Превосходный Архимаг из Мидденвелла

Глава 2. Первое разочарование

Фиби приземлилась далеко не мягко и не величественно, а, как это обычно случается в реальной жизни, лицом вниз. К счастью, земля под ней оказалась не каменистой, а… липкой. Очень липкой. И очень дурно пахнущей.

Она приподнялась на локтях и с выражением обречённого спокойствия посмотрела на свои руки. Те были густо перепачканы грязью. И вовсе не той изящной, поэтически описываемой "сырой землёй", а настоящей навозной жижей, с характерным ароматом, от которого хотелось вернуться обратно, пусть даже в Мидденвелл с его вечными протечками канализации.

– Прекрасно, – пробормотала Фиби. – Даже другой мир умудрился начаться с лужи.

Она медленно поднялась, пытаясь сохранить остатки достоинства, но её ботинки предательски чавкнули, застряв в вязкой смеси. Фиби сделала шаг и обнаружила, что это вовсе не лужа, а система луж, соединённых в один бесконечный грязевой океан, стратегически расположенный прямо посреди деревни.

Да, именно деревни. Перед её глазами открылся пейзаж, достойный картины под названием "Разочарованный путешественник". Главными элементами пейзажа были несколько покосившихся домов, крыши которых подтекли, но не все разом, а выборочно. Дождь в этом мире, похоже, был ленивым и принципиально не стремился равномерно покрывать пространство. Дождевое облако висело лишь над одной конкретной избой и поливало её с такой целеустремлённостью, будто мстило за что-то именно этому дому. Соседний же стоял сухой и гордый, но с видом, словно был следующим в очереди на страдания.

Небо, вопреки ожиданиям, не сияло фантастическими оттенками, а выглядело почти точь-в-точь как в Мидденвелле – серое, тяжёлое, унылое.

Фиби огляделась. Деревня, судя по запаху и виду, жила очень простой жизнью. Куры нервно бегали между лужами, дети в оборванных одеждах швырялись комьями грязи друг в друга и иногда в прохожих, а взрослые занимались высоким искусством ничегонеделания, то есть просто стояли, опершись на вилы, и бесконечно обсуждали чужие недостатки.

Она вздохнула.

– Ну да. Почему бы и нет. Другой мир, говорили они. Новые горизонты, говорили они. Чудеса и открытия, говорили они. А вот и само чудо – грязь пахнет так же, как дома.

Фиби вытерла ладони о свитер, который, впрочем, и так был вечным носителем всех пятен мира, подняла взгляд и заметила, что не осталась без внимания.

Крестьяне начали собираться вокруг неё. Сначала появиля один в рваном кафтане, с лицом человека, которому всё надоело ещё до рождения. Потом второй, с выражением снобизма, достаточно редким для тех, кто стоит по колено в грязи. Потом люди появлялись ещё и ещё.

Они окружили Фиби полукругом и с одинаковым выражением любопытства и усталого равнодушия на лицах стали её рассматривать. Не с изумлением, как следовало бы ожидать при виде странной женщины, упавшей с небес, а так, будто в их деревне это уже не в первый раз.

– Ну вот, – пробормотала Фиби. – Я, кажется, опоздала на вечеринку.

Один из крестьян откашлялся.

– Опять, значит, – сказал он тоном, будто речь шла о надоевших дождях.

– Ага, – отозвался второй. – Седьмая за этот месяц.

Фиби моргнула.

– Простите, седьмая что?

– Пришлая, – пояснил первый. – Вечно падают. Прямо с неба. Как будто там у них прорвало что-то.

Люди в толпе дружно закивали, явно согласные с этой версией.

Фиби попыталась отряхнуть юбку, но быстро оставила эту затею как безнадёжную. Ей стало ясно, что в этом мире даже законы чистоты действуют по упрощённому порядку.

– Так вы, значит, не удивлены? – уточнила она.

– Чему тут удивляться, – пожал плечами крестьянин. – Вечно так. Сначала падают, потом жалуются.

Толпа дружно зашумела, подтверждая его слова.

Фиби приподняла брови.

– Любопытно. Значит, у вас здесь женщины, падающие с неба, вместе со стульями, каталогами и пауками – обычное дело?

– С каталогами не было, – признался другой. – Но однажды был кузнец. Прямо на амбар свалился.

