Эгофрения

Глава 4

Тягучее состояние тревоги, оставшееся после первого визита, не рассеялось, а затаилось в уголках сознания, напоминая о себе лёгким головокружением, стоило просто закрыть глаза. Именно оно и привело их обратно. Стоя перед самой обычной дверью из коридора на кухню, Настя сжимала в ладони прохладный серебряный медальон. Тишина квартиры, которую нарушал лишь отдалённый гул города за окном, казалась зыбкой, ненадёжной прелюдией к ожидавшему их по ту сторону.

– Готова? – спросил Алекс.

Настя кивнула; её взгляд выражал не страх, а решительное, почти одержимое любопытство. Он положил руку поверх её пальцев, и они одновременно шагнули вперёд.

На этот раз переход лишился шокирующей резкости первого опыта. Его сменило мгновенное падение в бездонный колодец, стремительный провал сквозь слои реальности. Свет, звук, тактильные ощущения – всё гасло, чтобы через миг вспыхнуть вновь, но уже в иной, искажённой конфигурации. Мир перевернулся, вывернулся наизнанку, и их ноги ступили на идеально гладкую, не поддающуюся определению поверхность.

Эгофрения встретила их всё тем же безрадостным, вечным пейзажем. Бесконечная подножная твердь, лишённая малейших неровностей, уходила в абсолютную черноту горизонта. Над головой простиралось тёмное, глухое «небо», откуда лился размытый, безжизненный свет. Воздух стоял неподвижный, обжигая лёгкие своей стерильной пустотой. Каждый шаг отдавался глухим, низкочастотным гулом, который впитывала пористая поверхность под ногами.

И всё же первое впечатление оказалось обманчивым повторением. Их взгляды, привыкшие к однообразному хаосу, сразу отметили перемену.

Шары – синие, зелёные, красные – всё так же появлялись из внезапных вздутий на плоскости подножной тверди. Они по-прежнему начинали движение, сталкивались с шарами иного цвета и, соприкоснувшись, бесшумно исчезали, аннигилируя друг друга в небытии. Танец реинкорнации и развоплощения продолжался. Но теперь в нём прорезался новый, тревожный ритм.

– Смотри, – Алекс указал на ближайшее вздутие, из которого выпорхнул и тут же самоуничтожился маджентовый шар.

Обычно «пузырь», порождавший сферу, бесследно сглаживался. Теперь же происходило иное. Вздутие медленно, почти лениво опадало, но не исчезало полностью. На его месте оставался хорошо заметный нарост, вылетая кочка на болоте. Его текстура отличалась от окружающей плоскости – она казалась зернистее.

И это действие сопровождалось звуком. Тихим, едва уловимым, но оттого ещё более пронзительным в гнетущей тишине Эгофрении. Он напоминал одновременно и мелодичный шорох падающего песка в стеклянной колбе часов, отсчитывающих неизвестное время, и глубокий, усталый выдох спящего младенца. Этот звук-выдох, звук-шёпот возникал каждый раз, пока нарост застывал.

– Они формируют новую поверхность, – прошептала Настя, заворожённо глядя на процесс. – Раньше этого не происходило.

Они медленно двинулись вперёд, стараясь не наступать на сами наросты, обходя их, как священные камни неведомого культа. Почва под ногами пружинила, отзываясь на их шаги всё тем же назойливым гулом. Эгофрения постепенно покрывалась этими странными новообразованиями, словно её идеальная плоть заражалась таинственной болезнью, возбудителями которой становились они сами – незваные гости.

Алекс ощущал нарастающую паранойю. Его вновь охватило знакомое переживание – за ними следят. Возможно, сам мир. По-прежнему относительно гладкая, безликая равнина с её тёмным небосводом теперь казалась живым, дышащим существом, которое с бесстрастным любопытством наблюдало за двумя букашками, осмелившимися нарушить его неприкасаемый покой. Взгляд его снова и снова скользил по тёмному горизонту – он ловил себя на этом. Искал очертания гигантского дракона Гоора, чьё имя открыло им эту дверь. Взгляд безнадёжно скользил, не находя ничего, кроме пульсирующих вздутий и бесцельно дрейфующих сфер.

– Мы меняем это место, – констатировала Настя без страха, с почти научной беспристрастностью. – Каждое наше посещение оставляет след. Как будто мы… заражаем его реальностью. Или он заражает нас своей?

Они провели в Эгофрении субъективно около часа. Время здесь текло иначе, его невозможно измерить привычными мерками. Оно тянулось, как след за слизнем, и в то же время мгновения сливались в одно сплошное, монотонное переживание. Новых изменений, помимо появления кочек-наростов, они не обнаружили. Пьеса рождения и гибели шаров продолжалась по прежнему сценарию.

Бесплодность наблюдений начала угнетать. Ожидание чего-то большего – знака, ответа, хоть какого-то намёка от Гоора – не оправдывалось. Эгофрения молчала, если не считать тех самых шорохов-выдохов, которые теперь казались насмешкой.

