Ж-Ж: Король Помойки

Введение

Слышь, братан… ага, к тебе обращаюсь. Не коси под невидимку, я тебя вижу. Ну ладно, не глазами вижу – я же муха, у нас свой замут: полторы тысячи глаз, мозг с ноготь букашки, но башка варит получше, чем у многих твоих знакомых. Меня зовут Ж-Ж. Ну, это типа кликуха. Полное имя можешь не знать, всё равно не выговоришь. Для своих я просто Ж-Ж – звучит по-пацански, как выстрел или как хруст пакета с дохлой селёдкой.

Я обитаю тут, на районе, в самом жирном и вонючем месте, которое ты, человек, презрительно называешь «помойка». А для меня это царский дворец, брат. Тут пахнет жизнью. Тут пахнет властью. Тут пахнет свободой и тухлым борщом одновременно. Каждый пакет мусора – новая история, каждая кость – приключение, каждая пустая бутылка – трон для медитации. Ты смотришь и думаешь: «Фу, какая гадость». А я смотрю и думаю: «Вот это пир!»

Знаешь, в чём прикол? Ты, человек, всегда чем-то недоволен. Тебе мало жрачки, мало бабла, мало лайков в телефоне. А я? Я простой пацан с помойки. Летаю, где хочу. Жру, что найду. Иногда, правда, чуть не откидываю копыта, когда какой-то гопник-воробей решает перекусить мной на завтрак. Но это жизнь, брат. У нас тут закон простой: не шуганул – тебя шлёпнули.

Ты, наверное, думаешь: «Эта тварь наглая, лезет на стол, садится на хлеб, на ухо, жужжит над головой». А что мне ещё делать? Я не просто муха – я артист, я провокатор, я назойливый сосед, которого ты не ждал, но он всё равно пришёл. Да я твой кармический должник, понял? В прошлой жизни, может, ты мух бить любил, так вот я вернулся и теперь жужжу у тебя над ухом, чтобы ты помнил: не выпендривайся.

Но давай по-честноку: я не просто муха. Я – философ на крыльях. Каждый день для меня – квест: где урвать пожрать, как не попасть под тапок, с кем подружиться, кого надурить. Всё как у вас, людей. Только у нас без налогов, кредитов и ипотек. У нас всё проще: выжил – красавчик, сдох – ну, значит, был лох.

Я не первый день на помойке. Тут, как в любом районе, есть свои авторитеты. Тараканы, например, реально думают, что они хозяева жизни. Ползают такие, важные, усы расправили, типа «мы тут старожилы». Ха! Да я им сто раз показывал, что король здесь я. Стоит только расправить крылья и навести шороху – тараканы разбегаются по щелям. А я? Я летаю, как хочу. Король воздуха, понял?

Но не думай, что я какой-то глупый насекомый. У меня внутри – целая философия. Я смотрю на людей сверху и вижу, что вы не сильно отличаетесь от нас. Те же понты, те же разборки, та же борьба за жрачку. Только вы называете это «карьерой» или «бизнесом». Мы называем это – «успел слопать кусок пирога раньше, чем тебя смахнули газетой».

Короче, в этой книге я расскажу тебе свою историю. С самого начала. Как я родился в Скудоумии – да, есть у нас такой мирок, тупой и вонючий, зато настоящий. Как я впервые попробовал человечью жрачку, как влюбился в красотку, которая меня «продала», как махался с пауком, как философствовал с бомжом, как гонялся за сахаром и как стал королём.

Это будет не просто история мухи. Это – притча, брат. Только не скучная, как у твоего учителя литературы, а реальная, живая. С матом, с приколами, с болью и с кайфом. Потому что жизнь она такая – не про красивые фотки, а про то, чтобы тебя не прихлопнули раньше времени.

