Превосходный Архимаг из Мидденвелла

Глава 3. Рыцарь без подвига

Фиби сидела на шаткой скамье в гостевом сарае и ей не оставалоь ничего делать, как разглядывать стену, густо исписанную жалобами предыдущих "избранных". Каждое послание выглядело как одновременно завещание и объявление о распродаже надежд.

"Я пытался, но меня обложили налогами", – гласила одна надпись.

"Если кто-то читает это – не верьте магам, их амулеты от тоски работают только против тоски по амулетам", – добавлял другой бывший гость.

Она уже почти полностью погрузилась в философскую меланхолию, когда раздался жуткий скрежет. Сначала этот звук был похож на то, будто кто-то с трудом волочит по земле огромное ржавое ведро, полное кастрюль. Потом звук перешёл в торжественное покашливание, явно рассчитанное на то, чтобы аудитория, пусть и состоящая всего из одной уставшей библиотекарши, приготовилась к спектаклю.

Дверь сарая с грохотом распахнулась, и в проёме возникла фигура, которая, по замыслу своего владельца, должна была внушать благоговейный трепет. На деле она внушала мысли о том, что ближайшая свалка потеряла ценного клиента.

– О, достойная дама! – произнёс обладатель скрежещущих доспехов, застряв на слове "достойная", потому что шлем на мгновение перекосился и прищемил ему ухо. – Не бойтесь! Перед вами явился рыцарь!

Фиби приподняла бровь. Она видела рыцарей в книгах и они были блестящие, величественные, с копьями и знаменами. Это… это существо было ближе к тому, что случилось бы, если бы старая мебельная фурнитура решила сыграть роль в дешёвом любительском спектакле.

Его доспехи представляли собой разномастный набор железяк, подобранных, как казалось, в каком-то заброшенном сарае. На груди красовалась ржавая пластина, по виду происходившая из древнего рода старинных подносов, один наплечник был подозрительно похож на крышку от чайника, а поножи при каждом шаге попискивали так, будто внутри сидел разъярённый хор мышей.

Меч рыцаря заслуживает отдельного упоминания. Это был массивный дверной засов, к которому явно приложили творческое усилие. На его боку топорно выбито "Excalibur Junior". Буквы шли криво, а "J"выглядело скорее как несчастная клякса, чем как заглавная буква.

– Я – Невилл Бликли, рыцарь по самоопределению, – продолжил незнакомец, выпрямившись так, что его доспехи протестующе скрипнули. – Ибо рыцарство – это не бумажная грамота и не милость короля. Это состояние души!

Фиби мысленно отметила, что если рыцарство действительно состояние души, то душа данного экземпляра переживала хронический скрип.

Она кивнула, не вставая со скамьи:

– Впечатляет. Особенно меч. Вы ведь этим сражались с запором?

Невилл сделал пафосную паузу, надеясь, что шутка была проявлением дамского восторга. Но, уловив иронию, решил парировать так же возвышенно:

– Это не меч, а символ! Каждый клинок по-своему говорит с хозяином.

– У вас он явно жалуется на тяжёлую судьбу, – заметила Фиби, когда засов протяжно скрипнул, едва Невилл облокотился на него.

Рыцарь не обиделся. Напротив, он размахнулся своим "Excalibur Junior"и встал в позу, которая, по его мнению, должна была запечатлеться в памяти потомков. Одно колено согнуто, грудь вперёд, подбородок устремлён ввысь, взгляд – куда-то выше потолка сарая, прямо в зенит мира фантазий.

– Истинный рыцарь, – провозгласил он, – не живёт ради славы, но ради чести! Ибо честь – сияющий маяк в буре…

Фиби слушала вполуха, думая, что если он ещё немного распалится, то доспехи сами по себе разлетятся на болты и шайбы.

Невилл между тем продолжал:

– Рыцарство – это не привилегия от рождения, не роскошь титула! Это труд души, стремление к подвигу, это умение…

Фиби вставила тихо:

– …позировать?

– Именно! – радостно согласился он, решив, что получил поддержку. – Позирование – первый шаг к великим свершениям! Как иначе художники смогут запечатлеть подвиги?

Она вздохнула. Впервые за последние часы ей стало казаться, что налоги и грязь деревни были вполне терпимыми вещами. Ведь теперь её соседом по реальности оказался этот скрипящий монумент самоуверенности.

Невилл, заметив её усталый взгляд, не растерялся:

– О, прекрасная дама, не сомневайтесь! Вы встретили защитника! Ни один кот, застрявший на дереве, не останется без моей моральной поддержки!

Фиби с трудом удержалась, чтобы не засмеяться вслух.

