The Elder Scrolls: Alessia

ПРОЛОГ

Под главный храмом молодого города, расположенного на северо-западе Аргонии, скрывался огромный круглый зал. Массивные аквамариновые колонны поддерживали мрачный свод. По всему периметру зала на высоких канделябрах покоились небольшие метеоритные куски, наполненные магией. В обществе светлых эльфов эти камни назывались велкиндскими, что на языке альдмерис означало «дитя неба», ибо создавались они из частиц самого Этериуса, падающего в Нирн в виде метеоритного стекла. Их часто использовали как светильники. Но в большинстве случаев для чародеев они были качестве источника магии.

В тусклом сине-зеленом свете в центре зала на высоком помосте расположился огромный круглый стол из нефрита. Вся его поверхность была покрыта письменами на древнем языке, по легенде принадлежавшему самим Эльнофей. Считалось, что на этом языке меры разговаривали на легендарном Альдмерисе – давно потеряной родине всех эльфов.

Восемь стульев в высокими спинками, возвышающимися на два метра над головами сидящих, стояли вокруг нефритового стола на равном расстояние. Восемь высокородных меров из числа светлых эльфов занимали места за столом. С началом каждого месяца все восемь собирались в этом зале, чтобы обсудить стратегии, задаться новыми вопросами и на месяц уйти в раздумье.

– Я считаю, что на наращивание военной силы мы потратим сотни лет, – громко произнес Энвандор Кристальный Шаг. Отбросив все мирские эмоции, он каждую ситуацию рассматривал с позиции холодной логики. Он также не боялся открыто выступать против верховной жрицы Аури-Эля – Калиндил Зовущей Утро, которая неформально являлась главой этого совета.

– Я не согласен с этим утверждением – возразил однорукий мер в черном доспехе. Его левая половина лица отсутствовала, срезанная противником еще во времена Зачистки Венделбека. Это был Аниэн Сломанный Остролист. Как военный радикал, он не приемлил иных методов, кроме как открытые военные конфликты. За эту своеобразную черту Энвандор считал его глупым фанатиком. – Только в открытом бою мы поставим жирную точку в нашем споре с гнусными и трусливыми даэдропоклонниками!

– И как же ты собрался это сделать? Может вырежем кукол из дерева или позовем недов с севера? – усмехнулся молодой мер с хищным лицом и янтарными глазами. Он являлся мастером проповеди, а слово было его оружием – Ваэн Оперённый Словами. – Но, полагаю, у Магистра Тонкой Воли есть куда более изящное решение.

Калиндил – пожилая женщина с бледно-молочной кожей и в золотой робе – не вмешивалась в разговор, а лишь переводила холодный взгляд с одного оратора на другого. Она всей душой верила в святость пророчеств, особенно тех, что имели хоть какое-то отношение к Аури-Элю. Но сейчас она предпочитала быть простым слушателем. После последних слов молодого, по меркам светлых эльфов, мера она пристально посмотрела на Энвандора. Она его недолюбливала за его излишнюю рациональность, но он был необходим ей.

– Я предлагаю внедрить агента и развалить общество салиачи, – громко произнес Энвандор Кристальный Шаг. – Лучшим вариантов будет натравить рабов на своих же хозяев, но для этого необходимо создать подходящую почву, чтобы семена восстания проросли.

– После восстания людям будет дарована свобода? – поинтересовалась Лаэлинна Плачущая Огонь. Во время Нарфинсельского раскола ее же соотечественники, поклоняющиеся даэдра, подвергали ее многочисленным пыткам наравне с обыкновенными рабами. Эти события дали трещину в ее душе. После освобождения она посвятила себя служению аэдра, покровительствующего людям. Самого низкого в пантеоне светлых эльфов. Каждый из участников совета презирал Лаэлинну или считал ее величайшим позором айлейдов. Лишь Ваэн видел в ней удобный инструмент. Калиндил же приняла ее в состав совета, чтобы по реакции Плачущей Огонь определять путь, которым не следует идти.