А ещё знай: я не собираюсь просить у тебя прощения за свою наглость. Я есть, и это уже победа. Каждый день, когда я срулю от твоего тапка, – это мой маленький праздник. Каждый раз, когда я жру твою колбасу со стола – это мой «олимпийский рекорд». А когда я жужжу у тебя над ухом ночью, пока ты спишь, знай – это мой рэп, мой гимн свободы.

Так что расслабься. Ты открыл эту книгу – теперь мы кореша. Я буду жужжать в твоей голове до конца. Слушай внимательно, брат, потому что моя жизнь – это твой кривой зеркальный отражатель. Посмотришь на меня – и увидишь себя.

Ну что, погнали? Ж-ж-ж…

Глава 1. Первое приземление

Рождение в Скудоумии

Слышь, братан, представь себе: тьма, теснота, вокруг липко, влажно и так тухло, что даже ты, человек, с твоим крепким желудком, свернулся бы в трубочку и заорал «мама». А я? Я именно там и появился на свет. Не в пелёнках, не в красивых кроватках, не под песни колыбельные. Я вылупился из яйца прямо на куче отходов, в том, что вы, люди, брезгливо зовёте помойкой. Ну а мы – Скудоумие. Наш мир. Наше царство.

Я открыл глаза – ну как глаза, у нас это штука посложнее, чем у вас. Представь, что у тебя сразу тысяча экранов, и на каждом картинка, и всё в разном ракурсе, и всё сразу в мозг. Сначала башка едет, честно. Но потом привыкаешь. Первое, что я увидел – серо-коричневую жижу, переливающуюся на солнце так, будто это не мусор, а золото. Аромат стоял такой, что у тебя бы глаза заслезились. Но для меня это был первый вдох жизни.

И знаешь, в чём прикол? Я сразу понял – я тут не простой. Я не какая-то тихая букашка, что будет дрожать в углу и ждать, пока её съедят. Нет, с самого рождения у меня было ощущение, что я – король. Пусть пока ещё мелкий, но уже с характером. Я не родился, чтобы прятаться. Я родился, чтобы летать, шуметь и чтобы меня терпели.

Скудоумие – это особый мир. Тут не ждут, пока ты вырастешь, тут сразу проверяют тебя на прочность. Рядом с тобой рождаются сотни таких же личинок, и половина сдохнет ещё до того, как увидит свет. Кто-то их сожрёт, кто-то засохнет, кто-то не доживёт до крыльев. А я? Я глянул вокруг и понял: «Не, я так не играю».

Первая память – это вкус. Тёплая гниль, сладкая тухлятина, ферментация человеческой жратвы. Тебе мерзко? А мне кайф. Это для тебя – дерьмо. Для меня – топливо, амброзия, движ. Каждый кусок – это энергия, чтобы окрепнуть, чтобы вырасти, чтобы показать всем: «Ж-Ж не сдаётся».

Поначалу всё было мутно. Я ещё не понимал, кто я, зачем я, почему вокруг такой треш. Но чем больше я жрал и впитывал эту помойную мудрость, тем яснее становилось: жизнь – это гонка. Нет пауз, нет передышек. Либо ты тащишь, либо тебя тащат в желудок. Всё просто.

Мир вокруг шумел. Где-то сверху грохотали железные крышки баков, кто-то швырял мусор, и казалось, будто это гром небесный. Слышал голоса людей – громкие, тупые, неразборчивые. Они смеялись, ругались, матерились. Тогда я ещё не понимал их слов, но чувствовал интонацию: злость, жадность, скуку. И мне стало смешно: они такие большие, такие «главные», а всё равно копаются в своём мусоре, будто сами часть помойки.

Я рос быстро. День за днём становился крепче, чернее, наглее. И вот однажды почувствовал – всё, пора. Внутри будто мотор завёлся. Крылья прорезались, лапы окрепли, голова закружилась от новой силы. Я впервые пошевелил крыльями – и тут же вмазался в воздух. Представь, ты всю жизнь ползал по грязи, а потом вдруг – бац, и ты можешь лететь. Это не просто кайф. Это откровение.