"Да, – подумала она, – это человек, который не спасёт даже кота. Но при этом ещё и заставит кота позировать вместе с ним для хроники."

Фиби уже почти смирилась с мыслью, что её гостевой сарай в другом мире официально превратился в филиал дома для чудаков. Невилл Бликли продолжал щеголять позами, словно перед ним стоял не облезлый сундук с мышиными следами, а целый зал, полный восхищённых зрителей.

Когда он наконец изобразил "позу задумчивого рыцаря, чьё сердце кровоточит о судьбах мира"– то есть присел на край лавки и уставился куда-то в потолок с выражением мучительного благородства, – Фиби не выдержала:

– Ну, раз вы рыцарь, то какие подвиги у вас за плечами?

Вопрос должен был звучать невинно, но в воздухе он завис как ловушка. Невилл оживился так, будто его собеседницу ожидали целые хроники его славы.

– Ах, подвиги… – протянул он, поправив шлем, который опять упрямо сползал ему на нос. – Видите ли, моя судьба богата на почти-свершения.

– Почти? – уточнила Фиби.

– Разумеется! – Невилл расправил плечи и встал в позу "свидетельства очевидца величия". – Например, я почти победил дракона.

Фиби прищурилась.

– Тоже почти?

– Да, – торжественно кивнул он. – Я скакал в сумерках через лес и увидел силуэт гигантского чудовища, распростёршего крылья. Моя рука уже тянулась к мечу, сердце горело… но, увы, когда я приблизился, оказалось, что это курица. Но тогда было очень темно. Даже – пугающе темно.

– Весьма распространённое заблуждение, – сказала Фиби сухо. – Особенно касаемо кур.

Невилл не уловил иронии.

– Но, согласитесь, главное ведь не в том, что это была курица. Главное – я был готов к подвигу!

Фиби кивнула, чтобы не спорить.

– Второй случай, – продолжил он с жаром. – Я почти спас девушку.

– И что же случилось в этот раз?

– Она бежала от опасности, и я, естественно, бросился следом, чтобы защитить её от врагов! – Его глаза засияли. – Но, увы, она оказалась чересчур проворной. Убежала быстрее, чем я успел достать свой меч.

– То есть, – уточнила Фиби, – вы почти спасли её тем, что… не догнали?

– Именно! – Невилл гордо расправил грудь. – Иногда лучший подвиг – это правильное невмешательство в судьбу спасаемого.

Фиби глубоко вздохнула.

– Ну и третий, – не унимался рыцарь. – Я почти защитил деревню от разбойников.

– И что значит это ваше "почти"в этот раз?

– Я собирался. Уже натягивал доспехи, отрабатывал позы для героического вступления в бой. Но пока я репетировал, деревня сама договорилась с разбойниками. Какая-то скучная сделка – корова за мир.

Фиби прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

– И вы считаете это… подвигом?

– Почти-подвигом, – поправил Невилл с величавой снисходительностью. – Но позвольте отметить, что я выглядел чрезвычайно внушительно в тот момент. И в конце концов, разве не в этом суть героизма?

Он поднял палец к потолку.

– Герой должен не только действовать, но и вдохновлять! А вдохновение рождается не в делах, а в образе.

– То есть, – резюмировала Фиби, – главное – выглядеть красиво на фоне катастрофы?

– Абсолютно! – Невилл даже подпрыгнул от удовольствия, что его поняли. – Мой девиз: "главное – позировать!"Подвиг подвигом, но если хронист не запишет и художник не нарисует, то был ли он вообще, этот подвиг?

Фиби с изумлением уставилась на него.

– Вы хотите сказать, что мечтаете не о победе, а о том, чтобы кто-то вас нарисовал?

– Разумеется! – рыцарь развернулся в ещё одну позу. Он встал вполоборота корпуса, рука на рукояти меча, взгляд устремлён вдаль. – О, как я жажду того часа, когда доблестный летописец занесёт моё имя в хроники! Когда художники будут спорить, под каким углом лучше изобразить мой подбородок!

Он сделал паузу и добавил с печальной торжественностью:

– К сожалению, пока они все заняты заказами у более популярных героев. Но и мой черёд придёт!

Фиби потерла виски.

– Хорошо, допустим, вас изобразят. Но когда же, простите, сам подвиг-то случится?

Невилл посмотрел на неё так, словно она задала вопрос "А обязательно ли вино должно быть жидким?"

– Подвиг? – переспросил он искренне. – А это так важно?

Наступила тишина. Где-то в углу слышался шорох мыши, но даже она, похоже, замерла, ошеломлённая этой репликой.

