Каменные стены

”В принципе – нет. А что? У тебя появилось время не заниматься своими дополнительными развлечениями?”, – вопросила она, в её голосе – нотка колкости. Айзек сразу же поник, зная, какого это – дружить с человеком, который вечно занят на секциях и других занятиях – ради своего отца. Чанил всегда считал что саморазвитие это очень важная ступень в жизни каждого человека, так что такой же подход он и рекомендовал для сына. Не то чтобы парень был очень рад этому, но выбора у него не оставалось – он всë ещë материально зависел от отца. Да и менять жизнь с трëхэтажного поместья на скитание по улицам Марселя особо никому и не хотелось. Айзеку уж точно.

”Да, есть пару свободных часов. Тут недалеко выставка новая открывается. Думал захочешь сходить “, – высказал юноша, не то чтобы не уверенно – скорее не желая слышать отказ. Он знал натуру девушки как свои пять пальцев, так что предугадать еë реакции было не так уж и сложно для него. Айзек понимал что она вряд ли согласится слишком легко, так что уже мысленно готовился к худшему. Карлла мельком глянула на парня, её взгляд не очень понятная смесь раздражения и размышления – скорее всего, потому что девушка действительно испытывала это всё вместе.

”И что за выставка?”, – тихо промолвила она, останавливаясь перед входом на кухню. Она не любила выставлять личные разговоры напоказ, уж тем более когда прислуга дома может подслушивать. Карлла всегда скрытничала, даже если это касалось мелких деталей, и особенно, если это что-то могло дойти до ушей Чанила. Мужчина имел довольно короткий темперамент, так что чуть что – мог сразу разозлиться. Или что похуже – наказать сына. Зачастую – ни за что, но это уже от случая к случаю. Айзек визуально расслабился – первый барьер недоверия был прорван. Если уж Карлла спрашивала что именно за план и где будет происходить действие – значит она была хоть на немного, но заинтересована. Даже если внешне казалось что она готова прямо сейчас послать тебя куда подальше или начать орать. Иногда её лицо выглядело настолько сурово, что казалось, будто она готова сжечь всё вокруг себя до тла. Но, зачастую, такое выражение лица было у девушки лишь во время глубоких раздумий, и в действительности ничего такого делать она не хотела. Карлла долго всматривалась в Айзека, ожидая ответа, пока тот, наконец, не вышел из своего собственно разума, и не ответил,

”Просто, художественная выставка. Ты же любишь искусство. Вроде”, – парень пожал плечами, направляясь на кухню, давая Карлле время подумать в тишине. Через несколько секунд она сама последовала за ним, идя в просторный кухонный зал, который напоминал скорее торжественный обеденный зал, чем обычное столовое помещение жилого дома. Она устроилась несколько сидений от юноши, всегда сохраняя какую-то дистанцию между ними. Айзека это очень раздражало, так как чтобы он не делал, всегда Карлла сидела поодаль, пыталась быть дальше, и не давала ему быть в своём поле зрения. Как будто бы она намеренно отталкивала его, в попытках не дать узнать себя получше. Не то чтобы Айзек был настолько назойливым или бестактным, но за столько лет дружбы, ему казалось, что они могли спокойно не стесняться друг друга, и показать свои настоящие стороны. А не сидеть вдали и пытаться сделать вид, что никого из них нет в комнате, и они не узнают друг друга. В какой-то момент Айзек поймал сам себя на том, как долго он смотрел на девушку, и увёл взгляд в сторону. Карлла сделала вид что ничего не видела, но, казалось, было очевидно, что она всё видела – просто решила не замечать. Она помолчала ещё пару мгновений, и, наконец, обратила внимание на юношу,

”Можно сходить. Если мое присутствие столь обязательно”, – подняла Карлла взгляд на Айзека, её глаза стали на несколько секунд мягче, чем обычно. Парень сразу же оживился, еле не ударяясь коленями о стол, и был готов хлопать от радости, что он наконец сломил неприступную крепость в виде безразличия Карллы. Тёплая улыбка разлилась по его лицу, а глаза сияли как никогда прежде – только несколько раз за жизнь тот самый мальчик, коим Айзек был внутри, просыпался, и дал о себе знать. Слегка успокоившись от неожиданного празднования, и переживав пищу, юноша обратился к Карлле,