Первый полёт – это был трэш. Меня мотало из стороны в сторону, я чуть не врезался в ржавую банку, потом чуть не улетел прямо в паутину, но вовремя дёрнулся. Но главное – я понял: теперь я свободен. Никакие тараканы, никакие черви, никакая грязь не смогут меня удержать. Я – выше. Я – быстрее. Я – тот, кого не поймать.

Я поднялся чуть выше кучи и впервые увидел весь мир Скудоумия. Это было красиво по-своему. Баки, переполненные сокровищами. Кучи кожуры, хлебные корки, куриные кости, всё перемешано с грязью и дождевой водой. А сверху светило солнце, и всё это дерьмо блестело, будто драгоценный камень. Я понял: это мой дворец. И я – его король.

Сразу же начались первые замесы. Другие мухи, такие же новенькие, пытались «забить стрелку», показать, кто тут главный. Но я уже тогда был с характером. Я шёл напролом. Кто пытался сесть на мой кусок жрачки, того я гнал. Кто слишком нагло жужжал рядом, того я толкал. Я знал одно: уважение надо брать силой.

И знаешь, что я заметил? Люди всегда думают, что мухи тупые. Типа, у нас нет мозга, нет памяти. Ха! Если бы они знали, сколько всего я запомнил в первый день… Каждый запах, каждый шум, каждое движение воздуха. Мы не тупые, мы просто другие. И мы учимся быстрее, чем вы успеваете поднять свой тапок.

Так я и родился. Не в белом свете, не в уюте, а в Скудоумии – на границе вони и свободы. Но уже тогда я понял главное: если мир воняет, значит, в нём есть жизнь. А где жизнь, там движуха. А где движуха, там я – Ж-Ж.

Окрошка на Обочине

Слышь, братан, у каждого в жизни бывает первый раз. У кого-то – первая любовь, у кого-то – первая драка, у кого-то – первый косяк. А у меня был первый обед. И не просто обед, а откровение, кулинарный экстаз, гастрономическая перезагрузка моей маленькой, но наглой души. Я называю это – Окрошка на Обочине.

История такая. Лечу я, значит, довольный, что наконец научился не врезаться в забор, и тут запах… не просто запах, а целая симфония вони, от которой у меня внутри всё запело. Снизу веет кислятиной, сырым мясцом, хлебушком, луком и чем-то подозрительно газированным. Я спикировал вниз – и вот она, моя первая вкуснятина.

На асфальте – тарелка, вернее, её жалкие остатки. Видно, какой-то человек жрал на бегу, не доел и швырнул прямо на дорогу. Для них мусор, а для меня – обед на миллион. В тарелке плескалась жижа, пахнущая так, что ангелы бы падали с небес от зависти. Там были огурцы, там был кефир, там плавали куски картошки и даже кусочек колбаски! Для тебя – холодный супчик, для меня – о, брат, это был рай.

Я завис на пару секунд, вдыхая аромат. И тут же вспомнил: на районе нельзя тормозить. Стоит залипнуть – и уже кто-то другой подсел на твой кусок счастья. Поэтому я рванул вниз, прямо в этот мутный водоём. Врезался лапами в кефирную жижу, чуть не утонул, но выкарабкался на картошку. Стою, как пират на палубе, вокруг океан, а я король!

И вот тут я впервые понял, что значит «кайфовать». Я вгрызся в колбасу, и сладость мяса, специи, жир – всё это взорвалось во мне фейерверком. Я почувствовал силу. Каждая клетка кричала: «Ж-Ж, ты живёшь не зря!»

Но, как всегда, праздник не может быть вечным. На запах сбежалась компания местных мух. Четыре шустрых братка, облетают меня кругами, жужжат, типа проверяют, кто тут главный. Старший из них, здоровенный такой, с потрёпанным крылом, завис прямо напротив и выдал:

– Э, новенький, чё расселся? Это наша поляна.