Фиби с трудом подобрала слова.

– Я думала, весь смысл жизни рыцаря – это подвиги.

– Ах, это устаревшее представление, – вздохнул Невилл. – Подвиги сейчас у всех есть. Кто-то спасает мир, кто-то закрывает волшебный портал, кто-то бьётся с нечистью. Но кто будет заботиться о красоте подвига? О правильной позе, о световом эффекте, о драматичном повороте головы? Если не я – то кто?

Оарашенная Фиби уткнулась лицом в ладони.

"Может, лучше было бы остаться в сарае одной. Мыши хотя бы до сих пор не претендовали на подобный героизм,"– думала она.

Фиби уже начинала подозревать, что её новый знакомый может быть чем-то вроде местной достопримечательности, например, ходячей аллегории тщеславия. Но Невилл, похоже, решил доказать обратное.

– Вы, конечно, думаете: "О, он только позирует", – сказал он, разминая плечи. – Но позвольте показать вам настоящее боевое искусство.

Фиби мысленно отметила, что она на самом деле ничего не думает, кроме как о том, что этот сарай, похоже, уже видел слишком много разных экспериментов.

Невилл извлёк свой меч-засов. При этом железяка издала звук, напоминающий вопль петель старой калитки в шторм. Засов, протестуя, заскрежетал, словно очень не хотел снова участвовать в "подвигах".

– Смотрите! – Невилл встал в стойку. – Это поза "герой, готовящийся к внезапной атаке".

Он сделал шаг вперёд, занёс меч и… застрял. Точнее, его сапог увяз в тюке с сеном, который когда-то заботливо тут положили. Невилл замер, сохраняя пафосное выражение лица, будто и это было частью демонстрации.

– Видите? – выдохнул он, пытаясь высвободить ногу. – Даже природа испытывает меня, закаляя в трудностях!

– Ага, – ответила Фиби. – Пожалуй, это испытание действительно сложнее любого дракона.

С трудом вырвав ногу из сена, Невилл перешёл ко "второй фазе демонстрации". Он сделал круговой взмах, и засов пронёсся по воздуху с таким воем, что мыши под потолком в панике разбежались.

Фиби заметила:

– По-моему, ваш меч только что пожаловался на жизнь.

– Это не стон металла, – с серьёзностью проповедника сказал Невилл. – Это взывает рыцарская душа, закованная в железо.

Он вновь взмахнул своим оружием, но на этот раз траектория оказалась слишком широкой и засов выбил факел из держателя. Огонь, мигнув в воздухе, угодил прямо в кучу соломы.

Фиби резко вскочила, схватила ведро с дождевой водой у двери и залила пламя. Пламя погасло, оставив внутри сарая густой дым и запах мокрой соломы.

– Великолепно! – радостно воскликнул Невилл, будто всё так и задумывалось. – Видите? Совместная победа над стихией!

– Да, – кивнула Фиби. – Вы с огнём были на равных.

Невилл, вновь не уловив сарказма, перешёл к заключительной части представления.

– Теперь – воображаемый враг.

Он шагнул в центр сарая, занял ещё одну позу, на сей раз явно подсмотренную на дешёвой гравюре, и начал комментировать вслух каждое свое движение:

– О, чудовище, как ты осмелилось бросить вызов мне! – он сделал выпад и едва не проткнул дверь. – Вот мой смертельный удар! – он махнул засовом и чуть не выбил окно. – Ах, какой хитрый манёвр! Но я парирую! – он ткнул острием почти вертикально вверх, и меч тут же застрял в перекладине потолка.

Фиби, скрестив руки на груди, наблюдала за этим представлением с каменным лицом.

– Должна признать, – сказала она наконец, – для воображаемого врага он держится весьма достойно.

Невилл дёрнул засов, но тот застрял намертво. Он подёргал ещё раз, и дерево угрожающе заскрипело.

– Это потому, что я даю ему шанс, – выдохнул он, обливаясь потом. – Истинный рыцарь всегда великодушен.

– Могу поспорить, – деловито заметила Фиби, – ваш враг тоже великодушен и потому не падает вам на голову.

Невилл наконец освободил засов и, пошатываясь, сделал жест, похожий на солют победителя.

– Вот так выглядит триумф! – торжественно заявил он. – Запомните этот миг.

Фиби усмехнулась:

– Не беспокойтесь. Такую комедию поможет забыть разве что очень сильное заклинание.

Невилл же, похоже, был абсолютно доволен собой. Он снова выпрямился и встал в позу "герой после битвы", выставив подбородок вперёд.

– Вы видели, как я сражался? – спросил он.