Толпа засмеялась, но как-то не слишком оживлённо. Казалось, даже чудеса здесь происходят весьма скучно.

Фиби вздохнула. Если это действительно был волшебный мир, то он определённо нуждался в рекламе получше.

В этот момент один из ребятишек, обмазанный грязью с головы до ног, ткнул пальцем в её книгу.

– А эта с чем? – спросил он. – С большой книжкой!

– Ну хоть какое-то разнообразие, – заметил его отец. – В прошлый раз упал старичок с козой.

Фиби крепче прижала фолиант к груди и попыталась сохранить достоинство.

– Я – библиотекарша, – сказала она.

Крестьяне переглянулись и пожали плечами, словно это ничего не объясняло, но и не требовало вопросов.

Постепенно толпа начала рассеиваться. Для местных появление чужака было событием не из ряда вон, а скорее неприятной рутиной.

Фиби осталась стоять среди луж, ощущая себя не героиней сказочного приключения, а недоразумением на ярмарке, которое никто не хочет убирать.

Она последовала за крестьянами, которые всё ещё с подозрением оглядывались на неё через плечо, и вскоре оказалась в центре деревни. Вывеска на покосившейся колоде гордо возвещала:

"Великие Выселки".

Название звучало так, словно здесь должен находиться как минимум замок с башнями или, в худшем случае, статуя героя в полный рост. Но вместо этого открывался вид на десяток облезлых хат, грязный пруд с утками, по числу которых можно было судить, что здесь прошла неудачная охота, и кучу навоза, заботливо подровненную до почти архитектурной формы.

– "Великие"… – протянула Фиби, с трудом удержав смех. – Видимо, у вас тут преобладает сильное чувство иронии.

– Какое ещё чувство? – нахмурился крестьянин. – Мы – потомки избранных!

Эти слова прозвучали с такой торжественностью, что даже местная коза приостановила процесс жевания и посмотрела на него.

Фиби уже открыла рот, чтобы задать уточняющий вопрос, но тут начался спор.

– Постой, постой, – вмешался другой, широкий в плечах мужик с лицом вечного оппонента. – Потомки-то мы все, но у кого предки-то поизбраннее будут, вот в чём цимес!

Первый вздохнул, словно ему опять приходится объяснять азы.

– Мой прадед стоял рядом с героем, когда тот шёл в битву. Буквально рядом, понимаете? Это же можно считать почти как сам герой.

Он гордо выпятил грудь, и даже голенища его сапог, обильно облепленные грязью, будто стали выше.

– Стоял рядом? – фыркнул второй. – Это всё равно что сказать: "я почти избранный, потому что дышал тем же воздухом". А вот моя прабабка…

Он сделал паузу, ожидая драматического эффекта, и многозначительно посмотрел на толпу.

– …поцеловала письмо от самого Архимага.

Толпа ахнула.

– Так и было, – кивнул он. – Письмо, правда, было обращено к другому, но разве это важно? Кровь избранности передалась в семью. Мы избранные в полукрови, можете так и записать.

Толпа загудела. Кто-то в ней выражал восхищение, а кто-то наоборот недовольство.

Фиби прикусила губу, чтобы не засмеяться.

– Извините, – осторожно вставила она, – но ведь поцеловать письмо и быть избранным – это… ну… не совсем одно и то же.

– Тсс, – оборвал её первый. – Ты не местная, тебе не понять.

– И к тому же не в полукрови, – добавил второй с гордым видом.

Фиби хотела было уточнить, что "в полукрови"звучит скорее как диагноз, чем привилегия, но её снова перебили.

Третий крестьянин, молчавший до сих пор, внезапно вытащил из-за пазухи измятую бумагу. Он держал её обеими руками, словно реликвию.

– А у меня документ есть! – воскликнул он. – Сертификат избранности третьей степени.

Толпа ахнула громче прежнего. Бумага была пожелтевшая, с печатью, которая выглядела так, будто её рисовал ребёнок фломастером, и подписью, в которой можно было разобрать лишь "магистр чего-то".

– Где ты его взял? – спросил первый, подозрительно прищурившись.

– В городском Магистрате. Там выдают всем, кто платит. Но это официальная бумага! – ответил обладатель документа непонятного качества.

Он развернул лист и показал толпе. На нём значилось:

"Настоящим удостоверяется, что предъявитель сего является избранным третьей степени. Степень может быть повышена при предоставлении дополнительных доказательств и взносов".

