Снежный папа

Мороз в ту зиму забрал у природы все краски, оставляя лишь хрустальную белизну и сизую, застывшую синеву теней. Воздух звенел, как натянутая струна, готовый лопнуть от любого звука. Это была не уютная, рождественская стужа, а холод – космический, безразличный, пахнущий остывшими звездами и вечной мерзлотой. Именно в такую ночь семья Лосевых – Марк, Ольга и их семилетняя дочь Юлька вышла во двор, чтобы слепить свой маленький оплот тепла против вселенского холода. Снежную семейку.

Работа кипела под заливистый, колокольчиком звенящий смех Юльки и тёплые, понимающие взгляды, которыми супруги обменивались поверх её головы. Из открытой форточки лился не просто запах мандаринов и имбирного печенья – лилось само дыхание праздника, новогодний тёплый пар из другого, защищённого мира.

«Папу» лепили с особым, почти ритуальной тщательностью. Марк, с красным от мороза носом, водрузил ему на голову свою старую походную котелочку – символ былой, добрачной свободы, теперь ставший семейным артефактом. Воткнул в боковину свою же трубку с узорами, которую не курил уже лет десять, но хранил как талисман. Ольга, смеясь, повязала на шею снежному великану свой клетчатый шарф.

–Чтобы не замёрз наш большой начальник! – сказала она, и Марк обнял её за талию, прижав к себе, колючей щетиной касаясь её щёки. Это был жест обладания, заботы и защиты, замок, запирающий их счастье от внешнего мира.

Два угля– глаза, морковка – нос. Получился дородный, уверенный в себе снежный патриарх, воплощение их тихого, прочного благополучия. Рядом встала изящная «мама» с бисерными серёжками из льдинок и метёлкой в руке – не просто инструментом, а жезлом хранительницы очага. А чуть поодаль – маленький снеговичок-«сын» с ведёрком на голове, символ будущего, что растёт под сенью этой любви. Идиллия. Картинка с открытки. Островок света в холодном, равнодушном океане ночи. Лосевы пошли домой ужинать, оставив семейку в морозной тишине. Снеговички словно сияли в и без того блестящей зиме.

Этого света и не вынес Сергей Иванович. Он шёл через частный сектор, сворачивая к себе в барак – унылую, пропахшую плесенью, дешёвым портвейном и тоской коробку. В кармане шуршал одинокий рубль, а внутри бушевала знакомая, едкая пустота, прогрызавшая его насквозь, как ржавчина. Она была с ним всегда: и когда терял работу, и когда от него ушла жена, прихватив с собой не только вещи, но и сынишку, унеся с собой все радости жизни. Сейчас, наверное, они лепят где-то своего снеговика. Сын возможно играет в снежки с другим, новым папой. Где-то, где тепло, пахнет ёлкой и смеются, пока он несчастный идёт по краю этого мира, по его тёмной изнанке, и каждый огонёк в окне был для него укором.

Он увидел их. Эту идеальную, кричащую своим благополучием снежную семейку. Этот нарочитый макет счастья, которое ему было не по карману. Они стояли, ухмыляясь угольными ртами, – полный, сытый «папа» в котелке, «мама» с метёлкой, символ того самого порядка и уюта, которых ему так не хватало, и довольный мордашка-«сын». Они были всем, чего он был лишён. Злоба, тёмная, беспричинная и оттого ещё более ядовитая, поднялась в нём комком, горячей волной, смывшей последние остатки разума. Она была обращена не на снег и лёд, а на то, что они олицетворяли. На саму идею счастья.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.