– Какая чушь! – воскликнул высоких медноглазый мер в золотистых доспехах. Это был Кейрон Золотой Прах – приверженец устава павшей армии. Для него этот совет был необходимым злом, а Калиндил – дряхлым голосом, что однажды замолкнет. Единственный, к кому Кейрон питал искреннее уважение, был Аниэн Сломанный Остролист. – О какой свободе идет речь? Раб – это всего лишь инструмент! Не более! Как только они сослужат свою службу, мы отправим их обратно в загоны. А если кто-то воспротивится – то его судьба будет уроком для остальных.

– Полагаю, нам нужна хорошая предыстория, – наконец заговорила Верховная Жрица Аури-Эля. – Лучше всего будет в виде древнего пророчества, которое затмит разум людям и как следует напугает почитателей даэдра. Хранитель Архивов Судьбы, справишься с таким заданием?

– Как пожелаете, – безэмоционально ответил Итанаэль Безликое Сияние, слегка склонив голову. Он был мастером писать истории, основанные на фактах. Искусным образом вплетая ложь в историю, он подготавливал фундамент для новой реальности. Далее наступала очередь Ваэна, который своими проповедями доносил эту ложь до меров. И в тот момент, когда десятки тысяч искренне верили в эти вымыслы, сам мир подстраивался под эту ложь, превращая ее в неоспоримую реальность.

– А мне, видимо, тоже придется поработать… – усмехнулся Ваэн Оперённый Словами.

– Как только летопись будет изменена, необходимо, чтобы ты тайно вернулся в Сирод, – объяснял Энвандор Кристальный Шаг. – Лучше избегать Бело-Золотого города. Идеальным вариантом будет отправиться в город неподалеку от столицы и в тоже время близкий к Аргонии, на случай отступления. Подойдет любой, например, Сард. Найди там сломленного раба и заставь его поверить, что он избранный. А после всячески ему помогай собрать вокруг себя единомышленников. Как только их сила окрепнет, направь их против салиачи. Когда дело будет сделано, достаточно будет убить этого раба, и все восстание утратит свое единство.

– Когда будет восстание? – недовольно спросил Аниэн Сломанный Остролист.

– Все будет зависеть от Хранителя Архивов Судьбы, – ответила Калиндил Зовущая Утро.

– Через два десятка лет начинайте готовить свою пешку, – безэмоционально отозвался Итанаэль Безликое Сияние.

– Хорошо, – подытожила Жрица Аури-Эля. – Приведите план в исполнение…

– Мы обязаны оповестить милорда Миндхаля! – резко оборвал ее на полуслове Кейрон.

– Не нужно беспокоить по пустякам нашего короля! – холодно ответила Калиндил. – Он занимается высшей целью – сбором душ для нашего процветания. Как раз сейчас он приблизился к получению Реликта Аргона. Не следует ему мешать!

Все молча приняли такую точку зрения. Лишь один из присутствующих не проронил ни слова – Мирион Говорящий с Камнями. Он занимал почетную должность главного Архитектора. Именно он создал этот зал совета, в котором сейчас с гулким эхом разносились голоса высокородных айлейдов. Мирион редко вступал в дискуссии. Весь его интерес сводился к созиданию величественных каменных строений. Лишь когда возникал какой-то спор, в процессе голосования его слово становилось решающим.

ГЛАВА 1. РОЖДЕННАЯ В ЦЕПЯХ

Сумерки мягко опустились на величественный город из сине-зеленого камня. Жители размеренно продолжали свои дела, шутя и открыто флиртуя друг с другом. Их праздный образ жизни во многом основывался на отсутствии необходимости заниматься мирскими делами. Для того у каждого жителя был личный безвольный слуга из низшей расы – человеческий раб.

У каждого раба было свое предназначение: некоторые выкорчевывали камни на местах будущих городов, полей и дорог. Иные занимались осушением болотистых местностей. Некоторых особо смышленых высокопоставленные жрецы забирали в храмы для соблюдения чистоты и порядка. А самых одаренных из рабов обучали азам письменности и чтения. Таких допускали до священных библиотек, в которых также требовалось соблюдать чистоту и порядок, а каждую книгу возвращать на ее законное место.

Хозяева не боялись, что рабы познают тайны их писаний. Для жителей города их слуги были не сильно умнее скота. И все же, если вдруг среди людей находился смельчак, посмевший взглянуть на запретные страницы, то для него появлялось новое предназначение. Такой раб становился частью искусства пыток.