”Я рад. Очень рад. Что ты согласилась”, – сказал он, едва держа свои ноги на месте. Уж когда, но точно во времена волнения – Айзек не мог удержаться спокойно на месте. Ему хотелось бегать, прыгать, или хоть что-нибудь, чтобы убрать это волнение куда подальше из его организма. Карлла в ответ лишь глядела на парня молча, совсем не понимая такой радости. Для неё это было скорее дружеское мероприятие взаимных интересов, а не что-то, что заставило бы её сердце биться быстрее. Она медленно подняла свои глаза, стараясь понять юношу лучше, чем просто странно ведущий себя подросток,

”И в чём же заключается радость? Я настолько хороший друг для тебя?”, – вопросила она, ни капли не сомневаясь, что в жизни такого богатого и занятого парня она скорее занимает нишу ненужного знакомства, чем ближайшего друга. Лицо Айзека переменилось, став наполовину недоумением, наполовину недовольством. Он не мог поверить, что Карлла думает о себе настолько плохо, и был довольно намерен доказать ей обратное,

”Вообще-то, мы с тобой лучшие друзья. Если ты не заметила. Так что та, радости много. Не всегда мне удаётся улизнуть от отца и его прихотей”, – фыркнул Айзек, стараясь не сильно выдавать своё беспокойство за девушку. Он, как никто другой, знает, что она очень уж не любит когда о ней слишком сильно заботятся. Карлла слегка улыбнулась – ей всегда казалось смешным, как Айзек эмоционально реагирует на её ответы. Она расслабилась, растекаясь чуть сильнее на стуле. и пожала плечами, созерцанию прекрасного – вещь, которая, казалось, никогда не станет по силам Айзеку. Парень вздохнул и опëрся локтëм на стол, рукой держа наклонëнную голову,

”Так это да или нет?”, – в нетерпении спросил Айзек, пытаясь наконец выведать ответ из своей загадочной спутницы. Та лишь глянула на него, и, наконец, кивнула,

”Это да, Айзек. Можно было и самому догадаться “, – недовольно ответила девушка. Она, конечно, скорее притворялась, чем была действительно зла на юношу. Карлла была известна своей привычкой к вечному противоречию, так что слышать очередной сарказм было нормой. Парень закатил глаза и на его лице появилась игривая ухмылка. Он ожидал такого рода ответ, так что он ничуть его не смутил. Скорее – позабавил. Айзек лениво растянулся по столу, его локоть проскользил настолько, насколько ему позволяла его длина. Бледно-голубые глаза уставились на девушку, лëгкая нотка шалости в его голосе,

”Мог. Но мне хотелось чтобы ты сказала это прямо”, – подмигнув, закончил Айзек, садясь обратно в привычную ему позу, поправляя свои чëрные волосы в более аккуратную причёску. Не то чтобы он часто следил за стилем – скорее его это заставлял делать отец. Он бросил взгляд на Карллу, которая, очевидно, никак не была задета дешëвой попыткой к флирту. Айзек давно привык к этому, он знал девушку много лет – и уж точно несколько раз за это время пытался построить с ней что-либо. Хотя бы просто больше чем далëкие друзья. К сожалению, она отвечала парню лишь холодом, да и сама сдружиться особо не старалась. В какой-то момент это стало даже бесить Айзека, так как чтобы он не предпринял, как бы не старался – Карлла становилась всë холоднее к нему. Он не знал что с этим можно сделать в принципе, так что просто решил ждать и пытаться дальше. Айзек, как юноша из богатой семьи, не умел сдаваться, даже если вещи были объективно не в его пользу. Так что ради собственного утешения, он выдумал себе, что девушка на самом деле его любит – просто скрывает. Айзеку казалось, что Карлла такая потому что стесняется, а не потому что он ей может действительно не нравится. Много девушек липли к нему как на сладкое – и Айзеку, конечно, это очень сильно льстило. Но настолько же сильно его это и злило. Что все, кто ему не нужен – рукой подать, и готовы сделать ради него всë что угодно. Но не Карлла. Она никогда не делала ничего просто так, всегда ей требовались какие-то уговоры, или другие попытки упросить девушку. В какой-то степени это даже нравилось Айзеку – что она не даётся ему так, просто. Что ему нужно что-то сделать ради неё. Пока юноша витал в мыслях, открыв рот в попытках сказать что-то большее, гулкий звон лакированных туфель разразился по кафель коридора. Звук приближался очень стремительно, как будто фурия разразилась сквозь вечернее небо. Очень быстрая, громадная фигура выплыла из прохода, блеск дорогих часов играл зайчиками на стенах. Темноволосый, статный, и очень уверенный в себе мужчина предстал в столовой, кладя утверждающую руку на плечо своего сына. Айзек сразу же побледнел, принимая более скромное положение, и слегка кивнул в знак приветствия. Чанил издал что-то похожее на слова, но скорее звучащее как тяжёлый вздох. Он пока не был одет до конца завершённо – отсутствовал его известный, смольно-чёрный пиджак, который сопровождал мужчину и всю его репутацию. Юноша привык видеть таковым отца, так что и не придал этому никакого значения, но, вполне очевидно было одно – для Чанила это было довольно не свойственно. Не то чтобы он никогда не представал ни перед кем так, но мужчина скорее не любил это делать. Точно уж не перед незнакомыми, или не близкими людьми. Айзек даже не заметил, как его отец стал чувствовать себя спокойно при Карлле – как будто она тоже часть семьи. Но Чанил, как мужчина очень мудрый и проницательный, заметил все эти изменения. Он не сильно вдавался в подробности, почему эта девушка в его доме так часто, но он привык к ней – и стал относиться как к кому-то из своего племени. Даже если ему это было совершенно не свойственно. Карлла подняла свой взгляд на мужчину, и Чанил, после нескольких секунд молчания, его голос стал единственным, что пресекло стоявшее неловкое молчание в комнате,