Я посмотрел на него и понял: вот оно, моё первое знакомство с понятием «сходки». У мух всё просто. Нет там ваших судов и адвокатов. Есть только запах силы и умение её показать.

– Какая ваша? – отвечаю я, – я первый залетел, значит моё.

Они заржали своим противным жужжанием. Но я не дрогнул. Стою на своей картошке, лапы в кефире, глаза сверкают.

– Слышь, пацанчик, – продолжает старший, – у нас тут понятия. Кто новенький – тот делится. Или улетает.

Вот так я узнал первое правило мушиного мира: если жрёшь – делись, если не делишься – готовься махаться.

Я сделал вид, что думаю. На самом деле внутри уже крутился мотор. Страх? Конечно, был. Но сильнее было другое – бешеное желание не сдаться.

– Ладно, – говорю я, – вот вам немного.

И пнул лапой кусочек огурца в их сторону. Те налетели, облепили его, как голодные шавки. А я тем временем снова вгрызся в колбасу. И понял второе правило: умей отвлечь врага, пока сам берёшь лучшее.

Старший заметил, что я хитрю, но было поздно. Колбаса почти ушла в меня, а он остался с огурцом. Мы встретились глазами, и он кивнул. Всё, признал. Я не просто мусорный новичок. Я пацан с характером.

С этого момента я начал понимать: у мух свой кодекс. У них нет бумажек, нет законов, но есть правила, которые каждый знает:

Жрачка – святое. За неё стоит жить и умирать.

Делись, но умей брать лучшее себе.

Уважение надо заслужить, а не клянчить.

Наглость – двигатель полёта.

Вот так, на обочине, в миске с тухлой окрошкой, я впервые прошёл свою мушиную школу жизни.

И знаешь, брат, я там понял одну вещь: вы, люди, от нас недалеко ушли. У вас те же понятия, просто обёртка красивее. У вас это называется «бизнес», «карьера», «социальные связи». У нас – просто «жрачка и уважение». Разница? Ноль.

С тех пор запах окрошки для меня – это не просто еда. Это символ первого выбора: быть терпилой или быть Ж-Ж. Я выбрал второе.

Схватка с Дворником

Слышь, брат, вот ты, наверное, думаешь, что самое страшное для мухи – это паук, лягушка или птичка. Фигня всё это. Самый главный враг нашей братии – это дворник. Да-да, этот унылый тип с метлой, который выходит каждое утро и считает себя царём асфальта. Для него мы – грязь, помеха, мелочь, которую надо смести к чёртовой бабушке. А для нас он – такой же монстр, как для вас налоговая или полиция.

Так вот, настал тот день, когда я впервые столкнулся с этим боссом реальности.

Помойка жила своей обычной жизнью. Бутылки перекатывались, кошка рылась в пакете, мы с братками кайфовали на остатках окрошки. Я уже чувствовал себя реальным хозяином района. Колбаса в брюхе, крылья блестят, самооценка на уровне небоскрёба. И тут – шух-шух-шух.

Я поворачиваюсь и вижу его. Высокий, сутулый мужик в ватнике, с сигой, которая висела у него на губе, и глазами как у крокодила – мёртвые, холодные. В руках у него метла. Не просто метла, а оружие массового уничтожения. Он шагал к нам, как танк, и каждое движение его было приговором всему нашему миру.

– Ну чё, сволочи, разлетались тут… – буркнул он, и я понял: война началась.

Первый взмах метлы прошёл рядом со мной. Ветер сбил с курса, и я чуть не улетел в липкую жижу. Второй удар снёс пакет, из которого мы добывали вчерашнюю корочку хлеба. Мои братки в панике разлетелись, кто куда. А я… я завис.

Не потому, что герой, а потому что гордый. Я уже считал себя королём помойки, и отдавать своё царство какому-то двуногому бомжеватому роботу с метлой? Да ну нафиг!

Я рванул прямо на него. Да-да, ты не ослышался. Я полетел на дворника. Завис возле его щеки и как врезал жужжанием ему в ухо.