Хозяева, именующие себя светлыми эльфами или, если говорить на языке альдмериса, айлейдами, были крайне искусны и жестоки в мастерстве истязания плоти. Многие особенно богатые и влиятельные меры, в собственности которых были сотни живых игрушек, устраивали состязания пыточных навыков. Побеждал тот, чей «напарник» громче кричал и при этом оставался живым дольше других. Идеальным исходом было, если подопытный сохранял свою жизнь и крупицы рассудка.

Если же раб полностью сохранял свой разум даже под самыми изощренными пытками, то можно было смело говорить, что его душа невероятно крепка. Таких незамедлительно приносили в жертву даэдрическим богам.

Однако, рабов ценили не только за их выносливость и силу. Внешность тоже была не последним фактором, определяющим ценность раба. Красивые на лицо и тело считались сродни драгоценностям. Светлые эльфы любили покрасоваться перед другими своими прекрасными слугами. Более того, не считалось чем-то зазорным использовать красивого раба для удовлетворения сексуальных желаний. От подобных союзов часто рождались полукровки, пополняющие рабские загоны.

Тем не менее раб всегда оставался простой вещью. Не имело значение ни происхождение, ни племя, ни предназначение раба. Каждый из них был сломлен духом. Даже маленькие дети практически с самого рождения подвергались насилию и жестокости.

Одна девочка в пять или около того лет проявила талант к чтению. Пожилая жрица из храма взялась ее обучить. Айлейд повторяла каждую букву лишь трижды. Если девочка не запоминала, то тут же получала удар хлыстом.

Со временем девочка поняла, что слезы ей не помогут, а крики и плач сделают только хуже. Каждый день на ее теле оставался новый шрам. Каждый день огонь жизни в ее глазах угасал. Лишенная детства, она стала удобным орудием.

Благодаря умению читать, девочка стала трудиться в библиотеке главного городского храма. Тут он был посвящен Боэтии – Князю Интриг.

Библиотека была разделена на несколько секторов. В первом девочке даже дозволялось читать книги. Во втором позволено было только смотреть на обложку и по названию возвращать книгу на место. В другие сектора рабы практически не допускались. Но даже первых двух было достаточно, чтобы у девочки и еще десятка таких же как она рабов работы было с рассвета до поздней ночи.

И тем не менее девочка иногда находила несколько свободных минут, чтобы бегло пробежаться по строкам книг первой части библиотеки. В книгах рассказывались невероятные истории о высоких горах, гигантских деревьях, просторных морях, о пиратах и воинах, о любви и приключениях.

Девочка многого не понимала, но неосознанно ощущала какой-то волнительный трепет. Чем больше она читала, тем сильнее привязывалась ко всем этим историям. И тем сильнее она с каждым разом убеждалась, что ей не суждено все это ощутить. Она даже небо не видела уже долгие годы.

Когда рабочий день заканчивался, рабы собирались в коридоре. Стража их тщательно обыскивала, а после вела в подземелье храма. Гремя цепями на кандалах, что прочно сидели на лодыжках, рабы медленно спускались по длинной винтовой лестнице.

В самом низу был круглый зал с колоннами, освещаемый единственным велкиндским камнем в центре. Вдоль стен стояли клетки. Именно в них рабы проводили свои ночи.

Как только рабы были заперты в клетках, стража раздавала им черствый или плесневелый хлеб и наполняла ведра водой. А после стражники уходили. Утро начиналось, когда они возвращались.

Рабы выходили из своих клеток, вынося ведра с мочой и дерьмом. Один из рабов относил эти ведра глубже в подземелье, сливая в огромную яму. По его словам, смрад там стоял нестерпимый.

Остальные рабы раздевались догола и их обдавали водой, чтобы отбить вонь. Выдавалась чистая одежда. Грязную после собирал тот же раб, что носил ведра. Он должен был все постирать и приготовить к следующему дню.

Рабам раздавали еду и сразу вели наверх. Поднимаясь по лестнице, они должны были съесть свою порцию. Если кто-то не успевал – его жестоко наказывали. По этой причине у многих отсутствовали пальцы или другие части тел.

Сперва рабы протирали пыль в самом дальнем углу храма, где возвышались статуи айлейдских героев. Потом необходимо было тщательно отмыть полы от следов посетителей. И ближе к вечеру они принимались за книги.