Фиби прикрыла лицо ладонью.

– Простите, но ведь это просто справка! – воскликнула она. – Вы же понимаете, что эта бумага ничего не доказывает?

Толпа зашумела, кто-то возмущённо замахал руками.

– Справка – это святое! – крикнул кто-то.

– Без справки ты никто! – поддержал другой.

– А у меня даже три копии, на всякий случай! – похвастался третий.

Фиби попыталась перекричать шум.

– Но ведь это же абсурд! Вы все одинаково… э… замечательные, неужели нельзя просто жить, не меряясь избранностью?

Ответом на её вопрос стал всеобщий хохот. Сначала тихий, но потом его громкость стала нарастать по экспоненте, словно она сказала самую нелепую вещь на свете.

– Не меряться? – переспросил первый. – А что тогда останется? Навоз да дождь?

– Да, – вставил второй. – Если не доказывать, что твои предки были особенными, зачем вообще жить в Великих Выселках?

Фиби вздохнула. Она вдруг почувствовала себя участницей какого-то дешёвого фарса, где её роль сводится к фразе "Но это же нелогично!"– и именно эта фраза вызывает смех у всех прочих персонажей.

Она обвела взглядом толпу. Каждый житель выглядел одинаково. Та же грязная одежда, те же усталые лица, те же сапоги по колено в жиже. Но каждый из них был абсолютно уверен, что его семья стоит на ступень выше остальных, пусть даже эта ступень сделана из гнилых досок и вот-вот провалится под тяжестью гордыни.

Похоже, в этом мире избранность не дар, а валюта. И у каждого здесь есть своя маленькая монета, даже если она просто вырезана из картона.

Она ещё раз попробовала заговорить:

– Но, может, всё же важнее то, что вы сами делаете, а не ваши прадеды и прабабки?

Ответом был снисходительный взгляд, от которого ей стало предельно ясно, что она только что сказала нечто столь же бессмысленное, как "давайте перестанем спорить о политике в праздник".

Толпа снова зашумела, обсуждая, чья избранность убедительнее. Кто-то вспомнил, что его дядя когда-то держал свечку при освящении оружия героя. Кто-то утверждал, что его кузина нашла перо от мантии волшебника, но, правда, позже выяснилось, что это был просто гусь. А один старик уверял, что его собственный прадед просто знал самого главного избранного по имени и это, конечно же, считалось знаком высшей близости к вершине социальной пирамиды.

Фиби молчала. В этих спорах у неё не было никаких шансов.

И самое ужасное было то, что деревня "Великие Выселки"жила этим и в этом. Все ссоры, все союзы, вся жизнь вращалась вокруг наследия, которое не имело к ним ни малейшего отношения.

В этом мире, похоже, будущее интересовало всех куда меньше, чем мифическая значимость давно умерших предков.

Фиби уже собиралась тихо отойти от толпы деревенских, когда её внимание привлёк шум и звон. За кривым плетнём начиналась площадь, если эту изрытую поляну с лужами можно было так назвать. Там расставили шатры и прилавки, над которыми развевались тряпичные флажки, когда-то, возможно, яркие, но теперь выцветшие до унылого "почти серого", словно и они впитали здешнюю атмосферу.

– Это у нас ярмарка, – важно сообщил один из крестьян. – Лучшие маги королевства съезжаются сюда.

Фиби приподняла бровь. Если это лучшие, то страшно представить, какие худшие.

Первый прилавок был завален свитками, перевязанными ленточками. Толстый маг с проплешиной и бородавкой на носу громко зазывал покупателей:

– Подходите, господа! Новая партия заклинаний для удаления пятен со скатертей! Всего три серебрушки – и ваша скатерть снова бела, как совесть героя!

Он поднял один свиток и, чтобы продемонстрировать действие, плюхнул на кусок ткани, лежащей на столе, мутноватой жидкостью из кружки. Свиток зашипел, а пятно на ткани под ним действительно исчезло. Толпа ахнула.

– Работает ровно три дня, – уточнил маг, – потом пятна возвращаются, но уже с новыми историями!

Фиби прыснула от смеха.

"Чудесно, – подумала она, – теперь и пятна тут обладают наследственностью. Видимо, они тоже "избранные".

