Жизни и реальности Сальваторе

Я всегда ненавидел скафандры.

Вот и сейчас, стоя в шлюзе, я проклинал тот день, когда связался с проклятым драконом и его идиоткой-дочкой. Поправка: бедной идиоткой-дочкой.

Теперь придётся отвечать.

Насосы втянули воздух, открылась внешняя переборка, и в корабль заглянул чёрный глаз космоса. Я ещё миг раздумывал, так ли мне необходимо туда лезть.

Потом устал откладывать неизбежное и включил двигатели, установленные в ногах костюма.

Я начал медленно продвигаться в сторону громадного ящера, висевшего в пустоте. Глаза его горели, как две луны.

Очень злые луны.

Внезапно они обратились на что-то за моей спиной. Я попытался оглянуться и понял, что не получается: шлем закрывает обзор. В космическом пространстве я ориентировался не очень хорошо, и потому прошло некоторое время прежде, чем я смог обернуться.

Корабль исчезал в черноте космоса.

Как…

как?!

Вот так взяли – и улетели?

Идиоты… воздуха в баллоне на пять часов, а дальше что? Двигателей – на два… И… они просто взяли и оставили меня? Вот так?

Я смотрел вслед кораблю, и что-то в груди душило меня.

Затем надо мной вдруг раскрылась пасть, мелькнули острые зубы, и всё стало чёрным.

Через десять минут я утопал в мягком кресле в кабинете, где три стены занимали экраны от пола до потолка. Два транслировали чёрную стену космоса с проделанными в ней глазками-звёздами. Третий показывал толщу лазурной прозрачной воды, в которой прятались кораллы и метались стаи рыб.

Я не выдержал и поднялся на ноги. Прошёлся от экрана к экрану. Иллюзия окон в космос и в море была настолько полной, что, хоть я и знал, что всё это ненастоящее, мне стало неуютно.

Дверь открылась. В неё заглянул Дракон; улыбнулся во всю свою острозубую улыбку. Сделал шаг, уменьшаясь, ещё, ещё, ещё – пока не превратился в человека с погонами на плечах.

– Добрый день, товарищ майор, – произнёс я.

– Добрый, – он протянул мне руку; я ответил тем же, и он крепко пожал её. – Что, в штаны наделал, Сальваторе? Итить, что за имя? Почему не по-человечьи – не Сальвадор?

– Как родители назвали, товарищ майор.

– Да брось. Мы по-простому, не смотри, что срочно вызвал. И не называю же я тебя… Маэстро, так?

– Да вы всё обо мне узнали.

– Должен же был я знать, кому я доверил свою дочь, – Дракон развёл руками. – Присаживайся, Сальваторе. Или всё-таки называть тебя «Рыцарь»?

– Как хотите. Хоть Сальвадор, – я кивнул на экраны, – красиво. Новые технологии?

– Новейшие, как же. Подбираем остатки за другими ведомствами.

– Знакомо.

– Ты знаешь, что этот человек, Иглов, подавал на тебя заявление?

Мои руки сжались в кулаки.

На майора я старался не смотреть.

– Нет.

– Я, конечно, дело свернул.

Моя грудная клетка сделала короткий выдох. Полосатая рыбка в левом экране совершила изящный пируэт и исчезла в пустотах кораллов.

– Спасибо.

– Но вот какое странное дело. Он находился в доме Мага, когда моя дочь… ушла. Он снимает побои, говорит, что это был ты. Но Маг утверждает, что ничего подобного не видел. Равно как и другие участники вашего… лечения.

Я усмехнулся.

– Скажи, – майор сделал шаг ко мне и вдруг замер. – Это он? Он?

– Я могу сказать, но доказательств нет, майор.

– Не диктуй. Я сам решу, есть доказательства или их нет.

Я наконец поднял на него глаза.

Он очень ждал от меня ответа, да и, в общем-то, знал его. Просто по-человечески хотел, чтобы я сказал честно.

Я и сказал.

– Да.

Майор побагровел.