”Доброе утро”, – сухо сказал Чанил, его глаза медленно осматривают девушку. Не то чтобы он чувствовал подозрение к ней, просто хотел узнать побольше. Карлла была единственной интересной, новой, вещью в его доме – так что разузнать всё возможное стало в какой-то мере его прямой обязанностью. Он медленно отпустил плечо сына и подошёл ближе к девушке. Его взгляд ощущался почти физически – настолько интенсивный был взор Чанила. Его виски стали слегка поседевшими с течением лет, так что его голубые, практически синие глаза стали ещё холоднее, чем были раньше. Лёгкая щетина осталась после нескольких дней сидения взаперти своего собственного кабинета, и даже сейчас он не стал сбривать её. Казалось будто Карлла смогла понравиться не только сыну, но даже и его вечно ненавидящему всё вокруг отцу. Чтобы хоть как-то разбавить ситуацию, Айзек наконец-то включился, и резко разрезал воздух звуком своего голоса,

”Мы как раз собирались сходить на выставку. Чтобы тебе не мешать”, – добавил он, пытаясь отвести напряжённое внимание своего отца с девушки на, хотя бы, себя. Чанил медленно повернулся, глядя на сына через плечо, как будто тот отвлекает его от очень важного дела. Мужчина строго осмотрел Айзека, мысленно выражая своё недовольство, но, на этот раз, молча отвернулся от Карллы и продвинулся обратно к сыну. Он стал кружить около него, как акула, пытающаяся загнать жертву в неловко, или в выигрышное для себя положение. Его шаги звенели в ушах, как приближающийся гром среди ясного неба,

”На выставку? Ты решил наконец заняться чем-то более просветительским, чем слоняться по городу в компании своих прогнивших дружков?”, – начал причитать отец, его голос стал слегка раздражённым. Он не любил, когда сын пытался помешать его планам, когда Айзек перечил ему самому, старался превзойти его опыт, его интеллект. Чанил мог иногда даже прийти в бешенство от таких выпадов сына, потому что он не хотел воспитать его таким. Даже если у него не было особенно много времени для обучения сына – он старался, хоть издалека, рассказать ему о самых важных аспектах жизни. Но они никогда не слушал. Айзек был свободолюбив, взбалмошен. Такой же, как и его мать в молодости. Отчасти это и нравилось мужчине, но также он ненавидел сына за это. Что он не смог вырасти в достойного представителя рода, а лишь жалким продолжением семьи его матери. Чанил давно перестал верить что его сын может вырасти во что-то величественное, как он сам, или, хотя бы, поддерживать имидж семьи. Его синие глаза уставились на сына, и он остановился посреди столовой, в ожидании ответа. Айзек вздохнул, и перевёл взгляд в ответ на отца – в надежде, что тот, наконец, увидит нечто большее, чем простого болвана,

”Да, решил. Я решил что я хочу проводить время не только как ты хочешь, знаешь ли. У меня есть и свои интересы”, – добавил юноша, к концу предложения его голос всё стихал и стихал. Он, конечно, не верил что когда-нибудь отец сможет его понять. Да и не то чтобы Айзеку это было сильно нужно. Парень зачастую мечтал как сможет жить один, в мире где есть один человек кто его понимает, и больше никого. Он не стремился завоевать положение отца, а скорее, пытался избавиться от него как можно скорее. Чанил глубоко вздохнул, его плечи расслабляются в знаке принятия, а его фигура приблизилась к столу. Он положил свою ладонь на край кристально-белой скатерти, и наклонился поближе к сыну,