Чуть дальше, под пологом, другой маг с пышными усами и взглядом фокусника предлагал амулеты.

– Амулет от похмелья! – кричал он, размахивая блестящей побрякушкой. – Гарантированно избавит вас от всех симптомов… если сегодня чётное число месяца.

– А если нет? – спросил прохожий.

– Тогда помогает наполовину! – бодро ответил маг. – Но всё же лучше, чем ничего.

Фиби покачала головой. Она когда-то представляла себе магию как чистое сияние, величайшую тайну и могущество. Но здесь всё напоминало провинциальный рынок, где под видом чудес впаривают то, что в её мире продавалось бы в аптеке или хозяйственном магазине.

Следующий прилавок и вовсе потряс её до глубины души. На нём высилась стопка свитков с надписью:

"Заклинание против тараканов".

Молодой и явно неопытный маг быстро тараторил:

– Всего пять медяков! Развернёшь свиток в доме и тараканов как ветром сдуло!

Фиби, наученная опытом, прищурилась и заметила мелкий приписанный шрифт внизу плаката.

– Побочные эффекты – пауки, много пауков, – вслух прочитала она. – Это… серьёзно?

– Ну а что вы хотели? – пожал плечами маг. – У каждого метода есть цена. Лучше пауки, чем тараканы. Они хотя бы не бегают по хлебу, а сидят тихо каждый в своем углу.

Фиби невольно содрогнулась, вспомнив библиотечного гостя, с которого всё и началось.

Тем временем толпа радостно сновала от палатки к палатке, а маги наперебой предлагали:

– Заклятие для свежего дыхания! Действует три часа, после чего оборачивается чесночным ароматом.

– Зелье для блеска волос! Гарантирует блеск, но цвет может измениться на зелёный.

– Амулет верности мужа! Включает в себя крепкую верёвочку для привязывания.

Всё это преподносилось с торжественным видом, будто речь шла о великих тайнах мироздания, а не о подделках уровня деревенской ярмарки.

Фиби стояла посреди базара и чувствовала, как её надежды испаряются одна за одной. Это был не мир чудес, а мир мелочной торговли, где волшебство стало аналогом бытовой химии, но только дороже и ненадёжнее.

– Госпожа, госпожа! – к ней подскочил сухощавый маг в плаще, украшенном подозрительно блёклыми звёздами. – Вижу, вы не местная. У меня как раз есть то, что вам нужно!

Он вытащил из-под прилавка небольшой амулет, в виде кусочка стекла в медной оправе, подвешенного на шнурке.

– Это амулет от тоски по дому, – сообщил он доверительным шёпотом. – Дорогая вещица. Снимает печаль, тоску и желание вернуться обратно.

Фиби взяла амулет в руки. Он выглядел как дешёвый сувенир с морского курорта, только без запаха самого моря.

– И сколько же стоит это чудо? – спросила она.

– Для вас – всего двадцать золотых! – засиял маг.

Фиби чуть не уронила побрякушку.

– Двадцать золотых?! За кусок стекла на верёвке?!

Маг обиженно надулся.

– Это не кусок стекла, а концентрат счастья! Высшая магия!

Фиби посмотрела ему прямо в глаза.

– В моём мире такие концентраты счастья выдают детям бесплатно на ярмарках с надписью "Сувенир".

Маг оскорблённо фыркнул, схватил амулет и спрятал его обратно.

– Ну и тоскуйте тогда, сколько вздумается! Это ваше дело!

Она отошла от прилавка и села на ближайшую скамью, наблюдая за этим рынком чудес, в которых не было ничего чудесного. Толпа оживлённо торговалась, маги расписывали свои поделки с пафосом древних пророков, а грязь под ногами и дождь сверху создавали фон, достойный самой безрадостной английской ярмарки.

Фиби вздохнула.

Она всегда думала, что, если попадёт в другой мир, там её ждёт приключение. А ещё невероятные квесты, союзники, опасности и открытия. А тут – торговцы, втюхивающие амулеты от похмелья, и крестьяне, меряющиеся избранностью предков.

– Прекрасно, – пробормотала она. – Другой мир, говорили они. Волшебство и чудеса, говорили они. А по факту – блошиный рынок с переоценёнными побрякушками.

Она усмехнулась и добавила:

– Наверное, следующей будет палатка с заклинаниями "убери мусор сам", потому что маги слишком ленивы даже для этого.