Так проходил день за днем, месяц за месяцем, год за годом. Девочка потеряла счет времени. По предположению других рабов, ей было от двенадцати до пятнадцати лет. Среди их группы были рабыни старше.

Девочка часто видела, как эти рабыни остаются в библиотеке. Несколько раз она замечала их перед самым уходом в запретных частях. В тот момент они находились там с кем-то из хозяев, обнажая свои тела.

Что было дальше – девочка не знала. Однако, старшие рабы говорили, что так доставляют удовольствие господину. Девочка этого не понимала.

Ее мир с каждым днем становился все уже, пока не превратился в мимолетные мгновения за чтением книг. Все остальное не имело никакого смысла для девочки. И даже взгляд ее стал совершенно пустым.

***

Долгие годы один день был копией другого. Все повторялось из раза в раз. Лишь следы на полу и разбросанные книги отличались. Поэтому прибытие нового раба стало грандиозным событием.

Высокий мужчина с темными глазами, впалыми щеками и бледным лицом привлек к себе внимание остальных. Его тело, как и тела остальных, словно художественное полотно, запечатлело бесчисленное количество наказаний в форме самых разнообразных шрамов. Он всегда ходил с опущенной головой, лишь изредка бросая косые взгляды на хозяев. И в этих взглядах мерцали искры крепкой воли.

Долгое время никто не пытался с ним заговорить. Вообще разговоры между рабами были редким явлением. Какими новостями они могли поделиться друг с другом? О каких чувствах можно было поведать, когда внутри пустота?

Первой к нему обратилась девочка. Она увидела, как он украдкой открывал книгу и бегло пробегал глазами по строкам. Ее это заинтересовало, но она долго не знала, как начать разговор. Наконец, когда они остались одни в клетках, а стражи покинули их темницу, она, крепко сжав стальные прутья, тихо спросила:

– Ты умеешь представлять то, о чем читаешь?

Впервые он поднял голову. Едва их глаза встретились, девочка сразу же отвернулась, не в силах выдержать чей-то взгляд. Но этого краткого мгновения хватило, чтобы увидеть пустоту в ее душе.

На лице незнакомца не дрогнул ни один мускул. Его взгляд был холодным и пронзительным. Он долго смотрел на девочку, словно изучая ее сущность.

– Только то, что видел или понимаю, – наконец произнес он.

Его голос отдавал металлическим звоном, достойным самих королей. Услышав его, каждый раб невольно хотел преклонить колени и просить прощения, что потревожил обладателя столь властного и в тоже время чарующего голоса.

Девочка не решилась произнести еще что-то, но и этого было достаточно, чтобы шестерни великой судьбы начали свой ход.

Несколько дней спустя, разбирая книги в первой секции библиотеки, девочка обнаружила старую потрепанную рукопись, которая была для нее неизвестной. Название было странным для понимания девочки – «Владыка времени».

Едва девочка коснулась обложки, то ощутила благоговейный трепет. Даже не взяв ее в руки, она уже понимала, что это очень важная книга, попавшая сюда неизвестно откуда.

Открыв ее, девочка пробежала глазами по первым строкам. Смысл ускользал от нее, но она уже не могла остановиться. Она переворачивала страницу за страницей, пока новый раб ее не окликнул.

Девочка спохватилась, возвращаясь в гнетущую реальность. Незнакомец смотрел на нее оценивающим взглядом. Не проронив ни слова, он ушел. Девочка собрала книги и понесла расставлять их по местам. Только у новой книги не было своего места. Не долго думая, девочка поставила ее на одну из свободных полок.

Каждый день, когда она возвращалась в библиотеку, книга дожидалась ее на своем месте. Девочка спешно расставляла все по своим местам и успевала прочесть пару страниц. Спустя несколько недель она перевернула последний лист.

Сердце бешено колотилось. Девочка не понимала, правда тут написана или вымысел. Как кто-то может быть одновременно и человеком и драконом? Как кто-то может управлять самим временем? И как этот кто-то может сразить создателя самого мира?

Ответ был один – этот кто-то был богом. Богом, гармонично сочетавшим в себе частицы света и тьмы – Ану и Падомая. Но при этом богом с чистыми помыслами. И этот бог был главным среди восьмерых. И имя ему – Аури-Эль.