– Он сделал это, чтобы… – продолжал я, но Дракон прервал меня:

– Мне насрать, для чего он это сделал. Он это сделал.

– Я могу идти домой, майор? У меня… проблемы.

– Я знаю. Но… слушай, ты не хочешь тут пересидеть? Пивка там попить, сериал посмотреть, – майор снова указал на огромные экраны. – Круто, а? Что сейчас люди смотрят?

– Что… пересидеть? – у меня внутри шевельнулось подозрение.

– Слушай, они же явно дали понять, что ты им не нужен, – продолжал майор. – Как они улепетнули, а? Ты б к ним не торопился…

И я понял.

– Индиго? – прямо спросил я. – Что он задумал?

– Не только задумал, – майор сдался. – Исполняет, Сальваторе. И тебе бы там лучше не находиться.

– Вы знали? – ну конечно: если он узнал всё обо мне, наверняка как-то проник и в базу данных корабля. – Так почему не остановили?

Майор нахмурился.

– Ты же знаешь, – сказал он, став похожим на того Дракона, которого я знал. – Ты же знаешь, как тяжело спасать людей против их воли. Спасёшь раз; другой. Предупредишь сотню раз. Но если они сами не хотят спастись… если моя дочь сама не хотела спастись… или ты и впрямь думаешь, что моя власть безгранична?

– Почему вы не спасли хоть кого-то на этом корабле? – против воли я повысил голос, но майор не разозлился в ответ.

– Я спас. Тебя, сынок.

Я сжал кулаки, и он добавил:

– Мы никогда не сможем спасти всех, Сальвадор. Знание или незнание о том, что произойдёт, не может помочь тебе предотвратить… последствия. А уж когда люди не хотят, чтобы их спасали, когда они сами стремятся к смерти…

– Это же не значит, что нужно сложить лапки и ждать своей участи!

– Не значит.

Он произнёс эти два слова так, что я понял: разница между нами не такая уж большая. Я понимаю, о чём он говорит, и понимаю слишком хорошо. Что он сам, может быть, когда-то был таким, как я; а я стану таким, как он.

– Но в твоём случае я бы бежал не на тонущий корабль, а с него, – строго сказал майор. – Это идиотия.

Он повернулся, чтобы уйти, и я быстро сказал:

– Спасибо, майор. Но я должен попытаться. Я хочу попытаться. Доставьте меня к семье.

Дракон улыбнулся и похлопал меня по плечу. Словно я прошёл тест.

– Это твой выбор. Я дам тебе пару парней, чтобы ты там сразу не отбросил коньки. У этого урода множество роботов. Примитивные штуки, но они быстрее тебя, понял? И поторопись.

Я кивнул и ещё раз поблагодарил его.

Вскоре мы погрузились в беспилотник и рванули сквозь пространство наперерез кораблю. Их было действительно всего двое: один толстый, другой обыкновенный, вроде меня. Главным их преимуществом были тяжёлые боевые бластеры на поясе; я с сожалением подумал о своём, легко прятавшемся под одеждой.

– Я Макс, он Коффи, – представился второй. Первый кивнул. – Будем знакомы, Сальвадор. Оружие есть?

Я достал бластер. Макс с недоумением повертел в руках ствол, затем вернул:

– Окей. Значит, план такой. Ты стоишь в стороне и не встреваешь, пока мы разбираемся с твоими друзьями. Стрелять ты не умеешь, помощи от тебя никакой. Разбираться с твоим спасением не хочу, так что просто не мешай. Идёт?

– Идёт, – искренне сказал я.

– Рад, что ты обладаешь разумом. Хотя шеф и сказал, что ты толковый, я не слишком верил: таких слишком мало. Только исполни своё обещание, и я начну верить в добрых фей и в воскресших мёртвых.

– Обойдёмся без мёртвых.

Макс принял мои слова за шутку и засмеялся.

Скорость снизилась; мы начали сближение. Макс и Коффи подплыли к выходу – на челноке не была предусмотрена гравитация, – и, поколебавшись, я тоже приготовился.