”Не то что я хочу? И что же это, позволь узнать? Я очень надеюсь что твои планы намного более учтивы, чем манера, в которой ты их высказываешь”, – взгляд мужчины стал на несколько мгновений практически яростным, а воздух вокруг стал напряжён. Как будто он не просто спрашивал обыкновенный вопрос, а ставил перед глобальным выбором – что сказать. Точная реакция Чанила никогда не могла быть предопределена, так что юноша оставался лишь с недоумением от ситуации, и несколькими минутами на ответ. Возможно отец чувствовал что парень хочет превратить это всё в нечто не совсем благородное. Айзек имел привычку идти не по правилам, и в основе своей, делать всё что ему захочется, так что как главная воспитательная сила, Чанил очень пристально следил за юношей каждый раз когда казалось, что тот будет действовать. Парень поник ещё больше, его длинная фигура вжималась в деревянный стул, выполненный из тонкой осины, и как будто даже виновато взглянул на отца,

”Я просто хотел побольше узнать о культуре нашего города. Я же не как ты, всю жизнь тут жил. Если ты вообще помнишь”, – фыркнул Айзек, пытаясь хоть взглядом убедить отца. Даже если мужчина был очень внушающим и строгим, Айзек не переставал попытки доказать своё место в этом доме. Он считал, что имеет такое же право на это поместье, как и его отец, так что всю жизнь старался быть хотя бы походящим на достойного наследника. Чанил отодвинулся слегка назад, давая пространство сыну, и пожал плечами,

”Что ж, это звучит лучше, чем то, что я увидел в твоих мыслях”, – высказал мужчина, отходя на пару шагов от юноши. Он оглядел его со стороны, стараясь найти что-то ещё, чтобы зацепиться за сына, но, не найдя ничего большего, обратился к Карлле,

”У тебя есть мой номер? Если нет, спросишь у Айзека. Если он будет доставлять тебе проблемы”, – Чанил рукой махнул в сторону сына, не сильно даже глядя на него. Он не хотел разбираться почему Айзек мог резко начать делать глупости, и уж тем более, не хотел упасть в грязь лицом перед гостями. Каким-то образом мужчина сочёл Карллу более весомым человеком, чем даже его родной сын, так что поддерживать авторитет в её присутствии – стало его обязанностью,

”Звони мне. Я приеду”, – закончил Чанил, и резко, практически молниеносно, покинул комнату. Даже Айзек проводил отца взглядом, совсем не ожидая такого поворота событий. Фигура мужчины исчезла в длинном коридоре, пока тело юноши успело наклониться в сторону прохода – чтобы получше разглядеть отца. Не то чтобы вести деловые переговоры было не свойственно для Чанила, но так в открытую говорить о своём расположении – это было что-то новое. И так убегать, будто бы Карлла могла сжечь его одним взглядом – тоже было совершенно несвойственно отцу. Айзек повернулся обратно к девушке, и увидел непонимание в её глазах. Парень усмехнулся, замечая редкое для неё состояние недоумения, и уже хотел пошутить на этот счёт, как получил острый взгляд от тёмных глаз Карллы. Она посмотрела не него скорее как самая строгая учительница в школе, нежели давняя подруга, и это заставило парня замолчать. Он практически фыркнул в ответ, видя насколько их взгляды похожи с его отцом. Айзек сначала и не замечал вовсе, но теперь, когда он наблюдает эти два явления с коротким промежутком, ему стало ясно – Карлла и Чанил похожи как две капли воды, будто бы просто его отец превратился в женщину и стал на несколько десятков лет моложе. Лицо парня перешло в некоторый шок, пока девушка уставилась на него своим привычным, ужасающим взглядом, когда хотелось сделать что угодно, чтобы просто не видеть его. Иногда даже казалось, что она может так смотреть из-за каких-то неведомых потусторонних сил, которыми она управляет. Но нет, это был всего лишь годами изученный манёвр, который Карлла использовала для защиты. И чтобы иногда, не слышать тех вещей, которые девушка слышать вовсе и не хотела. Наконец Айзек не выдержал, и воскликнул, его голос скорее намного сговорчивее и возможно даже с лёгкой ноткой мольбы, чем когда-либо слышала девушка,