Концепция богов хоть и не была для девушки новой. Как никак, а библиотека находилась в храме, посвященной Боэтии. Но все равно эта тема оставалась слишком сложной. Незаметно для себя она погрузилась в глубокие размышления.

День пролетал за днем, и она все больше приходила к пониманию: существуют добрые боги – аэдра. Их всего восемь. Но среди них не было Боэтии. Вывод напрашивался сам собой: Боэтия не был добрым богом. А раз так, то он – зло.

Ее хозяева поклонялись злому богу, потому и творили зло. В книге было написано, что добрые боги могут даровать защиту просящим. Для этого нужна лишь молитва.

Молитва – что это такое? Как попросить помощи у того, кого не видишь, не слышишь, не ощущаешь? Девочка перечитывала книгу несколько раз, в надежде найти скрытый ответ. Но все попытки были тщетны.

Каждый новый день становился пыткой. Обещанное спасение было так близко, но его нельзя схватить, словно это была веревка из дыма. В глазах девочки появились огни безумия. Она уже была готова абсолютно на все, лишь бы получить ответ.

И эти ее изменения не остались незамеченными. Новый раб пристально наблюдал за девочкой, отмечая про себя все происходящее. Он словно чего-то ждал, продолжая держаться на расстоянии, словно падальщик, ожидающий, когда жертва испустит свой последний дух.

И когда девочка была на грани потери рассудка, незнакомец сделал свой ход, засияв в ее глазах, полных безумия, словно солнце.

Звон массивных цепей сплетался в бессвязный шум, эхом разлетавшийся по длинному узкому коридору из сине-зеленого камня. Тусклый свет факелов в руках тюремщиков едва ли освещал несколько метров вокруг. После очередной массивной двери, надежно запертой на ключ, они оказались в большом круглом зале со множеством клеток.

Велкиндский камень давал приглушенное освещение. Отбрасывая длинные тени, рабы короткими шагами, насколько позволяли цепи, разошлись по своим «комнатам».

Двое последних рабов несли ведро с водой и мешок с хлебом. Они поочередно подходили к каждой клетке. Первый наливал немного воды в единственное ведро в клетке, из которого раб пил, и в него же гадил. Второй раб выдавал кусок черствого хлеба.

Когда дело было сделано, и каждый раб оказался в своем загоне, тюремщики заперли клетки и скрылись за дверью. По ту сторону раздался звон ключей и щелчки запираемого замка. Для рабов настало время отдыха.

Девочка сидела на холодном каменном полу, облокотившись спиной на металлические прутья. Обхватив колени руками, она пустым взглядом смотрела перед собой, постоянно хмуря брови. Тайна спасения, казалось, была у нее под носом, но почему-то постоянно ускользала. Все эти мысли тяжелым грузом давили на нее, заставляя задыхаться.

Новый раб бесшумно и незаметно для остальных поднялся. Обхватив холодные железные прутья костлявыми руками, он пристально смотрел на девочку. Их клетки стояли рядом. Если протянуть руку, можно даже дотянуться до соседской решетки.

– Что тебя гложет? – спросил он.

Хоть он говорил тихо, почти шепотом, его властный голос эхом разнесся по темнице, заставляя каждого сжаться от страха.

Девочка встрепенулась. Легкая волна дрожи пробежала от самой макушки до кончиков пальцев ног. Сжав тонкие пальцы с грязными обломанными ногтями в маленькие кулачки, она робко посмотрела на незнакомца и тут же опустила глаза.

– Я видел, как ты читала про Аури-Эля, – произнес он.

Услышав это аэдрическое имя, девочка еще сильнее сжалась от ужаса. Зажмурившись, она боялась даже дышать. Она может быть даже расплакалась, но уже давно запретила своим глазам проливать слезы.

Незнакомец терпеливо ждал, не сводя с нее взгляд. Казалось, он оценивал каждую ее реакцию, самое мельчайшее движение.

Наконец, она робко кивнула.

Губы незнакомца дрогнули в неком подобии улыбки. Спустя мгновение его лицо снова стало серьезным, а взгляд – холодным.

– В час нужды он помогает победить зло. Нужно лишь обратиться к нему с молитвой, – произнес он.

