Лейтенант Шмидт. Герой или авантюрист? (Собрание сочинений)

Но и это еще не все! Все мои многочисленные попытки найти в списках генералов российской армии первой половины XIX века ее отца участника войны 1812 года барона Якова Вильгельмовича фон Вагнера ни к чему не привели. Почему? Да потому, что такой генерал в списках русской армии вообще никогда не значился!

В списках русской армии имеется весьма заслуженный генерал фон Вагнер, но он не Яков Вильгельмович, как утверждают многочисленные биографы матери П.П. Шмидта, а Яков Богданович. При этом никакого отношения к войне 1812 года Я.Б. Вагнер не имеет, т. к. родился только в 1800 году и в силу своего малолетства участвовать в ней просто не мог.

По происхождению Я.Б. Вагнер был из лифляндских немцев, большую часть службы пребывал в кавалерии. Участвовал в подавлении польского мятежа в 1830–1831 годах. Впоследствии Я.Б. Вагнер более двадцати лет служил на Кавказе, командуя азовскими казаками, участвуя в усмирении горцев, затем командовал 2-м отделением Черноморской береговой линии. В период Крымской войны он командовал Феодосийским и Геническим отрядами и героически отразил попытку англо-французского флота прорваться на Арабатскую стрелку. Так что, по сути, генерал Я.Б. Вагнер был боевым соратником и Нахимова, и Корнилова. В 1855 году Я.Б. Вагнер был произведен в генерал-лейтенанты и назначен начальником 13-й пехотной дивизии. Скончался заслуженный военноначальник и Георгиевский кавалер в 1961 году в Варшаве. В Киеве он никогда не служил и не жил. Совершенно очевидно, что к киевлянке Екатерине Яковлевне он не имеет никакого отношения. Нет никаких документальных подтверждений и истории о том, будто Екатерина Яковлевна была смолянкой. Автором этой легенды является ее внук.

Надо признать, что вся эта запутанная история с отказом от дворянских титулов, сменой фамилии и отсутствием самого реального родителя-генерала, невольно наводит на мысль, что последнего вообще никогда не было, как не было ни баронского титула, ни потомственного дворянства. Но почему молодая девушка из провинциального Киева и наводила тень на плетень, придумывая себе несуществующую родословную? Как минимум по двум причинам. Во-первых, потому, что стеснялась своего настоящего происхождения, а во-вторых, потому что страстно влюбилась в блестящего флотского офицера и мечтала стать его женой.

Мне кажется, что и в Севастополе Екатерина Яковлевна появилась так же не случайно именно с началом войны. Она прекрасно понимала, что в дни военных будней никто не будет копаться ее родословной и дотошно изучать генеалогическое древо невесты капитана 2 ранга Скоробогатова. Жизнь севастопольских офицеров «висела тогда на волоске», и они старались брать от ней все возможное. Если все обстояло именно так, то тогда вполне понятен и последующий выход замуж молодой вдовы Скоробогатовой за капитан-лейтенанта Петра Шмидта. Жизнь ей все равно надо было устраивать, и хотя Петр Шмидт был далеко не столь блестящ, как его предшественник, все же он был и офицером, и дворянином. К тому же для него Екатерина Яковлевна была уже не девушкой с сомнительной родословной, а невестой (вдовой) всем известного офицера, что придавало ей уже совсем иной статус.

Из воспоминания Евгения Шмидта-Очаковского: "Карьера моего родного деда, Петра Петровича, (1828–1888) гораздо скромнее. Вскоре после крымской кампании он женился на вдове своего начальника, командира Черноморского Флотского Экипажа, капитана I ранга Скоробогатова (убитого в конце осады), Екатерине Яковлевне, урожденной фон Вагнер, смолянке, дочери заслуженного боевого генерала. Женился Петр Петрович по страстной взаимной любви, но бабушка Екатерина Яковлевна, о которой отец всегда вспоминал с каким-то религиозным благоговением, не была счастлива в своей семейной жизни вследствие безумно-вспыльчивого характера деда и его постоянных увлечений на стороне".

Я нисколько не хочу бросить тень на мать нашего будущего героя, но жизнь есть жизнь и Екатерина Яковлевна, как неглупая и практичная женщина, устраивала свою судьбу так, как могла. Осуждать ее за это было бы просто глупо. Именно так в реальной жизни поступает большинство окружающих нас женщин.