Фиби ответила после паузы:

– Видела. Это было… уникальное зрелище.

Он засиял, приняв её слова за искренний комплимент.

Фиби же подумала, что если судьба решила дать ей спутника, то лучше уж был бы паук из библиотеки – тот хотя бы умел молчать и вовремя забиваться в щель.

Сарай постепенно наполнялся запахом мокрой соломы и затянувшейся болтовнёй Невилла о "рыцарском духе", когда вдруг снаружи раздался пронзительный визг. Дверь с грохотом распахнулась, и внутрь вбежала крестьянская девица в замызганном переднике. Лицо у неё было красное от быстрого бега, волосы прилипли к вискам,а в руках она сжимала пустую корзину.

– Спасите! – выпалила она, хватая воздух. – На курятник напали!

Фиби сразу обернулась в сторону Невилла. Вот же момент! Настоящий подвиг, пусть и не в масштабе королевства, но всё же – куры, настоящая живая девица, невыдуманная угроза. Всё как в старых книгах про подвиги рыцарей. Она ожидала, что человек в железе сейчас же подскочит, выхватит засов-меч и вылетит на улицу, сверкая ржавчиной.

Но Невилл только поднял ладонь, как актер, требующий тишины перед монологом.

– Юная леди, – произнёс он с торжественной интонацией, – ваши чувства мне понятны. Но, увы, спасение невозможно без должного антуража.

Девица моргнула, потом перевела взгляд на Фиби, будто проверяя, не ослышалась ли.

– Антуража? – переспросила Фиби, уже предчувствуя неладное.

– Да, – Невилл кивнул с серьёзностью, достойной совета мудрецов. – Я не могу идти в бой без гербового щита с моим личным символом.

Фиби хмыкнула.

– И что, щит вы дома забыли?

– О, будь всё так просто! – драматически всплеснул руками Невилл. – Щита пока вовсе нет. Я заказал его у художника, талантливого мастера, который обещал создать эмблему, отражающую суть моей души. Но он задерживается с эскизами уже третий месяц.

Фиби уставилась на него, ничуть не сомневаясь, что все это нелепая шутка. Девица сделала тоже самое. Судя по выражению её лица, она ждала, что рыцарь вот-вот сорвёт с себя покров спокойствия и бросится на помощь. Но Невилл стоял невозмутимо, будто вопрос о курах и вовсе второстепенен по сравнению с эстетикой.

– То есть, – медленно произнесла Фиби, – куры гибнут, а вы… ждёте художника?

– Подвиг должен быть запечатлён в правильном образе, – наставительно сказал Невилл. – Представьте себе хронику: "Рыцарь без щита". Звучит как насмешка! Герой без символа – всё равно что песня без припева.

Девица всплеснула руками.

– Да мне всё равно, как оно будет звучать! Там лисы! Они кур воруют!

Невилл тяжело вздохнул и с деланной печалью произнёс:

– Поверьте, я бы с радостью помог. Но настоящий рыцарь не может позволить себе случайного подвига. Великий подвиг приходит точно в своё время, с музыкой, с гербом и достойными свидетелями.

Фиби почувствовала, что у неё начинает дёргаться глаз. Вроде как левый.

– А вы уверены, что это рыцарство, а не банальная лень?

– Попрошу вас! – обиделся Невилл. – Лень – это отказ от действия по нелепой причине. А я отказываюсь ради принципа! Принципа формы, гармонии и рыцарской эстетики.

Девица не выдержала, простонала что-то нечленораздельное и выскочила обратно во двор, решив, что рассчитывать на этого "героя"бессмысленно.

Фиби некоторое время молча смотрела ей вслед, потом перевела взгляд на Невилла. Тот уже успел встать в очередную позу. На сей раз с приподнятым подбородком и мечом-засовом, упёртым острием в пол. В его глазах светилась уверенность человека, который только что совершил настоящий подвиг, пусть даже исключительно в своей голове.

– Вы же понимаете, – сказала Фиби, – что девица рассчитывала на помощь?

– Конечно, – кивнул Невилл. – Но помощь не всегда заключается в действии. Иногда исключительно в примере. Когда-нибудь, глядя на мою выдержку и верность эстетическим принципам, она поймёт, что видела настоящего рыцаря.

– Или просто решит, что встречала деревенского чудака, – пробормотала Фиби.

Невилл не обратил внимания на эту эскападу. Он поправил доспех так, чтобы ржавчина благородно поблёскивала при свете факела, и завершил сцену уверенным заявлением:

– Великий подвиг всегда приходит вовремя. Спешить за ним – значит унижать его величие.

