нянавісці, колькі болю.Колькі шклянога бляску ў маіх вачах.Горад мой!Колькі разоў адбіраў ты волю.Колькі маіх пажыццёвых схаваў твой дах.Мой праклён!Колькі няўдалых памкненняў збегчы.Колькі нязбыўных мараў цябе забыць.Той булён,Дзе са смецця й адкідаў нечыхЗдзейсніўся жорстка смяротны мой прысуд – жыць.У вайнеНі адзін з нас не меў перамогі —І ці можа ўвогуле хтосьці перамагчы?Вольна мнеЎначчу на тваіх дарогах…Мабыць, час перамір'е нам заключыць.Маладзечна
Вуліца Прытыцкага, Маладзечна.
Вязанне
Вяжам, вяжам, вяжам, вяжамСцежак павуціннеКонец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
«Прывiтанне!» – «Привет!» (белорус.)
2
Як справы? – Как дела? (белорус.)
3
«Вітае гасцей Магілёў!» – «Могилев приветствует гостей!» (белорус.).
4
Строммаш – крупное промышленное предприятие, расположенное в Могилёве.
5
Имеется в виду дворец Румянцевых – Паскевичей (XVIII – XIX века).
6
Овы – элемент классического архитектурного декора.
7
Кавярня – кофейня (белорус.).
8
Витовт (1350 – 1430) – великий князь литовский.
9
Крипта – сводчатое помещение под алтарной частью собора.
10
Имеется в виду Крез (595 – 546 до н.э.) – царь Лидии, считался баснословным богачом.
11
Слега – толстая жердь, располагавшаяся поперёк стропил.
12
Тейшебаини – древняя урартская крепость на окраине Еревана.
13
Имеется в виду Обводный канал в Санкт-Петербурге.
14
Донатор – заказчик произведений искусства.
15
Полисть – река в Псковской и Новгородской областях.
16
Мустафа Кемаль Ататюрк (1881—1938) турецкий политический деятель, военачальник, реформатор, которого называют «отцом современной Турции». –
17
Фатих один из районов Стамбула. —
18
Имам – духовное лицо, которое заведует мечетью (ислам).