Поэтому, заканчивая разговор о материнских корнях матери нашего героя, мы можем со значительной долей уверенности предположить, что, по женской линии наш будущий герой являлся галахическим евреем. В какой мере это могло повлиять в будущем на его контакты с еврейскими революционно-сионистскими организациями юга России мы можем только догадываться. Однако известно, что в 1905 году Петр Шмидт не раз будет публично декларировать свою «особую близость» именно к евреям, что позволяет предположить, что он прекрасно знал свою истинную материнскую родословную. Впрочем, как хорошо известно, что происхождение происхождением, а порядочность и благородство человека никогда не определялось его национальностью.

Ну, а жизнь шла своим чередом и 5 февраля 1867 года в семье помощника военного коменданта Одесского порта капитан-лейтенанта Петра Петровича Шмидта родился долгожданный сын. По другим данным в 1867 году П.П. Шмидт все еще служил капитаном одного из пароходов Русского Общества Пароходства и Торговли. Впрочем, вполне возможно, что он, как часто бывало в то время, одновременно исполнял сразу две должности.

Родившийся мальчик был шестым ребенком Петра Петровича и Екатерины Яковлевны. Однако к моменту рождения четвертого сына три его старших брата скончались в младенческом возрасте, причем все три умерли от одной и той же болезни – от воспаления мозга. Переболела той же болезнью и чудом выжила лишь дочь Мария. Случайностью это быть не могло, в семье явно было что-то с наследственностью. Может быть, именно поэтому мать и окружила такой трогательной заботой последнего из своих сыновей.

Так как старший брат Владимир все еще оставался холостяком, право назвать сына фамильным именем в честь царя Петра получил младший брат. Так родившийся мальчик стал Петром. Спустя несколько лет Екатерина Шмидт родила дочь Анну.

Отец нашего героя, как мы уже говорили, отличался неуравновешенной нервной системой и бурными перепадами характера, что доставляло немало горьких минут его супруге. В свою очередь Екатерина Яковлевна, по отзывам современников, так же имела серьезные проблемы с нервами, при этом была почти болезненно восприимчива к боли и бедам других людей, При этом Екатерина Яковлевна отличалась музыкальностью, увлекалась гуманитарными наукам и общественной деятельностью.

Карьера же ее мужа складывалась на первых порах не слишком удачно. Петр Петрович много лет плавал капитаном на торговых судах. На более высокие должности его упорно не назначали. Это нисколько не говорит о том, что Петр Петрович служил плохо. Дело в том, что в то время военного флота на Черном море, согласно Парижскому договору, вообще практически не было, а на Балтику семья Шмидтов по каким-то причинам перебираться не желала.

При этом Петр Петрович был не только хорошим моряком, но и храбрым человеком. Летом 1858 года в районе Сочи, вооружённые ружьями контрабандисты, на шлюпке напали на пароход РОПиТ «Керчь», который обслуживал линию Одесса-Трапезунд. Однако доморощенные пираты просчитались. Командовавший пароходом лейтенант Пётр Петрович Шмидт сумел отбить неожиданное нападение. Встревоженное случившимся нападением, руководство «Русского общества пароходства и торговли» сообщило об инциденте великому князю Константину, который выразил храброму капитану свое восхищение и благодарность. Впоследствии Петр Петрович исполнял должность помощника военного коменданта Одесского порта. Затем Петр Петрович покинул службу в РОПиТе и попытался стать главным учредителем Новороссийского пароходства, однако быстро прогорел. Куда ему наивному и доверчивому корабельному офицеру было тягаться с тамошними прожженными купчинами! При этом Петр Петрович полностью разорился, растратив не только все свои сбережения. В результате Шмидты остались с тремя детьми без всяких средств. Выручил его старший брат. Он не только помог младшему рассчитаться с долгами, но и помог ему вернуться на флотскую службу, которая гарантировала и стабильный доход сейчас, и достойную пенсию в будущем. Именно по протекции старшего брата Петра Петровича назначают губернатором города и начальником порта Бердянск.