Первым, что мы увидели, когда в шлюз ворвался воздух и дверь открылась, был труп Индиго.

Он смотрел в потолок пустыми глазами, и его грудь покрывали раны. Кровь ещё шла.

– Кажется, твоего дружка здесь заперли и выкачали воздух, – Макс присвистнул.

– Поторопимся, – в голове зашумело. Обоняние обострилось; мне чудился смрад. – Давайте-ка поторопимся.

Макс с Коффи переглянулись и снисходительно усмехнулись.

– Что, штаны испачкал? – Макс неторопливо открыл вторую дверь шлюза. – Ну-ка…

Он выругался. Я подскочил к нему и увидел оторванную до локтя руку прямо у порога. Рука была тонкая; на двух пальцах обломаны ногти.

– Кому-то не понравилось, что некто закрыл твоего друга в шлюзе, – прокомментировал Макс.

– Ты можешь заткнуться?

– Чего? – удивился тот.

– Заткнуться. Ничего не говорить. Можешь?

Макс пренебрежительно фыркнул и направился вправо по коридору.

– Что я тебе говорил? Твоя задача – не высовываться. Вот и не…

Вспышка выстрела.

Макс молниеносно скрылся за переборкой; выждав пару секунд, сделал несколько выстрелов. Что-то заискрило; раздался тяжёлый стук.

Макс оглянулся на нас и коротко махнул рукой. Мы быстро двинулись по коридору и вскоре наткнулись на развороченного робота.

– Кто это сделал? – Макс указал на него.

– Тот, что в шлюзе лежал.

Я просто не смог скрыть злорадства.

– Умник, – оборонил Макс. Коффи присел на корточки и начал деловито копаться во внутренностях робота.

– Примитив, – наконец, произнёс он.

– С ними-то и нужно держать ухо востро. Твоим родным очень повезло, Сальвадор, если они избежали встречи с ними.

– Да, – просто ответил я.

Мы двинулись дальше.

Я вёл бравых ребят к рубке. Все главные люди должны были быть там: рубка хорошо защищена и герметично закрывается.

Кто-то должен был спастись, что бы ни произошло.

На следующем витке коридора на полу я увидел обезображенный женский труп с оторванными руками. На нём была сорочка пациента медблока.

Коффи сделал ещё выстрел.

Нечто, отдалённо похожее на огромного паука, упало с потолка, погребая труп женщины под собой.

– Где он их прятал? – тихо прошептал я. Макс услышал и согласно кивнул:

– Изобретательный был сукин сын. Не пореши его эта баба – сам бы пристрелил.

– Она тоже была… изобретательная.

Вдали послышался шорох, и Макс тревожно огляделся.

– Ну-ну. Чем быстрее доберёмся до рубки, тем быстрее выполним свою миссию. Веди, Сальвадор.

Тут же, в этой части коридора, находился лифт. Я перешагнул через пару тонких зелёных лап и нажал на кнопку.

Никакой реакции не последовало, и я вернулся к Максу и Коффи.

– Лифт не работает. Нужно спуститься вниз по коридору, – доложил я. – До самого конца. Рубка там.

– Мы попадём вовнутрь или?.. – Макс поднял бластер.

– Попадём. У меня пропуск пилота. Вряд ли они успели бы его аннулировать.

– Веди.

До рубки было всего два пролёта; мы преодолели их быстрым шагом. Иногда слышался странный, непривычный для корабля шелест.

Я приложил часы к двери, и она открылась.

– Ложись! – заорал Макс, и я как стоял, так и упал лицом вниз.

В рубке находилось трое чудовищ. Они стояли среди растерзанных частей тел людей, и кровь покрывала пол, пульт управления, стены, их металлические тела. На полу, прямо на линии моего взгляда, лежала оторванная голова кэпа и с ужасом смотрела на меня.

Из троих чудовищ на наше появление среагировало лишь одно; остальные стояли, словно лишившись программы управления.

Макс и Коффи открыли огонь, и трое чудовищ, заискрив, опустились на пол.

