Буря. В переводе Александра Скальва

- -
- 100%
- +
Здесь, лишь поганый был её щенок,
Веснушчатый.
АРИЭЛЬ
Да, Калибан – сын ведьмы.
ПРОСПЕРО
Тупица он, тот самый Калибан,
Кто ныне служит мне. Ты лучше знаешь,
В каких мученьях я застал тебя:
Твой стон выть заставлял волков, свирепым
Медве́дям в грудь впивался: муки те,
Наложены заклятьем, Сикораксе
Не снять уж было, но моим искусством,
Придя на стоны, я раскрыл сосну
И выпустил тебя.
АРИЭЛЬ
Спасибо, мастер.
ПРОСПЕРО
Ещё начнёшь роптать – дуб расщеплю:
Тебя свяжу, повыть в стволе корявом,
Зим на двенадцать.
АРИЭЛЬ
Господин, прости.
Я подчинюсь приказам и исполню
Долг духа кротко.
ПРОСПЕРО
Сделай так – в два дня
Я отпущу тебя.
АРИЭЛЬ
Мой славный мастер!
Что же, скажи, что должен делать я?
ПРОСПЕРО
Ступай и превратись в морскую нимфу:
Невидим стань для всех, но видим мне.
Как примешь этот облик, возвращайся.
Ступай. Исполни точно мой приказ!
Уходит АРИЭЛЬ
Проснись, дочурка! Славно ты вздремнула.
Проснись!
МИРАНДА
Да, необычный твой рассказ
Поверг меня в сонливость.
ПРОСПЕРО
Так встряхнись же.
Пойдём-ка к Калибану, кто мой раб,
Но вечно не любезен.
МИРАНДА Он мерзавец,
Не нравится он мне.
ПРОСПЕРО
Но, всё же, мы
Не можем без него: дрова он носит,
Огонь разводит, служит нам в делах,
В чём польза есть. Эй, Калибан, раб низкий!
Откликнись!
КАЛИБАН
(За сценой) Там ещё довольно дров.
ПРОСПЕРО
Иди сюда, сказал! Тебе есть дело:
Давай-ка, черепаха! Сколько ждать?
Возвращается АРИЭЛЬ, как морская нимфа
Прекрасный вид! Мой Ариэль чудесный,
В слух обратись.
Шепчет ему на ухо
АРИЭЛЬ Милорд, исполню всё.
Уходит
ПРОСПЕРО
Эй, вредный раб, от дьявола прижитый
Твоей порочной мамой, выходи!
Входит КАЛИБАН
КАЛИБАН
Пусть грязная роса, что мать черпала
Пером вороны из больных болот,
Падёт на вас! Пусть всех вас волдырями
Покроет ветер юго-западный!
ПРОСПЕРО
За это нынче в ночь тебя ждут корчи
От колик в бок, что затрудняют вздох.
Всей долгой ночью быть забавой бесам
Тебе: защипан будешь гуще ты
Медовых сот, и каждый щип больнее
Укуса пчёл.
КАЛИБАН
Обедать мне пора.
Сей остров – мой, от мамы Сикораксы,
А ты меня теснишь3 с него. Сперва
Ты ласков был, мне помогал во многом:
Питьё давал из ягод, научил,
Как называть большой свет, как – свет меньший,
Что днём горит, что – ночью. И тебя
Я полюбил, и о́строва, всю прелесть —
Ключи и соли, пашню и пустырь —
Открыл тебе. Будь проклят я за это!
Всем чарам Сикораксы лечь на вас
От жаб, жуков и крыс! Ведь мне служило
Всё, что теперь твоё, но здесь меня
В скале ты держишь, от меня скрывая
Весь остров остальной.
ПРОСПЕРО
Ты лживый раб,
Кому не доброта, а плеть лишь – стимул!
Тебя гуманно принял я, как ты
Ни грязен был, ты жил в моей пещере,
Пока на дочки честь не посягнул.
КАЛИБАН
Ага, ну-ну! Не это бы случилось!
Ты помешал, иль остров заселил
Я Калибанами4 бы.
ПРОСПЕРО Раб презренный,
На коем нет печати доброты,
Готов на зло во всём! Тебя жалел я,
Старался каждый час тебя учить.
Помог заговорить: когда, дикарь, ты,
Не зная смысла, что-то бормотал,
Как зверь, я наделял твои желанья
Словами, что ясны. Но злой твой род
Не смог усвоить добрые начала,
Как ни учился. Потому ты был
Заслуженно скалою ограничен,
Хоть большего достоин, чем тюрьмы.
КАЛИБАН
Да, языку учил ты, мне ж в том польза,
Что проклинать могу. Избавь чума
Вас от таких учёб!
ПРОСПЕРО
Отродье ведьмы!
Занялся делом, лучше бы: живей
Дров принеси нам. Что ты отмахнулся?
Коль неохотно иль небрежно ты
Приказ исполнишь, то замучу в корчах:
Боль скрутит кости все, заставлю выть,
Что содрогнётся зверь.
КАЛИБАН
Нет, умоляю.
В сторону: Я подчинюсь: искусством он сильней
Моей мамаши бога – Сетебоса,
Его вассала.
ПРОСПЕРО
Так ступай же, раб.
Уходит КАЛИБАН
Возвращается АРИЭЛЬ, невидимый, играет и поёт,
ФЕРДИНАНД следует за ним
АРИЭЛЬ
Поёт: «Встаньте на златом песке
Рука к руке,
Где ласкает вас волна,
Любви полна,
В ловком танце здесь и там,
Эльфы, подпевайте нам».