По отзывам современников, Петр Петрович Шмидт был человеком исключительно честным и добропорядочным, но при этом простодушным, и доверчивым, т. е. возможно, просто не слишком умным. При этом он отличался чрезвычайно неуравновешенным, вспыльчивым, драчливым характером, одновременно оставаясь классическим подкаблучником в семье. «Капитан с синими глазами», так называли Шмидта-отца не только сослуживцы, но и дамы…

Вообще с психикой у отца нашего героя было явно не в порядке. Из воспоминания Евгения Шмидта-Очаковского: "Дед Петр Петрович Шмидт, «капитан с синими глазами», как прозвали его во флоте, обладал цельной и непосредственной натурой, настолько непосредственной, что, разговаривая с ним, никто не мог поручиться за свою жизнь. Несмотря на необузданный, бешеный нрав, дед был, в сущности, очень добрым человеком, а по простодушию, доверчивости и наивности – совершенным ребенком. Во второй половине 1850-х годов он поступил капитаном на один из пароходов только что основанного Русского Общества Пароходства и Торговли, числясь, в то же время, в списках Российского Флота, и получая чины (подобное совмещение было в старые годы возможным). Потом служил агентом того же общества в Одессе. В 70-х годах дед бросил службу в «РОПиТе», чтобы стать во главе учредителей Новороссийского пароходства. Последнее вздумало конкурировать с богатым Русским обществом, прогорело, и дед, вложивший в предприятие все свои деньги, оказался нищим. Идти вновь на военную службу он не захотел и, выйдя в отставку с чином контр-адмирала, поступил на службу в министерство внутренних дел. С помощью своего влиятельного брата дед получил место градоначальника в захудалом Бердянске, в те времена еще совершенной трущобе. Дед энергично принялся за благоустройство города. Через несколько лет Бердянск преобразился: появилось много каменных зданий, мощеных улиц, новых магазинов, выросли прекрасно оборудованный порт, элеватор и весьма порядочный сквер, названный, после смерти деда, его именем. Деятельность деда в Бердянске продолжалась 15 лет и доставила ему большую популярность благодаря его кипучей энергии и своеобразным приемам, коими его планы проводились в жизнь".

Да, как градоначальник Бердянска, П.П. Шмидт возможно на самом деле что-то делал для улучшения жизни горожан, что, кстати, являлось не каким-нибудь меценатством, а его прямой служебной обязанностью. Что же касается фразы в воспоминаниях внука, что при самом обычном разговоре с его дедушкой обычный человек "не мог поручиться за свою жизнь", то она говорит о том, что отец нашего героя был психически ненормальным человеком и откровенным самодуром. Кстати внук в своих воспоминаниях недвусмысленно говорит, что своей градоначальнической должности его психопатический дедушка никогда бы не получил, если бы не помощь влиятельного старшего брата.

Возможно, что проблемы с психикой у Петра Петровича Шмидта явились следствием его многомесячного участия в обороне Севастополя и контузии головы.

Должность губернатора города и начальника порта в Бердянске, на которую П.П. Шмидт будет назначен в 1876 году (как мы уже знаем), станет вершиной его служебной карьеры. Одновременно с назначением Петр Петрович был произведен и в следующий чин капитана 2 ранга. Впоследствии на этой же должности он станет и капитаном 1 ранга. Особо блестящей карьеры (в сравнении со многими другими героями Севастопольской обороны) отец нашего героя так не сделал, получив контр-адмиральский чин лишь по выходу в отставку, как утешительный приз за свою долгую и честную службу.

Куда более большую карьеру, чем младший брат сделает старший брат Владимир. Прекрасный моряк, храбрец и прекрасный администратор, он был участником легендарного боя фрегата «Флора» с турецкими пароходами, затем всю оборону Севастополя дрался на бастионах. Впоследствии, Владимир Петрович Шмидт будет младшим флагманом у самого адмирала Бутакова, станет одним из первых командующих Тихоокеанской эскадрой, полным адмиралом и кавалером почти всех российских орденов, а на склоне лет и членом Адмиралтейств-совета. Помимо всего прочего за проявленное личное мужество и отвагу В.П. Шмидт был награжден Георгиевским крестом и золотой саблей с надписью: «За храбрость». Ученики Владимира Петровича к началу ХХ века сами станут известными адмиралами, а авторитет адмирала и сенатора Шмидта – одного из последних участников героической обороны Севастополя будет неимоверно высок. С 1890 по 1909 год – адмирал Владимир Петрович Шмидт один из первых по старшинству среди военно-морских чинов российского флота, старший флагман Балтийского флота. По завещанию после смерти, герой обороны Севастополя был похоронен в Севастополе в усыпальнице адмиралов – Владимирском соборе – рядом со своими учителями М.П. Лазаревым, В.А. Корниловым, П.С. Нахимовым, В.И. Истоминым.