”Да всё, всё! Я понял. Не буду я шутить больше”, – сказал парень, и тут же расслабился, видя что Карлла прекратила своё молчаливое наказание. Он вздохнул и ещё больше растёкся по стулу, но, не удержался, чтобы не добавить,

”Пока что”, – лёгкая ухмылка пару секунд промелькнула на его лицо, хотя он тотчас же сделал серьёзное лицо, стараясь обдумать всю череду последствий, если он наконец не успокоится. Карлла лишь вздохнула и закатила глаза, поднимаясь со своего места,

”Мне пора идти наверное. Надо ещё подготовиться, раз мы решили пойти на выставку”, – сказала она, уже направляясь к тому же проходу, в котором исчез Чанил. Юноша понимал что Карлла, в какой-то степени, права – девушке лучше дать время навести все женские штучки и в целом морально подготовиться к прогулке, но он, на самом деле, не хотел, чтобы она уходила. Айзеку много раз хотелось чтобы Карлла осталась на подольше, перестала быть такой холодной, отстранённой. Но сейчас, он молча кивнул, и дал ей возможность уйти. Они, скорее всего, даже точно, встретятся сегодня ещё раз – но он так хотел чтобы это время наступило ещё быстрее.

Вчерашний дождь начался вновь, тонкие звуки воды стали превращаться в постоянные покапывания на крышах зданий, а дневной силуэт солнца сменился на угрюмую тоску погоды. Многие люди поспешили укрыться в теплоте своего родного дома, или же просто зайти в ближайшее заведение, чтобы не промокнуть насквозь и не подхватить простуду. Начало очередной капели было явным признаком для того, чтобы скрыться от непогоды, но некоторые ценители настоящей красоты природы считали такое время – порой, когда следует наоборот, выйти на улицу. Временем когда стоит распахнуть окно, или же просто остаться на улице – дабы впечатлиться явлениями природы. Такие люди встречались нередко, ведь большинство пользовалось законами здравого смысла. Но, возможно, те кто любил быть под дождём – люди очень закалённые, и им был не страшен ни дождь, ни снег, ни даже град. Они всегда старались увидеть воочию всё, что происходит вокруг, также как любили встречать рассветы и закаты любуюсь в панорамные окна своего жилища или же выходя на улице в позднее, или раннее, время. Такого рода люди любили находиться под лёгкими каплями дождя, когда можно было почувствовать то долгожданное уединение с природой, после тяжёлого рабочего дня, насладиться мгновением спокойствиям в шумном городе. Бледно-фиолетовая фетровая шляпа, которая успела выцвести по прошествии лет, виднелась издалека – тёмная фигура, стоявшая на окончании моста, свисала сиреневой тенью над каналом ниже. Предмет гардероба уже почти полностью промок – хотя её хозяин так и не стремился покинуть место надвигающегося дождя. Как будто его вовсе и не волновали ни капли, ни ветер, ни в целом происходящее вокруг него. Он лишь молча стоял, вглядывался в пустоту улиц перед ним, и мечтал. А возможно и просто – думал. Пока мужчина стоял, в какой-то момент тонкая сигарета стала виднеться из его кармана, вместе с довольно толстой рукой, которая её доставала. Не то чтобы фигура отличалась слишком уж атлетическим телосложением, но по конечностям было вполне ясно – мужчина много поработал за свою жизнь. Руки были скорее грубые, чем кровожадные – как будто всю жизнь мужчина лишь работал. Курить в дождь было довольно странной затеей – но кто бы стал ему перечить. Фигурой около двух метров роста, огромного, атлетического сложения, оставляла мало возможности для жалоб. Мужчина никогда не испытывал проблем с мнением окружения, потому что они в целом боялись что-либо возразить ему. Наклонив немного свою шляпу, он закурил, всматриваясь в город. Что-то в нём сегодня ему сильно не нравилось, как будто очередной раз невидимый защитник марселя покинул свой пост, и случится что-то страшное. Он никогда точно не мог знать – что, но некий ветерок подозрения звучал в его ушах. Даже дым в этот раз клубился в другую сторону – это настораживало мужчину ещё больше. Вообще, со стороны, такая картина в целом выглядела странно – огромного роста мужчина, в фиолетовой фетровой шляпе, курит посреди дождя. Несколько прохожих даже останавливались на своём пути, чтобы лицезреть данное явление, но мужчина остался стоять, как будто ничего не могло его потревожить в данный момент. Даже когда начался сильнейший ливень – его высокая фигура оставалась на мосту, впитывая нарастающие капли, и в какой-то момент превращаясь в стоящую тряпку. Тёплое пальто превратилось в комкающееся, мокрое нечто, но это вроде и не заботило обладателя вовсе. Его лицо ни капли не изменилось, как будто это был его обычный день. Через некоторое время дождь всë же неожиданно прекратился, мужчина наконец приподнял шляпу, чтобы взглянуть на очищающееся от туч небо. То, как дождь закончился настолько же стремительно, как и начался, было интересно. Возможно, это даже что-то означало. Резкий скачок перемен в погоде всегда знаменовал некоторые изменения, а мужчина привык всегда этому верить. Пока длинная фигура наблюдала за небом, на горизонте появился силуэт среднего роста девушки, которая как раз собиралась пересекать мост. Еë путь лежал прямо через стоящую там фигуру, и девушка моментально напряглась, предвкушая встречу. Не то чтобы она знала данного человека, просто что-то ей подсказывало, что ничем хорошим такая встреча закончится не может. Будто бы ощущая неприязнь девушки фиолетовая шляпа слегка приподнялась, глаза еë хозяина метнулись в сторону неë. Мужчина бросил мельком взгляд на девушек, и что-то в его лице переменилось – либо в знак интереса, либо чего-то большего. И несколько хорошего – также не было ясно. Он пристально всмотрелся в молодое лицо – что-то знакомое, что-то, что он давно не видел – но никогда не забывал. Пока девушка лишь начинала приближаться, он выжидал момента, когда она окажется ближе. Когда он сможет достойно объявить о своëм присутствии ей. В ответ дама постаралась укрыться от пристального взгляда – уйти в бок, как-то обойти возможного собеседника. Но нет, он уж точно не собирался отпускать еë без причины. У него в голове были свои причины, и мужчина вполне собирался действовать исходя из своих соображений. Его фигура начала своë движение навстречу, как будто хищник, выжидающий жертву. Мужчина успел натянуть неприятного рода улыбку, которая так и значила – жди неприятностей. Ловким движением фигура оказалась на пути девушки, его глаза заискрились странным светом – будто бы мужчина предвкушал это знакомство ещё давно, но оно никак не попадалось незнакомцу. Как будто он знал что-то о ней, и не мог сдержать своего нетерпения. Девушка, сперва опешила от такого появления и попыталась обойти незнакомца, или хотя попятиться назад – дабы спастись от непрошенного разговора. Но он схватил её запястье, так что сбежать никуда не представлялось возможным. Мужчина молча, со странного рода ухмылкой на лице уставился на девушку, наклоняясь ближе. Его лицо приблизилось настолько сильно, как будто от этого зависело восприятие мужчины, или же он вовсе мог ориентироваться лишь на запах. Фигура практически уже начала обнюхивать девушку, пытаясь опознать её действительность, но заметив чистый облик ужаса в её глазах – он наконец не выдержал, и заговорил,