Тогда Макс разрешил мне подняться.

– Эй! – крикнул я. – Иттелутак! Иккетно! Это я! Есть кто живой?

Никто не отозвался. Мысль работала лихорадочно: если здесь живых нет, то нужно проверить, не заперлись ли оставшиеся в других отсеках. Вероятность мала, да и как их искать? Идти пешком через весь корабль? Опасно. Есть камеры. Доступ к ним у меня ограничен, но не у кэпа и двоих глав родов.

– Ищем руки, – сказал я. – С часами.

– Зачем? – спросил Макс. Я коротко объяснил, шаря глазами по полу. Он признал:

– Разумно.

Он и Коффи разошлись по разным углам.

Рук я не видел. Была слизь, студенистого вида комки, странная жидкость, а вот рук не было.

Вдруг закричал Макс.

Он повалился на пол. Я выхватил свой бластер и прежде, чем успел задуматься, выпустил несколько зарядов. На полу зажужжал робот.

– Коффи!

Но ему не нужно было объяснять: он схватил товарища и оттащил к стене. Вовремя: робот взорвался. Несильно, но Макса обожгло бы: он лежал слишком близко.

Тварь электрическая.

Коффи склонился над Максом.

– Вот чёрт!

– Как он?

– Дышит, но потерял сознание, – отрапортовал Коффи. – И вот.

Он передал мне оторванную по локоть руку.

Не снимая браслета, я приложил её к панели ИИ. Заиграла музыка.

– Добрый вечер, господин Ошо Иккетно! – произнёс приятный женский голос. – Предыдущий сеанс был прерван. Обновить?

– Сбрось. Выведи изображение со всех камер на главный экран.

– С камер R-2 тоже? Рядом с вами находится представитель Иттелутак.

– Какого ещё эр-два? – насторожился я. ИИ любезно подсказала:

– Бывший дендрарий, бывший аквариум, комплекс неиспользуемых жилых отсеков.

В лицо мне бросилась краска.

Твари. Иккетно – твари.

А ведь и впрямь – все карты корабля находились лишь у них.

– Все, – сказал я.

Экран запестрел изображениями. Оставив Фреда следить за обстановкой, я начал изучать видео.

Я искал. Искал, искал, искал, смотрел.

– Сальвадор, – подал голос Коффи. – Опасно долго оставаться. Вы что-то видите?

Людей – нет. Целых. А вот роботов – штук десять. Ещё два лежали в дендрарии; кажется, они были просто-напросто недособраны.

Я так и сказал Коффи.

– Значит, живых нет. Очень сожалею, Сальвадор.

– Сейчас нам нужно добраться до челнока. Он же доставит нас к дракону?

– К Дракону?.. нет. Неподалёку есть полицейская база. Туда.

– Понял.

Я хотел сказать «давай бластер», но раздумал. Мой, лёгкий, удобнее и привычнее.

– Бери Макса, – скомандовал я. – Закидывай на плечо и тащи.

– Я?

– Ты сильнее, тренированнее. Я лучше знаю корабль и… – я пнул болванку с трубками, имитирующую голову робота, и та отлетела к стене. – Нет времени.

Коффи молча поднял Макса и потопал за мной.

На повороте на первый этаж нас встретили двое. Коффи тут же исчез за переборкой; я выстрелил три раза, но не попал.

Подготовки не хватало – кроме одной.

Сердце обливалось кровью. Кровью моих родных и близких, друзей и знакомых. Я не должен, не должен был оживлять их как марионеток. Не хотел.

Но тут, за моей спиной, стояли совершенно живые люди, непричастные к этому аду – которых нужно было спасти.

Я поднял мёртвых.

Со всех сторон раздались стоны; полился свет. Чья-то рука ударила одного из роботов ломом, и тот выпустил луч в нападавшего. Пауза; затем Предатор – это был он – с новой силой ударил, и робот заискрил и упал. Остальные двое повернулись к Предатору. Мимо меня пробежали – а ведь при жизни никогда не бегали, – Ошо, дед и капитан; встали за Предатором, отвлекая роботов.