Владимир Петрович Шмидт

Из воспоминаний Евгения Шмидта-Очаковского: "Двоюродный дед, Владимир Петрович, умерший сравнительно недавно – в 1909 г. – 82-х лет от роду, посвятил себя службе исключительно в военном флоте. Во время Крымской кампании 1854–1855 г.г. он, вместе с братом, дедом Петром Петровичем, находился на знаменитом 4-м бастионе, отличился, получил Георгия и золотое оружие и быстро с тех пор пошел по служебной лестнице. В конце 50-х годов он командовал императорской яхтой «Тигр». Пользуясь большим расположением Императора Александра II, в 60-х и 70-х годах командовал большими линейными кораблями, в 80-х годах был зачислен в свиту, командовал нашим флотом в Тихом Океане и, наконец, в начале 1890х годов получил назначение в Адмиралтейский Совет. Умер Владимир Петрович полным адмиралом, числясь, по старшинству, первым в списках чинов Российского Флота и будучи кавалером всех орденов, кроме Андрея Первозванного. Был он женат на Юлии Михайловне Краевской, замечательной красавице в молодости и имел от нее сына и двух дочерей (Николая, Евгению и Александру)".

Учитывая тот факт, что его отец был флотским офицером, воспитанием маленького Пети занимались мать и старшие сестры. Не трудно представить, что малыш был предметом обожания окружавших его сестер. Впоследствии в своем письме Зинаиде Ивановне Ризберг Петр Петрович писал: «В милом детстве моем я видел много любви и женской ласки. Я рос среди сестер и мамы, так как отец всегда находился в плавании».

Что касается маленького Пети, то он рос весьма болезненным ребенком, легко возбудимым, необыкновенно чувствительным и тонким душой. Петр обладал в мать хорошим музыкальным слухом. Поэтому Екатерина Яковлевна терпеливо обучала своего единственного сына игре на скрипке, рояле, виолончели. Кроме этого Петя неплохо пел, вполне прилично рисовал, да к тому же, помимо всего прочего любил еще и математику.

Из воспоминаний сына Евгения Шмидта-Очаковского: "Отец родился в Одессе 5 февраля ст. ст. 1867 года. Он рос чрезвычайно впечатлительным, подвижным и способным мальчиком, пользуясь общей любовью. Развитой не по летам, отец рано стал задумываться над отношениями между дедом и бабушкой (!?) и всеми сложными жизненными явлениями, мимо которых большинство детей, обыкновенно, беспечно проходит. Основной его чертой, по собственному признанию, была любовь к жизни «до неприличия». Как ни ломала его впоследствии жизнь, каких горьких и неприятных сюрпризов ни преподносила, отец неизменно сохранял веру в людей, в конечное торжество добра, справедливости и красоты. Оптимизм был другой его характерной чертой".

Анна Петровна Избаш вспоминала: «Петя любил мать тревожной любовью очень нервного ребенка и постоянно боялся потерять ее. Раз ночью маленький Петя разбудил нас и бросился в комнату матери с криком: «Мама, мне снилось, что ты умрешь через два года!». Мать умерла через два года после его сна. Екатерине Яковлевне едва минуло 42 года. Ее любимому единственному сыну исполнилось 10 лет… Смерть матери сделала его одиноким на всю оставшуюся жизнь».

Из воспоминаний внука Евгения Шмидта-Очаковского: "Бабушка, вся жизнь которой была сплошным подвигом и страданием, умерла в страшных мучениях, от рака в груди, оставив мужу троих детей – отца и двух его старших сестер, Марию и Анну (первые дети бабушки, дядья Петр и Яков, умерли до рождения отца, едва достигнув отроческого возраста)".