– Возвращаемся, – твёрдо сказал Алекс. Чувство усталости накрыло волной, и на этот раз оно несло с собой не просто тревогу, а гнетущее осознание собственной ничтожности перед лицом этой бесконечной, равнодушной аномалии.

Настя кивнула, её первоначальный энтузиазм сменился душевным равнодушием. Они снова взялись за медальон, мысленно представив входную дверь квартиры.

* * *

– Ничего нового. Только эти… бугорки.

– Это уже новое, – поправила Алекса Настя, опускаясь на кухонный стул. – Мир эволюционирует. Или деградирует. Рукопись должна что-то прояснить.

Их взгляды встретились, отражая один и тот же немой вопрос.

– Пойдём, – сказал Алекс и направился в комнату. Пока он доставал из ящика книгу, девушка расположилась на диване, где он вскоре составил ей компанию.

– Здесь раньше не было текста, я запомнила номер первого чистого листа! – возбуждённо заверила Настя. Изучив страницу, она посмотрела на Алекса.

– Это не я…

– Знаю!

Новые строки, написанные тем же чернильным почерком, гласили:

«Алгоритм Эгофрении обновляется, воскресает. Он впитывает ваше присутствие, возвращая свой первозданный код. Каждое ваше прикосновение очищает ему пространство. Каждая ваша мысль отзывается эхом в его безмолвии. Вы не просто наблюдатели. Вы – фермент, катализатор. Скорость изменится. Возрождение ускорится. Цель обретёт идею. Когда-нибудь перед вами откроется истинное назначение этого подпространства. И вашего собственного».

Текст обрывался. Земляне сидели в гробовой тишине комнаты, вперившись в зловещие строки. Рукопись не просто описывала события – она предсказывала их. Или, страшнее того, диктовала их. Ими будто управляли, ведя как марионеток по лабиринту, где стены медленно сдвигались, вынуждая делать новые шаги.

Алекс отодвинул книгу, словно она обжигала пальцы. – Катализатор… – повторил он. – Значит, мы запускаем здесь какой-то процесс.

– И следующий раз может стать точкой невозврата, – тихо добавила Настя. Её взгляд упал на окно, за которым начинался обычный вечер обычного города. – «Откроет глаза на истинную природу». Это звучит как угроза.

Они понимали – отступать уже поздно. Двойная жизнь, необходимость лгать Юле, давить в себе паранойю – всё это отходило на второй план перед лицом разворачивающейся мистерии. Эгофрения впустила их в себя и теперь связала их с собой какими-то невидимыми нитями. Их возвращение в квартиру казалось не спасением, а лишь антрактом перед следующим, более искренним актом.

Алекс бросил взгляд на Настю и увидел в её глазах не детский испуг, а взрослую, тяжёлую решимость. Они вместе ступили на этот путь, и теперь им предстояло пройти его до конца, какие бы бездны ни открылись им в следующий раз у той самой двери.

Глава 5

Настя бросила взгляд на часы, и по её лицу пробежала лёгкая, но отчётливая паника. – Мне уже пора. Сестра начнёт волноваться. Завтра родители возвращаются с дачи на целый день. Придётся крутиться рядом, бегать по поручениям. Юля тоже под присмотром. – Горькая усмешка дрогнула на её губах, точно ей самой была противна эта ложь. – Зато это даёт нам время. Послезавтра родители снова уезжают. Вот тогда и устроим нашу… встречу.

Алекс молча кивнул, мысленно уже репетируя грядущий спектакль, разыгрывая в голове возможные сценарии и свои реплики.

– Где? – это прозвучало не как вопрос, а как безысходность, глухая и обреченная, будто эхо в пустой пещере.

– Можно в парке, на скамейке, – она попыталась улыбнуться, но получилось натянуто. – Но лучше в кафешке недалеко от нашего дома. Светло, люди вокруг. Меньше лишних вопросов.

Они договаривались о деталях, обмениваясь короткими, незамысловатыми фразами, как два конспиратора. Всё остальное решили отдать на откуп импровизации, этой рискованной игре без правил.

– Ладно, тогда до послезавтра, – бросила Настя, уже поворачиваясь к выходу.

Проводив девушку, Алекс запер дверь и прислонился к ней спиной. Однако одиночество не принесло желанного покоя. Квартира, прежде служившая ему надёжной крепостью, теперь казалась стеклянной, прозрачной и хрупкой. Повсюду чудилось незримое наблюдение – не человеческое, а нечто иное, словно сама реальность пристально следила за ним через невидимые щели, угадывая каждую его мысль.

* * *

Следующий день тянулся мучительно долго, превращаясь в сплошное, однообразное полотно. Каждая минута превращалась в полчаса. Алекс пытался отвлечься, но мысли, заикаясь заезженной пластинкой, снова и снова возвращались к роковой рукописи. Он не решался вновь открыть её, опасаясь обнаружить новые строки, свежие указания или пугающие предсказания. Под вечер Настя прислала короткое сообщение: «Всё идёт по плану. Завтра за тобой зайду».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.