Девочка внезапно задумалась. Все это она уже знала. Однако этот незнакомец пересказал смысл сложного текста простым языком. Внезапно страх сменился смесью любопытства и надежды. Пересиливая себя, она повернулась к нему, но, боясь встретиться с ним взглядом, уставилась на его подбородок.

– Что значит «молитва»? – робко спросила девочка.

В глазах незнакомца вспыхнул пламенный восторг, словно он уже давно ожидал этого вопроса. Он поразмыслил немного над ответом. Отпустив прутья, он опустился на колени и сложил перед собой ладони.

– Я покажу, – тихо произнес он и шепотом продолжил: – Аури-Эль, Первый Свет и Последняя Надежда, внемли голосам детей своих, заблудших и забытых. Мы зовем тебя сквозь тени и огонь, сквозь цепи и клятвы, что сковали нас. О, Первый средь Первых, защити от теней, что крадутся за спинами твоих детей, от лжи, что зовет себя истиной, от боли, что притворяется даром. Спаси имя твое в сердцах наших. Спаси память о дне, когда твоя длань вытянулась к нам через Ткань Мира. Спаси закон твой, что был первой песней, запетой ветрами на рассвете.

Едва эхо прекрасного голоса утихло, как тишина властно заняла свое законное место в мрачно-зеленых стенах темницы.

Девочка тяжело дышала, переполненная волнением и трепетом. Впервые за долгое время в ее глазах возникли искры надежды и желания жить.

– Когда же Аури-Эль откликнется? – с нетерпением спросила она.

– Как ты не можешь насытиться с одной крошки хлеба, так и боги не обратят на тебя взор с одной молитвы. Но не бойся, я тебя научу, – произнес незнакомец, и в его голосе слышались доброта и спокойствие.

Девочка испытала странное чувство. Она часто читала о подобном в книгах, но только сейчас к ней начало приходить осознание смысла. Впервые за всю ее жизнь ей захотелось назвать кого-то другом.

Следующий день принес очередное потрясение для девочки. Ее книга исчезла, но вместо нее появилась другая, продолжающая легенды об Аури-Эле. В ней более подробно рассказывалось о тиране и предателе Лорхане, и какая судьба его постигла.

Девочка быстро читала страницу за страницей. С каждым днем ее понимание культа божеств росло, а вера в них крепла.

Вечерами новый друг учил ее молиться. Обретя понимание сути молитвы, девочка совершила свои первые попытки воздать мольбу. Получилось не слишком умело, но она не сдавалась.

Когда она заканчивала читать одну книгу, вместо нее появлялась новая. Девочка уже прекрасно ориентировалась в именах первородных сущностей. Она прекрасно знала кто такие Эт’Ада. Теперь она понимала, кто такие аэдра и даэдра. Она выучила имена всех аэдра, воздавая молитву каждому. Но наибольшее уважение и почитание она все равно испытывала к Аури-Элю – к первому богу, которому она вознесла молитву.

В одной из книг промелькнула небольшая история про некоего Шезара. Он сражался с айлейдами, защищая людей. Более того, он научил людей магии – оружию, которым владели лишь светлые эльфы с дикими наклонностями.

Но когда она спросила о Шезаре своего друга, он лишь недовольно покачал головой и попросил девочку не считать Шезара кем-то особенным.

Таким образом прошло несколько лет.

***

Щелчок замка, скрип тяжелой двери и топот входящих стражников – вестники начала рабского утра. Один из эльфов неторопливо прошелся вдоль клеток, отпирая замки.

Рабы выносили ведра и строились в линию. Как по команде они сняли с себя потрепанные от времени туники, обнажая тощие тела.

По одному рабы выходили вперед. Каждого обливали холодной водой, сотворенной священной айлейдской магией прямо из воздуха. После раб подходил к куче тряпок, откуда брал постиранную тунику, а после смиренно ждал возле стены.

Подошла очередь высокой девушки. Ее слегка обвисшая грудь хорошо выделялась на фоне ребер, проступающих сквозь кожу. Один из стражников протянул ей мыльную тряпку. Рабыня покорно ее приняла и стала быстро и тщательно оттирать грязь от тела. После она промыла волосы. Ее, как и всех, обдали ледяной водой. Но вместо туники ей выдали добротно сшитое платье.