– Ж-ж-ж, слышь, дядя, это моя территория! – будто кричал я.

Дворник дёрнул ухом, отмахнулся рукой. Метла снова прошла рядом. В этот момент я понял, что у нас с ним философский конфликт. Он – символ порядка. Я – символ хаоса. Он хочет стереть грязь. А я – её хранитель. У него метла. У меня – наглость.

Я начал кружить возле его лица. Садился на щёку, на бровь, даже на нос. Он матерился, хлопал себя ладонью, но промазал раз десять. У меня внутри был восторг: вот она, победа маленького над большим!

Но рано радовался. Этот тип оказался хитрее. Он сделал вид, что отступает, а потом резко махнул метлой сбоку. Воздух сжал меня, будто прессом. Я чудом увернулся и приземлился на край его кепки.

Сижу, значит, у него на башке, и думаю: «Вот она, вершина власти! Теперь я реально король – на троне из его потной кепки».

Но тут он снимает кепку и с размаху шлёпает её о колено. Я едва не расплющился. Выбрался в последний момент, волосы его коснулись моих крыльев.

Знаешь, брат, я тогда понял ещё одно правило жизни:

никогда не недооценивай врага, даже если он выглядит уставшим и ленивым.

Дворник – это не просто мужик с метлой. Это – машина. У него цель: уничтожить всё, что живёт и шевелится в радиусе его уборки.

Но у меня тоже была цель: выжить и сохранить лицо. Не просто улететь, а улететь с гордостью.

Я снова пошёл в атаку. Сел прямо на его губу. Он дёрнулся, выплюнул сигу, и в этот момент я понял, что сделал святое. Я лишил дворника его главного атрибута – сигареты. Он был в ярости. Его глаза налились кровью, он начал махать метлой, как сумасшедший.

И я улетел. Не в панике – в триумфе. Я сделал то, чего не делал никто: потроллил дворника и остался жив.

После этой битвы я сидел на заборе и смотрел, как он продолжает мести. Он выиграл в масштабе – помойка стала чище, пакеты снесены, крошек меньше. Но я выиграл в душе. Я понял, что даже самый страшный враг – это просто человек. А человек – он всегда медленнее, тупее и предсказуемее, чем муха.

И тут меня накрыло осознание: дворники – это как боги вашего мира. Они не любят хаос, они давят всё живое ради «чистоты». А мы, мухи, – анархисты. Мы за бардак, за запахи, за свободу. И если подумать, без нас мир был бы стерилен, скучен, мёртв.

С тех пор я дал себе клятву:

Никогда не бояться метлы.

Всегда помнить, что наглость сильнее силы.

Даже если против тебя человек, будь уверен – его можно переиграть.

И знаешь, брат, это правило потом спасло мне жизнь ещё не раз.

Вот так закончилась моя первая схватка с дворником. Я остался цел, хоть и потрёпан. А главное – я понял, что я не просто «летающий таракан». Я – воин. Маленький, но с большой душой.

И когда я смотрел, как он уходит, шаркая ногами и матерясь на всю улицу, я уже чувствовал: это только начало.

Проверка на Выживание

Брат, если ты думаешь, что схватка с дворником – это потолок опасности для мухи, то ты сильно заблуждаешься. Метла – это ещё лайтово. Человек, он медленный, тупит, у него рефлексы как у старого телефона: пока загрузится, пока ударит – я уже три раза облетел вокруг.

Но есть такие враги, против которых даже я – король помойки – чувствую, как пузо холодеет. Это птицы, осы и коты. Вот они – настоящие «киллеры улицы». Не зря я называю этот мир «Скудоумией» – тут каждый второй норовит тебя сожрать или прибить, просто чтоб не мешался.

И вот в один жаркий день я испытал на своей шкурке всё это сразу.

Сижу я, значит, на куске арбуза, который кто-то выкинул прямо возле помойки. Солнце жарит, сахар течёт, аромат стоит такой, что хоть стихи пиши. Я кайфую: пузо полное, жизнь удалась.