Фиби устало прикрыла глаза рукой. Ей хотелось смеяться и одновременно плакать.Перед ней столо нечто невероятное – рыцарь без подвига. Тот, кто в момент беды выбирает позу вместо действия, кисть художника вместо обнаженного меча, эстетику вместо пользы.

И, похоже, именно он вознамерился сопровождать её дальше.

Постепенно внутри сарая слегка стихло после всех рыцарских поз, демонстративных вздохов и фарсовых выпадов. Фиби сидела на скрипучей скамье, уставившись на самопровозглашённого защитника, и пыталась решить, что хуже – местные налоги или вот такой "герой".

С налогами хотя бы всё ясно – их собирают, они обидны, но предсказуемы. А Невилл Бликли представлял собой совершенно иную категорию бедствий. Это было непредсказуемое сочетание уверенности, ржавчины и фраз, от которых хотелось одновременно смеяться и просить пощады.

Он стоял посреди сарая, поправлял свой засов-меч так, словно тот был священной реликвией, и в очередной раз примерял позу героя. На этот раз он выставил подбородок вперёд, грудь колесом, а руку с мечом поднял так, будто собирался вот-вот возглавить поход против армии драконов.

– Скоро, – торжественно объявил он, – мы с тобой совершим нечто великое. Я чувствую это своими костями.

Фиби уже открыла рот, чтобы спросить, какой именно отдел скелета у него отвечает за предсказания, но судьба решила спросить за неё.

Невилл сделал широкий жест рукой и попытался опереться локтем о стену сарая, чтобы выглядеть ещё внушительнее. Доски, однако, оказались далеко не так благосклонны к его весомости, как он рассчитывал. Его локоть со скрежетом провалился в щель между ними и намертво застрял.

Выражение его лица при этом оставалось героическим… по крайней мере, первые три секунды. Потом оно сменилось на слегка растерянное, затем на настороженное с судорогами от боли.

– Кажется, – произнёс он, стараясь сохранить торжественный тон, – мои кости решили слишком буквально подтвердить моё предсказание.

Фиби уставилась на него.

– Это и есть наступление великого нечто?

– Каждый подвиг начинается с испытания! – заявил Невилл и дёрнул рукой. Доски жалобно скрипнули, но выпускать его не собирались.

Фиби закатила глаза. Она уже не удивлялась ничему. Всё в этом рыцаре было фарсом – от ржавого "доспеха"до его попыток выдавать случайные нелепости за высокую философию.

– Вот и отлично, – сказала она, перекладывая руки на колени. – Можете считать, что подвиг начался. Теперь осталось дождаться художника, чтобы он всё это зарисовал.

Невилл, к её раздражению, принял это за искреннюю поддержку. Его глаза засияли.

– Ах, как вы хорошо понимаете! Вот почему судьба свела нас. Я – рыцарь без подвига, вы – дама с редкой способностью видеть величие даже там, где другие видят… ну… доски.

– Я вижу именно доски, – сухо ответила Фиби.

– А я вижу испытание! – бодро продолжил Невилл, тщетно дёргая локтем. – Вот увидите, уже завтра все хронисты будут писать: "Он предвидел великое – и оно случилось".

Фиби отвернулась к двери, стараясь не смеяться. По крайней мере слишком громко.

Прошло минут пять, а она все так же слышала, как кряхтит, рыцарь без подвига, пытаясь вытащить застрявшую в стене руку. Это перестало ей казаться черезчур смешным и она решилась ему помочь. Да, сердце у нее было доброе.

Она подошла и ухватилась за его руку чуть выше локтя.

– Раз… два… три! – посчитала она и дернула.

Раздался громкий треск и Невилл получил обратно свою руку, а деревянная стена сарая – новую, почти идеально круглую, дырку.

– Я знал! – вкричал рыцарь настолько пафосно, будто вытащил руку не из поднивших досок, а из пасти огнедышащего дракона. – Я знал, что вдвоем мы совершим невероятно велике подвиги! Подвиги, которых еще не знала эта земля!

Только он закончил свою речь и попытался переменить одну героическую позу на другу, как в дыру в стене влетел голубь. Он полетал между балок под крышей и в конце концов уселся на одну из них, разгядывая то Фиби, то Невилла.

– Проклятая птица! – воскликнул последний и потянулся за мечём.

– Подожди! – остановила его Фиби. – Посмотри – у него что-то в клюве..

Наконец птица, видимо, устала разглядывать странную парочку и тряхнула головой. При этом действительно, из её клюва что-то вылетело. Этим "что-то"оказалась маленький клочек бумаги, который парил над

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.