Я подскочил к Коффи.

– Что это? – спросил он.

– Судный день. Сейчас они их отвлекут и быстро наверх!

Предатор побежал прочь, и роботы, как по команде, двинулись за ним. Мы побежали к челноку: я – впереди, Коффи с бесчувственным Максом – следом.

Стоны, вспышки, рычание. Мёртвые бились с роботами; и никто не побеждал. Кроме одного.

У входа нас ждал Индиго, и у его ног лежал поверженный робот. В руках он держал бластер капитана.

Я отправил Индиго наверх, к остальным, а сам первым заскочил в челнок. Коффи – за мной; Макс издал звук, похожий на рвоту.

– Что это?

– Ему нужно срочно к врачу, – объяснил Коффи. – Очень срочно.

С техникой я был знаком; дал челноку команду отправляться по самому короткому пути. Он отстыковался и помчался прочь. Я откинулся в кресле и закрыл глаза.

Всё прошло. Всё прошло. Всё…

– Он остановился.

– Что? – я подскочил к пульту управления.

Машина и впрямь стояла.

– Что случилось? – спросил я у ИИ.

– На нашем пути – пояс астероидов. Плотность на данный момент превышает максимально допустимую.

– Продолжить путь.

– Запрещено.

– Альтернатива?

– Длиннее на три часа сорок восемь минут. Начать путь?

Я оглянулся на Макса. Он тяжело хватал ртом воздух.

– Нет. Ручное управление. Я пилот, – остановил я расспросы Коффи. – Ну же! Переводи на ручное управление!

– Перевожу на ручное управление.

– Ну и умница.

Из панели выдвинулся пульт.

– Не знал, что это есть, – сказал Коффи.

Я направил корабль на пояс.

Астероиды били по челноку; один из отсеков разгерметизировался, и я отсоединил его. Скорость увеличилась; точность уменьшилась. Астероиды барабанили по бокам челнока всё яростнее. Раз, затем другой я в последний момент увернулся от каменюк размером с пятиэтажный дом; одна чиркнула ещё по одному отсеку, и я сбросил и его.

Наш огрызок с трудом продирался сквозь пояс астероидов.

В один момент я отсёк от себя мёртвых на корабле – они только мешали сосредоточиться. Сразу стало тихо и пусто; а мне захотелось бросить всё и завыть. Громко, как пёс Приставала; дико. Завыть по разрушенной жизни; по мёртвому прошлому.

Хрип Макса вернул меня к жизни. Я избежал встречи с ещё одной каменюкой и вырвался в космос.

Станция была прямо по курсу: вращавшееся недалеко от яркой синей звезды кольцо с пробуравленными в нём дугами вразлёт. Материал, из которого она была построена, имел бежевый цвет; от него, точно от тёплого взгляда, ныл осколок в сердце. Тут же запищал передатчик – станция посылала волны оповещения, и я включил автоматический ответ.

Я выжимал из огрызка челнока предел скорости, уже зная, что успеваю, что исчезаю, и видел, как космический кораблик пролетает мимо нас. Отправив нам по направленному лучу приветствие, он направился к планете и приземлился, доставив свой груз.

Por fin.

Меня зовут Виктор Сальва.

Трудно собрать все мысли в кучу: разбегаются, что твои жуки. Но я всё-таки попробую.

Сначала я хотел написать мемуары.

Потом я решил написать фантастический роман по мотивам моей жизни: по крайней мере, в этом случае я был бы честнее перед читателем, чем всячески обеляя и оправдывая себя в мемуарах. Но пока я делал наброски и зарисовывал некоторые, особенно интересные для меня моменты, я понял одну очень странную вещь.

Оказалось, что, хотя я не страдаю ничем вроде размозжения личности, но – я веду себя в разных обществах совсем по-разному, соответствуя своей роли. Где-то я позволяю себе то, что не позволил бы в других ситуациях: сквернословить, командовать или наоборот, подчиняться и выглядеть несколько глупо.