И тут… шух! Тень закрывает свет. Поднимаю глаза – и вижу его. Голубь. Огромный, жирный, с глазами-бусинками, которые сверкают тупым голодом.

Для вас, людей, голубь – это так, фон города, «мирный птах». Для меня же – это динозавр. Серьёзно, ты только представь: он в десять раз больше меня, клюв как кинжал, крылья как двери у джипа.

Он уставился на мой арбуз. А значит, и на меня.

Первый удар клюва – прямо рядом со мной. Кусок арбуза разлетелся, сок брызнул. Я рванул в сторону, но голубь не отстал. Он взлетел и понёсся за мной, хлопая крыльями так, что воздух вибрировал, как сабвуфер в машине.

Я метался между пакетами, нырял в щели, облетал банки, но этот гад шёл по пятам. Он даже пару раз чиркнул по моим крыльям. Я реально почувствовал: ещё чуть-чуть – и конец, меня втопчут в асфальт.

И тут я вспомнил: «Муха живёт, пока наглая». Я резко развернулся и полетел прямо ему в морду. Сел на его глаз. Голубь офигел, закричал, закрутился, начал биться головой о забор. Я, конечно, тут же свалил. Но кайф словил бешеный: я сделал из динозавра клоуна!

Я думал, на этом мои приключения на сегодня закончились. Но не тут-то было.

Пока я отдышивался на ржавой консервной банке, услышал знакомое «ж-ж-ж». Только не своё, а чужое. Злой, резкий звук, будто маленький моторчик.

Оса.

Если голубь – это динозавр, то оса – киллер из подворотни. Быстрая, злая, с жалом, которое может превратить муху в тряпочку за секунду. Она меня заметила и пошла в атаку.

– Эй, мелочь пузатая, – будто сказала она, – что, думаешь, мир твой? Сейчас проверим.

Я рванул. Она за мной. Я влево, она – за мной. Я вверх – она туда же. Она не устаёт, не тупит, летит, как ракета. И у неё есть преимущество: если догонит – воткнёт жало, и привет, я буду болтаться на асфальте, корчиться и вспоминать, что «лучше бы меня дворник прибил метлой».

Я понял, что убежать не получится. Надо хитрить. Заметил рядом паутину. Ага! Вот и шанс.

Я резко нырнул к паутине, облетел её сбоку. А оса – прямиком в сети! Паук тут же выскочил, оса завизжала, замахалась. Вот это был момент: я сидел рядом и ржал так, что животик трясся.

– Чё, подруга, попалась? Не фиг на мух наезжать! – думал я.

Правда, радость была недолгой. Паук посмотрел на меня и подумал: «А чё, второй ужин не помешает». Пришлось срочно делать ноги.

И тут, как будто вселенная решила устроить мне полный трэш-день, из-за угла вылез кот. Рыжий, с мордой бандита и глазами, которые говорили: «Э, малой, ты чё тут без спроса летаешь?»

Кот – это особая статья. Он не ест мух ради еды. Ему просто прикольно нас гонять. Для него это игра. А для нас – борьба за жизнь.

Он заметил меня, прижался к земле. Я почувствовал этот взгляд. Это как если тебя на мушку возьмут. И тут лапа – хвать! – рядом со мной. Вторая – шлёп! Я увернулся, но понял: шансов мало. У него рефлексы быстрее, чем у дворника, чем у голубя, чем у осы.

Я взмыл вверх, кот прыгнул следом. Мы устроили настоящий спектакль: он скачет, я виляю, он падает пузом на асфальт, я смеюсь. Но смеюсь нервно – ещё секунда, и он меня достанет.

И вот кульминация: он прыгнул так высоко, что чуть не задел меня лапой. Но промазал и врезался башкой в мусорный бак. Грохот был такой, что даже дворник выглянул из-за угла. Я ржал так, что чуть не подавился воздухом.