Умерла Екатерина Яковлевна 29 декабря 1877 года в возрасте всего 42 лет, и была похоронена на городском кладбище. Как защитнице Севастополя ей при погребении был отдан прощальный ружейный салют. Весьма редкий случай в истории дореволюционной России, когда воинским салютом провожали в последний путь женщину-героиню. Могила Екатерины Яковлевны сохранилась до наших дней.

Младшая сестра Анна Петровна Избаш вспоминала: «Я помню, как Петя рыдал все три дня до ее похорон, рыдал безутешно, не успокаиваясь ни на одну минуту. После смерти матери любовь и ласку ее старалась заменить нам сестра Мария. Эта 16-летняя девочка создала особенную, исполненную грусти и доброты обстановку нашего сиротства. Эта обстановка не могла не отразиться на впечатлительном мальчике». Вполне возможно, что именно это событие и стало отправной точкой в психической неустойчивости нашего героя.

Из воспоминаний сына: "Десяти лет от роду отец лишился матери, и эта потеря наложила неизгладимый след на все его дальнейшее существование. Могу сказать с полной уверенностью, что, потеряв мать, он на всю жизнь остался одиноким".

Что касается Петра Петровича Шмидта, то он оказался вдовцом с тремя детьми на руках. При этом необходимо добавить, что стенания многих авторов на «несчастное детство» Петеньки Шмидта безосновательны. Разумеется, смерть матери наложила свой отпечаток. Но у Пети была заботливая старшая сестра, заботливый отец. Кроме этого семья губернатора города, разумеется, никогда не испытывала никаких материальных проблем, имела хороший дом и прислугу.

Из воспоминания Евгения Шмидта-Очаковского: "Незадолго до своей смерти дед оставил службу и переехал в Одессу, где поселился в доме своей покойной жены, бабушки Екатерины Яковлевны, умершей в Бердянске в 1877 году, 42-х лет… 56-ти лет от роду дед женился вторично на перезрелой 35-летней деве, Ольге Николаевне Бутеноп, оказавшейся для детей от первого брака мачехой в полном смысле этого слова. Дед, почти впавший в детство и снедаемый страшной болезнью (раком в горле), сведшей его, в конце концов, в могилу, вполне подчинился влиянию своей второй жены.

Мачехе разными грязными махинациями удалось прибрать к рукам наследство бабушки Екатерины Яковлевны, опекуном которого, до совершеннолетия детей, был ее муж, и перессорить с дедом отца и теток. Отец мой тогда кончал морской корпус, и перед ним открывалась самостоятельная жизнь, тетки же вышли замуж, уйдя, таким образом, из домашнего ада, созданного ненавидевшей их мачехой".

Рано оставшись без матери, которую он горячо любил, Шмидт очень болезненно отнесся ко второму браку отца, посчитав его предательством памяти матери. Новая жена вскоре родила Петру Петровичу двух сыновей – Льва и Владимира, приходившихся, нашему герою, таким образом, сводными братьями.

В Бердянске Петя Шмидт закончил четыре класса гимназии. А затем по настоянию отца 12 сентября 1880 года поступил в младший приготовительный класс Морского училища.

Пётр Шмидт. 1880 г.

Из воспоминаний сына: "До 13 лет отец учился в Бердянской гимназии, в 1880 г. дед отдал отца в Морское Училище (переименованное в 1890-х годах в Морской Кадетский Корпус)".

Детство нашего героя закончилось. Настала пора возмужания.

Глава вторая

В стенах морского училища

Итак, в сентябре 1880 года Петр Петрович Шмидт отвез своего старшего 13летнего сына Петра в Петербург, где и определил в подготовительный класс при Морском училище (так в ту пору именовался Морской корпус). Сделано это было не из-за каких-то материальных затруднений или желания пристроить куда-нибудь одного из детей.

В семье со столь славными морскими традициями, вопроса о том, кем быть маленькому Пете, думаю, вообще не стояло. Все было предопределено заранее. Старший сын, как отец, как дядя и как дед, должен был продолжить военно-морскую династию Шмидтов. Такое решение было вполне разумным. При связях самого Петра Петровича, а тем более его старшего брата, который относился к старшему племяннику, как к родному сыну, военно-морская карьера была Пете Шмидту обеспечена. «Моряки старинных фамилий, влюблённые в далёкие горизонты», – писал о таких кадетах как Петя Шмидт поэт русского Серебряного века Михаил Кузьмин. В Морское училище принимались мальчики в возрасте 12–14 лет. Курс обучения был шестилетний. За это время воспитанники получали общее среднее образование и высшее военно-морское. Воспитанники находились на полном казённом содержании, жили в самом корпусе. По воскресеньям отпускали к родственникам. Распорядок дня был следующий: в 6 часов 30 минут побудка, гимнастика и утренний чай, в 8 часов первый урок. Ежедневно было по три урока, по полтора часа каждый. Еще полтора часа на строевые учения и три часа в день на личные дела. В 11 часов отбой.