Тогда я стал наблюдать за остальными и понял, что все люди поступают так. Будучи одним существом, каждый из нас находится как бы в разных реальностях, и даже не осознаёт этого.

Мне стало интересно: что же остаётся от человека, когда исчезают все эти роли? Ведь они – наша связь с окружающим. Мы не живём в пустоте. Я – сын, начальник, друг. Но если всего этого больше нет, то я – кто?

Пытаясь всё это изобразить и понять, я начал писать.

И знаете что?

Мне удалось описать свою судьбу более живо и беспристрастно, чем если бы я сделал мемуары.

Пожалуй, на этом комедия окончена. Остался один маленький эпизод.

Землю накрыло тёмным платком с прогрызенными в них прорехами. Они светились то ярко, то глохли ватой – плоскими кусочками облаков. Вдалеке город испускал в небо рассеянные жёлтые лучи, светился диковинным ларцем, и облака становились похожими на рельефный потолок. Трава под ногами казалась чёрной; темнота и тишина поля создавала резкий контраст с городом. На фоне неба и горизонта выделялись треугольно-сетчатые башенки – опоры для линий электропередач.

– Эй!

Я обернулся. Когда ты стоишь в поле ночью один, сложно игнорировать обращение.

Ко мне, подсвечивая фонариком из мобильного землю под ногами, шла Валькирия.

– Как ты сюда?.. У тебя же машины нет! – спросил я но, опомнившись, подал ей руку.

Она помахала телефоном.

– Ты не помнишь? Мы же установили отправку геолокации друг другу. Матео не мог до тебя дозвониться, написал мне. Я увидела, где ты, и…

«И испугалась. После всего, с тобой произошло», – прочитал у неё на лице я.

– Так как ты добралась?

– Такси, – просто ответила она. – Вызвала и сказала ехать до отметки. На самом деле мы остановились там, – обернувшись, Валькирия махнула рукой вдоль дороги, – я потом ещё шла. Слишком боялась.

– Я просто смотрел на звёзды.

– Что разглядел? – она подняла голову к небу. Я наклонился и поцеловал её. – Так что?

– Пояс Валькирии, – ляпнул я.

– Какой ещё Валькирии? Сколько раз тебе говорить, это пояс Ориона, Ориона!

Я ещё раз поцеловал её и, посмеиваясь над её возмущением, принёс из машины плед. Расстелил; лёг. Она было легла рядом, но, вздрогнув, тут же села и сжала мою руку.

– Не бойся, – сказал я. – Ты туда не упадёшь. Я держу.

Валькирия поднялась с пледа, исчезнув из моего поля зрения; осталось небо. Одно небо, в котором можно было утонуть, а можно было – плыть. И я снова почувствовал себя маленьким корабликом на краю огромной Вселенной, и всё, что мне помогало не раствориться в её хаосе – это содержание моей души. Тоже хаотическое и противоречивое, но нуждающееся в векторе, а значит – в цели, а значит – в порядке.

И получалось, что порядок – это всего лишь способ добраться до цели через океан хаоса.

Человек без смысла – не человек.

Может быть, именно смысл, а может быть, даже надежда на него, остаётся, когда исчезает всё остальное.

И может быть, главное – сохранить эту надежду. Этот стержень. Тогда вокруг снова нарастёт потерянное.

Пока одновременно во мне и где-то там сквозь сжимающий сердце космос летит кораблик по имени Сальваторе, я знаю: ещё будет что-то другое. Будет.

Она появилась передо мной. Мы висели в пространстве, почти пересекаясь: я – глядя прямо в лицо Вселенной; она – перпендикулярно.

Вот она склонилась надо мной – буква «L» – и её лицо стало параллельным моему.

– Тебе не холодно? – спросила она, и я понял, что опять немного задремал.

– Нет.

– А мне да.

Я поднялся на ноги, выпил малинового чаю из привезённого Валькирией термоса, свернул плед.

А затем мы сели в машину и поехали домой.

Примечания