”Расслабься, дорогая. Не бойся меня, пташка, я не обижу. Просто осматриваюсь вокруг. Никогда не вид такого род дам здесь”, – немного погодя, отстранившись, сказал мужчина, его голос оказался намного ниже по тону, и грубее, чем могла ожидать девушка. Как будто сама преисподняя дошла до разговора с ней, а звук исходил из её глубин. Его грубые, но ловкие руки, покрытые рыжего цвета перчатками – непонятно, то ли по цвету таковыми, то ли это были следы ржавчины – резко потянулась, чтобы оказаться на её щеке. Сначала девушке удалось увернуться от странного нападка – но рука мужчины прильнула вновь, теперь уже – сильнее. Фигура явно хотела дотронуться до неё, как будто это несло знаковый смысл, а не было банальным примитивным желанием. Как будто от этого зависело нечто большее, чем могла представить себе девушка. Мужчина хотел продолжить разговор, но что-то заставило его замолчать. Взгляд полной ненависти и не понимания помог ему прийти в замешательство. Он не сильно осознавал, как странно, или может быть даже, страшно это всё может казаться девушке. Его форма, по сравнению с её – хрупкой и невинной – могло вызвать действительный ужас у любого человека. Глаза, скрытые под тенью шляпы, наконец прояснились – и стали виднеться немного больше из-под подола фиолетовой верхушки. Глубоко-зелёные, они смотрели точно на неё – как будто проникали в разум девушки одним лишь взглядом. Мужчина встал ровно, наконец перестав вдаваться слишком глубоко в свои мысли, только его рука продолжала оставаться на лице девушки – в знак того, что ей, всё же, не стоит пытаться вырваться,