После этого я свалил в тихое место – на старую крышу гаража. Сел, отдышался и понял: сегодня меня проверили все. Голубь, оса, паук, кот. Каждый хотел меня прибить. Но я жив.

Знаешь, брат, жизнь мухи – это не отдых на диване. Это марафон, где каждую минуту тебя могут стереть с лица земли. Но именно это и делает нас сильнее.

Вы, люди, боитесь налоговой, долгов, начальника. Мы, мухи, боимся лап, клювов и жал. Но суть одна: жизнь – это постоянный бег от того, кто сильнее. Вопрос только в том, умеешь ли ты ржать, даже когда за тобой гонится кот.

В тот вечер, глядя на закат, я сказал себе: «Ж-Ж, если ты сегодня выжил, значит, завтра тебе по силам всё».

И я поверил в это. Ведь если я смог надурить голубя, провести осу, убежать от паука и посмеяться над котом – то кто вообще в этом мире может меня остановить? Разве что тапок. Но это уже другая история…

Глава 2: Великие Похождения

Искушение Кафешкой

Брат, вот скажи честно: ты хоть раз нюхал запах свежего кофе? Я-то знаю, что нюхал. И булочки из духовки тоже. Так вот, для тебя это просто утренний кайф, а для меня – сигнал, что где-то рядом есть рай. Настоящий рай, полный еды, запахов и, самое главное, халявы.

Я никогда не считал себя мухой с высокими запросами. Мне бы арбузные корки, вчерашний кефирчик или котлетку из мусорного бака – и норм. Но однажды ветер донёс до меня запах, от которого даже мои крылья затрепетали: кофе, сахар, ваниль, корица, шоколад… всё сразу, одним мощным ударом по нюху.

– Ж-Ж, брат, – сказал я сам себе, – это знак. Надо идти «в свет».

Передо мной стояла кафешка. Стёкла блестят, двери открыты, внутри столики, на них пирожные и чашки. А ещё люди. Девушки в платьях, парни в рубашках. Они сидели, улыбались, говорили свои умные слова. Всё чинно, красиво. Но я видел главное – тарелки. Тарелки с едой.

Я вдохнул поглубже, расправил крылья и полетел внутрь.

Сначала всё шло идеально. Я прошёл мимо дверей, и никто даже не заметил. Присел на спинку стула – для разведки. Смотрю: на столике кусок чизкейка. Белый, нежный, блестит от сиропа. Моё пузо заурчало.

– Всё, беру! – сказал я и рванул.

И вот я уже сижу на чизкейке. Первый кусочек – божественный. Сахар ударил в голову, как шмурдяк на вписке. Я жрал так, будто это мой последний день.

Но счастье длилось недолго. Девица, которая заказала этот чизкейк, посмотрела на меня и закричала так, что у меня уши заложило.

– А-а-а! Фу! Муха!

Она схватила салфетку и замахнулась. Я увернулся, но уже весь зал смотрел на меня. В игре появился новый враг – официант.

Официант – это, брат, вообще отдельная каста. Они как дворники, только в пиджаках и с серьёзным лицом. Этот взял в руку меню и пошёл на меня, как спецназовец с щитом.

– Так, грязь летающая, пошёл вон отсюда, – будто говорил его взгляд.

Я метнулся в сторону, сел на бокал с компотом. Но тут же второй удар – и меню едва не размазало меня по столу.

Я понял: придётся играть по-крупному.

Началась гонка. Я носился по залу, а официант бегал за мной. Девицы визжали, мужики смеялись, кто-то даже снимал меня на телефон. Я чувствовал себя звездой шоу.

Я то садился на лампу, то на тарелку, то прямо на голову какому-нибудь «белому воротничку». Народ в панике отмахивался, а я ржал.

– Эй, чуваки, не ссыте! Я просто дегустатор!

Но официант был серьёзен. Он явно хотел моей головы. В его глазах горело желание: «Не потерплю позора в своём заведении!»