Припев: «Внимай!..»
Нестройный хор за сценой:
«…Псов стражи лай: Гав-гав!».
АРИЭЛЬ
Поёт: «Внимай! Мой слух
Пронзил напыщенный петух,
С зарёй вскричав».
ФЕРДИНАНД
Откуда музыка? Из недр? Иль с неба?
Но смолкла. Верно, служит божеству,
Какому-то, она. Я плакал, сидя
На берегу, что мой отец-король
Погиб, как музыка ко мне подкралась
По водам, сладостью своей смирив
Их гнев и страсть мою. И я оттуда
Пошёл за ней, верней, она меня
Влекла. Но смолкла… Нет, вновь началась.
АРИЭЛЬ
Поёт: «На дне отец твой спит сейчас,
В нём кость кораллом стала,
Сверкает жемчуг вместо глаз —
Ничто в нём не увяло:
Морской покой ему сулит
Роскошный и чудесный вид.
Морских нимф поминальный звон…»
Припев: «…Динь-дон.
Теперь я слышу их – динь-дон».
ФЕРДИНАНД
Песнь эта – в память об отце погибшем.
Не смертных это дело – издавать
Такие звуки. Я с небес их слышу.
ПРОСПЕРО
к Миранде: С глаз бахрому завес приподними,
И говори, что видишь.
МИРАНДА
Что же? Духа?
О, Боже! Как он выглядит! Поверь,
Хоть это дух, но вид его прекрасен.
ПРОСПЕРО
Нет, дочь, он ест и спит, и чувства все
Имеет, как и наши. Этот рыцарь
Крушенье потерпел. В его лице
Печать печали – красоте погибель,
Не можешь ты его прекрасным звать:
Друзей пропавших ищет он.
МИРАНДА
Могла бы
Божественным назвать, ведь ничего
В природе не видала краше.
ПРОСПЕРО
В сторону:
Вижу,
Всё так, как надо. Дух, прекрасный дух!
В два дня освобожу тебя.
ФЕРДИНАНД
Богиня,
Кто правит этой песней! Снизойди
К мольбе: раз охраняешь этот остров,
Каких-то добрых наставлений дай,
Как здесь мне жить, первейшую же просьбу
Скажу последней: О, я поражён!
Ты дева или нет?
МИРАНДА
Не удивляйся.
Конечно, дева я.
ФЕРДИНАНД
Родной язык!
Я всех знатней из тех, кто им владеет,
Будь там, где он в ходу.
ПРОСПЕРО
Как? Всех знатней?
А что король Неаполя сказал бы?
ФЕРДИНАНД
Тот, кто теперь я, удивлён одним,
Что короля Неаполя ты вспомнил.
Он слышит плач мой: я там стал король,
Кто после бури короля не видел —
Погибшего отца.
МИРАНДА
Увы, как жаль!
ФЕРДИНАНД
Погибли лорды все, Миланский герцог
И храбрый сын – вдвоём.
ПРОСПЕРО
В сторону: Миланский герцог
И дочь прекрасная его могли бы
Тебя поправить, если было б нужно.
Они друг другу сразу приглянулись.
Мой Ариэль, за это дам свободу.
к Фердинанду:
Боюсь, солгав, Вы поступили плохо.
МИРАНДА
Зачем, отец, ты с ним невежлив так?
Он третий из людей, кого я вижу,
И первый, по кому вздыхаю я.
Смягчись, отец, ради меня!
ФЕРДИНАНД
О, если
Ты, дева, не откажешь мне в любви,
Неаполя ты станешь королевой.
ПРОСПЕРО
Спокойно, сэр!
В сторону: Любви над ними власть:
Дам труд их чувствам, чтоб победой лёгкой
Не обесценить приз.
к Фердинанду: На пару слов.
Я разгадал, зачем ты здесь: присвоил
Чужое имя ты, и, как шпион,
Проник на остров, чтоб мои владенья
Похитить у меня.
ФЕРДИНАНД Нет – как моряк.
МИРАНДА
Не может жить дурное в этом храме:
Имей злой дух такой прекрасный дом,
Добро б селилось в нём.
ПРОСПЕРО
За мною следуй.
к Миранде: Не защищай его – обманщик он.
к Фердинанду: Идём, свяжу тебе ступни и шею,
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Намёк Шекспира, что Антонио считает обманом и виной команды корабля свою безвременную, неизбежную смерть, т.е. сокращение жизни, сохраняет свойства намёка при переводе близком к дословному. Однако, Соколовский, Гамазов, Сатин, Мей, Кузмин, Щепкина-Куперник, Донской, Сорока, Кружков намёк в переводе разъясняют, кроме Кетчера и Каншина.
2
Так пиратов привязывали у берега в отлив, пока тех не смывало приливами.
3
В оригинале «thou takest from me – ты забираешь у меня», в настоящем времени, и процесс ещё не закончен, однако Гамазов, Кетчер, Каншин, Соколовский, Кузмин, Мэй, Щепкина-Куперник, Донской, Сорока переводят в прошедшем времени, как завершённый процесс, что меняет суть конфликта, кроме Сатина.
4
Калибан собирался дать своё имя детям (в его устах это имя не может звучать унизительно), т.е. официально жениться, а, значит, суть конфликта не в том, что он насмехается над тем, что ему не дали обесчестить дочь Просперо, как переводят Гамазов, Сатин, Кетчер, Каншин, Соколовский, Кузмин, Мэй, Щепкина-Куперник, Донской, Сорока, а в том, что он обижен на Просперо за его несправедливый вывод.