Здание Морского кадетского корпуса на Набережной Лейтенанта Шмидта

При поступлении Шмидта училище возглавлял контр-адмирал А.П. Епанчин, продолжавший старые, еще крузенштерновские, традиции. В 1882 году его сменил контр-адмирал Д. С. Арсеньев, слывший «паркетным адмиралом». Он был участником нескольких военно-дипломатических миссий, а затем многие годы служил воспитателем при великих князьях. Новый начальник первым делом, во избежание «дурных влияний», ограничил отпуск воспитанников в город. Затем он обратил внимание на то, что их головы слишком забиты морскими науками, что они в большинстве своём слабо разбираются во всём, что выходит за эти рамки. Они неотёсанные увальни, не умеют вести себя в обществе, особенно дамском. Адмирал же был убеждён, что морской офицер должен уметь показать себя не только в бою, но и в свете. С приходом Арсеньева в старших классах стали преподавать высшую географию и статистику, русский язык, литературу и Закон Божий. В первой (кадетской) роте ввели внеклассные лекции по русской истории, а в старшей (гардемаринской) – по всеобщей. В училище приглашались известные учёные для чтения популярных лекций. Арсеньев ввёл и уроки танцев, поощрял занятие кадет музыкой.

Из биографии П.П. Шмидта, написанной в советское время: "Петр увлечен романами Достоевского, пытается понять: почему в жизни так много несправедливости? Любознательный, жадный до знаний, Петр Шмидт, тайком посещает лекции известного профессора-экономиста Н.А. Карышева, знакомится с публицистом Н.В. Щелгуновым и идеологом научного социализма Н.К. Михайловским. С сыном Щелгунова Николаем они однокашники по Морскому училищу. Они были главными инициаторами создания в училище кружка юных вольнодумцев. Эрудированный «магистр», – так называют сокурсники Петра за его обширные знания. Часть гардемаринов ему симпатизирует, большая же часть, вполне обоснованно, сторонится и презирает. Но «магистр» в те годы еще не зацикливается на ортодоксальной революционной идее. Много времени Петр уделяет шахматам, гимнастике, музыке. И все-таки, самый основной предмет увлечения юного Петра Шмидта – жизнь, люди. Уже в те годы к нему приходят радужные мечты «о социалистическом государстве будущего», о всеобщем счастье. Все эти мысли прослеживаются в письмах юного идеалиста к знакомой гимназистке из Бердянска Евгении Тилло. Именно в письмах к ней проявляется стремление сделать счастливым хотя бы одного человека".

Пётр Шмидт во время учёбы в Морском училище

Все биографы Шмидта пеняют его отца за столь плохой поступок по отношению к своему сыну, которого он отправили учиться на флотского офицера, и совершенно зря! Во все времена привилегированное Морское училище было мечтой тысяч российских мальчишек, но только немногие избранные могли туда попасть. Биографы Шмидта пишут, что для воспитанного в обстановке женской ласки и внимания Петра, суровый быт корпусной жизни стал ударом. Уж не знаю, как воспитывали Петю Шмидта в Бердянске, но для каждого человека первые шаги по военной стезе всегда трудны и все их преодолевают. Так было, так есть и так будет. Другое дело личные качества нашего героя. До самого окончания корпуса конфликтный и обидчивый Шмидт так и не прижился в коллективе, сторонясь большинства однокашников, и предпочитая одиночество кадетским кампаниям, хотя учился весьма посредственно. По успеваемости он закончил училище в середине общего списка. Это ни в коем случае не бросает тень на нашего героя. Не всем же быть отличниками, тем более жизнь показывает, что порой завзятые троечники в дальнейшей службе оказываются куда толковее и успешнее многих бывших отличников-зубрил.