И хотя никто вокруг её саркастического высказывания не услышал, Фиби стало чуточку легче. Ведь если уже нельзя рассчитывать на чудеса, всегда можно положиться на иронию.

Фиби, разочаровавшись в магическом базаре, решила, что лучшим решением будет поскорее покинуть Великие Выселки. В конце концов, если это чудесный новый мир, то наверняка где-то должны быть хотя бы приличные дороги, замки или, в крайнем случае, таверна со съедобным супом.

Она уже миновала покосившийся забор на окраине, когда дорогу ей перегородил человек в шляпе. Шляпа была нелепо огромной и украшена эмблемой, на которой каллиграфическим шрифтом было выведено:

"Добро пожаловать и расплатитесь".

– Простите, – осторожно начала Фиби, – вы, случайно, не указываете путь к ближайшему городу?

– Ошибаетесь, госпожа, – ответил он с самым официальным видом. – Я – уполномоченный сборщик налогов по делам межмирных визитёров.

Он произнёс это так, словно объявил о принадлежности к древнему рыцарскому ордену.

Фиби нахмурилась.

– По каким делам, простите?

– Межмирным, – повторил он, будто это объясняло всё. – Согласно "Кодексу о регулировании внезапных перемещений", вы обязаны уплатить налог на прибытие.

Он раскрыл толтую папку , переполненную бумагами, и извлёк оттуда свиток.

– Вот, перечень:

1. Сбор за пересечение пространственных границ.

2. Местный героический тариф.

3. Пошлина на использование атмосферных эффектов при появлении.

Фиби моргнула.

– Атмосферных… эффектов?

– Разумеется, – кивнул сборщик. – Вы ведь прибыли не тихо? Была пыль, ветер, всполохи света?

– Ну… да, немного, – признала она.

– Вот именно. Все атмосферные эффекты строго тарифицируются. Вы же не думаете, что они бесплатны?

Фиби закатила глаза.

– В моём мире дождь тоже никто не оплачивает.

– Это у вас. У нас цивилизованная система, – невозмутимо заметил сборщик.

Она сделала глубокий вдох.

– Хорошо. И сколько же составит эта… цивилизованная сумма?

Он перелистал несколько страниц, пробормотал что-то вроде "плюс коэффициент внезапности"и наконец произнёс:

– Двести золотых и семь медяков.

Фиби чуть не рассмеялась.

– Двести золотых и семь..?! Да у меня даже одного медяка нет!

– Это не моя проблема, – вежливо заметил чиновник. – Оплатить можно двумя способами – монетами или обещанием.

– Каким ещё обещанием?

– Великого подвига. – Он снова полез в папку и вытащил перо. – Достаточно подписать обязательство выполнить подвиг по первому требованию.

Фиби уставилась на него.

– Подвиги у вас, простите, что – валюта?

– Совершенно верно, – с удовлетворением ответил сборщик. – Мы гордимся гибкой финансовой системой.

Она прижала ладонь ко лбу.

– И если я откажусь?

– Тогда мне придётся записать вас в реестр должников, – сказал он и указал на пустую графу в книге. – И поверьте, должники по исполнению подвигов у нас живут ох, как не сладко.

Фиби глубоко вздохнула.

– Замечательно. Попала в другой мир, и первое, что я получаю, это счёт. Даже не карту лояльности, а сразу счёт.

– Если пожелаете, могу выдать квитанцию, – предложил он так же невозмутимо.

Фиби махнула рукой.

– Ладно. Допустим, я согласна.

Сборщик довольно кивнул, и прямо из воздуха вытянул толстую папку, которую, кажется, могла бы поднять разве что лошадь. Бумаги в ней колыхнулись, словно живые. Он открыл её и ловко вписал пером в графу:

"Фиби Трэшингтон – должница подвигов. Подлежит исполнению по требованию".

Перо само обмакнулось в чернила и поставило подпись.

– Теперь всё в порядке, – сказал сборщик и торжественно захлопнул папку. – Добро пожаловать!

Фиби устало улыбнулась.

– Спасибо. Чувствую себя не столько путешественницей, сколько налогоплательщицей.

– Это у нас одно и то же, – с каменным лицом заверил чиновник.

Фиби отвернулась и зашагала дальше по дороге. Про себя она рассуждала: